Охота на льва - 2
Старое кино
Холодало. Тихий поднял воротник куртки, дунул в "беломорину", прикурил, глубоко затянулся. На фоне заката папиросный дым был особенно густ и сед.
- Тридцать лет прошло, и три года, а память будто спиртом протерли - видно все до мелочей, - сказал он, глядя вдаль на голый весенний лес.
- А что, ты тогда и в самом деле хотел мне в морду дать? - спросил я.
- Конечно хотел, - усмехнулся Тихий. - Как сказал Вася, успокаивая меня: "Кому же не хочется дать в эту наглую рыжую морду". Правда, бить я не собирался. Так, пугнуть решил, чтобы ты сыканул, отшатнулся. Но ты, видимо, был в прострации после боя, даже не моргнул...
Солнце уже село. Ветер усилился, гнал с севера темные тучи. Леденел в стаканах самогон, леденели пальцы.
- Пошли в дом, - сказал Тихий, поднимаясь. - Печку затопим, мясо будем жарить, интересное кино тебе покажу...
Мы вошли с балкона в большую мансарду, спустились по деревянной лестнице. Первый этаж был почти одним залом - его единство изящными вторжениями нарушала двухпролетная деревянная лестница на второй этаж, выступ печи, покрытый изразцовой плиткой, и по центру - несущая стена, но в виде двойной арки. Два дивана, мохнатый палас, несколько картин на стенах - присмотревшись, я узнал пейзажи, открывающиеся с утеса, - написанные весьма импрессионистически, я бы назвал их этюдами; обстановка была в духе минимализма, но ее аскетизм смягчал полумрак, подсвеченный печным пламенем, особенно, когда хозяин открывал дверцу, чтобы пошерудить кочергой, и волна смолистого жара растекалась по прохладе выстуженной с утра комнаты.
- Печка, конечно, для души, - сказал Тихий, выкладывая на решетку куски мяса. - Дом отапливается газовым котлом, котельная в банном пристрое. А сейчас, пока мясо жарится, пойдем, поставлю тебе кино, посмотришь...
- Один? - спросил я.
- Да. Я его наизусть знаю. Лет десять назад мой сослуживец генералом стал, сейчас, правда, в отставке уже, но тогда я, ни на что не надеясь, ему написал, спросил, и он быстро из архива ГРУ добыл копию пленки. Я ее тогда и посмотрел, а оцифровал только перед твоим приездом, возьмешь себе флэшку. Копию эту у договорных духов купили через полгода после той заварушки. Плохая фильма, посмотришь - сам поймешь.
Он усадил меня на диван перед большим плазменным экраном, поставил на столик у дивана тарелочку с хлебом и салом, стакан с ракией, стакан с томатным соком, ткнул пультом в сторону экрана и со словами "Приятного просмотра!" ушел к своей печи. Экран засветился, и на нем долго ничего не было, кроме света. Я ждал. Сильно захотелось курить, и я грыз заусенцы, чувствуя, как ускоряется мое сердце. Передо мной было окно в прошлое, и сейчас я увижу тот, случившийся больше тридцати лет назад, бой - но не моими глазами. Те из наших, кто лежал тогда в сухом русле под огнем и видел духов, подходивших к дороге, говорили потом, что среди них был то ли негр, то ли китаец, короче, иностранный инструктор, снимавший расстрел колонны на камеру, чтобы показывать в лагерях моджахедов как учебный материал. Сколько лет потом я думал, что где-то есть эта пленка, и на ней запечатлена и моя шайтан-арба, мечущая с неба огненные стрелы, и бешеная молотилка Тихого, молотящая позицию духов своим огненным цепом калибра 30 мм, - и жив ли сейчас тот негр, уже преклонных годов, и смотрит ли он сам свое кино, мусоля во рту огрызок гаванской сигары и запивая ее горечь их дурацким джин-тоником...
Я взял стакан и сделал обжигающий глоток. И на голубом сиянии экрана возникла арабская вязь. Строки сменяли друг друга под восточную музыку, потом некоторое время стояла картинка с видом на черную Каабу, а когда она исчезла, появилась пустыня. Там, на экране, было раннее утро: шарики верблюжьей колючки отбрасывали длинные тени, небо было нежно-голубым, даже зеленым, а островерхая горная гряда в правом углу экрана розовела под первыми лучами солнца.
- Это они с вида на Мекку начали, - сказал Тихий от печи. - Узнаёшь сестрицу Марго?
