«Уроды - они такие же как Паша...»

Вечером 22 февраля батальон вернулся с двухнедельного полевого выхода на полигоне "Биджан". РТУ отыграли на "ура", постреляли, поводили, намерзлись и вспотели. Усталая, грязная, пропахшая дымом, мазутом, потом и ещё черт-те чем пехота часикам к двадцати трём разгрузилась, проверилась и отбилась наконец-то на кроватях и простынях в теплой казарме, офицеры разбрелись к не менее теплым и гораздо более любимым женам, или просто к любимым, или просто к женам, многие даже к своим. В общем, идиллия, завтра праздник, послезавтра, в воскресенье, большой наряд, но по крайней мере, сутки отдыха впереди маячат, так что настроение бодрое.
Утром 23 февраля, как обычно, построение, зачитка праздничного приказа, ну, в общем, наказание невиновных и награждение неучаствовавших. Дивизия в ожидании комдива построилась на промёрзшем плацу, ласково подвывал проносящийся вдоль строя якутский ветерок, впиваясь тысячами холодных иголок в незащищенные воротниками и шапками части лиц, в такт погромыхивающей от ветра крыше начинали постукивать замерзающими в уютных кирзачах ногами о полураздолбанный асфальт солдаты. Порой слышался ленивый матюг взводного иль ротного: «Отставить топтанье, слоны!» или более мудрая команда другого представителя той же категории: «На месте шагом марш!»
В серой отмороженной действительности военный люд первого мобильного батальона согревали мысли о предстоящем заслуженном выходном...
Женатые офицеры и прапорщики уже предвкушали праздничный ужин, приготовленный уже скооперировавшимися меж собой заботливыми женами, холостяки - веселую гусарскую пьянку в компании с местными девицами, охочими до лейтенантских тел, кошельков и фамилий, ежели вдруг удастся заарканить, гуляя по военному городку, ибо командование дивизии запрещало коллективные (как сейчас говорят -корпоративные) вечера отдыха по праздникам, а кабаков в радиусе 20 км не наблюдалось. Мечты солдат, вернувшихся с РТУ, были более прозаичными... Постирать форму, чтоб не выглядеть чуханами завтра, да поспать вволю в тепле, ежели не заебут спортивными праздниками...
Прошел час... Барина не было...
Наконец на горизонте показался замполит дивизии, недавно переведенный из Бикинского полка подполковник Шейнеман, он же Пал Палыч, поведение коего в повседневной деятельности шибко напоминало пресловутого Табаки из мультфильма «Маугли». Поднимается на трибуну, народ веселеет, ибо понимает, что барина, скорее всего, не будет, и мечты, согревавшие каждого в течении последних двух недель на учебных полях и в промерзших палатках, уже очень скоро по окончании митинга, воплотятся в реальность, осталось только гимн простоять, да речь продержаться...
«Ррравняйсь-смиррра! Здравствуйте, товарищи!»
«Ззздрав жлам тащ полковник!!!»
«Поздравляю вас с Днем защитника Отечества!»
«Уурррааууррауауррааа!!!»
«23 февраля Вооруженные Силы и весь российский народ отмечает День защитника Отечества.... Бубубубубу...
праздничный митинг...
...считать открытым. (гимн) Радостно выдохнув их прокуренных легких свежий перегар, заиграл оркестр...
Бубубубу... («Да когда ж он заткнется?»)
... считать закрытым. (гимн)
«К торжественному маршу!»
ЦОК ЦОЦ ЦОК («Ну наконец-то!»)
«Поротно!»
Шшур ТОП
«На одного линейного дистанции... ШагомАрш!»
«Клю-нул в жо-пу жа-ре-ный пе-тух (медные трубы оркестра радостно запели первые аккорды любимой «Славянки»). Остаюсь на сверхсрочную службу, пусть друзья пидарасом зовут!( мысленно подхватили мелодию бодро марширующие роты). «Счёт! ИИИРАЗ!»
«Это что за вонючее стадо? Первая рота? Чуханы! («Это он кому? Нам, что ль?) Почему такие грязные? Товарищ комбат, куда вы смотрите? А это кто? Вторая? Третья? Стадо оборванцев! Да тут уже всех ротных снимать надо! Танкисты? Фу, хуже кочегаров выглядите! («Вот урод, мля!!!») Вы не солдаты, вы свиньи!...» («Пошёл на х.., скотина толстомордая!»)
Поток брани с трибуны не прекращался, пока мимо трибуны не прошел последний солдат батальона...
Но на этом унижения не закончились, скорее только начались...
«Вы, вонючая пехота, посмотрите на рембат, ОБМО! Видно, что нормальное воинское подразделение идет! (Когда они автомат-то последний раз видели? На присяге?) Чистенькие, красивые, как с картинки, идут - душа радуется! («Ясен пень, ни хрена не делают, зато зимней формы по два комплекта получили, афганки и комбезы танковые... А у нас даже механоидам подменку не выдали...») А они вам технику ремонтируют, («Чего??? Когда?? Только Тойоты да Мазды они у себя в ПТОРе ремонтируют!») не прохлаждаются как вы! («Ты бы с нами прохладился на полигоне, вон, полбатальона не разговаривает, а хрипит!»)
Наконец-то замыкающим прошел оркестр, повернув после прохождения не направо, а налево, ко входу в казарму (эх, сейчас трубадуры по соточке за праздник в каптерке накатят!)...
Замполит еще минут десять брызгал слюной, обещая офицерам батальона кары небесные и вызовы на аттестационную комиссию, после чего заявил:
-Всем частям и подразделениям заниматься по плану выходного дня, за исключением первого батальона. Командиру первого батальона через час организовать разгрузку угля на станции. Пришло восемнадцать вагонов! О выполнении доложить лично!
«ПИДАРАС!!!» - Волной нескрываемой ненависти накрыло замполита, и он быстро-быстро, трусливо втянув голову в плечи, засеменил с трибуны к уазику, игнорируя протестующий крик командира первого оэмбэ: «Позвольте, товарищ полковник!»
Все, кто не заступал в наряд или в антитеррор, ушли на уголь, затем началась обычная боевая учеба, через два дня на третий прерываемая караулами.
Но именно с этого времени, не к ночи поминая замполита, вошел в моду рекламный слоган: «Уроды - они такие же, как Паша, только страшнее».
П.С.
Кто служил на Дальнем Востоке, тот знает, что такое разгрузка угля.
Подходят вагоны, и неважно, воскресенье ли, праздник ли, уголь надо разгрузить с ж/д платформ во избежание простоя.
Разгружать его не хочется ни солдатам, ни командирам, но НАДО!
Ежели его больше, чем может разгрузить дежурное подразделение, дежурные обрывают трубки телефонов вышестоящих начальников чтобы выяснить, кому его разгружать, затем телефоны командиров, коим это счастье привалило.
Когда наконец-то команда отправлена, дежурные с чувством выполненного долга утирают пот со лба, но окончательно успокаиваются, когда квитки от дежурной по станции будут у них на руках.
Для справки:
Гарнизон «Бабстово» находится в ЕАО в 20 км от границы, в 100 км к югу от Биробиджана.
Для разгрузки одного вагона требуется восемь человек: четыре внутри, у люков, четыре снаружи.
До угольной станции километров пять, обычно пешком, ибо топлива в дежурной машине два ведра на сутки, и к концу наряда его нет даже на проверку дальнего караула.
Средняя температура зимой - минус 25-30 градусов Цельсия, плюс постоянный северо-восточный ветер.

