МЕЖСЕЗОНЬЕ (1995 г.)

История вторая: «Что в имени твоем?...»

...На улице снова зарядил противный мелкий дождик, окончательно разрушая мечты о богатых и щедрых покупателях... Толик, подперев голову рукой, меланхолично напевает нечто, по тональности подозрительно смахивающее на похоронный марш. Василий «не приходя в сознание» лениво отбивает ритм скорбной мелодии кончиком хвоста. «Француз», остановившимся взглядом, как удав кролика, «гипнотизирует» молчащий с утра телефон. Все звуки перекрывает богатырский храп Вадика-«Американца», отражаясь эхом от стен и служа музыкальным сопровождением нашему унылому настроению...
...Дверь снова призывно хлопнула, впустив вместе с каплями дождя смуглого гражданина в спортивных штанах «Адидас» поверх лакированных, давно не чищеных штиблет.
Внимательно оглядев все вокруг большими маслянистыми глазами, он звонко цокает языком, почесывается огромным золотым перстнем и извлекает из кармана здоровенный замасленный лист бумаги, исписанный неразборчивыми мелкими каракулями.
- Здэсь все напысано! - Толик внезапно «оживает», как боевая лошадь при звуке полковой трубы и буквально вырывает из рук пришельца список, больше похожий на египетский папирус. Я жадно заглядываю через плечо... Двухдневная выручка. Минимум. Если не больше.
- Нада скыдка! Иначе ухожу к сосэд!- «смуглый» быстро оценил ситуацию. Да что вы все сегодня на скидках помешаны? Да только есть, есть у нас «методы против Кости Сапрыкина»... Что ж, маэстро, ваш выход! Вперед, напарник!
- Будет вам скидка!- Толик ласково, с прищуром, словно в прицел оглядывает гостя с ног до головы.- Все будет. Посчитаем?
И начался торг! Вернее Торг с большой буквы, со своими законами и правилами, «игрой в поддавки» и наступлениями, воздеванием рук к небу, затейливой лестью и непреклонностью, разворотом к двери и возвращением в последний момент. Этакий своеобразный поединок. Запад против Востока. Юг против Севера. «Смуглый» неожиданно оказался весьма достойным соперником. Но Толик и не думал сдаваться, периодически переходил в «наступление» и «отвоевывал» казалось бы, навсегда захваченные противником «рубежи».
Они, казалось, уже забыли, за что «сражаются», и откровенно наслаждались столь специфическим общением. Деньги давно отошли на второй план. Победить должен был только один. Компромисса не будет... Запад против Востока...
Толик внезапно замолчал, ушел в подсобку и вернулся с бутылкой коньяка и двумя стаканами. Так же молча налил себе и «гостю». Он уважал достойных противников. Синхронно «поприветствовали» друг друга, дескать: «Ваше здоровье!», выпили, аккуратно поставили посуду на прилавок... и сцепились в еще более яростной «схватке»...
«А ведь наша берет!» - подумал я еще минут через пять... Гость явно «выдохся» и больше не мог противостоять мощным словесным «ударам» Толика. Волны восточной витиеватости как о скалу разбивались о вежливую улыбку и немногословные ответы напарника.
- Нэ, ну пачэму у всэх это по сто пятьдэсят, а а тэбя - двэсти? Пачэму, ответь, да.
- Да потому что деньги нужны - ответ убивает своей простотой. «Смуглый» понимает, что проиграл и обреченно тянется за бумажником...
...Багажник «шестерки», просевшей под тяжестью коробок с запчастями мягко захлопнулся.
Хозяин машины уныло смотрит на улыбающегося Толика, и в смятении чувств предпринимает явно «неспортивный» выпад.
- Научыли ми все-таки вас торговать!- изрекает он последнюю фразу.