Я пока ничего не узнавал, но кивнул. Тут же камера поехала по кругу вправо, в кадре промелькнули дальние горы, потом пустыню закрыли ближние скалы, и, наконец, выплыла Дорога. Камера проехала по ее прямому участку слева направо - по ту сторону бетонного полотна тянулось сухое русло, усыпанное катышками верблюжьей колючки, - остановилась и наехала на скальные ворота, поднялась к перевалу и остановилась у мостика через сухое русло. Я уже все узнал: и прямой участок, где жгли колонну, вернее, скоро будут жечь, потому что здесь пока что было прошлое прошлого, узнал те ворота, из которых мы выскочили - выскочим! - сюда, и, наконец, тот мостик за поворотом, перед которым наша пара села, чтобы забрать раненых. Съемка велась с высокой точки, скорее всего, с одной из придорожных скал, и отсюда хорошо был виден почти весь театр предстоящих военных действий. Почти - потому что нагромождение скал все же закрывало вид на те холмы, по которым мы выпустили свои крайние нурсы, что и стало причиной нашей с Тихим ссоры.
- Да-да, - сказал сзади Тихий. - То самое местечко... А теперь смотри внимательно...
Экран сморгнул, и кадр переменился. Камера смотрела в левую сторону, правда, уже не с вершины, а из какой-то расселины - по обе стороны кадра шторами расходились каменистые склоны, а между ними был клин неба с кусочком дороги в самом низу. И там, в небе, плавали две темные точки. Глухой голос за кадром что-то сказал, другой голос ему ответил, камера снова наехала, я услышал, что к ровному гудению ее моторчика добавился посторонний звук, он быстро превратился в рокот, а точки выросли в два вертолета. Я привстал с дивана и нагнулся к экрану, чтобы рассмотреть поближе, попробовать увидеть самого себя за пулеметом, но увеличение размывало изображение, стекла бликовали, да и крупный план длился мгновения, потом вертолеты ушли за правый склон, камера метнулась, в кадре все смазалось, заскрежетали камни под ногами бегущего, снова возникло небо с куском дороги и две уже уходящие к перевалу точки.
- Ты понял, что они вас пропустили? - сказал Тихий. - А ведь могли завалить два вертолета с целым комдивом! Да и без комдива был бы нехилый улов. Вон, смотри...
В кадре появился бородатый, с орлиным носом дух в бежевой "пуштунке", провожающий вертолеты вскинутым к плечу реактивным гранатометом. Он сделал губами "пух!", подкинул трубу РПГ вверх, имитируя пуск гранаты, и, оскалив белые зубы, повернул лицо к оператору. За кадром засмеялись, камера затряслась.
- Заметь, - сказал Тихий, и я услышал, как он чиркнул спичкой прикуривая и выпустил дым после первой затяжки, - они прямо показывают кому-то, что вы им не нужны. Пока не нужны. Если вас сейчас завалить, спугнут колонну, которую им велено забить... Вот, кстати, и она. Отсюда детям до шестнадцати смотреть запрещается...
Камера опять сморгнула, и я увидел, как с перевала сползает колонна, ведомая танком, - вот он прошел мостик, скрылся за горушкой, а в ворота уже выскочила боевая разведывательно-дозорная машина - весьма легкий, подумал я, головной дозор. Кадр снова сменился, и машины уже мчались по прямому участку, растянувшись через все поле зрения. Танк уже ушел за левый край. Камера наехала на БМП, идущую за шаландой из двух цистерн, голос за кадром пробормотал: "Аллах акбар!" - и тут же БМП подпрыгнула, вскидывая корму, под кормой вспух огненный шар, камеру тряхнуло, оранжевый шар лопнул с хлопком, машину развернуло в воздухе, ее сорванная башня, кувыркаясь зеленым ковшиком, уже падала с неба куда-то за дорогу, а машина падала боком, одной гусеницей в черную воронку дыма, скрылась в ней, снова что-то грохнуло - и началось.
- Фугас в центре колонны, - сказал Тихий. - И шквал огня по всей длине со всех огневых точек...
В кадре все трещало и хлопало, цистерны рвались со стоном лопавшихся басовых струн, тут же над машинами поднимались оранжево-черные грибы, потом пламя охватывало всю машину, включая колеса, стекало на дорогу. Целые еще машины, пытаясь объехать горящие со стороны сухого русла, натыкались на установленные там мины - иногда камера наезжала на кабину такой машины: оттуда вываливался водитель, зажимая руками голову, падал на бетон, уползал за колеса.
