Маратыч.

За что я не люблю журналистов? Все просто. Врут они много. Или не понимают, но говорят с очень умным видом. Хотя бы тот же Караулов. Ну да ладно. А заморские журналюги думаете лучше? НЕТ. Еще хуже. На костях пляшут по призванию, а не по нужде. Вспомним всемирно известную профуру. Как же они ее гоняли! Особенно пьяную. И убили. А потом, оправдываясь, пытались все свалить на несчастного врача, который, конечно же, все сразу понял, но эти рыцари пера и остальные оралы всё переврали. Да знают ли они, что такое разрыв легочной артерии? Даже когда вот она, под рукой - это ночной кошмар для хирурга. Тонкая она. Ползет, гадина. И никакой пролен «два нуля» с тефлоновыми прокладками не поможет. А тут отрыв. Ну, это так. Лирика.
Просто в то время жил на Земле Очень Хороший Человек. Маратыч. Сергей Маратыч. Национальность у него была... А черт его знает. Но иногда, совершенно неожиданно, он начинал говорить с акцентом товарища Сталина, который мы все знаем по фильмам.
- Хатытэ, я дам вам савэт?
- Какой? - с полным недоумением - Кому?! Только теперь я понимаю, что всем нам, но тогда - в моем лице.
- Виписывайтэ. Всо равно ничего не сделаете. Тэрапевты справатса лучшэ.

Носил он окладистую бороду. Черную как его глаза, огромными маслинами смотрящими прямо в... Цистоскоп. Урологом он был. Классным, грамотным, редким урологом. Однажды в коридоре я напоролся на плюгавого высоколобого. Снобизм из него просто выливался. Но тут подошел Маратыч и всю спесь с этого ученого просто смыло. Оказалось, что из НИИ урологии он приехал. Посоветоваться. А мы так запросто - Маратыч. Мда.
Несусь по лестнице:
- Ти куда?
- В операционную!
- Никогда не бегай в больнице! Все равно не успеешь, а сам или поломаешься или поломаешь кого-нибудь.
Эх, Маратыч! Что ж я непослушный такой был, а?
Сам он ходил размеренно, не торопясь. И гулкое эхо коридоров далеко разносило стук его тапочек. Они у него особенные были. На деревянной колодке. Ортопедические. В них нога не устает. Сутки можно бегать, хоть бы хны. Бешеных денег стоят. Уролог, он мог себе это позволить. Но никогда никто не знал от него отказа. Больного посмотреть. «Чэрэз пятнадцать минут буду!» Часы можно сверять. Родственника или знакомого? «В десять жду на пятом этаже у шестого кабинета». И был как штык. Задвигал все свои планы и был. «Ай, убэры сваи дэнги, маладой! Эслы ми нэ будэм друг другу памагать, ми просто вимрем. Как мамонты.» Но никогда ни о чем не просил. Врач от бога, со своими проблемами он справлялся сам. Обладая абсолютно азиатским характером, он был на редкость благороден. Но иногда этот характер его подводил. Однажды очью о меня подвозил до метро. Вроде и дорога пустая была. Но все машины ему мешали. Любого, кто обгонял нас он крыл таким матом, что уши вяли и аккумулятор садился тут же. На дороге он - главный. Но ездил при этом очень аккуратно, соблюдал все правила. Кроме скоростнго режима. Летал он просто как сумасшедший. Что делать? Характер. Или на конференции, Маратыч отчитывается за дежурство:
- Экстренных операций не было. Дежурным крадиохирургом... реанимационые мероприятия... состояние стабильное... адмнистративных замечений... автотранспорт... - Все клюют носами. Спать хочется. По рядам легкий шелест переговоров. Сквозь дрему. И тут Самый Большой Начальник перебивает его зычным басом:
- Маратыч, йоп! Ну ты со своей бородой, ну прям воин Аллаха! - секундная пауза и:
- Уважаемый Валерий Иванович! Там, откуда я родом, вера православная. И ушел. Тишина стала звенящей. Все сразу проснулись. Умел он, ох умел поставить на место!

