ТОМ 31

Ст.лейтенанту Климову на отвальной, по поводу перевода, вручили презент. БСЭ, Большая Советская Энциклопедия. Он тогда внутренне очень возмутился и пожалел, что уезжает. А то бы акция возмездия произошла в кратчайшие сроки. Потом он открыл фолиант, перевернул пару-тройку первых листов, пестрящих пожеланиями и ... успокоился. БСЭ, так БСЭ. В любом случае, - уважаемое издание, третье, переработанное. Особенно, 31-ый том.

По прибытии на новое место службы, том содержался инкогнито некоторое время в ДОСе, аккуратно упакованный в чемодане, а затем перекочевал в канцелярию роты, командование над которой только что получил офицер.

В полном диссонансе с действительностью, в конторе имелось несколько книжных полок. Точно неизвестно, но, говорили, что книги по теории музыки, самоучители разных мастей и, даже, учебник по сольфеджио, остались от предыдущего ротного, натуры особо тонкой. Так, или иначе, БСЭ по-хозяйски растолкала ядрёными боками худосочных собратьев и расположилась на самой верхней полке.

Непривычные к такому сорту печатного слова новые сослуживцы и, даже личный состав, отпускали всякие скользкие шуточки и наперебой предлагали принести в довесок что-то типа мемуаров Карла Маркса или, к примеру, реально военный гроссбух "Война и Мир". Климов шутя злился и обещал каждому шутнику, что непременно докажет необходимость этой книги в повседневной жизни СА.
-Взять, хотя бы, вес, - говорил Климов. - Вот как дам только по бубну и всё, сотрясение. Уставы по новой учить будете.

Впрочем, по назначению БСЭ так ни разу и не была использована. Просто стояла на видном месте и кичилась фундаментальными знаниями.

Служба в новой части пошла-поехала и вскорости Климов оброс друзьями-приятелями и, естественно, врагами.

Врагов, или, так скажем, оппонентов, было трое.

Врагом номер один был сержант-рядовой-ефрейтор Поддуб, по кличке Чита. Был он воспитанником Читинского дисбата (откуда и кличка), вернувшийся к истокам. Борзой Вася Поддуб, скоро собирался домой, и в планы Климова не входило напрягать обстановку. Потому они частенько фехтовались членами и толкались яйцами, но не более того. Чита заимел некоторые мелкие послабления в плане дисциплины, но при встрече с глазу на глаз обязался тянуть службу, как надо, и слегка присматривать за детворой.

Вторым врагом стал кот Бобик, всеобщий любимец, совершенно беззастенчиво заносивший в канцелярию комплект своих гениталий, и метивший мебель особым, долговоняющим веществом. И не было спасу от Бобика. Убить рука не поднималась, а переломить тягу кота к тёплой казарме оказалось невозможным, несмотря на все старания дневальных.

Ну, а третьим врагом стал замполит, майор Коровин. В списке инвентаря значился как "зампролит-непъющий", со всеми проистекающими. Особый такой тип замполитов. Климов сам виноват, - язык, как помело. На политшабашах нередко допускал всякие двусмысленности в заявлениях, с аккуратно завуалированными подколками в адрес Коровина.

Коровин, в свою очередь, воспылал принципиальным чувством неприязни к молодому офицеру. В общем, не сложилось у них, и майор решил подсидеть молодца любой ценой.

А на дворе стоял конец 80-х. И замполит очень полагался на агентурную информацию, гласящую, что иногда, посреди бела дна от ст.лейтенанта разит спиртным.

А Климов - тоже, тот ещё абрикос. И два корешка его, из смежных рот - такие же фрукты. Нет, чтобы в каморках своих, тихо - мирно. Нет, они, зело озверевши, конференции частенько прямо в канцелярии устраивали. После отбоя. Цинично называя действо самоподготовкой. Ну, а уши да глаза в СА имелись не только у стен, а ещё и у перекрытий и прочих строительных конструкций.

Дневальный, демонстративно уставившись в потолок, проигнорировал ефрейтора Поддуба, на цыпочках выскользнувшего из кубрика с какой-то выпуклостью под ХБ . Была ночь, и дневальный не мог видеть, как длинное и тощее тело исполняло фигуры высшего пилотажа, просачиваясь сквозь прутья решётки на окне канцелярии. Зато, когда хрустнуло крыльцо, пришлось быстренько проснуться и приветствовать господ офицеров. Троих. Во главе с Климовым. Он шикнул на дневального, приказав не устраивать церемонии и, недолго поковырявшись в замке отпер дверь. Фрукты проникли вовнутрь, ведя деловые переговоры друг с другом и слегка похохатывая в предвкушении. Прошло несколько мгновений и дневальному пришлось вытягиваться снова и докладывать, теперь уже по-настоящему.

