История одних выборов
=====================

1. Столица Юга

Ах, как красиво ехать в Беер Шеву из Тель Авива в ночь! Пустыня, тишина, луна и звёзды - и вдали, за холмами, виднеется тёплое оранжевое зарево. Освещённые пальмы и аккуратные газоны встречают гостей города, не заметивших в темноте бедуинских палаток на склонах вдоль дороги. И столица юга, цивилизованный город третьего тысячелетия, приветливо раскрывает обьятия улиц...

Напрасно, кстати, вы по сторонам не смотрели и бедуинских палаток не заметили. В них, как ни странно, живут бедуины, которые как раз три тысячи лет на этой дороге потрошили караваны, и вот эти вот сионисткие нововведения - законы какие-то - им этнически и религиозно чужды. Противоречит, значит, вся эта юридическая накипь их многовековым традициям.

За неимением караванов гордые сыны пустыни потрошат магазины и припаркованные автомобили, достигая в своём ремесле больших высот.
Не брезгуют и междуусобным перераспределением материальных благ, уводя друг у друга коз и верблюдов.

Доходило до смешного. Однажды эти бойцы невидимого фронта обнесли магазин супруги начальника второго отделения полиции, когда сам начальник был на ночном дежурстве. Я про это отделение потом отдельно расскажу. Так вот, супруга заявила начальнику, что до тех пор, пока в её магазин не вернутся похищенные электротовары, сам начальник может и не заикаться о супружеском долге.

Процессия из трёх патрульных автомобилей, включив мигалки, носилась по городу ровно четыре часа. Наконец, бедуинские старейшины, испуганные перекошенной и взбешённой рожей начальника отделения, выдали украденное и слили героев дня.

Но это скорее исключение. Обычно же страховая компания, горько стеная, отваливает потирающему ручки ограбленному торговцу страховую премию, на которую он с большой выгодой для себя покупает с рук новый товар взамен похищенного, ремонтирует магазин и меняет машину.

Завершив первоначальное накопление капитала, племена романтиков большой дороги убираются подальше в пески, где, на первом приглянувшемся им месте, строят дома и основывают город.

После чего проклятые сионистские оккупанты в рамках опрессии протягивают туда воду, электричество и телефон, а также строят школу.

Так что если будете в Беер Шеве - следите за кошельком и автомобилем, если, конечно, не желаете внести свой вклад в освоение пустыни.

2. Адвокат

Второе отделение полиции города Беер Шева лидировало по стране сразу по двум показателям.

Во-первых, именно оно держало пальму первенства по раскрываемости, числя на своём счету не только множество успешно найденных воров, но и огромное количество наркоторговцев.
Во-вторых, на сотрудников именно этого отделения подавалось самое большое количество жалоб за нарушение прав арестованных, избиения и другие уголовно-процессуальные гадости.

Руководство, конечно, с одобрением относилось к раскрытым преступлениям и поначалу только ласково журило второе отделение за рукоприкладство. Но когда жалобы стали поступать практически ежедневно, когда даже самые отмороженные бедуины (каково! отмороженный бедуин!) стали опасаться доставки во второе - на самом высоком уровне было решено бороться за демократическую законность.

В рамках этой самой борьбы стройные ряды второго отделения были усилены человеком по имени Офер, в прошлом дипломированным адвокатом. Щупленький, низкорослый, очкастый, Офер в свои тридцать пять лет жил с мамой и до того времени занимался исключительно канцелярщиной, что называется, даже бедуина не нюхал. Так что был он не акула, а, скорее, карась юриспруденции.

Предполагалось, что наличие в рядах лица столь образованного и интеллигентного поумерит пыл горячих еврейский ментов.

Поначалу Офер лишь с интересом наблюдал за коллегами, увлечённо избивающими задержанных разнообразными подручными средствами. Затем - стал потихоньку давать ценные советы. И, поразительное дело, поток жалоб только увеличился, но все они вдруг стали беспочвенными и необоснованными.

Оферу вообще везло на диковинные происшествия.

Например, как-то молодой джигит по имени Махмуд похитил автомобиль. Казалось бы, угнал и угнал, у нас таких угонов каждый день - десятки. Ничего особенного, если бы на пути ему не повстречался Офер.

Едет, значит, Махмудка на автомобиле, поглядывает по сторонам. А Офер в это время едет по своим делам на служебной машине. Ну и пристраивается за Махмудом в правый ряд.

Махмуд, увидя сзади синие цвета, начинает нервничать, густо потеет, беспорядочно дёргается и с грохотом въезжает в зад стоящей на светофоре Мазде. Та прыгает и пинает носом Нисан. Нисан дёргается и бодает Форд. Форд вальяжно прокатывается вперёд и тюкает Субару.