Толик понимает, что у него нагло «крадут» победу. Внешне спокойный, он неторопливо снимает очки, протирает их носовым платком, снова надевает. И вплотную приблизившись к «смуглому», глядя ему в глаза и тщательно выговаривая каждое слово с ледяной вежливостью, четко и раздельно произносит:
- Чему ВЫ можете меня научить? Моя. Фамилия. Кац. МОЯ! ФАМИЛИЯ!! КАЦ!!!
«Шестерка» резво срывается с места и исчезает в тумане Обводного канала ...

Мы стоим с Толей Кацем на улице, привычно не замечая моросящего Питерского дождя, и молча курим. Толик щелчком отправляет «бычок» в урну и, как бы ни к кому не обращаясь, тихо говорит:
- А я ведь был лучшим инженером в нашем КБ... Там, в прошлой жизни...
- Толя, у тебя двое детей. Двое маленьких Кацев. И больная жена. И без тебя они пропадут... И сегодня ты подарил им еще несколько дней спокойной жизни. Забей на все. Мы все теперь бывшие. И ты, и я, и Вадик с Петькой. Надо просто жить... или, вернее, выживать. Когда-нибудь все наладится. Непременно наладится. А пока...
...Дверь магазинчика снова хлопает, пропуская внутрь припозднившегося посетителя.
- Ну что, «отличник торговли», прошу в зал. Ваш выход, господин Кац!
Толя лихо «сдвигает» на затылок невидимую шапочку, подмигивает мне и бежит на встречу с очередным покупателем...

ЗАПИСКИ НЕГОДЯЯ
(продолжение)

КОГДА МУЗА УХОДИТ

Как вы сочиняете? - часто спрашивают у писателей. И те, ссылаясь на вдохновение, запутывают след. На самом деле, все очень просто и часто не очень приглядно. Вдохновение - субстанция, непонятно откуда возникающая. Говорят, ее приносит Муза. Но вот вопрос - остается ли оно, когда Муза уходит? Давайте разберемся. Ну, а поскольку Муза - всегда женщина (даже у писательниц, что вызывает вопросы, на которые мы отвечать не будем), то обратимся за ответом именно к ней, к женщине, и к ее связи - если не с литературой, то с писателем.
Женщина - прирожденный драматург. Во-первых, жизнь ее - сплошная драма, но мужчина должен помнить, что эта драма предназначена в первую очередь для него, чтобы вызвать жалость и чувство вины за свое беспечальное мужское бытие. Поверьте, внутри себя женщина живет лучше, чем вам кажется. Во-вторых, женщина, сама того не понимая, может закрутить сложную психологическую интригу по самому малому поводу, - и мужчина должен помнить, что она вовсе и не ждет глобальных результатов. Возможно, она уже забыла, а он все еще осторожно выпутывается, чтобы не дай бог, не обидеть...
Это мы к тому, что массажист У. познакомил невропатолога Л. со своими родителями и сестрой. Сестра была не в восторге. «Вот, значит, кому ты теперь свои денежки отдавать будешь!», - обиделась она за брата, и приняла меры. Какое противоядие нужно ввести в мужчину, чтобы нейтрализовать в нем женщину? Правильно, другую женщину. Так, во всяком случае, рассуждают женщины. Многие из них (говорим так, чтобы не обидеть сразу всех) вообще считают, что мужчина существует только в двух ипостасях - козел и баран, представая в каждой из них или в обеих сразу в зависимости от ситуации и от того, какая женщина рядом.
Итак, поскольку массажист У., приведя в гости невропатолога с менталитетом совершенно чуждым семейному, показал себя гибридом (по отношению к семье - козел, по отношению к Л. - баран), то сестра решила вывернуть ситуацию наизнанку. Давайте попробуем... Для этого нужно взять одну свою подругу, которая уже год как развелась (срок достаточный, чтобы осознать одиночество), и послать ее на массаж к брату. Преимущества подруги очевидны - она моложе Л. на два года, у нее нет детей, но есть, пусть и слишком непосредственное, но чувство юмора. Главное, чтобы массаж проходил вечером, когда массажист У. превращался в сторожа, - ну ты пойми, не может она днем, начальство не отпускает!