Но если тебе было грустно. Просто от окружающей нас медицины. Котрая,честно говоря, задолбала .
- Ты думаешь это только у нас?! Ай, слушай, у меня брат в Англии работает, так там еще хуже. По страховке гастроскопию сделать - через неделю! Без очереди - за деньги и немалые. Успокойся. У нас не так все плохо!

Спросите, причем тут Леди Ди? И почему он «был»? Все просто...
Будучи штатным урологом, он учавствовал в пересадках почки. И вот однажды его вызвали. Ночью. И помчался он в ночь. Точнее уже в начинавшееся утро. А навстречу ему ехал джип. На пустой дороге столкнулись две машины. Один труп... Маратыч... Разрыв легочной артерии... Сергей Маратыч...
Утром, узнав о случившемся, дождавшись пока весть отзвенит в голове и бухнется ноги, освободив пространство для мыслей, подумал: «Как же мы без него? Ну, хоть не мучался...» Да, именно в такой последовательности. Ведь плача на похоронах, мы оплакиваем себя. Потому, что не знаем, как мы будем жить дальше с такой потерей...
Маратыч, нам плохо без тебя! Пусть Земля тебе будет пухом...

Продолжая армейскую тему...
Это не преамбула, а необходимый ликбез для непрофессионалов. Славные Войска Противовоздушной Обороны Страны, ныне благополучно угробленные, состояли из трех видов. Истребительная авиация мочила летательные аппараты потенциального противника на дальних подступах, Зенитно-ракетные войска всей своей мощью рубили супостата в непосредственной близости от прикрываемого объекта, а Радиотехнические войска (РТВ) осуществляли радиолокационную разведку воздушного пространства. Ну и вооружение у них было соответствующее. Летчики летают на истребителях, ракетчики стреляют из ЗРК, у командира радиотехнического батальона есть пистолет. Ну так - на всякий случай.
Командиром дивизии был молодой талантливый летчик, очень гордившийся своей героической профессией. А начальником РТВ уже предпенсионный, очень спокойный и уверенный в себе полковник Турский, настоящий профи. Ну не взлюбил первый второго! Всякое бывает. Я такой молодой, дико растущий, скоро генералом буду, а тут этот пенек старый все время под ногами путается, перед глазами маячит, на пенсию его. Ну и чуть что - кто виноват: Турский! Турский туда, Турский сюда, Турский - какого черта? Практически беспрерывно, по поводу и без повода. И вот боевая работа на командном пункте. Отражаем воздушный налет учебного противника. Все крутятся, как белки в колесе, аж пар идет. Комдив орет на все службы сразу, ну и между делом не забывает Турскому на нервы капать. Кульминация! И комдив уже в полной запарке ставит всем задачи на уничтожение супостатов. Авиация туда, ЗРВ - сюда, а на подкорке, в подсознании еще этот Турский, как гвоздь ржавый! И он уже в полном состоянии крайней заведенности орет по громкой связи: Турский!
НачРТВ: Отвечаю.
Комдив: цель 2514 - уничтожить!
В этот момент даже дикторы замолчали. Весь КП затаился, как перед ядерным ударом и ждет развязки ситуации (см. выше о вооружении радиотехнических войск. Чем ее уничтожать?).
Честь и хвала старым профессионалам!
Турскому хватило 10 секунд для формирования достойного ответа и по ГГС раздался его спокойный уверенный голос: Товарищ Командир, радиолокационная станция к взлету готова!

Действие происходило в те времена, когда пятнадцать сестричек тихо и мирно уживались под одной крышей отчего дома, а советский народ обажал по праздникам лицезреть свою военную мощь на экранах телевизоров.