После короткой паузы синхронно глохнут четыре мотора, скрипят четыре ручных тормоза, хлопают четыре двери и из автомобилей выходят пострадавшие водители. Одним и тем же движением каждый из них осматривает багажник своей машины, хватается за голову, поворачивается вправо и видит Махмудку, так и не отпустившего руль.

Через тридцать секунд динамическая скульптура на перекрёстке символизировала единство общин в плавильном котле эмиграции.

Пожилой эфиоп дёргал за ручку, русский стучал в стекло, индус пинал дверцу, поправляя очки, а марроканец дирижировал этим балетом, размашисто жестикулируя и требуя от Махмудки быть мужчиной и выйти самому. Все они слились в едином порыве, как когда-то советские люди, мечтая добраться до виновника торжества и поблагодарить его от души за доставленное удовольствие.

До Офера дошло, что сейчас начнётся кровопролитие. Соотнеся ситуацию с должностными инструкциями и функциональным обязанностями, он покинул водительское место и направился к Махмудке, чтобы своевременными действиями предотвратить расправу.

В этот момент на авансцене появился новый персонаж. С криком "ах ты, ...!" к Махмудкиному автомобилю бросился рыжий и толстый тип в вязанной кипе.

Как показала проверка документов в участке, куда отправились все присутствующие, это и был хозяин машины.

Повезло Махмудке в тот день, ох и повезло.

А Офера рыжий хозяин долго благодарил и приглашал пить кофе в гости.

3. День выборов

В настоящем деле Офер показал себя только в день выборов в городе Н.

В городе Н, а точнее, в посёлке городского типа Н., живут две небольшие бедуинские семьи примерно по пятьсот домов в каждой. А ещё там проводятся муниципальные выборы. И на выборах там с плюрализмом всё в порядке - есть ровно два кандидата. Каждый год - одни и те же. Главы семей, если до сих пор не ясно.

Понятно, в такой напряжённой обстановке волеизъявление народа не обходится без эксцессов. Во избежание, в день выборов в город Н. нагнали несколько сотен полицейских.

И выборы прошли спокойно! Члены враждующих семей вежливо улыбались друг другу под каменными взглядами полиции, приветливо кивали (ах, какая неожиданная встреча! И вы здесь? какими судьбами?! ваалейкум ассалям!), неторопливо исчезали за ширмой и появлялись, снова расплываясь в улыбке.

Подсчёт голосов продолжался до часу ночи, а в полвторого в патрульной машине Офера прозвучал вызов диспетчера:
"Всем патрульным - срочно в город Н."

По прибытии в городе Н. обнаружились стихийные народные гуляния. Новый городской голова отметил своё долгожданное избрание, выйдя на прогулку со всей семьёй. В ходе веселья юная часть его семейства, желая поделиться радостью, накостыляла представителю дружественной семьи, а также подожгла дом неудачливого кандидата. После чего представители противоположной стороны поспешили присоединиться к празднику. И понеслась....

Подъехавшие машины полиции были обстреляны из автомата Калашникова. Офер взбесился! "Меня, полицейского при исполнении, - орал он, нервно дёргаясь всем телом и яростно вырываясь из рук своего напарника Дуди, - какие-то черножопые... из автомата.... "

Эфиоп Дуди соглашался и бормотал ему на ухо что-то успокаивающее.

Затрещала рация.

"Всем отъехать на двести метров и залечь за машинами!" - приказал голос замначальника отделения.

- Офер, приказ! Приказ поступил! Потом укажешь в рапорте, что черножопые по тебе стреляли! Потом! - убеждал невидимый ночью Дуди, сверкая белыми зубами.

Полиция отъехала на двести метров и залегла.

Через пять минут подъехала скорая помощь.
Водителю понадобилось ровно пятнадцать секунд, чтобы оценить обстановку. После свиста первой пули скорая развернулась и отъехала за полицейский кордон.

Праздник продолжался. На горизонте, в красном мареве, метались тени в бурнусах.

Ещё через пять минут подъехали пожарные. Унюхав жареное профессиональным чутьём, они остановились сразу за скорой помощью.

Начальники полиции, скорой и пожарных собрались кучкой и принялись вяло переругиваться.

- Ну ребятки, ну вдарьте по ним из брандсбойтов, ну что вам стоит? - неубедительно канючил полицейский.
- А чо всегда пожарники? - говорил пожарный. - Воды у нас с собой нету. У нас с собой только гидравлические ножницы есть, из подходящего. Вот если вы, их повяжете, а вы, - медик - их чем-нибудь уколете, тогда мы им что-нибудь отрежем. А до того - пусть горит, нам и отсюда неплохо видно!

