Я - дезертир

... сначала мне вполне профессионально сделали подсечку под левый каблук сапога. После того, как ноги мои разъехались по наледи платформы, завернули мне руки за спину и рванули их вверх, больно. Вдобавок пнули по почкам, и в глазах моих помутнело...
- Вот он, орелик... Попался... От советских пограничников еще никто не уходил, а ты, сука, опозорил свои войска...
...А начинался мой День рождения так хорошо...

***
- Товарищ сержант! Вас Беленсон вызывает в строевое, сказал, чтобы бежали поскорее, - дневальный выскочил из моей каптерки и опять бросился к тумбочке.
- Ладно, иду... Чего там Насоныч опять надумал...

***
- Саня, тут такое дело. Добро на присвоение тебе прапора пришло сегодня. Осталась маленькая формальность: надо только пройти ВВК*, и на следующей неделе отправляем представление в округ. Делаем тебе подарок на твой День рождения. Сейчас быстрее в санчасть, забирай документы, готовься и ночью - вперед, во Владивосток, в госпиталь, товарищ будущий прапорщик!

...Наш строевик, майор Михаил Насонович Беленсон странным образом помнил всех сержантов по именам, а со старшинами подразделений иногда позволял себе и несколько панибратский тон... Насоныч, столько лет ворошивший бумажные судьбы солдат, прапорщиков и офицеров, прекрасно знал, что нет ничего лучше сержанту-срочнику побывать в большом городе, тем более, если город этот - Владивосток! Тем более, если у сержанта завтра День рождения! И ведь пройдет он завтра гоголем зеленопогонным по Ленинской, а приморские девки будут улыбаться, конечно... И он им будет улыбаться тоже, совершенно не понимая, что девки улыбаются не ему, а всего-навсего только зарождающейся весне. Этой удивительной, ранней и теплой весне 1986 года...

***
Собраться старому сержанту? Это просто!
Сначала баня, арендованная на полтора часа в ЦК**
В бане первым делом - лицо. Ведь убираться, конечно, начинаем от окна.
Поскребем « Shick`ом» щеки. Аккуратно обойдем жиденькие старшинские усёнки и пройдемся по заросшей юношеским пушком шее.
Пройдемся мыльным солдатским мочалом по еще выступающим ребрам и мосластым нижним конечностям...
В предбаннике под завывания Леонтьева «... в старом саду опадают листья...» (наши кочегары почему-то любят Леонтьева) не спеша подошьем свое ПШ белоснежной простынею под полуторамиллиметровый виниловый проводок. Оденем нулЁвое исподнее, синие армейские полушерстяные носки, и... ты почти готов.
Почти - потому что ты еще не дошел до своей казармы. Ты еще слегка не прошелся по своей шинели железной щеткой, которой водилы убирают со своих двигателей ржавчину, и которая так чудно придает легкую кучерявистость даже самой старой суконной шинельке.
А напослед всего-то и остается, что отглаженные и обрезанные по ранту юфтевые сапоги «эмолином» начистить и старым офицерским, темно-голубым шарфом до блеска надраить...

Уставшие читать про сержантское прихорашивание вправе спросить меня: «Почему так подробно описано сие действо»? А описано оно потому, что всего в двухстах километрах от нашего отряда другой сержант-связист драил свои сапоги офицерским шарфом и одевался в чистое исподнее в ту ночь... Все наши с ним действия были примерно одинаковыми, за исключением того, что с великим потаением товарищем сержантом самодельными ключами был вскрыт сейф, в котором начальник заставы хранил свой пистолет и три литра спирта. Спирта в сейфе, увы, не оказалось, только пустая банка, а вот пистолет... Пистолетик был...

***
В 3 часа ночи я погрузился в шишигу и устремился к грязной и заплеванной железнодорожной станции стратегического назначения под названием «Приморская», а мое почти зеркальное отображение, заткнув ПМ в штаны, крадучись выдвинулось совсем в неизвестном направлении...