Танковая часть. Всё новенькое, только отстроенное. Плац (плац??!!) - часть покинутого бомберами на веки вечные аэродрома. Бетонное поле. От горизонта до горизонта. Где ещё парады репетировать, как ни здесь. Со всего округа, да что там округа - со всей европейской части Союза собралась тяжёлая техника разного назначения из частей-отличниц на круглосуточные тренировки. Настал день последней, Генеральной репетиции. Ждут генерала из штаба подготовки. В девять часов утра всё готово к представлению. Аккуратные танковые коробки на исходных перемежаются тягачами с громадными ракетами, БМПешками, Катюшками и прочими чудесами техники. Всё вычищено и покрашено. На лобном месте воздвигнуты помпезные помостки для большого гостя. Чуть правее трибуны, на кромке бетона ровненьким рядком пристроились семь или восемь флагштоков, наспех воткнутых в грунт. Стяги красиво развеваются на ветру, поднимая мораль и настроение бойцов. Перед ними - командирский танк. Из него осуществляется эфир. В этом танке находится дирижёрский пульт. Ведётся перекличка по радио. Все на позициях, замерли, в ожидании команды трогать. Наконец с КПП приходит весть - едут.
- Всем порядкам - запуск, - доносится голос командира.
Сотни дизелей одновременно разорвали воздух могущественным рыком (чтоб нашим врагам такое ночами снилось). По радио понеслись доклады младших командиров о готовности. Старший командир уже баллансировал на грани интеллектуального оргазма, когда увидел несущегося к нему на всех парах офицера. Капитан одной рукой придерживал фуражку, а второй куда-то тыкал свёрнутой газеткой.
- Тащ командир - флаг, - прокричал запыхавшийся капитан.
Командир обернулся на флаги, потом в непонимании на капитана.
- Крайний шток, командир.
Вроде всё в порядке, ровненько хлопают себе, развеваются на ветру, как в песне. Но, что такое? На крайнем правом штоке, рядом с государственными флагами, рядом с флагами родов ВС примостился полноформатный стяг спортивного общества "Спартак" с провокативным девизом "Спартак-чемпион".
- Миша, разворот на месте, 180, правое плечо вперёд сичас же - взвизгнул командир впав в неприсущую ему истерику.
Механик-водитель не растерявшись провалился вовнутрь, десятки тонн брони прыгнули вперёд, и развернулись.
- Миша, топчи флаг, крайний справа, сейчас же, левым траком, вперёд - продолжал в состоянии аффекта командир. В то же мгновение на плац влетела генеральская чёрная Волга ГАЗ-24М.
Танк рявкнул, двинулся вперёд и как спичку уложил мятежный флагшток. Разворот, ещё один прыжок и всё вернулось на свои места. Только гордый красно-белый Спартаковский стяг перемешанный с грязью в агонии трепетал на земле, как сбитая птица.
Генеральская Волга совершает плавный разворот, приближаясь к помосткам с пугающей грациозностью. Резко тормозит, завывая протекторами в лучших традициях советских фильмов про шпионов. Генеральская дверь открывается, обладатель дубовых листьев и здорового пуза молодцевато выпадает из авто. Не замечая козыряющих присутствующих, галопом летит туда, где только что вальсировал танк. В радиусе тридцати метров всё живое замёрзло, как в ожидании взрыва ядрённой бомбы. Кажется, даже сотни дизелей перешли со звериного рыка на виноватое лепетание.

- Владимир Андреич, можно Вас на минутку - вкрадчиво пропел генерал. Командир, лихорадочно перебирая в голове миллионы отмазок покорно двинулся на эшафот.
- Владимир Андреич, я Вас знаю давно. Я всегда считал Вас грамотным командиром, я всегда Вас уважал и считался с Вашим мнением. Но (резко понизив голос), сука ты, Вовка, тыж знаешь, я за Спартак с рождения болею, и сын у меня там играет. Был бы тут Динамовский - хай с ним, а так - готовь коньяк.
- По машинам , - заорал генерал, лихо взлетая на трибуну. - И это, Владимир Андреич, я хочу знать, как он туда попал.

- Шёл на бреющем и зацепился - подумал командир.