Так и стояли, флегматично любуясь театром теней.
Но тут снова заговорила рация.

- Парни! Поступил сигнал, что в одном из домов притаилась группа нелегалов с территорий. Значит, сейчас подтянутся погранцы, а следовательно, начнут поступать раненые. Поэтому как только погранцы подъедут, срывайтесь и дуйте в больницу, на охрану территории.

Ровно через минуту непосредственно к крайнему дому подъехал джип. Из джипа выпрыгнули четверо бодрых погранцов, и, не обращая внимания на выстрелы и крики, передвинули М-16 за спину, достали из машины именные бейсбольные биты и, высадив двери, забежали вовнутрь.

Полиция попрыгала по машинам и унеслась в сторону ближайшего госпиталя, разминувшись по дороге с вереницей амбулансов. Вереница амбулансов означала, что пограничники не удержались и перешли от задержания нелегалов к разгону демонстрации при помощи всё тех же бейсбольных бит...

4. Больница

В приёмный покой госпиталя "Сорока" простые смертные добираются, как правило, на общественном или личном транспорте. Заботливый беер-шевский муниципалитет пустил автобусные маршруты номер 5, 7, 8, 12 и 16, позволяющие с комфортом посетить сей храм здоровья всем желающим жителям и гостям города.

Можно, конечно, доехать с ветерком на карете с красной шестиконечной звездой на борту, но я бы вам не советовал. Ещё туда можно прилететь на вертолёте с аналогичными опознавательными знаками, но это уж точно никому не рекомендуется.

Жители города Н., волнуясь за своих земляков, прибыли в госпиталь настолько раньше полиции и скорой, что невольно закрадывается мысль - а не скрывают ли в песках хитрые бедуины особую разновидность реактивного крылатого верблюда или осла на воздушной подушке?

У бедуинов вообще много всего закопано в песках. От артиллерии и бронетанковой техники до ножей и дубинок. Посторонний человек, а тем более полицейский, не найдёт никогда. А свои при нужде откопают мигом.

Но вернёмся в стольный град Беер Шеву. Там уже начали происходить захватывающие события!

На автомобильной стоянке перед приёмным покоем двумя беспокойными грозовыми тучами колыхались представители Монтекки и Копулетти города Н. Синим сполохом между ними, спиной к спине и в две шеренги, стояли полицейские. И те, и другие с нетерпением ждали, когда доблестные медики, наконец, подведут счёт товарищеского матча между добрососедствующими семьями.

И тут Оферу в голову пришла светлая мысль.

- Ребята! - произнёс он громко. - А что это мы на стоянке стоим? Нам ведь поручено охранять территорию больницы! А стоянка к ней не относится! Что ж мы тут тогда делаем?

Полицейские, чувствовавшие себя между молотом и наковальней довольно неуютно, мгновенно вняли голосу Оферова разума. На глазах у слегка опешивших бедуинов полицейские развернулись и ушли.

Причём Офер специально задержался и показал характерным жестом: мол, не сдерживайте себя, поубивайте друг друга к чёртовой матери, тут и морг есть рядом, если что.

С трудом верящие своему счастью кровавые мстители медленно пошли навстречу друг другу. Сначала вяло и с оглядкой, а потом уже бодро и задорно закипела драка, в воздухе замелькало дубьё и даже заблестели ножи, отражая свет фонарей.

При виде этой битвы богов с титанами Офера осенила ещё одна светлая мысль.

После того, как по нему пульнули из Калашникова, светлые мысли у него стали появляться одна за одной - то был явно его день.

- Ребята! - сказал он вслух. - А ведь это - несанкционированная демонстрация! Её надо разогнать!

Полицейские пожали плечами, но так и не нашли, что возразить. В конце концов, адвокату виднее, что демонстрация, а что - просто драка. Поэтому далее события развивались по заранее отработанному сценарию - "ребята" экипировались шлемами, щитами и большими резиновыми дубинками, выстроились клином, причём Офер вызвался добровольцем на остриё, и дружно направились примерно в середину беснующейся толпы на стоянке.

Однако представители национального меньшинства, получившие редкую возможность всласть побиться на прекрасном ровном асфальте и под хорошим освещением, вовсе не спешили разбегаться в ужасе.

И тогда к Оферу пришла третья, последняя на сегодня светлая мысль. Движимый ею, Офер совершил Поступок, прославивший его на просторах страны и навсегда обеспечивший ему место в неофициальном зале славы израильской полиции.