- Ну и как? - спросил массажист Х. коллегу через три сеанса.
- Не поддаюсь, - ответил массажист У. - Когда массирую, она лежит, пальцами мое бедро поглаживает. Но фигурка хорошая, как у всех Овнов. Лицо как у Барбары Стрейзанд, но посимпатичнее, глаза большие. А так, девушка веселая, чувствуется, хочется ей, но я не могу. Приходи, если хочешь помочь. Понимаешь, она после массажа меня провожать просит, а у меня же сеанс связи с Л. по телефону! Та потом спрашивает: ты где был, когда я звонила? - а глаза подозрительные! Я отбрехиваюсь, мол, по чердаку дети лазят, я их гоняю. Но три дежурства подряд детей гонять - это уже непонятно, может она думает, что я педофил? Между прочим, там на чердаке такое лежбище у этих детишек...
Но про чердак мы прервем, это отдельная история. Сейчас у нас задача - помочь другу.
Когда массажист Х. пришел на дежурство сторожа У., девушка обрадовалась удвоению кандидатов.
- Вдвоем массировать будете? - спросила она как бы в шутку.
- Почему бы и нет? - сказал массажист Х., беря ее ноги в свои руки, тогда как массажист У. вяло ползал пальцами по спине.
Массаж пошел веселее, с шутками-прибаутками, которые становились все острее и ближе к телу. Массажист Х. захватывал все больше площади, отодвигая руки массажиста У., потом подмигнул ему и кивнул на дверь.
- Позвонить надо, - сказал массажист У. и ушел в ординаторскую.
Массаж быстро перешел в более нежную стадию.
- Интересно, - говорила она. - Все-таки у разных массажистов разные руки, разные методы...
- Разные намерения... - бормотал он в ее спину.
Но официальная часть вечера закончилась пристойно, и, казалось бы, концерт не предвиделся. Одевшись, она сидела на кушетке и рассказывала про свою неудачную семейную жизнь. Массажист Х. с тоской слушал обязательную программу, иногда встревая и пытаясь увести ее в сторону. Но лишь когда, сочувственно кивая, он начал поглаживать ее коленку, она замолчала. Сидела, прислушиваясь к его пальцам, пока ее мозг обрабатывал приходящий от коленки сигнал и переводил стрелки на пути ее стремительно мчавшегося по пути жалости либидо. Вдруг засмеялась сквозь слезы, шмыгая:
- А в прошлый раз я Шамилю после массажа говорю - давай чай попьем, я пирожных принесла. Он говорит - сейчас, пять минут помедитирую. Лег на кушетку, положил на грудь связку дубовых веток, закрыл глаза. Я пошла в ординаторскую, чай налила, вернулась, а он храпит... Как думаешь, я его совсем не интересую?
- Понимаешь, у него сейчас любовь с коллегой, - сказал он, садясь рядом. - Не расстраивайся. - И он мягко, по-братски, привлек ее к себе.
...Через пять минут, когда все одежды валялись на полу, она, вцепившись ему в волосы, закричала так, будто ее зарезали, причем внезапно.
- А-а, ччерт! - крикнула она, зажмуриваясь. - О-о, ггосподи!
- Я, я! - неожиданно для себя переходя на нелюбимый немецкий, зарычал он.
В ординаторской хлопнула дверь, - сторож У. говорил по телефону, и такие звуки могли его дискредитировать.
Потом они отдыхали, лежа на кушетке.
- Ты же не думаешь, что я бэ? - сказала она, водя пальчиком по его губам.
- Ну что ты, - искренне ответил он. - Какая же ты блядь? Ты блядей не видала...