***
Как здорово, что ты молод! Как здорово отдохнуть от казармы! Как здорово, что ты здоров аки бык и вся процедура ВВК заняла ровно полтора часа. Годен! Годен! Годен! Штампы в медицинскую книжку ставятся почти не глядя на пациента, да и кто из военных эскулапов будет сомневаться в здоровье этого сержанта? Поглядите, какой он поджарый и стройный! Поглядите, какой у него румянец на щеках! Он не пьет! Он не курит даже!
«...Сержант! Валите из этого дома скорби, где сидят и лежат страждущие с больными зубами, грыжами и переломами! Сержант, так у вас сегодня День рождения?! Сержант, вы уже почти прапорщик, поэтому в свой День рождения идите и покупайте подарки! Ведь ваше денежное содержание в размере 24 рублей 50 копеек позволяет вам это! Идите, глядите на владивостокских девок, ходите по магазинам и музеям, только не попадайтесь флотовскому патрулю, ибо у них сегодня какой-то там «день занятий» и они отлавливают всех, до капитана второго ранга и подполковника включительно, выполняя флотовский план по нарушителям воинской дисциплины!..»

***
Препровождаемый дифирамбами председателя ВВК, старенького и, кажется, немного похмельного подполковника со злобными змеюками в петлицах, пошел я покупать подарки, глядеть на девок и прятаться от флотского патруля.
Тепло уже было, хоть и 10 февраля...
Прошелся пешочком от остановки «Спортивная» через площадь «Луговую» и до ЖД вокзала. Купил по пути 2 килограмма крабьих конечностей с клешнями и без оных (3 рубля кг.) и коробку конфет «Птичье молоко» (10 рублей). В первом попавшемся книжном магазине купил заказанные кем-то из сотоварищей кальку и тушь разноцветную для дембельских альбомов, а тут и время подошло на паровоз садиться и ехать обратно... Да и ладно, я прекрасно знал, что друзья-товарищи, готовясь к моему приезду, уже жарят картошку, и что у поваров выпрошено немного масла, и мослы со вкусными ошметками мяса уже покоятся в «девятках», а еще в одной «девятке» вообще королевский десерт - распаренные сухофрукты от обеденного компота...

***
В 19 часов 05 минут 10 февраля 1986 года, имея в руках пакеты с крабами, «Птичьим молоком», калькой и тушью я вывалился на перрон станции «Приморская».
И тут...
Сначала мне вполне профессионально сделали подсечку под левый каблук сапога. После того как ноги мои разъехались по наледи платформы, какие-то два козла завернули мне руки за спину и задрали их вверх. Вдобавок пнули по почкам, и в глазах моих помутнело...
- Вот он, орелик... Попался... От советских пограничников еще никто не уходил, а ты, сука, опозорил свои войска...

Даже помутневшим взором увидел я перед своим лицом четыре ноги, обутых в офицерские сапоги, и еще сколько-то там ног в обычных, солдатских. Офицерские ноги были разными. Одна пара была с родным мне зеленым кантом на брюках, а вторая в пакостно-мышиных штанах с кантом красным.
Мент, сообразил я.
- Обыщите его, пистолет у него где-то в штанах наверное, за брючным ремнем!
- Какой пистолет?! - заорал я. - Обалдели что ль? Откуда у меня пистолет?
- Молчи, сопля! - и хромовый ментовский сапог поддел меня под подбородок, отчего у истязаемого лязгнули зубы и противно заскрипел прикушенный язык.
- В пакетах поищите. - И я увидел как рассыпались передо мной крабы, "Птичье молоко" и вдобавок окрасились тушью из разбившихся пузырьков...
- Нет пистолета, товарищ старший сержант! Товарищ капитан, пусто!
- Вот гнида, уже продал, наверное! Говори, сука, куда пистолет дел? Кому продал? - ментовский сапог опять попал мне в лицо. Пошла кровь, нос не выдержал.
- Постой, сержант, хватит его пинать, поднимите. Дайте документы мне.
Меня подняли, и я с ужасом увидел перед собой не родного-отрядного, а совершенно незнакомого капитана, в окружении вооруженных бойцов. А я-то предполагал, что «арестовывают» меня свои, местные погранцы... Одна личность была, правда, знакомой. Это был наш станционный мент, старший сержант Григорий Николаевич.