Дембельский аккорд. У всех он был. Ну, почти у всех. Его не было только у тех, с кого, как говорится, кроме мазка на венерологию взять нечего. Раз в полгода во всех частях ВС СССР командиры начинали лихорадочно бегать по стенкам, прыгать по потолку и искать, где в их вотчине можно приложить неуёмную энергию дембелей, желающих поскорее свалить до мамки. Писарь-Димка, - уважаемый мною мой герой был мастером на все руки. До армии успел поработать модельщиком-макетчиком в мастерской одного известного Питерского архитектора, с детства работал с отцом, мастером-реставратором старинной мебели. В общем, работы руками не боялся и даже любил. Свою головокружительную карьеру в штабе округа Диман начал с ремонта старой печатающей машинки одного пожилого генерала, нежелавшего садиться в дембельский поезд. "Ремингтон" пройдя руки мастера стоял на почётном месте в начальственном кабинете щеголяя безупречной окраской и гордым архаичным "Ъ". Затем по слёзной просьбе некоего полковника писарь отремонтировал старинные часы-горку с кукушкой, по ходу поймав жену полковника за любовными утехами на стороне. Чем платила жена полковника - летопись молчит, потупив глазки, но история тихо увяла в шёлковых подушках спальни. Другим геройством писаря стала постройка модели-копии бронепоезда для окружного музея Боевой Славы, за что Димка получил десятидневный отпуск в родную Ригу. Служба Димана потихонечку приближалась к логическому завершению переступая через всякие интересные события, типа установки кнопки "Вызов писаря" (см
http://www.bigler.ru/showstory.php?story_id=2516), лечения от триппера (дважды), разбитие морды зампотеха одной из дивизий, ночной прогулки на угнанном троллейбусе, и любовные козни с дочкой замдиректора местного винно-конъячного комбината.
Димке оставалось всего шестьдесят дней. Над рабочим столом висел большой календарь с эмблемой Аэрофлота, предлагающий летать всё тем-же Аэрофлотом. Дверь в кабинет (огороженный кусок коридора) открылась вежливым пинком, когда писарь высунув от усердия язык красным фломастером старательно выводил звезду поверх даты очередного прожитого дня. Одного из ста до приказа.

- Дим, дембельский аккорд пришёл, - торжественно заявил типичный представитель политотдела округа тов. подполковник Бородинцев Владимир Андреич.
- Здравия желаю, товарищ Дембельский Аккорд, - приложив руку с фломастером к голове отрапортовал Димка.
- Ладна, ладна, не паясничай! Ты вон звёздами стенки разрисовываешь, аки ас Покрышкин, а за аккордом не идёшь. Стыдно, - пожурил полковник и бросил на стол приказ. - Ознакомься и выполняй.

Из документа, написанного перпендикулярно-параллельным казёным стилем следовало, что в окружном музее Боевой Славы остро не хватает действующего макета ключевого сражения ВОВ с применением танков, артиллерии, пехоты, кричащей "Ура!" и прочими аттрибутами боевых будней. Сюрпризом содержание документа для Димки не стало. Идея о макете витала в политотделе давно. Видимо, сказалась близость зала игровых автоматов к штабу округа. Там, в зале стоял автомат "Танкодром", неистово пожирающий трудовые пятнашки населения.
В конце документа чьей-то рукой была живо описана прямая зависимость между готовностью экспоната к 9-му Мая и сроками выполнения приказа о демобилизации. Подполковник вышел, а Димка попялившись в последние строчки чертыхнулся, глянул с тоскою на ряд звёздочек, на оставшихся днях дорисовал жирные кресты, выписал себе рецепт(увольнительную), накинул шинель, позвенел мелочью в кармане и пошёл играть в "Танкодром".