КЛАДОИСКАТЕЛИ

Группа Советских войск в Германии, или коротко ГСВГ. Форштадт, ж.д.станция в пригороде Пренцлау.
- Что это?! Вторая половина 20-го века! Центр Европы! А нас грузят в теплушки 40-х годов?!
- Засуньте недовольство себе в задницу и выполняйте приказ! - лаконичный ответ комбата на наше недовольное роптание.
Всё. Вперёд и с песней! Можно даже бегом!
Наше подразделение направляется на север Германии для проведения плановых учебных стрельб. Полигон находится недалеко от городка Висмар, в Балтийском море на острове. Остров соединён с материком длинной и прямой как стрела насыпной дамбой. По которой на него, собственно, и можно попасть.
На грузовые платформы погружена и закреплена боевая техника. Личный состав размещается в столыпинских вагонах. Только решёток на окнах нет, и то хорошо. Такие вагоны я видел только в кинохрониках о Великой Отечественной войне. Вдоль стен внутри вагона нары-топчаны. Под нарами спрессованный в брикеты уголь. Посередине вагона печь "буржуйка". Вот и весь уют. Ну, а коли приспичит, то: "Ueben zie bitte, на улицу" - пардон, выражение командира.

ГДР страна небольшая, но ехали мы почему-то двое суток. Не спеша. Тормозя на каждом полустанке. Естественно, бойцам приходилось бегать «до ветру» на остановках, шокируя добропорядочных бюргеров.

В 6 утра подъем, как и в казарме. И если стоим, то все гвардейцы высыпают на улицу с голым торсом. Зарядочка и водные процедуры, которые заключались в обтирании снегом. Всем весело, дурачатся, кидают снежки. Хорошая погода, совсем не холодно, всего около минус 10 градусов. От молодых мускулистых тел валит пар, и удивлённые до крайности взгляды немцев, наблюдающих эту картину из окон, проходящих электричек. Хотя, для Европы -10 это весьма холодная зима. И поэтому им, наверно, жутко холодно было наблюдать за нами.