Дивная, рубинового цвета юшка капала из носа на мою элегантно-накудрявленную шинель, в глазах двоилось, в спине, зубах и языке болело нестерпимо.
- Так... командируется на ВВК, фамилия... имя... войсковая часть. Товарищ сержант, так вы из местного учебного отряда?
- Д-а-ыыы! За что бьете, падлы?
- Извините, товарищ сержант! Ошиблись! - тут бравый капитан, заорал на своих бойцов, - А вы, ублюдки, чего смотрели, у вас же фотографии есть?
- Дык... Товарищ капитан, поглядите сами, они же как братья-близнецы похожи! И рост, и одежда, да и в морду ему гляньте!

Судя по всему, глядеть в мою морду товарищу капитану совсем не хотелось, да и от морды-то стараниями г-на Григория Николаевича мало уже чего человеческого осталось... Уже подбегали сослуживцы мои (они хлеб для части выгружали) во главе с лейтенантом Зиминым. А Серегу Зимина знать надо было, всегда тихий, за своих он готов глотку был перегрызть.
Руки державшие меня ослабли, и в гомоне офицерской перепалки я принял решение.
Отлично «наэмолиным», щегольски обрезанным юфтевым сапогом от души провел я технически-лучший в своей жизни «ёко-гери» как раз в то место Григорию Николаевичу, где голенище сапога заканчивается, и начинается коленка... Чтобы тоже полежал чуток...
И везли потом меня, бедолагу ополумевшего, в отряд, утешая всячески. Везли к товарищам, любимому личному составу, картошке жареной, везли к компоту и поздравлениям с Днем рождения...

Когда тело выгрузили из машины и под руки ввели в штаб, команч и Михаил Насоныч Беленсон только и смогли промолвить: «Нажрался все-таки, мля...»

***
... Прапорщика мне задержали. На полгода.
Уже давно уехали на дембель мои годки, а я все ожидал высочайшего повеления о производстве меня в помощники офицеров. Почему? А потому, что пинавший меня Григорий Николаевич накатал рапорт по команде своей, ментовской, что сержант войсковой части такой-то по фамилии такой-то дико избил его при исполнении его же служебных обязанностей, вследствие чего он, старший сержант милиции Григорий Николаевич получил смещение коленной чашечки и закрытый перелом ноги. Возмущенные, стражи порядка переслали данные об инциденте командованию пограничного округа, благоразумно умолчав о несколько потертой харе сержанта пограничных войск такого-то.

А что же мой двойник?
Там все просто было. Двойник-сержант к бабе своей ходил в близлежащую деревню. Пистолет прихватил ради хвастовства перед дамой, хотя поначалу уверял, что просто было страшно идти ночью.
Так он у этой тетки и остался на целые сутки, потому как женщина поила его самогоном исключительно крепкой выгонки, который был настоян на травках специальных, травках китайских... Вероятно, она думала, что покажет после принятия этого коктейля сержант прыть особую, мужскую, только вот тому почему-то больше спать от этих травок хотелось...
Начальник-то его, не будь дураком, сразу о пропаже пистолета заявил, отчего и подумали, что ушел его подчиненный-связист (кстати, носитель секретов государевых) к супостату. Дезертировал, значит...

***
Так и я оказался «дезертиром»...
Об одном жалею, что не появился мне на пути этот мудак, я бы ему такую прыть особливую, мужскую показал...

* ВВК - военно-врачебная комиссия
** ЦК - не подумайте, что Центральный Комитет, это просто центральная котельная

P.S. У меня есть много знакомых ментов, вполне достойных людей. Например - наш Бывший Мент. Поэтому не оцениваю милицию огульно, просто захотелось описать данный случай.

Красота по-итальянски ВЗОРВЕТ мир

В одном из обстоятельнейших путеводителей по Италии в самом начале раздела "Общие сведения" чуть ли не в качестве декларации, фразы-девиза, написано следующее:
"Итальянский дизайн. Самые красивые вещи (одежда, мебель, автомобили) делают, как известно, в Италии. И всем так же хорошо известно что эти изделия не обладают свойством так же хорошо сохраняться в веках, как римские руины"

При подготовке к итальянским экскурсиям вспоминаются собственные опыты встречи с Италией и соответствующего "культурного обогащения".