Время неудержимо покатилось к маю, подскакивая и икая на ухабах будней. Постепенно идеи оформлялись, ложились на бумагу, заверялись, затем перевоплощались в фанеру, груды стекловолокна и вёдра эпоксидной смолы. Технические детали проекта были весьма подробно описаны мне рассказчиком и заслуживают упоминания, но, к великому моему сожалению, не всем будут интересны. Скажем только, что воплощение анимационных механизмов было простым и гениальным. К середине апреля привезли сваренный по Димкиным чертежам суппорт, коробочки с магнитами, краски, элестромоторы от вентиляторов, лампочки и кучу всякого другого очень нужного хлама. Через недельку экспонат начал подавать признаки жизни. Пришло время работы над звуковым сопровождением. Была организована поездка всех заинтересованных лиц на настоящий танкодром, где проходила учебная езда. Рык двигателей и лязг гусениц записывался на кассетный портативный магнитофон "Весна" при помощи специального микрофона. Умелое использование микшера позволило потом создать довольно правдоподобный фон сражения. Только вот звуки стрельб записать не удалось - молодёжь только училась водить танки, ещё не стреляли. Решение пришло в голову быстро. Немного потренировавшись Димка научился иммитировать звуки выстрелов надувая губы с щеками и помогая голосовыми связками. В тот день многих проходящих по коридору около входа в музей привлекали странные звуки, исходящие изнутри.
Первым заглянул в приоткрытую дверь всё тот-же подполковник Бородинцев. Постояв с минуту включил понимающую улыбку, подошёл к писарю, насилующему микрофон и начал помогать, войдя в роль станкового пулемёта.
- Не, не так, тащ подполковник, - остановил его боец.
-Вот так: - надув щёки писарь изверг несколько коротких гневных очередей, по менторски глядя на офицера.
- Понял. Бородинцев набрал воздух, раздул щёки, покраснел и выдал более убедительную трель.
Тренировка продолжалась ещё некоторое время, потом стали записывать. На шум заходили люди. Заходили, улыбались, оставались и подключались к оркестру.
-Тра-та-та-та-та, - палил старший прапорщик, из снабжения
- Бу-бух, - подключалась артиллерия в лице старшего лейтенанта из связистов.
-Ураааааа! , - вопили трое безработных водил-срочников.

Слухи о странном фестивале быстро облетели корпус здания, совершили почётный круг и принесли ещё десяток участников и сочуствующих. Димка микшировал, дирижировал, поднимал, опускал какие-то рычаги, прослушивал, одев наушники, время от времени добавлял какой-нибудь "бум" в микрофон. Внезапно в помещении повисла тишина. Позади толпы стоял САМ генерал-полковник, командующий округом с небольшой свитой. В повисшем ледяном безмолвии он с интересом рассматривал затылок Димы, извергающего огонь из пушки "главного калибра". Потом подошёл поближе, наклонился над микрофоном.
- Урррррряяяяяяяяя!
- О, заебись! Димка не отрываясь от пульта показал большой палец руки и продолжил истреблять ненавистных оккупантов.
- Я говорю, Уррряяяяяя!, - продолжил генерал-полковник.
- Заебись, заебись, только чуть подальше - в полной тишине орал Димка, не отвлекаясь от микшера.
- Есть, картинно козырнул генерал-полковник, щёлкнул каблуками и отошёл.
- Давай! Пехота...., пошла...., хором!..., - продолжал дирижировать писарь.

Генерал-полковник пожал плечами.
- Талант! Военначальник! Врождённый! Отпуск ему, с генеральского плеча.
Сказал и вышел.
Отпуск Димка не успел использовать, потому что уволился через месяц, в числе первых. Потом ещё долго офицеры за рюмкой чая рассказывали как генерал сержантский приказ выполнил...

P.S. Рассказчик утверждает, что генерала не заметил, и вообще ничего такого не заметил. А когда снял наушники, лишь обратил внимание на неестественную белизну лиц окружающих.