- При чем тут блядь? - вскинулась она. - Я имела в виду бревно! Не показалась ли я тебе холодной? Уф! Блядь! Как ты мог такое подумать! Нет, ну надо же, я - блядь! Ну, спасибо!
- Так я же и говорю, - засмеялся он. - Не понял только, зачем шифровать таким знаковым образом. Какое же ты бревно? Ты такая темпераментная, я еле сдержался, когда ты закричала.
- И не сдерживался бы, - сказала она. - Сегодня можно...
«А вот вам», - подумал он, складывая за спиной фигу.
Конечно, массажист Х. проводил подопечную, и больше она к сторожу У. не приходила. Зато на следующее дежурство она пришла к сторожу Х. И еще. И еще. А ночью, когда он, проводив, садился за свой письменный стол, она возвращалась телефонным звонком.
- Ты, как писатель, должен любить стихи, - говорила трубка сумеречным голосом. - А я так их просто обожаю. Скрещенье рук, скрещенье ног, - начинала она с придыханием.
На второй час поэтического марафона, когда мимо уха продефилировали Пастернак, Ахматова, Ахмадулина, и даже скучный Тарковский-отец, он уже держал трубку на плече, нервно курил и пытался вдуматься в свой текст, откликаясь лишь на вопросительную интонацию в телефонном бубнении.
- Да-да, а как же, - отвечал он наугад. - Очень нравится!
В третье свидание он попытался объяснить ей, что по ночам он работает.
- Понимаешь, я не нормальный мужчина, - говорил он доступным ей языком тропов. - Я как Ихтиандр, выныриваю на воздух, в жизнь, чтобы не атрофировались легкие. А так в основном я дышу жабрами, я все время под водой своих фантазий, я опускаюсь на самое дно и ищу самую главную жемчужницу, чтобы вскрыть ее и извлечь самую главную жемчужину...
- Ты ее нашел, просто не понимаешь, дурачок, - ответила она, раздеваясь и кидая ему в лицо бюстгальтер, который попал чем-то твердым прямо в глаз.
Еле сдержав крик, он грустно улыбнулся и сказал, растирая глаз:
- У меня страшно болит голова.
- Сейчас пройдет, - бурно дыша, она скидывала туфли.
- Не пройдет, - сказал он, сморщившись. - Это на всю ночь, я знаю.
Она остановилась и растерянно смотрела. Потом, гордо взмахнув длинными соломенными волосами, начала одеваться.
- Надеюсь, ты меня проводишь?
- Не могу, - сказал он, чувствуя надвигающуюся свободу. - Еще светло, добежишь. А я прилягу (помедитирую - хотел добавить и рассмеяться в глаза, но сдержался)...
- Вот ты, значит, как? Все, я больше не приду! Слышишь? Я больше не-при-ду!
Он молчал, сжимая пальцами виски. А когда внизу хлопнула дверь, спустился, закрыл ее на замок, поднялся в свою любимую ординаторскую, включил телевизор, поставил чайник, закурил облегченно, и, сидел, раскачиваясь на стуле, отталкиваясь спинкой от стенки. Потом, улыбаясь, придвинул блокнот и записал: «ты думаешь, я бэ? Одинарный кроссворд, слово из пяти букв, легко отгадываю в антракте голой атаки». Перечитал, одобрительно хмыкнул, встал, потянулся. Впереди была ночь свободы.
Но внизу постучали в дверь...
- Ты думал, я уже не приду? - сказала она, улыбаясь. - А я пришла, анальгин купила, вот.
- А, черт! - сказал он. - О, господи! Нужно же, в конце концов, иметь чувство меры! Зачем ты вынуждаешь меня! Я устал, я спать хочу, я... Иди ты... домой!
- Иииии, - запищала она, поворачиваясь и спускаясь с крыльца.