Повернувшись спиной к беснующейся толпе, он сказал:
- Ребята! Что-то они не очень разгоняются. Давайте-ка мы каждый за себя побудем!
И с этими словами он выхватил из-за пояса резиновую дубину, лихо крутанул ею над головой и отчаянно врубился в гущу мордобоя, принимая на щит и круша.

Неизвестно, слышал ли Офер о красной коннице времён гражданской, о самураях с мечами но-дачи или о берсерках. Вряд ли эти исторические сведения входили в его программу обучения.

Однако вид щуплого очкарика со щитом в полтора себя в одной руке и демократизатором "на слонов" в другой надолго врезался в память разбегавшихся как тараканы бедуинов.

Драка была разогнана в рекордные сроки, зачинщики из числа медленно бегающих оприходованы и упакованы, а жертвы - доставлены в приёмный покой, благо он был рядом.

Прибывший как всегда вовремя зам начальника отделения быстро опросил непричастных свидетелей и в момент составил для себя картину этого асфальтового побоища. Как только последняя деталь мозаики легла на своё место, он вспомнил не только родные марроканские проклятия, но и слышанный когда-то краем уха польский и русский мат.

Выдернув безмолвного и потупившего взор Офера в сторонку, зам выплеснул на него три ушата помоев, после чего воздел очи горе и возопил, взывая к небесам:
- Господи! Лучше бы у тебя была судимость! Лучше бы ты содержал публичный дом или торговал травкой! Я бы хотя бы знал, что с тобой делать!

На пути в отделение "луноход" практически безмолствовал. Чуть слышно гудел кондиционер, постанывали сложенные штабелем задержанные. Прислонившийся к стеклу Офер разговаривал с мамой:
- Мамочка, ну что ты волнуешься! Я немножко задержался на работе. Нет. Нет, я не знаю, что там был за шум возле больницы. Нет.

Задержанный у ног Офера попытался сесть.

- Мамочка - это точно был не я. Ты же знаешь, что я не в состоянии ударить человека!

Офер наступил на него ногой. Задержанный рухнул обратно на пол.

- Целую, мамочка. Буду дома к завтраку.


Установилась тишина. По-прежнему гудело и постанывало. Над потрясённым городом неторопливо восходило солнце.

http://ilyad.livejournal.com/

Non solum nobis - 81 RAF.

Залив Островов. Здесь, в Вайтанги 160 лет назад был подписан договор между Британской короной и маорийскими вождями о присоединении Земли Длинного Белого Облака (Аотеароа) к Британской Империи. Этот район на севере Большой Рыбы неспроста называют землёй маори. Пожалуй, это единственное место на обоих островах Новой Зеландии, где большинство населения - маорийцы. Именно сюда, в поисках устриц, крабов, 30-килограммовых люцианов и королевских рыб отправились мы с Витьком в начале Пасхи.
Почему Большой Рыбы? По легенде, Мауи, младший сын бога Макеатутара и богини Таранги, будучи сообразительней и смелее своих братьев, преднамеренно направил их каноэ в глубокие воды. Пока братья ловили мелкую рыбёшку, Мауи забросил наживку поглубже и выудил огромную рыбу. Увидев её размеры, Мауи отправился к Тангароа, богу рыбаков, чтобы просить прощения за поимку рыбы и искать совета, как её разделить. Вернувшись с этим божественным инспектором рыбнадзора к братьям, Мауи обнаружил, что те решили его не ждать, и каждый уже отхватил себе по куску рыбы. Обалдев от такой наглости, инспектор Тангароа тут же отправил всех домой, а сам пошел разбираться с родителями браконьерствующих божеств. Так и остались на юге Тихого океана Те Фака Мауи (Каноэ Мауи, Южный остров) и Те Ика Мауи (рыба Мауи, Северный остров).