Визитёром был некий офицер в звании майора и по фамилии Коровин. Не обращая внимания на докладчика, он транзитным экспрессом проследовал к канцелярии и настойчиво постучался. После краткой паузы и еле слышного гулкого побрякивания стекла, дверь распахнулась.

Майор обвёл присутствующих холодным решительным взглядом и безошибочно протянул руку к 31-ому тому БСЭ, спешно сунутому обратно на полку.

-Ну что? - спросил замполит, - будем объяснительные писать?
-Мы э-э-э, - тащ майор, - вразнобой заблеяли фрукты, со слегка побелевшими лицами и в момент отсыревшими трусами.

С садисткой неторопливостью книга была уложена на стол и раскрыта на первой странице.

-Климову на долгую память от сослуживцев ...............
-Климов, - держи хвост пистолетом...........
-Ст.лейтенанту дослужиться до генерала........., - продолжал читать майор, растягивая удовольствие.
-Климов, х..й клади на замполитов, на буржуев и бандитов.

Дочитывать хулу Коровин не стал. Судорожно перевернул ещё один лист, и в помещении стало тихо, как в склепе. Даже вечно капающий рукомойник срочным порядком герметизировался и испуганно заглох.

В книге, искусно переделанной под тайник, лежала большая красивая фляга из нержавейки. На ней был выгравирован кавказский джигит на вздыбившемся коне на фоне кавказских же горных вершин.

-Ну что? Приехали, орлы-октябрята? - поинтересовался замполит, плохо скрывая радость. Потом поднял трубку телефона и вызвонил дежурного по части, коим был сам НШ (дожили!).

В ожидании НШ троица начала подсчитывать урон погонам, а майор открутил крышку и принялся обнюхивать содержимое. Процесс слегка затянулся, и по его физиономии стало расплываться лёгкое замешательство.

На пороге появился НШ, мировой, кстати сказать, мужчина.
-Что такое? Что за паника?
-Да вот, распитие. Прямо в канцелярии, - заявил майор и протянул флягу НШ.

Тот рефлекторно понюхал рукав, принял ёмкость и, мечтательно глядя в потолок, отхлебнул. Лицо его окаменело, а в глазах появилась безутешная грусть. Он обвёл присутствующих взглядом и шумно выплюнул жидкость на пол.
-Сок что ли? Томатный? Фу, х...уйня какая!!! Зачем звал? - грозно уставился он на замполита Коровина.
Коровин автоматически взял фляжку и тоже отхлебнул. С ненавистью глянул на Климова и молча вышел.
НШ пожал плечами в недопонимании, ещё раз приложился к фляжке и предложил отставить глупые шуточки над замполитом. Потом попросил огня и был таков.

Троица с недоверием рассматривала флягу и друг-друга.
-Я тоже пойду, - засуетился один из них. -Ну и шуточки у тебя, - сказал он Климову на прощание, обернувшись в дверном проёме.
-Пойдём-ка домой, - похлопал второй Климова по плечу.
-Идите. Только у меня больше нету. Тут всё было, - указал Климов на фляжку. Вы идите, а я...убрать тут надо.

Ротный хотел переложить ответственность на дежурного, но постеснялся и принялся мыть пол сам. На торце несгораемого шкафа висело несколько шинелей старшины. Под ними стояли сапоги. Климов слегка удивился и толкнул их шваброй. Сапоги не сдвинулись с места. Климов двинул их сильнее, но в следующий момент шинель раскрылась и из неё появился бледный ефрейтор Поддуб-Чита. Он поставил на стол маленькую канистру, молча взял из угла початую банку сока и, не глянув на командира так же молча вышел.

Поддуб уволился стараниями ротного, несмотря на автобиографию, в сержантской нулевой партии. На малую родину Вася Поддуб увозил свежий роскошный фингал и банку спирта с этикеткой берёзового сока.

Дисклеймер.
Может быть, брешет всё этот Климов. Я ведь его хорошо знаю. Последнюю рубаху отдаст - это точно. Но, чтоб так со спиртом распрощаться..... Божится, однако!