Он захлопнул дверь, поднялся, снял с плитки чайник, налил в кружку, хлебнул, взял из пепельницы бычок, прикурил, осторожно посмотрел в окно, - двор был пуст. Ходил нервно, бормотал: «вот и помогай людям!». Потом лег на диван, закрыл глаза. Потом встал, присел к столу и дописал в блокноте: «Я больше не приду! Спасибо тебе, господи! А вот и я, а ты думал, я больше не приду? О, боже!» Снова встал и начал ходить по комнате, грызя ручку и улыбаясь. Рождался новый рассказ.
Но не этот.
(продолжение следует)

Шарик.
(Продолжение. Начало - смотри рассказы: «Лёва и конь» и «Аквалангист»)

Запоздалая североморская весна неумолимо наступала на забытый богом военный городок. Подходил к концу месяц май, а вместе с ним вдали забрезжил финиш военной карьеры Валерика и Лёвки. Оба репрессированных военспеца знали, что раньше конца июня их не отпустят, поэтому особо не суетились. Форма на ДМБ готова, альбом с фотографиями друзей и окрестностей доделан и ждёт в ДМБовом портфеле, завёрнутый в кусок красного бархата. В общем, всё как у людей.
Как-то вечером друзья сидели в кочегарской «шхере» у Валеры и вели неторопливую беседу о предстоящих радостях гражданской жизни. Старшина отделения котельных машинистов (в простонародье кочегаров), одетый в майку, доделывал чеканку, от усердия прикусив кончик языка. На листе красной меди стилизованный Маугли с ярко выраженными первичными половыми признаками, боролся с Великим Змеем Каа. Валера заканчивал окончательную доводку шкуры рептилии.
Начальник тепличного хозяйства рассматривал картинки в неприличном журнале и отвлекал Валерика глупыми вопросами.
- У тебя, Валер, наколка такая красивая, я тоже чего-нибудь хочу наколоть, всё ж на флоте служил. Только не знаю, что. Думаю целый день, надо же, чтобы в тему всё было,- уже не первый день страдал Лев.
- Да у меня это память об училище, у нас у всего класса такая. Тайный знак принадлежности к клану избранных, - с гордостью прокомментировал Валера. На его левом плече был изображён земной шар с водолазным шлемом на его фоне, а под ним на ленточке были выколоты буквы ВВМИОЛУ и АСС ВМФ.
- А у меня год во ВВМУРЭ Попова, да год при огурцах этих проклятых, вот и вся служба, - кажется, всерьез загоревал Лёва.
- Хочешь в тему? Сейчас изобразим! - Валерик отодвинул в сторону чеканку, вытащил из вахтенного журнала лист бумаги и принялся что-то рисовать, при этом хихикая, как мальчиш-Плохиш, который только что предал мальчиша-Кибальчиша за банку варенья и корзину печенья. Через пару минут на свет появился шедевр, который тут же был представлен страдальцу. С листа бумаги на Лёву игриво смотрела ухмыляющаяся лошадиная голова с большими зубами, а под ней, как две перекрещивающиеся сабли, были нарисованы два длинноплодных огурца после процедуры принудительного спаривания. Под рисунком в готическом стиле были выведены буквы КСФ. Обиженный Лёва юмор не оценил.
- Ну а КСФ здесь совсем не при чём, - сказал он не перестававшему хохотать кочегару.
- Да КСФ - это самое главное! Это не Краснознамённый Северный Флот, это Кавалерист Северного Флота! - безудержный хохот продолжался ещё минут пять, Лёва надулся от шуточек товарища, интерес к журналу явно пропал.
Лёва сделал вид, что обиделся, но от идеи украсить свой организм каким-нибудь специфическим шедевром не отказался.
- Знаешь, Лёва, существуют определённые законы развития жизни, которые называются по-научному диалектика, а есть вещи незыблемые и традиционные, которые всегда были, и всегда будут. На флоте есть такая традиция! Все настоящие моряки делают наколки, чеканки и гоняют шары. И это покруче наколок и чеканок. Ты имеешь возможность вернуться к гражданской жизни настоящим суперменом, - сказал Валера с абсолютно серьёзным лицом.