Километров за пятнадцать от Рассела моё внимание привлёк плакат на обочине “Пасека - в продаже свежий мёд”, и я предложил заехать. Сказано - сделано.
Ворота, как здесь общепринято, были открыты. Лавка - деревянное строение с традиционной маорийской резьбой на ставнях и карнизах - пустовала. На полках вдоль стен были аккуратно расставлены банки домашнего мёда разных сортов. На каждой банке - сделанная от руки надпись - вес и цена. Открытая касса на прилавке - символ доверия. Хозяин занят на пасеке, и лавка действует на полном самообслуживании - выбрал мёд, оставил деньги. Полиция здесь действует только на бумаге, на деле за порядком следит неофициальная Национальная Полиция Аотеароа, составленная местных племён, заодно промышляющих наркотиками и нелегальным экспортом устриц в Азию. И не дай бог местному алкашу или наркоману позариться на деньги в такой лавочке, ибо наказан он будет в соответствии с традициями, съесть - не съедят, но табу после избиения наложить вполне могут.
На одной из полок я обнаружил мёд из киви (который фрукт), и принялся разглядывать содержимое.
- Чего смотришь, отличный мёд, лучше не бывает! - раздалось вдруг над ухом.
- А ты откуда знаешь? - поинтересовался я, всё ещё разглядывая банку.
- Как откуда?! - возмутился голос. - Да я уже сорок лет пчёл развожу!
- Чего?! - Я поставил банку на место, обернулся и остолбенел. Вместо вышедшего покурить Витька на меня смотрел кряжистый старик в потёртых джинсах и застиранной синей футболке. Все руки и лицо его были покрыты великолепным моко - традиционной татуировкой маори. Правда, исполнена она была иглой, а не стамеской, но стамески уже лет пятьдесят не используются.
- Отличный мёд, - повторил маориец и широко улыбнулся.
- Киа ора, - выдавил я наконец. Что-то было не так. Где-то в подсознании я чувствовал это, но мозг отказывался воспринимать.
- Киа ора, - маори улыбнулся еще шире и пожал протянутую руку. - Молодец, язык изучать начал.
И тут я понял, что именно было "не так". Старик говорил по-русски. Говорил хорошо, почти без акцента. "Закусывать надо" - пронеслось в голове. Дожили.
Увидев мои глаза размером с двухдолларовую монеты, дед широко улыбнулся:
- Чего уставился? Маори не видел?
- Э...? - я всё еще пытался подобрать упавшую до пола челюсть.
- Ну да, я по-русски говорю, по-русски, - захохотал дед. - Уже лет двадцать не говорил, надо же, не забыл.
- Вы - русский? - выдавил я наконец.
- Какой я русский, что, моко не видишь? Ладно, шучу я. Я не маори. Присядь, поговорим, а то когда еще мне по-русски говорить доведётся. Товарищ твой в машине спит всё равно. - Старик присел на лавку у стены и не спеша раскурил трубку.
- Такое дело, понимаешь, - начал он. - Я лётчиком в войну был. Когда Германия на Советский Союз напала - ты хоть знаешь, что такое Советский Союз? - так вот, я тогда летал в 81-ой эскадрилье. Что, каких ВВС? Его величества короля Георга VI Воздушные Силы Соединённого Королевства. В сорок первом году получили мы приказ - летите помогать русским. Как сейчас помню, 1-ого сентября, прибыли мы в Ваенга. 81-ый и 134-ый эскадроны. Или эскадрильи. Неважно. Да. Пробыли мы там меньше двух месяцев, и отправили нас домой, а самолёты там остались. А я, такое дело, русский стал изучать, так когда все домой поехали, меня оставили в Мурманске, переводчиком. Такое дело, понимаешь. А мне русский язык понравился, ну и стал я брать уроки у одной девушки. Ком-со-мол-кой она была... Катя... Ты хоть знаешь, что такое ком-со-мол? Жизнь тяжелая была, но я ей помогал, как мог. Летать мне больше не давали, всё переводчиком работал. А в феврале сорок пятого, когда Черчиль со Сталиным и Рузвельтом на переговоры в Ялту ездил, меня туда направили, переводить. Да, такое дело...
Что, не веришь? - ухмыльнулся дед, заметив мой недоверчивый взгляд.
- Ну, почему... - обидить старика очень не хотелось.
- Да я не обижаюсь, поверить трудно. Ты оглянись назад.
Я обернулся. На стене, прямо под потолком, висела увеличенная копия старой фотографии в запылённой рамке. В кресле, с неизменной сигарой в зубах восседал У.С.Черчиль. За его спиной, немного в стороне, стоял молодой высокий офицер британских ВВС. Он был мало похож на моего татуированого собеседника, но всё же...
- А из Ялты меня отправили домой. С Катей я даже не попрощался. После войны писал ей, но ответа так и не получил. Такое дело, понимаешь. У меня друг был, из Новой Зеландии, он меня уговорил приехать. Первое время было трудно. Я пчел... спасибо, разводить стал, а местное иви меня не любило. Белый, белая свинья. Камни бросали, как это, ну, домики для пчел... точно, спасибо, ульи крали... Я месяца три терпел, а потом пошел к местному тохунга*, и тот сделал мне моко бойца местного иви, и я пошел на хуй.** Пришел, сел вместе со всеми, а старые... как? старейшины? ну да, они мне говорят - это не моко, это киритухи***, ты не пренадлежишь к нашему иви. Я встал и сказал им: “Я четверть венгр, четверть англичанин, четверть еврей, четверть поляк. Я родился в Англии и воевал в России. И пусть мне кто-нибудь скажет, что я не могу быть маори!” Они посмеялись, и решили меня принять. Вот такое дело. Сорок лет назад это было. Теперь веришь?
- Чего ж не верить-то? - я кивнул головой.
- По глазам вижу, не веришь. Ну, смотри. - старик закатал рукав футболки, оголив покрытое причудливым узором моко плечо. Но под сплетением волн и листьев папоротника угадывался рисунок, сделаный другой тушью. Пронзённая кинжалом кефаль, и под ней надпись - Non solum nobis - "Не для нас единых".