- Видишь, нет ответного огня со стороны боевого сопровождения? - сказал Тихий. - Одновременно били из ДШК по триплексам, из гранатометов в боковые проекции, ослепляя водителей и наводчиков, пробивая броню. Сразу и зенитку подавили, если всмотреться, в правом углу ее молотят из ДШК, правда, зенитчики успели под огнем один короб отстрелять, пулеметное гнездо искрошили, но перезарядить не успели... Потом смотрел, там дуршлаг. А вот глупый ход сопровождения - нет, чтобы на обратную сторону съехать, за машинами спрятаться и оттуда долбить...
Откуда-то с хвоста колонны с обочины сполз БТР и, прыгая на ухабах, поехал по диагонали к скалам, прямо на камеру. Его крупнокалиберный пулемет разбрызгивал трассы, видимо, водитель и наводчик поняли, что толку от такой стрельбы нет, бронемашина остановилась и начала бить длинными очередями спаренных пулеметов, медленно поворачивая башню и педантично кроша скалы и насыпь у их подножий, за которой оборудовали свои огневые точки духи. Камера была выше и сейчас показывала сверху, как из ближней к ней отрытой щели встал гранатометчик и, едва вскинув гранатомет, сразу выстрелил. Взвихрился дым реактивной струи, закрыл видимость, а когда рассеялся, БТР уже медленно уезжал к дороге, припадая на левую сторону и клюя носом, - у него не было двух передних колес с левой стороны. С соседней точки вылетела еще одна граната, ударила в корму, в двигатель, корма лопнула, выбросив огонь и белый сначала дым, машина замерла, открылся люк, из него выбрались двое, скатились на землю, побежали к дороге, пригибаясь, стараясь держаться в тени своей подбитой машины.
- Обрати внимание, - сказал Тихий, - их не стараются добить.
И в самом деле, мотострелки добежали до дороги и скрылись за одной из горящих машин.
- А сейчас танк опомнится и вернется, - сказал Тихий. - Он поумнее, чем этот бэтэр, по сухому руслу пойдет, но у них грамотная засада в том кишлачке у дороги, прямо на крыше дома. Сосредоточенный огонь из безоткатки и двух гранатометов...
И, в самом деле, с левого края в кадр, обгоняя поднятые гусеницами и несомые попутным ветром клубы пыли, ворвался танк. Он летел по сухому руслу, и ствол его уже смотрел почти прямо в камеру - камера даже опустилась ниже: оператор явно занял горизонтальное положение. И танк выстрелил: из ствола вырвалось пламя, воздух лопнул, земля дрогнула, будто из ее недр исполин, поднатужась, выдернул исполинскую пробку, тут же бахнуло, и камера закачалась, но не повернулась, хотя, судя по замутившемуся воздуху с правого края кадра, снаряд ударил в скалы справа от укрытия оператора. Камера продолжала снимать танк - он уже остановился и опускал ствол, чтобы ударить ниже. Но не успел: с левого края в чуть наискосок сверху вниз влетели, перекрестившись, несколько белых стрел, башня танка покрылась вспышками, полыхнула моторная часть, и через секунду бахнуло так, словно по танку все тот же исполин грохнул исполинским молотом. Многотонная башня сорвалась, и огромной чугунной сковородой улетела к ближним холмам, а безбашенная коробка, подпрыгнув от удара, опустилась боком; когда громада вонзилась в землю, камера снова задрожала, и земля загудела, как глухой колокол, - и так и осталась стоять на одной гусенице, разорванным днищем к зрителю.
- Боезапас сдетонировал, - сказал Тихий. - Даже пострелять как следует не успели... Не устал еще на это побоище смотреть? Ничего, скоро конец, теперь смотри с удовольствием...
Здесь камера подняла свой глаз к небу, зашарила по дыму и скоро захватила цель - стрекочущий вдалеке вертолет. Его стрекотание было видно, но не слышно: за кадром все трещало и бабахало, отражаясь от гор, возвращаясь и вмешиваясь уже в новые звуки дорожного боя. Вертолет выскочил из дыма довольно далеко и продолжал удаляться куда-то в сторону предгорья. Потом, словно опомнившись, вошел в разворот. Я опять привстал, сердце мое билось, я вдруг понял, что сидящий сейчас там, за пулеметом, намного спокойнее меня, смотрящего с этой стороны из далекого будущего, а на самом деле не из будущего, а прямо в тот же момент, только из какого-то другого измерения, из какой-то потусторонности, сам будучи какой-то копией, отпечатком, проекцией на другом листе времени, и мое преимущество только в том, что я знаю о существовании того, первого, кто сейчас сидит в кабине разворачивающегося к нам вертолета, а тот не знает обо мне ничего, он даже представить не может, что между нами пропасть в тридцать три года и я смотрю на него с того берега глазами духа...