Лев, страдавший от безысходности, вспыхнул, как порох.
- Надо взять кусок оргстекла и сделать из него маленький шарик, а лучше придать ему форму воробьиного яичка. Отполировать, продезинфицировать и загнать под шкурку органа, - с серьёзным видом продолжал кочегар. - И после того, как это всё зарастёт и притрётся - все женщины мира твои. Это маленькое приспособление творит просто чудеса, тётки просто улетать будут от наслаждения. Слава о тебе, как цунами, прокатится по твоему родному городу и его окрестностям.
- А где? А чем? А как же его вставить его, где дырку найти? - нервно начал выяснять подробности Лев.
- Да всё проще, чем ты думаешь. Берётся отвёртка, просекается дырочка и через неё вставляется шарик - не больнее укола. Забинтуешь свою балалайку, а через пару дней всё зарастёт. После этой процедуры ты - супергерой! - на мажорной ноте закончил Валерик свой рассказ.
Мастер перекрёстного опыления просто свихнулся от открывающихся перспектив. С утробным подвыванием он ринулся в мастерскую на поиски оргстекла и напильника.
Лёв появился в кочегарке через три дня. Он светился от счастья в предвкушении чего-то великого, чего-то того главного в жизни, что не всем окружающим было дано понять. Флотский аграрий уселся перед кочегаром Северного Флота, долго копался во внутреннем кармане шинели, пока не извлёк оттуда маленький тряпичный свёрток, который гордо развернул перед другом. На белом лоскутке лежало маленькое плексигласовое яичко, отполированное до полной прозрачности. Из боковых карманов он выудил по огурцу.
- Когда ставить будем? - без предисловий спросил кочегара перспективный секс-символ.
Валера, открыв рот от удивления, не знал, что ответить приятелю, он явно не рассчитывал на такую оперативность. Сказать точнее, он был рад занять Лёву каким-нибудь делом, но не рассчитывал, что тот так серьёзно всё воспримет.
- Да я пошутил, неужели ты поверил? Да бред всё это! После ДМБ от тебя девкам и так спасенья не будет, зачем ещё усугублять? - пытался отбиваться Валера, но Лёва был неумолим и пёр как танк.
- Да я у всех спрашивал, вся база говорит, что это круто! - всё больше и больше распалялся огородник. - Валерка, брат, помоги поставить, что хочешь проси, только помоги! - не унимался секс-символ.
- Да я крови боюсь, иди вон в автороту, там умельцы могут всё, - старшина явно начал сдаваться, поняв, что от напористого товарища просто так не отделаться.
- Ты говорил, что крови не будет. Я из-за тебя на службу забил, три дня напильником махал, огурцы не опылял, а ты меня предать хочешь? Друг называется! - Лев становился агрессивным и Валерик сдался.
- Чёрт с тобой, помогу. Вот с вахты сменюсь, и вечером в баталерке устроим операцию по внедрению. Но без гарантии! Хочешь, чтобы всё прошло удачно, пригласи из пожарки Пирамидона. Он почти хирург, всё-таки 4 курса ВМА, так спокойней будет, - попытался отделаться от напористого друга кочегар.
- Да Пирамидон с момента отчисления пребывает в нирване, он до ДМБ не отойдёт! - удивился Лев.
- Он не в нирване, он счастлив, оттого, что приносит Родине пользу, - закончил уговорённый почти до смерти, Валерик. - Иди, ищи Пирамидона, без него не буду оперировать!
Для Льва забрезжил луч надежды и, решив лишний раз не нервировать друга перед предстоящей процедурой, осчастливленный воин умчался в пожарную часть на поиски бывшего военного медика.