Ну, первый опыт "встречи культур" произошел у меня лет 25 назад в одной жаркой-жаркой стране, на пустынной дороге, когда мой военный грузовик наехал на итальянскую мину. Любопытно, что это была одна из первых моих мыслей сразу после взрыва, вполне возможно, она пришла мне на ум еще тогда, когда я "летел кувыркаясь" и еще не осыпался на землю вместе с деталями от моего грузовика: "Итальянка!" - подумал я. Поскольку если бы это была мина какого-либо другого, а не итальянского производства, то на ней подорвался бы либо мой друг сапер Вася, едущий на головной машине, либо, по крайней мере, если бы уж Вася миновал эту мину, тогда больше всего шансов было у начальника штаба батальона майора Непомнящего, следующего за ним в колонне. Но оба они, да еще несколько машин, благополучно проследовали опасный участок, а мне вот не повезло. Хотя у меня шансов подорваться было не так уж много, моя машина шла в середине колонны. Но именно это и означало, что мина была итальянская - в пластмассовом корпусе, с замедляющим реле, что сильно усложняло, если не делало невозможным ее своевременное обнаружение. Подорваться могла любая машина в колонне, и миноискателем ее не отыскать... Сапер Вася, сидя на головном бронетранспортере, уперев белую, как у снежного человека, запыленную цементной афганской пылью голову прямо в дорогу, пытался хоть как-нибудь распознать мины "по внешним признакам". Иногда это ему удавалось, но в тот раз он явно проглядел...

Водитель мой погиб, мина как раз под ним и взорвалась, а в моем организме взрыв никаких существенных изменений не произвел. Сказались годы упорных тренировок по раскалыванию кирпичей лицом, занятию весьма распространенному в ВДВ и прежде и теперь, а то бы мне так легко не отделаться. Я вскоре встал, оправился и даже попытался произвести расчеты для стрельбы, но не слишком удачно - удар был все же посильнее кирпича, поэтому я стал орать, чтоб стреляли без всяких расчетов, на глаз. Подрыву на мине, как правило, сопутствовала еще и стрельба - засада.

Можно сказать все же, что мне очень даже повезло, несмотря ни на что! В кузове было полно мин для минометов, они не сдетонировали. В противном случае, от меня не нашли бы даже и чего послать моей матушке. У нас тогда была в ходу партия мин еще 43-го года производства, взрывались они и вообще-то далеко не все даже при стрельбе, обычно это очень раздражало, а тут вот спасло жизнь. То есть соединение "изящества" итальянского заряда с "дубовостью" русских минометных мин...

Но дизайн у итальянских мин действительно был хоть куда! Они делались из высококачественной пластмассы оранжевого цвета, с прихотливым ребристым узором по всей поверхности, в чем мне всегда смутно грезилось какое-то невероятная реализация крылатой пошлости Достоевского "красота спасет мир"... при помощи динамита!

Но все равно - это будоражило и восхищало. Ведь этот оранжевый узорчатый декор был абсолютной, совершенной бессмысленностью. Великих итальянских дизайнеров минного дела уж действительно нельзя было заподозрить ни в какой утилитарной идее использования этой красоты (идее спасения чего-то - тоже): ведь мину сначала зарывали в землю, а потом она просто взрывалась и разлеталась во все стороны совместно с советскими бронетранспортерами и кусками тел храбрых советских воинов. Ее, кроме саперов, никто и не видел. Вот уж, действительно, принцип "искусство для искусства" в самом концентрированном виде!

Но нет же, советские воины, не лишенные эстетического чувства, все же нашли этим минам (тем из них, которые сапер Вася углядел и разминировал) мирное применение (русские отзывчивы к прекрасному :))...

Мы делали из них замечательные абажуры для своих походных коптилок и тусклых лампочек, работающих от батальонного генератора. И тогда скучный мир пустыни и интерьер брезентовых палаток заливался густым оранжевым светом и уже не мозолил глаза картинами унылого бивуачного быта колониальных офицеров, а понемногу превращался в экспозиции для сказок Шехерезады. Мы пытались даже курить вонючий пайковый табак через самодельные трубки, пили чай из верблюжьей колючки не из алюминиевых кружек, а из стаканов, закусывали афганскими леденцами, а некоторые, особенно впечатлительные из нас, надевали даже и тапочки на измозоленные горными ботинками ноги... До махровых халатов, правда, дело так и не дошло.