ГИТАРРО

- Так что случилось с лодкой?
- Она утонула...
Так однажды разговаривали два пижона, совершенно не знающие и не чувствующие предмета обсуждения. Я - тоже пижон, но с привилегией. Я получил ее от офицеров подплава, с которыми воевал в Холодную плечом к плечу?...килем к перископу! и пил на монобрудершафт, когда не руки соединяются серьгой, а пальцы, выбивая стаккато вниз по кружке за погружение и щелчок по донышку - за всплытие. И когда выпьешь - получается стройное легато, переходящее в вальс по кругу. Подводный вальс.
Однажды был приглашен на него.
Мы стояли на Камчатке, и было прекрасное теплое лето. Тайфун уже пронесся...и стало тепло. А 'Нэнси' помчалась дальше - крушить Чукотку. Очень неугомонная Нэнси... Рэйган. Постштормовая зыбь улеглась и дала нам встать к стенке Петропавловска совсем рядом со знаменитой сопкой Любви. Для кого-то Любви, для нас - Любителей выпить.
Спустившись с нее, на борт 'Чарли' поднялись два бледных ангела с темными нимбами вокруг глаз. Один из них представился: 'Сися. С РТМов. КВВМУ. Есть желание вас, надводных чмырей, перепить'. Смелый ангел!
Сися был сильным : сам взобрался на сопку, тяжело глотая воздух, пил наравне, но спускался вниз головой, бережно поддерживаемый нами за ласты. Ангельского ничего не осталось, только рыбье. Рыба стремилась домой под воду в аквариум.
Позже, когда мы шли в поход, зная, что где-то рядом внизу плывет тот 'аквариум', а в нем - Сися, я имел возможность наблюдать за его собратьями и удивляться...и восхищаться...и жалеть этих неземных людей. Подводных инопланетян. Инопланетных рыбов.
Вот один из них - ихтиологический командор, одетый в разуху без знаков отличия. Худой, невысокий, лысый, естественно, лицо бледное до зелени, глаза раскосые. Это от перископа. По-первости, пытались назвать его пареньком, но он улыбнулся и назвался контр-адмиралом. Позже мы оказывали ему все возможные знаки внимания, но он лишь смущался и шел на пелорус, где часами смотрел на звезды. Солнца он не видел - он его боялся. Его кожа боялась. Он называл нас счастливцами, а сам с тоской смотрел вниз... в глубину, мысленно пересчитывая своих 'рыбок'. Улыбался он, только увидев кильватерный след иностранного корабля. Торпеды пускал...губами: 'Пу-у...полстараз...полстадва'. Попадал всегда.
Попал и тогда: его 'аквариумы' сели на хвост иноземному бомбовозу и протащили его через пол океана. Вот такая работа была у Сиси. И мало о ней кто что знает. Знают другое: 'Флот развален! Катастрофическая аварийность! Вы посмотрите, как все гладко на американском флоте!'
Расскажу Вам об американском флоте. Об их 'безаварийности'...

Раннее утро у стенки завода. Никто не играет с гидроприводом... Все наглаживаются, напомаживаются, строятся и убывают слушать речь заместителя Министра. А у причала судоверфи лежит, покачиваясь, атомная подводная лодка. И не осталось у нее ни охраны, ни верхней вахты.
А в 4 часа дня, устав ждать начальство с политического собрания, на борт атомохода прибывают две группы: акустики и ядерщики. Прибывают раздельно, о присутствии друг друга не ведая. И начинают играть с гидроприводом...
Ядерщики: 'Что-то у нас нос провис? Эй, сбегай, добавь пять тонн воды в кормовые цистерны!' Парень сбегал в центральный пост лодки и добавил.
Акустики, влезая в открытый носовой люк и спотыкаясь о тянущийся через него вглубь корабля тугой жгут кабелей: 'Бараны, коффердам не поставили! Люк-то открыт! Чего это у нас нос приподнят? Бардак! Брат, сгоняй, добавь воды в носовые цистерны.' Брат сгонял и добавил.
Ядерщики: ' Да, что ж за..! Мы ж дифферентовались только - что. Ну-ка, слетай - добавь еще воды в корму'. Слетал.
Акустики: ' Нет, так работать нельзя! Опять носом кверху. Пулей! Еще воды в нос!'
Так они и вывешивали лодку четыре часа!!! А в 8 часов вечера, когда акустики пошли ужинать, ядерщики тоже решили закрыть море на замок. Закрыли, предварительно продув кормовые цистерны, которые они закачивали водой все это время.
Что сказал бы Архимед в такой ситуации? Он сказал бы : 'Она утонет!'
Правильно, она и утонула в 8 часов 55 минут. Сильно булькала и фонтанировала... Пытались рубить топорами кабели, чтобы закрыть тот носовой люк, но не успели.
А, возвратившееся со встречи с заместителем Министра ВМС США Джеймсом Д. Литтлом, флотские начальники вместо боевого корабля увидели 30 миллионов долларов, утопленных в водах реки Напа, впадающей в залив Сан Франциско. Лодка называлась 'Гитарро'...