Вечером следующего дня после проверки и вечерней птюхи друзья встретились в баталерке службы обеспечения. Несколько позже подтянулся и Пирамидон с окраины гарнизона, он как всегда был умиротворён после традиционного принятия в вену компота из разнообразных медикаментов. Кроме приятелей присутствовало ещё несколько заинтересованных пытливых умов в надежде применить полученные знания и опыт на себе. Лёва явно провёл работу среди военнослужащих базы.
- Ну что, начнём? - спросил коллег бесстрашный Лев и достал из кармана пол-литровую бутылку спирта. - Вот, для дезинфекции! Кило огурцов в зубы мичману с бомбосклада - и полная стерильность обеспечена! - гордо добавил он.
Валера с надеждой смотрел на Пирамидона, несостоявшееся медицинское светило сидело в углу, таинственно демонстрируя улыбку Джоконды.
Кочегар протёр стол влажной ветошью и разложил на белой тряпице инструмент: отвёртку, баночку со спиртом, в котором плавал шарик, вату и кусочек бинта, оглянулся по сторонам, и извлёк из ящика стола тонкую книжицу в твёрдом переплёте, на которой большими буквами было напечатано: «Книга для чтения солдатам и матросам», Воениздат, 1957 год.
- Во, на подкладку пойдёт, а то присобачим тебя к столу, как букашку булавкой,- комментировал свои действия хирург-любитель. - Ну, вытаскивай своего шершавого, закончим по-быстрому, а на завтра ты проснешься мастером любовных утех.
Лёва расстегнул клапан рабочих штанов, долго копошился в их недрах, и, наконец, как будто червяка из банки, извлёк на свет божий свой детородный орган, который сморщился, как сморчок, явно испугавшись предстоящей экзекуции.
Внезапно в своём углу ожил Пирамидон. Лукаво, как кот Матроскин он промяукал: «А продезинфицировать инструмент и место операции?»
Тщательно прополоскав отвёртку, Валерик вручил Лёве ватку, щедро смоченную спиртом.
- Давай, истребляй их всех! - добавил он, имея в виду микробов.
Оперируемый сморщился, зашипел от жжения, но добросовестно протёр место предстоящей операции. Орган от испуга забился в самый дальний угол паховой области. Присутствующие смотрели на Льва с восхищением.
- Вместо анестезии, - с видом военно-полевого хирурга времён Русско-Японской войны, сообщил присутствующим внезапно оживший медик и, разбавив шило в литровой банке из-под цветов 50 на 50 жёлтой водой из древнего графина, стоявшего здесь явно с тех же времён, пустил напиток по кругу, первым, без стеснения, сделав добрый глоток. В Лёву из жалости влили большую половину. Потом успокоились остатками и дружно занюхали рукавами бушлатов. Посидели, перекурили, чуть разомлев.
- Ну, что, с богом, начнём, помолясь! - хлопнув по коленям, Валерик встал и подошёл к операционному столу. - Ну, кончай гусака душить, оттягивай кожуру и прикладывай сюда, на книжку.
Страдалец послушно приложил оперируемое орган на край стола, словно на плаху, как османский насильник, осуждённый к усекновению хреновины за зверское изнасилование половины гарема соседа в извращённой форме. Затем отвернулся, зажмурил глаза и стиснул зубы, но уже ничто не могло отвратить Льва от задуманного. Мысль о предстоящей половой исключительности помогала Лёве перенести все страдания.
Валера взял в правую руку отвёртку, в левую пятый том полного собрания сочинений В. И. Ленина и сообщил окружающим: «Чтоб не промазать, площадь больше».
Постоял, посмотрел на напряжённого Льва, потом на книгу вождя революции.
- Нет, не то! Лучше возьму десятый том, - «хирург» явно тянул время. - Не могу! - со стоном изрёк Валерик. - Я хоть и был в училище по тревоге боевым санитаром, но это явно не мой уровень, мастерства не хватит. Может, лучше ты? Ты же врач почти!- с мольбой в голосе обратился Валерик к Пирамидону.