Прибыли на место, разгрузились. И колонной пошли в заданный район. Встречные легковушки жались к обочинам, а особо впечатлительные личности, так те и вовсе бросали машины, и похватав детей, ждали в стороне прохождения техники.
Остров находится в распоряжении советских войск еще со времён Победы. И доступ местному населению на территорию был закрыт. Но тем не менее, как и положено по уставу Гарнизонной и Караульной службы, у техники были выставлены посты и по территории гарнизона ходили патрули.
В глубине острова, в небольшом, но густом лесу стоял замок. Самый настоящий тевтонский замок, с башнями, зубчатыми стенами и арками. Был замок давно заброшен. Камни его покрылись мхом, а на крыше местами проросли деревца. От угрюмых и мрачных строений веяло многовековой тайной. Но вся идиллия и мысли о вечном мгновенно улетучивались при виде наскальной живописи солдатских граффити. Коряво намалёванные надписи не отличались разнообразием: "ДМБ-76" или "здесь был Вася". На большее, очевидно, у "художников" фантазии не хватало.
Офицеры запрещали солдатам заходить на территорию замка, объясняя тем, что его не осматривали сапёры, и еще со времён войны здание могло быть заминировано. Не знаю, насколько это было правдой, но мы частенько нарушали запрет. Нам было интересно бродить по старинным залам и переходам, осматривая барельефы и статуи. В то же время поглядывая под ноги, чтобы не вляпаться в следы жизнедеятельности современных посетителей замка.
И вот ночь, парный патруль. Заступили мы с сержантом Зверевичем Сергеем. Он старший, я рядовой. Погодка - хозяин собаку на улицу не выгонит. Замёрзли как цуцики. А тут еще налетел сильнейший ураганный ветер с мокрым снегом.
Чтобы хоть как-то укрыться от этой напасти, забрались мы в нишу крепостной стены. Забились подальше, сели на корточки спиной в угол к стеночке и вдруг... Зверевич вместе со стеночкой и воплем проваливается в темноту. Я за ним, поднялись с пола, отряхнулись, осмотрелись. Темно. Зажгли фонари. И куда это мы попали?
Место пролома оказалось более поздней кладки, да и та была сделана наспех. От времени и непогоды известь выветрилась и камни стояли только благодаря своему весу, равновесие которых и нарушил Серёга.
Осмотрелись - сводчатое помещение. На полу кирки, лопаты, еще какой-то инструмент. Пнул немецкую каску, которая с грохотом откатилась к стене.
- Да-а, давненько здесь не ступала нога человека.
Узкий проём и вниз уходящие ступени. Лёгкий мандраж и волнение. Зверевич струхнул и дёргает меня за ремень:
- Юр, пойдём от греха, может, и вправду заминировано здесь всё.
- Ну уж нет. Дух авантюризма и кладоискательства, как в далёком детстве, проснулся и повлёк меня за собой.
Отмахнувшись от друга, я двинулся по ступеням вниз, освещая путь фонарём. Сергей, матерясь вполголоса, наступает на пятки, не желая оставаться один.
Так, поворот, ещё один, ступени вниз, узкий коридор, осторожно движемся вперёд. Тишина как в склепе, шум ветра с улицы уже не доносится. Фонари выхватывают из темноты ступени, поросшие мхом стены. Ржавые крепления для факелов, с которых свисает паутина. Становилось жутковато. Сразу вспоминаются страшилки про приведения. Серёга сзади откровенно клацал зубами, стараясь не отстать.
Вот, кажется, и пришли. Похожее на подвал длинное мрачное подземелье. Сводчатый потолок, темно как у негра... под мышкой. Стол, стулья. Стеллажи вдоль стен, ящики.