Так бы и закончил рассказ на этом, но память не позволяет. Бегает вокруг, хвостом машет и скулит: ' А помнишь?'.
Помню - помню. Успокойся! Рассказываю.
'Гитарро' была атомной многоцелевой подводной лодкой класса 'Стерджен'. Ей в свое время дали бортовой номер 665, который был цифрой близкой к... Сложно дать этому определение. Американцы придумали наиболее точную формулировку: On the edge of fucking up, то есть - совсем награни. А, когда она еще и утонула у пирса и из нее после подъема три месяца вычерпывали ил и грязь, терпение экипажа лопнуло - лодка получила официальное прозвище Mud Puppy - Грязесос. А что такое 'Гитарро'? Это гитарный скат, проводящий свою жизнь, медленно плавая у дна или лежа в илистом грунте, в который он закапывается. А еще его можно схватить за хвост. Он не опасен. Все сходится, кроме последнего. Она была опасной. И сделали ее такой люди, дав 'Гитарро' темную родословную. Она им мстила, но всегда награни. Еще бы одну единицу в ее номер, и все - Total FUBAR!
- А помнишь май 1984 года?
Отстань, помню и никогда не забуду.

Весь май того года мы встречали 'Гитарро' на выходе из Сан Диего и тащились за ней к Сан Клементе. Там, у северного побережья острова на гидроакустическом полигоне ВМС США лодка испытывала новое оружие, первой пустив из подводного положения крылатую ракету 'Томагавк'. А в том мае она стреляла новыми торпедами. 'Чарли' крутился рядом и облизывался.
И 17 мая 'Гитарро' стреляла, а мы облизывались. Как чувствовали...
Она вдруг всплыла, открыла верхние люки и стала дымиться! Повторюсь - атомная лодка дымилась под Сан Диего. Нет, не так - у огромного города Сан Диего горела атомная лодка. А у нас сразу захлопнулся рот, чуть не откусив язык. 'Гитарро' же, наоборот, рот раскрыла на ширину рулей глубины и закричала в открытом эфире: 'Всем кораблям! Пожар в аккумуляторном отсеке! Сломанное копье!'.
Через десять минут у лодки кружились пять боевых американских кораблей. Через час их было уже двадцать пять, потому что 'Сломанное копье' - это сигнал об аварии с участием ядерного оружия.
Пытавшемуся приблизиться и предложить помощь 'Чарли' тут же ответил атомный крейсер 'Тракстан':
- Лучшая помощь с вашей стороны - отойти миль на десять!
Мы отошли...на три и получили возможность поименно переписать все крупные американские корабли, базирующиеся в Сан Диего, чувствуя себя карманниками в паникующей толпе. Забыв о правилах связи, крейсера и эсминцы орали друг на друга как шопники на сезонной распродаже: атомный крейсер 'Калифорния' орал на 'Тракстана', отвоевывая право управления спасательной операцией, 'Тракстан' грозился командованием 3-го Флота, эсминцы отжимали фрегаты, борясь за место в ближнем охранении. А 'Гитарро' звала на помощь и дымила. И тут ее вырвало - лодка отстрелила двенадцать торпед, находившихся у нее на борту, самостоятельно борясь за живучесть. И победила!
Уже слегка покуривающую и атипично подкашливающую 'Гитарро' подцепил буксир и потащил к Сан Диего! Не в море, а к огромному городу! Остальные бросились собирать плавающие торпеды. Мы тоже хотели помочь, но нас оттеснили от прилавка.
Что же на самом деле произошло и насколько серьезна была авария - не известно до сих пор. Любые попытки найти информацию об этой аварии окончились одним - скупой строкой в официальном сайте ВМС США - "17 мая 1984 года пожар на ПЛА 'Гитарро' в ходе учений".
Один из многих, оставшихся неизвестными до сих пор. Ведь только за десять лет с 1980 по 1990 годы у американцев случилось 1600 аварий ( крупных и мелких) на атомных кораблях. Есть в том списке и 'Тракстан', и 'Калифорния', и сама 'Гитарро', сбрасывавшие радиоактивную воду в Сан Франциско, Сан Диего , на Гуаме и в Филиппинах.

Вот пишу, а мне за Сисю и его братьев обидно! Зря их освистывали...
Не только у нас случался Total FUBAR - Fucked Up Beyond Any Recognition.