- Да я, если что, и обрезание сделать могу! Левка, кем хочешь быть: татарином или ортодоксальным иудеем? Мне что пилить, что резать, лишь бы кровь текла! - совсем разошёлся бывший военмед.
- Давай, решайся, пока я в тонусе, обрезанное на холодец пустим! - Пирамидон, не глядя, приставил отвёртку и с оттягом шарахнул по ней десятым томом полного собрания сочинений вождя мирового пролетариата.
И с этого момента события стали разворачиваться с быстротой гоночного болида.
- Стой!!! Не вдоль, а поперёк! - с опозданием закричал кочегар, заметив ошибку пожарного, которого уже явно торкнул спирт, запущенный вдогонку наркосодержащим медикаментам.
Но было поздно. Вместо того, чтоб надорвать кожу в месте введения шарика, отвёртка намертво пригвоздила детородный орган Льва к книге для чтения, пробив насквозь обе её обложки.
Львиный рык разорвал тишину кладовки. С нечеловеческим рёвом раненный Лев рванулся куда-то ввысь. Зрители шарахнулись врассыпную и забились в углы комнаты.
Экс-медик, поймав приход, как в замедленном кино стёк на пол.
- Ааааааа!!!!! - Лёва с разбегу вышиб дверь своим худым телом и как ветер помчался по коридору казармы, явно в сторону санчасти.
- Держи его! В один голос закричали дневальному «хирурги» и зрители, все вместе пытаясь протиснуться в выбитую дверь. - Лови Лёвку, или все в дисбат пойдём!
Дневальный соскочил с тумбочки и ринулся на таран с полной безнадежностью, как допотопный И-16 на стремительный «Мессершмидт» в воздушном бою. И чудо свершилось! Врезавшись, друг в друга, «истребитель» и «истребляемый» влетели в дверь гальюна и распластались на полу.
Протиснувшись, наконец, в остатки дверного косяка матросы дружно навалились на раненного в хрен, и кое-как придавили его к полу. Лев ожесточённо сопротивлялся, перемазав всех спасителей в крови. У него в башне явно что-то перемкнуло. Сверху для надёжности навалился Валерик, добавив в кучу тел свои 110 килограммов.
Распятый орган был освобождён, перебинтован и с ног до головы облит йодом, для окончательной дезинфекции. Отвёртка отправилась в форточку, чтобы разъярённый Лев не ткнул сгоряча чью-нибудь задницу.
Израненный Лёва начал адекватно воспринимать мир лишь к вечеру следующего дня. Всё это время он скрывался у себя в тепличном хозяйстве, периодически делая себе перевязки и отмачивая в стакане с фурациллином своего израненного бойца.
Постепенно мысль о половом превосходстве над земляками покинула его воспалённый мозг. Про шарик, потерянный где-то в недрах баталерки, несостоявшийся секс-символ даже не вспоминал.
Несколько дней Лев яростно опылял огурцы и не разговаривал с друзьями. Он так и не сделал татуировку, да и с чеканкой в честь ДМБ у него ничего не получилось.
И когда через какое-то время он снова появился в кочегарке, Валерик заметил в его глазах невесть откуда взявшуюся мудрость. Может от перенесённых страданий, а может от приобретённого на флотской службе, хоть и не удачного, но всё же жизненного опыта.

Баталерка (морск.) - кладовая матросского имущества.
ДМБ - демобилизация на флоте.
Гальюн - туалет на флоте.
АСС ВМФ - Аварийно Спасательная Служба Военно-Морского Флота.
ВМА - Военно-Медицинская Академия им. Кирова.
ВВМИОЛУ - Высшее Военно-Морское Ордена Ленина Училище им. Дзержинского.
ВВМУРЭ - Высшее Военно-Морское Училище Радиоэлектроники им. Попова.