Вертолет наконец развернулся - а его стрелку там показалось, что разворот был почти на месте, без тангажа и крена, одним рысканьем, - и замер. Я понял, что он уже пикирует на нас, а, значит, стрелок уже нажал на гашетки своего пулемета. По-прежнему звуки с неба заглушал грохот земли. Я уже давно стрелял, но сюда мои пули не долетали. Камера даже опустила свой взгляд вниз, на левый фланг духовских позиций, и я увидел там, за насыпью, как два духа поворачивают пулемет на станке, задирая его ствол к небу. В этот момент над их головами два раза щелкнуло о скалу, невидимая струна пропела "пиу", и пулеметчики присели, оглядываясь. Оператор, видимо, тоже присел в своем укрытии: камера запрокинула голову, слепо посмотрела в небо.
- С ума сойти, - сказал я, приближая лицо вплотную к экрану, чувствуя его тепло, словно его грел с той стороны жар того боя. - Все-таки я их пуганул малость! А то все переживал...
- Вполне приличный результат для таких условий, - улыбнулся сзади Тихий.
Камера, очнувшись, повернула голову и посмотрела на правый фланг - там другой ДШК уже посылал свои очереди вверх.
- Врешь, не возьмешь! - бормотал я. - Давай, командир, жми!
Но момента пуска ракет камера не сняла. За кадром кто-то крикнул, на экране метнулись дымные горы, небо, потом весь кадр закрыла каменная кладка, и тут же камни заходили ходуном и раздалось трескучее рычание "ррррр-рах-ах-ах!", потом еще и еще, и в кадре взвихрилось что-то - то ли дым, то ли пыль. Еще какое-то время все было неподвижно, потом экран погас.
- Конец фильма, - сказал, подходя, Тихий. - Тут вы хорошо положили, ничего не могу сказать. Скорее всего, и оператору конец. Я обратил внимание, что он еще до нурсов перестал снимать, - либо его кто-то из колонны успокоил, либо твоя шальная пуля...
- Жаль, - сказал я, возвращаясь на диван. - Жаль, если это я не дал кино доснять. Пуска по нам не увижу. А вторая серия, когда вы с ними бодались, тоже интересная была бы...
- Ну, мы с ними столкнулись далеко от места съемки, - сказал Тихий. - Туда группа вышла конкретно нас встретить, ну, не именно нас, а вообще помощь с Каравангаха. На левом фланге у них тоже засада была - на случай прихода подмоги со стороны Галамеха - в кишлачке у дороги затихарились. Оттуда по танку и лупанули... А нас они задержали, чтобы те, кто колонну долбил, ушли. Так что, когда "крокодилы" прилетели, а потом и две роты с Фараха прикатили, у банды в скалах только хвост оставался из тех, кто отход прикрывал, - его и прищемили со всей набежавшей и налетевшей силой.. Потом в рапортах эти несколько духов были умножены до сотни, так что орденов на всех рапортовавших хватило...
Я взял со столика стакан, сделал большой глоток ракии, запил томатным соком, подошел к печи. Там уже подоспело мясо на решетке под вытяжкой. Но его красиво запеченные жаром углей куски сейчас не действовали на мои центры голода или удовольствия. Я взял с металлического разделочного стола полупустую пачку "Беломора", вытряхнул папиросу, сказал:
- Я не курил пятнадцать лет. С тех пор, как зрение мое забастовало. Думал остановить атрофию, замедлить. Не курил и дальше не буду. А сейчас, после просмотра, есть такая необходимость...
Тихий молчал. Я прикурил и затянулся. Присев на корточки, выпустил голубую струю в красный зев печи. Голова закружилась мягко и сильно, как в пятом классе, весной, после первой затяжки украденной у отца "Лайкой", так же закололи кончики пальцев тысячи иголочек. Я почему-то думал, что сейчас возникнет то же самое ощущение, как тогда, за пулеметом, когда тело не могло успокоиться, оно хотело стрелять, лететь, пикировать, чтобы хоть каким-то внешним действием заглушить бурю, царящую в моих нейронных и нервных сетях, - но сейчас расслабление пришло сразу, после первой затяжки. Тогда расслабиться удалось только вечером, в кубрике у командира, когда к нам заявились гости... |