Я и вправду не верил. Пока не нашел. Дед, прости.
http://airforce.users.ru/lend-lease/english/articles/sheppard/hurricanes/

*Тохунга - татуировщик
** Хуй - большой совет, собрание местных племён
*** Киритухи - бессмысленная татуировка, орнамент, в отличие от моко - традиционной татуировки, обозначавшей профессию и социальный статус.

История рассказана моим знакомым; кто-то может назвать его "новым русским", но он, строивший когда-то свою карьеру из низов армейского спецназа, может серьёзно обидеться. С прошлым, однако, Серёгу сейчас связывает лишь членство в ветеранской организации да ежегодные встречи с друзьями-товарищами, многие из которых, как и он, стали просто отставниками-безнесменами.
История произошла летом в конце девяностых, когда знакомый путешествовал с друзьями по Скандинавии.

Всё было по честному. Шенген-визы, 600-й "Мерседес", остановки в отелях и спокойный, расслабленный отдых без жён с осмотром городов бывшего вероятного противника и дегустацией блюд местной кухни вперемешку с достижениями пивоваренной промышленности. Времена изменились, и наклейка "RUS" сзади машины уже не удивляет хладнокровных отпрысков викингов...
Маршрут познавательной экскурсии менялся в процессе. И будучи в каком-то прибрежном городке на восточном побережье Швеции, наши герои из туристического буклета узнали о существовании в городке паромной переправы на остров Готланд.
Кто не знает, остров находится в Балтийском море чуть правее Швеции. Площадь - визуально меньше Сахалина и больше Кронштадта. Климат, флора и фауна - это честная компания решила выяснить самостоятельно, к тому же за переправу на остров в обычно дорогой Швеции брали самую малость. Видимо, чтобы островитяне не передохли с голоду и не одичали без связи с Большой землёй.
Остров оказался очень даже ничего. Десяток кукольных городков с церквушками и яхтами на пристани, куча раскрашенных в красно-белые цвета хуторов с непроизносимыми названиями, изредка дорогие виллы и ещё более дорогие маленькие магазинчики. Раз пошло такое дело, решили остров объехать весь, благо в длину он километров сто с небольшим - час езды. Когда ещё туда попадёшь?
Рассказывает Серёга:
- Едем себе по дороге. Никого не трогаем. Скорость - километров сто с чем-то, чтоб пейзаж видеть. Время - полдень. Пейзаж - грунт гранит, рельеф - плоскогорье, растительность - кусты. Дорога - асфальтовое шоссе, но узкое и поворотов до кучи. Я за рулём, чуть выпивши, но из всех самый трезвый. Едем, значит. Захожу в поворот, снижаю скорость. Что-то мелькает в зеркале. Еле слышный стук. Левое зеркало улетает куда-то в неизвестность. Вижу, как спереди уходит за горизонт точкой чёрный "СААБ". Не самолёт, легковушка.
Компания офигевает. Знакомый давит газ в пол, "Мерседес" проворачивает шины по асфальту и устремляется в погоню за "СААБом". Благо, места безлюдные и машин на дороге нет. Минут через пятнадцать безумной гонки постепенно повисают шведу на хвост.
Что делать дальше, никто не знает. Скорость за двести. В итоге, решают гнать обидчика до логического конца - пока не остановится где-то. Дело ведь на острове, тут долго не наездишься.
Швед с дымом от шин бросает машину в поворот и по прямой прёт к какому-то забору. Серёга - за шведом.
Ворота в заборе открыты, на заборе кто-то успевает увидеть табличку и прочитать слово "Институт".
"СААБ" с визгом тормозит у дверей кирпичного здания института, из машины выскакивает щупленький белобрысый подросток в очках и с конвертом в руке, хлопает дверцей и бежит к большим стеклянным дверям.
- От сука, смыться хочет, пиздюлей отхватить боится за зеркальце! - компания пылает праведным гневом.
От ворот к "Мерседесу" бежит человек, явно вахтёр. Знакомый видит его мельком, потому что бежит бегом за белобрысым сучёнком, пока тот не зашарился в кабинетах и ещё виден внутри здания.
С размаху едва не сносит дверь плечом. За ней поднимается со стула ещё один вахтёр, но очень неудачно - стул стоит у прохода и на бегу Серёга нечаянно сшибает его. Так как человек он крупного телосложения, вахтёр улетает куда-то в угол.
- Извини, мужик, - машинально кричит на бегу Сергей, уже начиная трезветь и терять уверенность.
Видит в конце коридора спину обидчика, забегающего в какую-то комнату. Кидается вслед, почти настигает мальчонку, залетает за ним, не глядя, внутрь и попадает в помещение размером с небольшой стадион.
- На стене - цветная карта Союза с огнями и линиями, как сейчас в ЦУПе или РАО ЕЭС. Выше её десяток электронных часов, все показывают разное время. Увидел только слово "Москва". Рядами кабинки, в некоторых какие-то дети с наушниками и магнитофонами. У карты - стоит десяток остолбеневших военных в форме, все офицеры. И над всем этим великолепием разносится не вполне трезвый, но очень узнаваемый голос дорогого президента Российской Федерации Бориса Ельцина:
- Ты это, насчёт бани распорядись. Мы прилетим - чтоб сразу с самолёта в баню!
В комнату влетает "вахтёр" с отпечатком отопительной батареи на лице и автоматом наперевес, наводит его на Серёгу и что-то пронзительно орёт по-шведски.
- Блядь, да он мне зеркало нахуй отбил! - медведем ревёт в ответ по-русски на весь зал охеревший от всех событий Серёга.
- Нахуй, блядь!!! - кричат громко в ответ офицеры на чистом русском.
Серёга собирает в кулак все свои немалые года в Спецназе, чтобы тут же, грубо говоря, не ёбнуться в обморок.