Спустя много лет после первой встречи с итальянским дизайном и культурой в целом, произошла вторая: у меня оказалась итальянская жена. Скорей всего, это произошло вне прямой связи с предыдущим событием - подрывом на мине совершенного дизайна. Хотя, кто знает.... Может, пока просто эта связь не проступила явно.

Спустя еще некоторое время я уже оказался в Италии, чего я совершенно не ожидал. Сижу себе на Адриатическом побережье в Равенне и рассказываю своему тестю, убеленному сединами пожилому неаполитанцу, эту историю - подрыва на итальянской мине.

Он, проживший значительную часть жизни в Германии и посему настроенный немного скептически к итальянским гражданским порядкам и некоторому природному легкомыслию своих соотечественников, сказал мне с грустным юмором, что потому, мол, я и жив остался, что мина была итальянская... Если бы я наехал на немецкую мину, то зять бы у него был другой.

Уж, не знаю даже, чего больше звучало в этих словах - разочарования ли в зяте или только в качестве итальянских технологий... Переспросить некого, тесть вскоре умер. Но шутка мне понравилась и запомнилась. Она как раз в очень таком неаполитанском духе.

Вот, все еще продолжаю знакомство с итальянской культурой... Застрял на обдумывании высказывания одного очень русского писателя в письме к другому очень русскому: "Если бы вы знали, с какой радостью я бросил Швейцарию и полетел бы в мою душеньку, в мою красавицу Италию. Она моя! Никто в мире её не отнимет у меня! Я родился здесь. Россия, Петербург, снега, подлецы, департамент, кафедра, театр - всё мне снилось!..."

Н. В. Гоголь В. А. Жуковскому 30 октября 1837 года.

(C)

http://alconost.livejournal.com/114873.html

ЗАПИСКИ НЕГОДЯЯ
(продолжение)