Склад какой-то, что ли? Квадратный чемоданчик на столе покрыт толстым слоем пыли. Рядом бронзовый канделябр-подсвечник и... то ли ваза, то ли кувшин. Кувшин!? В памяти сразу всплывает скорпион в кувшине и друг Ромка в далёком детстве.
Сзади ныл Зверевич:
- Юрка, не трогай ничего. Видишь, каски на полу валяются. Фашисты здесь были, заминировали всё.
Не слушая друга, осторожно переворачиваю вазу, встряхнул. Ничего. И то верно, откуда здесь скорпионам взяться. Пауки и те с голодухи подохли. На донышке вазы скрещенные синие сабли, надпись на вражеском языке: Мэйсен, 1895. Старинная штукенция.
Тэк-с, любопытно, ну а что в чемоданчике, золото-бриллианты? Смахнул пыль и осторожно поднял крышку. Фигушки, не угадал. Допотопный патефон и кипа пластинок в пожелтевших бумажных конвертах.
Продолжаем осмотр. Стеллажи с ящиками. Осторожно открываю нижний. Опа-на! Оружие, винтовки, в смазке. Любопытно, но не интересно. Нам нужны сокровища бежавших в панике буржуев.
Следующий ящик, в зажимах фаустпатроны, прародители гранатомётов. Открываем дальше. Воронёной сталью в лучах фонарей поблескивают автоматы "МП-40", в простонародье называемые "Шмайсер". Ну, блин! Целый арсенал. Где же клад?
Снимаем со стеллажа следующий ящик. О-о-о! Вот это уже интересней! Ровными рядками, в опилках, бутылки тёмного стекла. Читаю: "Marttel Cognac". Ага, ясно, коньячок французский. Неплохо! Сколько же он годков здесь пролежал? Наверно, выдохся давно...
В другом ящике вино, на горлышке бутылок сургуч, этикетки отклеились, но тоже что-то импортное.
Откупорили, приложились. Коньяк крепкий, вино кислое. Бррр, гадость.
- А где-то тут патефончик стоял? И как эта шарманка включается, где розетка?
- Нету. Наверно, на батарейках, - умничает сержант.
- Ага, понял, в кино видел, вещица механическая, от пружины. Крути, Серёга, ручку.
Я устанавливаю пластинку, опускаю иглу, раздаётся скрипучее шуршание и подземелье древнего замка оглашает бравурный марш:
- Дойчланд зольдатен,
унтер официрен!!!
- Марш марш форверст,
нихт капитулирен!!! - или что-то в этом роде.
Во блин! Дискотека сороковых! Ещё коньячка и винца попробуем.
Сменили пластинку. Что-то грандиозное выдаёт оркестр.
- Жаль, закуски нет, - говорю я.
- И девчонок, - добавляет Серёга.
Уполовинив пузатый пузырь коньяка совсем неслабой выдержки, Зверевич отплясывает не в такт, громко стуча кирзачами по каменному полу, совсем позабыв о своих страхах.
- С-серё-га, хватит скакать, - язык у меня заплетается. - Давай дальше искать.
- Дав-в-вай, - соглашается друг.
Стеллажи, ящики, коробки, - коньячка!
Фарфор, картины, статуэтки, - винца!
Хрусталь, бронза, антиквар, - повторим!
И где же вы, пиастры и дублоны? Куда заклятые враги заныкали алмазы с жемчугами?
- Дав-в-вай Серега ещё по чуть-чуть...
- Нал-ливай... вот сюда. Смотри какой стакан к-к-красивый.
Разливали уже в Богемский хрусталь.
- Юр, глянь, какие у них прикольные автоматы, я такие только в кино в-в-видел.
- То-очно, Серёга! Смотри, затвор слева вз-з-зводится, не как у АКМ.
- А приклад снизу откидывается. Во! Вишь статуетку? Спорим, щас ей башку отстрелю?
- Не поп-падёшь, далеко.
- Я не попаду?! А ну-ка...
Трах! Бах! Тарарах! - Вспышки выстрелов, грохот. Ствол задирает кверху. От стены и с потолка летят куски штукатурки.
- Не попал, мази-и-ила! - смеюсь я.
- А ну-ка, ставь бутылки.
- А вот ещё вазы и тарелки.
- Тоже ставь - командует Серёга.