Дальнейших ход событий он описывает, не переставая ржать.
- У шведов "Радиоинститут" - подразделение по радиоразведке. Это я уже после узнал дома. У них база на Готланде. На севере и юге страны мощные пеленгаторы на бывший Союз. Страна расположено удобно для этих целей, параллельно нам. Кабели с севера и юга сходятся на Готланде и пеленгаторы работают синхронно, засекая координаты с точностью до метра... Они слушают всё до Урала: погранцов, лётчиков, моряков - любой открытый текст им слышно, как твоё Би-Би-Си. Президента обычно нет - у него ЗАС. Но часто в жопе наш ЗАС. Как и многое другое сейчас.
Думали, хана нам. Представь, что было бы, если б янки в наше ФАПСИ завалились с бодуна. Меняли бы их потом на наших шпионов... А шведы извинялись очень. У них на острове несколько точек, так солдатики между ними гоняют при доставке донесений, как угорелые - ставят рекорды. Командир показывал конфискованную таблицу "рекордов", у кого время между базами меньше. Вот на такого мы и нарвались Шумахера - шёл на рекорд. Полковник обещал его примерно наказать - позвонить в полицию, чтоб штраф выписали. Позвонил также в сервис мерсовский, зеркало нам через час новое поставили.
Очень они извинялись...
Что забавно, в "институте" срочники вовсю шпарят по-русски. Хотя и на специфическом...
Полковник жаловался:
"Мат у фас в эфире! Плядь!!! Отна плядь!!! Дети приходят сюда служить воспитанными школьниками, а уходят хуй снает кем".

Баллада о трудностях военной жизни
(из цикла "Сумчатые баллады")

Пару лет назад расквартированные в Квинсленде части австралийской армии были вынуждены отменить сигналы трубой и ввести сигналы флейтой.
Дело в том, что там навалом кукобарр - эдаких отъевшихся австралийских зимородков. Т.е. выглядит, как европейский но раз в 10 больше, ест змей. Если бросить кусок мяса, будет долго бить его о землю, убивая. Подражает практически всему - от автомобильных сирен до сигнала пешеходного перехода. Когда не подражает, гнусным образом хохочет. На свежего человека производит сильное впечатление.
А беда была в в том, что по устройству своей глотки кукобарры трубу копировать могут (что и делают с удовольствием), а флейту - нет. Решение было принято после того, как в течение нескольких недель в разных точках Квинсленда кукобарры трижды скомандовали построение (чем-то им пришлась эта команда).

Стырено на просторах Тырнета.

Письмо
-------

- Или вот ещё был случай, - сказал Дима.

Мы сидели у него на кухне с бутылкой и лёгкой закуской, которую он по-быстрому соорудил.

- Написал, значит, нам один лишенец письмо...

