«И вроде люди как люди, но испортил их жилищный вопрос», - говаривал Воланд устами писателя Булгакова. Вся страна с пониманием относится к глубокому смыслу этой, без сомнения, глубокой цитаты. Своё собственное отдельное жильё - это предел мечтаний подавляющего числа людей. Чего уж говорить о военных? Это вообще смысл службы! Её, так сказать, логическое завершение (жаль не всегда и не у всех получается). А до той поры, в лучшем случае, служебная квартира. Ну, или общежитие. Думаю, если кто-то (шутки ради) когда-нибудь придумает сделать азбуку для военных (такую, знаете: А - автомат, Б - бомбардировщик, ну и так далее), то под буквой «О» будет значиться общага.
Не миновала эта участь и меня, молодого лейтенанта, прибывшего для прохождения дальнейшей службы в небольшой северный посёлок.
Мы жили скромно так.
Система коридорная.
На 38 комнаток - всего одна уборная!»
- пел Владимир Семёнович, а у нас в офицерском общежитии было гораздо лучше - у нас было всего-то 6 двухместных комнат. Так что жаловаться грех!
В общежитии помимо жилых были еще и два вспомогательных помещения: комната кастелянши (про неё совершенно нечего рассказывать ввиду её исключительной скучности) и туалет. С него-то я и начну свой рассказ.
Туалет носил бортовой номер «00» и имел в своём боевом составе два очка (до поступления в военное училище я был твёрдо уверен, что «очко» - сленговое выражение и был глубоко потрясён, увидев это замечательное слово в Уставе внутренней службы. А уж в Уставе-то херни не напишут).
Одна «огневая точка» была безнадежно закупорена еще во времена мезозоя, а посему использовалась только для хранения уборочного инвентаря. Вторая ввиду своей острой дефицитности использовалась исключительно по назначению и исключительно бережно. Нижняя половина двери в кабинку «для раздумий о смысле жизни» была подвергнута безжалостному вандализму - её попросту не было. На верхней же половине миру было явлено логичное объяснение этого варварского действа: «Офицер! Твой онанизм огорчает одиноких женщин гарнизона!». Исключительно по причине душевных переживаний за одиноких женщин гарнизона дверь никто и никогда не ремонтировал.
Комната N 1
В этой комнате жил Серёга. Серёга жил один по причине природной неуживчивости и нелюдимости. Ещё Серега любил громкую музыку. В комнате стояла акустическая система «Маяк» и оконечное звуковоспроизводящее устройство в простонародье именуемое колонка «S-80». Сколько ватт выдавала колонка я не знаю, но музыку Серёга слушал всегда с открытой форточкой (чтоб стекла не лопались). Громкая музыка в офицерском общежитии входит в число системных звуков и поэтому никому никогда не мешала.
Комната N 2
В этой комнате жили двое: Художник (это я) и Музыкант (штурман Петька). Если с художником всё, в принципе, ясно (я довольно неплохо рисовал карандашом), то на Музыканте я остановлюсь поподробнее. С недавнего времени в посёлке на снегу (а это почти 9 месяцев в году) начали появляться странные знаки: кто-то виртуозно рисовал струёй мочи на белоснежных сугробах СКРИПИЧНЫЙ КЛЮЧ (Попробуйте. Я уверен, что у вас ничего не получится). Личность «музыканта» (так его окрестила молва) долго оставалась инкогнито. Но тайное всегда становится явным. Особенно в закрытом гарнизоне. За священнодейством был застукан, как вы понимаете, мой сосед по комнате. Мне (да и кому-либо ещё) этот безусловный талант Петьки нисколько не мешал, а потому отношения у нас были всегда добрососедские.
Комната N 3
Тут жил Вова. Вова жил один. По какой причине, объяснять не буду. Сами сейчас поймёте. Вова был реинкарнацией героя бессмертной поэмы Н.В. Гоголя «Мёртвые души» - Плюшкина. Вова очень уважал народный фольклор и поэтому поговорки «На работе ты не гость - унеси хотя бы гвоздь» и «Уходя с аэродрома, прихвати что-нибудь для дома» были приняты им как руководство к действию. Его комната была настоящим музеем ненужного хлама и утративших практическую надобность и историческую ценность вещей. Вместе с тем, у Вовы было одно полезное хобби: он виртуозно-незаметно сливал с самолётов спирт («Экстра», чтоб вы знали!) и потихоньку собрал себе полный шкаф трёхлитровых банок «стирателя памяти». Сами понимаете, что за это мы Вову уважали и готовы были терпеть его небольшие слабости.
Комната N 4
Была почти всегда пустая и использовалась командованием для решения всяких форс-мажорных вопросов. Как-то раз в неё поселили настоящего моряка! Капитана первого ранга! Он целый месяц жил с нами (но это отдельная история).
Комната N 5
Тут жил Мишка. Мишка тоже жил один. И вот почему: он был байкером. Правда, только в душе, поскольку мотоцикла у него не было. Но он упрямо шёл к своей мечте. Поэтому у него в комнате располагалась мастерская по его сборке. Прямо возле его спального места стояло железное корыто с керосином, где откисал старый мотоциклетный двигатель. На соседнем диване располагалась рама мотоцикла «Ява» (в отличном состоянии), а в изголовье (рядом с подушкой) возлежал бензобак... В общем, второму человеку тут места явно не было.
Мишка был целиком поглощён своей идеей, и потому, всякий житейский бред его мало занимал. Как-то раз я застал его за вот каким занятием: Мишка старательно вырезал ножницами дыру в пододеяльнике.
- Мишаня, а ты чего делаешь? - поинтересовался я.
- Да вот представляешь: купил себе новое бельё, а тут дырки нет, куда одеяло засовывать! Гандоны! Оборзели совсем!
Я молча отобрал у него ножницы и показал, что дырка в пододеяльнике всё же есть, но она сбоку и на пуговички застёгивается.
- Дебилы, бля (позже эту фразу позаимствует у него Лавров), - подытожил Мишка, забрал у меня ножницы и закончил начатое.
Комната N 6
По большей части тоже пустовала и использовалась для расселения перелётных экипажей. Именно по этой причине она и была самой большой (шесть койкомест!). «Перелётные» всегда заселялись с шумом и гамом. Прикупив в магазине огненной воды, они отмечали посадку на чужом аэродроме. Звуки пьянки тоже входят в число «системных» для общежития, а потому никому и никогда не мешали.
Иногда, правда, в дверь раздавался стук. Там был кто-то из наших. Под глазом у него обычно красовался фингал.
- Чего случилось? Опять перелётные?
- Угу...
- Чё? Борзеют?
- Угу...
- Ну, пойдём, разберёмся...
И вся наша разношёрстная компания и все наши гости (коих всегда было много) шла разбираться с перелётными. Без злобы, но с чувством.
Шёл 1998 год. Тяжёлые времена, но воспоминания почему-то тёплые. Может потому, что был молод. Кто знает...
P.S. А мотоцикл Мишка собрал. Испытания были назначены немедленно и здесь же - в общаге (чего далеко ходить-то). В четыре часа утра все были разбужены рёвом двигателя. Проснувшись, все поздравили Мишку (некоторые даже прокатились по коридору) и легли спать, пополнив коллекцию системных звуков общаги.