И понеслась душа по кочкам... Не думая о последствиях, развлекались как могли.
Под сводами подвала стоял дикий грохот от патефонного Вагнера и автоматной стрельбы. Полёт Валькирии и русский мат...
Фонари высвечивали фантастическую картину. Два пьяных вдрызг солдата лупили из "Шмайсеров" по антикварному фарфору, картинам и коллекционному коньяку.
Автоматов было много. Патронов тоже. Но батарейки сели, и лампочки едва светились. Пороховой дым и коньячно - винные пары сделали своё дело. Мы притомились от такого необычного развлечения, сели перекурить и... сморило.
Бесцеремонный пинок в бочИну и громкая ругань выдернули меня из царства сонного Морфея.
Яркий луч фонаря бьёт в глаза. О Бо-оже! Как раскалывается голова... Рядом на полу очумевший спросонья Зверевич потирает рёбра. Тоже разбудили неласково.
- Вот они, голубчики, бл....! Живы, здоровы и даже счастливы, Е..П..Р..С..Т! - такой знакомый и совсем не добрый голос начальника караула не предвещает ничего хорошего.
- Ну и запашо-о-ок здесь! Сколько же вы вылакали, паразиты?!
Начинаю приходить в себя и осознавать действительность.
Выясняется, что не найдя нас на маршруте патрулирования, начальник караула, старший лейтенант Шваб (отец родной), с бойцами организовал наши поиски.
Прочесали остров. Не нашли. Повторный более тщательный осмотр вывел на свежий пролом в нише стены замка. И вот поисковой группе представилась весьма экзотическая картина, в центре которой, мирно похрапывая, возлежали мы с Серёгой.
Итог этой истории предугадать было несложно. Трое суток гауптвахты и долгие допросы у начальника 9-го отдела. Особист выпытывал у нас, что и где мы успели припрятать, прежде чем устроить дискотеку со стрельбой.
Очевидно поняв, что мы действительно лопухнулись и не успели ничего стырить, чекист отправил нас в камеру. Но напоследок майор запугал нас Колымой и дисбатом в случае утечки информации о подвале.
Как потом по секрету (за пачку сигарет "Гуцульских") поведал земляк Зверевича, водитель из хоз.взвода, особист со Швабом подогнали "ЗиЛ-131" вплотную к пролому в стене, погрузили оставшийся от погрома антиквариат и вывезли. Надо думать, не в музей.
Господа офицеры, в то время ещё не господа, а товарищи, были здраво- и трезвомыслящими людьми, в отличие от нас, молодых и бестолковых...

Одно радует, что спьяну не удумали мы пальнуть из фаус патрона, там бы и остались...

Но как мы повеселились! До сих пор вспоминаем со смехом.

ГСВГ 1979год.