Дима у нас в части был офицером по академическому резерву. В силу специфики должности, психов-ботаников повидал за службу больше, чем на слёте фанатов сериала СтарТрек.


- .. да, значит, написал письмо. Ну ты знаешь, как это обычно происходит - пишет такой кадр письмо о том, что он не подходит для службы, потому что у него тонкая и ранимая душа. Потом мы ему пишем типовой ответ, так сказать, плюем прямо в распахнутую тонкую и ранимую душу. После чего он идёт в армию как все остальные, только надувшийся и обиженный. Да, так вот. Того парня мы всё-таки отдали психиатрам. Хотя я предлагал свои услуги по оздоровлению, но мне не предоставили пять минут с ним наедине. Что поделаешь, dura lex.

Мы чокнулись, выпили и захрумкали огурчиками. Дима продолжал:

- Значит, товарища звали Семёном. Понятно, из наших, из понаехавших. В общем, пишет он письмо: мол, я, такой-то и такой-то, личный номер 48-что-то-там, прошу освободить вышеозначенного меня от воинской службы в нашей героической армии ввиду нижеперечисленных причин.

Ну, дальше там был список из десятка пунктов. Но мне запомнились пятый, восьмой и последний. Пунктом пятым стоял текст примерно следующего содержания:

"В то время, когда американские империалисты безо всяких на то причин планомерно уничтожают мирное население Югославии, бомбят мирные города, больницы и жилые дома, я, ощущая свою духовную близость к братскому славянскому народу, не чувствую за собой морального права служить в армии, одобряющей агрессора и являющейся его союзником."

То есть уже можно комиссовать, да. Особенно мне про духовную близость понравилось. Я в его личное дело глянул - папа с мамой породистые, аж жуть. У самого морда - "мечта антисемита". Шнобель - во! Только скрипочки не хватает для полноты картины. А вот поди ж ты, туда же. Ты подожди смеятся, слушай дальше! Пункт восьмой:

"Так как я воспитывался в Советском Союзе и взращён на советской культуре, мне глубоко близки идеи интернационализма и дружбы народов. С детства я твёрдо верил в правоту палестинского дела и испытывал законную пролетарскую ненависть к проклятым сионистским оккупантам, нагло попирающим резолюции ООН. Ввиду вышеизложенных причин, принятие мною присяги может пошатнуть моё и без того хрупкое душевное равновесие."

- Пролетарий, ты понимаешь?! Учится на математическом, папа профессор, мама доктор наук. Не иначе, рабочий университет заканчивали, без отрыва от производства. Прямо в Ленинграде своём. Пиликает себе на скрипочке, и ненависть у него копится пролетарская! К нам, сионистским оккупантам! Эээ, стой, не кашляй!

Дима похлопал меня по спине.

- Но апогей этой драмы наступил в самом конце! Значит, примерно так: "Будучи хрупкой и ранимой натурой, я нашёл прибежище в алкоголе. В течении последних трёх недель я нахожусь в глубоком запое, выпивая в день не менее бутылки водки."

Тут Дима прервался и налил.

"Только так я могу унять всю боль моральных противоречий, рвущих на части моё чувствительное сердце. Резкий выход из запоя, связанный с призывом в армию, приведёт к вспышке агрессии, что сделает меня чрезвычайно опасным для окружающих."

Я тебе его физиономию уже описывал? Так вот, комплекция соответствующая. Ручонки тоненькие, сам сутулый, что называется, соплёй перешибёшь. Желудок у Семёна меньше напёрстка, а водки, видишь, влазит целая бутылка... Но это всё цветочки. Заканчивалось то письмо абзацем, от которого мы рыдали неделю.

"На случай, если армейская система проявит в очередной раз свою бесчувственность и меня всё-таки призовут, предлагаю разумный компромисс, который позволит обезопасить окружающих меня солдат"

Только мы, значит, изготовились проявлять бесчувственность в очередной раз, занесли над хрупкой натурой сапоги, мол, пущай послужит, гад такой, как дело приняло неожиданный оборот:

"К данному письму прилагаю таблицу доз алкоголя, которые дозы прошу выдавать мне ежедневно для плавного и окончательного выхода из запоя."

Главный как это дело увидел, чуть не опозорился со смеху! Письмо у него в кабинете в рамочке до сих пор висит. А Семёна мы отправили к психиатрам. Его даже не лечили принудительно, комиссовали на месте. Кстати, по таблице мы с тобой уже на шестом дне после запоя, и стремительно приближаемся к пятому. Ну, за службу!

И мы с удовольствием выпили за службу.

http://www.livejournal.com/~ilyad

Сегодня в выпуске лучшие истории 2004 г. из раздела "Вероятный противник"