ВАЛЫ И ОСИ

Если кто из «технарей» помнит, есть такой справочник. Как-то студент Х., плывя на экзамене по сопромату, нагло попросил у доцента Петровского:
- А можно, я в библиотеку сбегаю, «Валы и оси» принесу?
- Да я бы разрешил, - сказал доцент, - но вы такой хрупкий, боюсь, надорветесь...
Однако речь о валах и осях зашла совершенно случайно, - просто автор, полагаясь на непринужденные ассоциации, взял эти два слова в заголовок. Но, как мы помним, повествование наше идет про обработку человеческого материала давлением (совсем рядом с дипломной профессией массажиста Х. - ОМД оно и есть ОМД, вот и дед его был деревенским кузнецом, а некоторые особенно стальные спины, по мнению массажных дел мастера, явно требовали не его слабых рук, но дедовской кувалды).
Ну а если серьезно, то сегодня мы поговорим о размерах. Точнее - о диаметрах неких протяженных предметов. Если вы подумали о серебряных иглах для акупунктуры, то вы недалеки от истины. Потому что рефлексотерапевт З. наконец-то решилась прийти на массаж к Х. - пока все та же Л. была на больничном.
- Только никаких поползновений! - предупредила З., ложась на кушетку. - Помни, я - верная жена своего третьего мужа, и ты не должен сбивать меня с этого пути самурая. Давай вести отвлеченную беседу. Можешь рассказать мне про войну - кстати, у тебя на военных фотках такая противная фашистская морда! Так и кажется - попадись к нему в рыжие лапы, поставит раком, ствол в затылок - и снасилует как вьетконговку. Вот и переубеди, успокой девушку, расскажи о чем-нибудь далеком от этой кушетки...
Пока она говорила, массажист, представляя ее в позе вьетконговки, возбудился, и начал нарушать правила классического массажа. Он уже шумно дышал и все увеличивал поверхность соприкосновения своего тела с телом пациентки, - массировал не только ладонями, но уже протяжными скользящими движениями касался ее попы локтями, уже щекотал легкими пальцами бока, уже начал поглаживание от поясницы до лопаток всем шерстистым предплечьем... Тут доктор З. замолчала, подобралась как кошка перед прыжком, и вдруг, ловко кинув свою руку себе за спину, поймала запястье массажиста и, удерживая захват, ощупала его пальцами.
- Что с тобой? - удивленно спросил массажист Х.
- Фу-у... - выдохнула З. с облегчением, убирая руку обратно. - А я подумала - чем это ты меня гладишь? Такое твердое, шерстистое...
Массажист Х., замерев на секунду, вник, и, рассмеявшись, сказал:
- Ну, вообще-то размеры сопоставимы. А знаешь, кажется мне, что пришла пора самураям сразиться...
И, наклонившись, нежно укусил ее в загривок...
В это время в дверь постучали, она открылась, и мужской голос сказал:
- Доктор З., вы здесь?
Массажист Х. отпрянул, вырвав зубами волос З.
- Ай! - вскрикнула она.
- Ты здесь, я слышу, - сказал мужчина, входя в кабинет.
- Кто это? - хрипло спросила она.
- Я это, не узнаешь, что ли?
- Кто - я? Подождите за дверью, я с пациентом занимаюсь!
- Ну щас! - сказал мужчина, идя к кабинке. Штора отдернулась, и массажист с пациенткой увидели мужа доктора З.
- Богатым будешь, - сказала она, мгновенно беря себя в руки. - А я вот лечусь от бронхита.
- Ну-ну... - сказал муж, окидывая подозрительным взглядом массажиста Х., прижавшегося передней частью к краю кушетки, чтобы силой сравнять неровный профиль своего тела. - Лечи, я в коридоре подожду. Главное, чтоб ты не кашляла, радость моя...
- Первый раз со мной такое, - сказала она, лихорадочно одеваясь. - Выйди, не смотри на меня, - я тебя как папы стесняюсь... Нет, это ж надо - голос мужа родного не почуять... Ой, как я не хотела, чтобы он про массаж узнал! А все ты со своими фашистскими лапами...

***
Поскольку доктор З. по знаку - Весы, то для равновесия здесь просто необходимо рассказать о другой крайности восприятия. Частой пациенткой - то у массажиста У., то у массажиста Х. была пожилая, огромная, раздавленная собственным весом, пациентка, - позвоночник не выдерживая ее тяжести, уже отказывался обслуживать ноги, и она передвигалась на костылях. Она была такого размера в поперечнике, что массажисту Х. даже приходилось вставать на подставку, как мальчику военного времени у заводского станка, - иначе поясница пациентки была на уровне его груди, и массировать ее было просто невозможно. И вот однажды, когда он, стоя на приступке, ожесточенно пытался продавить многослойный жир и добраться до точек, используя даже локоть, налегая при этом всем своим телом на слоновий бок, она вдруг зашарила рукой, которой держалась за край кушетки, и схватила массажиста за карман халата. Он замер, отстранился и посмотрел вниз. Ее большой пухлый кулак сграбастал полхалата и мял через ткань то, что лежало в кармане.
Там лежала пластмассовая пробирка с завинчивающейся крышкой, в которой был спиртовой раствор хлоргексидина для обеззараживания рук. Пробирка была 7 сантиметров длиной и сантиметр в диаметре.
- А я думаю, - чем это вы меня таким твердым в руку тыкаете... - сказала она, отпуская. - А это что-то отдельное. Извините, обозналась...
- Обижаете, - сказал массажист Х. - Во всех смыслах.
(продолжение следует)

- Поставить рядом с бортом! - скомандовал “бык”, глядя на остатки строительного материала в наших руках.
Исполняя его приказ с истинной военно-морской точностью, мы сложили весь мусор на палубу, под леерами.
- Я же сказал: “Рядом с бортом!” - повторил “бык”.
Мы посмотрели на мусор, художественно разложенный вдоль ватервейса. Вроде бы все правильно, борт рядом.
- Рядом с бортом, - еще раз повторил “бык”. А потом подошел и лично спихнул мусор за борт. - Вот так, - удовлетворенно хлопнул он ладонью о ладонь. - Команды надо исполнять в точности.