НЕДОКАНДИДАТ.
В последние годы перед отъездом в Израиль я была прописана у родителей в Луганске, а жила и работала в Москве. Поэтому часто моталась между городами. В тот раз со мной в Москву собралась моя сестра. Билеты брали в последний момент, и места достались самые плохие: плацкартный вагон, в самом конце. Одно место - верхняя полка в "купе", а второе и вовсе боковое напротив - на самом проходе у туалета.
Утром в день отъезда стоматолог выдрал мне зуб мудрости. Поэтому я нахально сказалась больной и на этом основании немедленно захватила лучшее место из двух. Забралась на вторую полку и попыталась задремать. Сестрица же моя за неимением альтернативы принялась играть в подкидного дурака с дедком неопределенного возраста. Дело было к вечеру, действие наркоза закончилось, бывший зуб ныл все сильнее, поэтому дремалось мне не очень: то проваливалась в дрему, то снова выныривала в окружающую реальность. И в ней, в этой реальности, раздражающей пчелой зудел голос. Обладателя голоса я не видела - он находился в соседнем купе, и там, судя по доносившимся голосам, разворачивалась вполне банальная для поезда сценка. Два скучающих командированых средних лет клеились к двум юным и, как можно предположить, симпатичным девочкам. Применяя для этой цели все имеющееся в наличие обаяние, тэк-скть.
Особенно усердствовал один, нахальством и голосистостью напоминавший Верку-Сердючку. Его любимым рефреном, прозвучавшим за вечер немерянное количество раз, было то, что он "учился в аспирантуре. Правда, диссертацию не защитил. Так что я , девочки, можно сказать, недокандидат". Говорилось это с таким апломбом, как если бы сообщалось по меньшей мере о выдвижении на Нобеля. И вообще фонтан его эрудиции бил, не иссякая. Запомнился один пассаж, как мне кажется специально заготовленый и отполированый для подобных случаев. "Географию знать необязательно. Извозчик и так до Парижа довезет, Неужели, девочки, вы не знаете?! Ну ка-ак же, это же "Горе от ума" Фонвизина!"
"И правда - недокандидат", - желчно подумала я.
Время двигалось к ночи, но неутомимый недокандидат, казалось, только раздухарился. Голос его слегка захмелел, и дело уже дошло застольных песен. Рефрен также сменился. Теперь перед каждой песней "Сердючка" сообщал, что "вам, девочки очень повезло. Я так классно пою, мне даже за деньги выступать предлагают". Пел он, несмотря на саморекламу, фальшиво и гнусаво. При этом даже ни одного куплета нам не посчастливилось услышать целиком. "Сердючка"то и дело обрывал сам себя, заявляя, что лучше он споет другую песню. Как назло, репертуар его был обширен, и в тот вечер мы всем вагоном выслушали множество обрывков хороших и разных песен.
Но, видимо, принудительное прослушивание этой радиопьесы в конце концов заколебало не только меня. После очередной присказки о том, "какая им, девочкам, обломилась удача - совершенно бесплатно слышать замечательного исполнителя", моя сестра неожиданно повернулась в его сторону. Почему-то - наверное от избытка сдерживаемых эмоций - она говорила почти басом, веско роняя каждое слово: "СЛУШАЙ, ДЯДЯ, ДАВАЙ Я ЩАС ДАМ ТЕБЕ ЧЕРВОНЕЦ, ТОЛЬКО ЗАТКНИСЬ!!!"
На несколько секунд в вагоне воцарилась тишина, которая тут же взорвалась бурным смехом. Кажется. кто-то из благодарных попутчиков даже зааплодировал...

Председателем первого в Латвии колхоза перед перестройкой работал отличный мужик Артур Ч.,получивший в ранней молодости (18лет) Героя Социалистического Труда.
Он и рассказал эту историю.

Поскольку у него не было высшего образования, его, как и всех прочих, призвали в конце пятидесятых в армию. Служба у Героя была непыльная, и вдобавок его еще избрали депутатом Верховного Совета СССР, (очень хорошо подходил по разнарядке).

И вот однажды отправляется он на очередную сессию ВС. Садился на московский поезд в Резекне, 200 км от Риги, вечером. Провожало его разное начальство, хорошенько поддали, так что в вагон грузили его совсем тепленьким. А надо сказать, что депутаты ВС ездили в мягких вагонах, правда, купе тогда были четырехместные.

В купе от Риги ехали московские генерал и два полкана, возвращались из командировки. Они до этой станции сидели в вагоне-ресторане, и наш герой зашел в свое купе без них.
Он был рядовым, Звезду Героя и депутатский значок в дорогу не надевал,боялся потерять.
И вот представьте себе картину - генерал и компания заходят в купе и видят: сидит расстегнутый солдат, явно хорошо поддатый, потягивает пивко и не приходит в ужас от появления такого начальства и даже не встает!
Генерал буреет и начинает орать на солдатика, но тот спокойно просит освободить его, рядового, нижнее место!
Генерал с пеной у рта грозит на следующей станции его ссадить - посадить-расстрелять-повесить - разговаривает, естественно, довольно грубо, как обычно - с матюгами, на «ты» и так далее.
Рядовой продолжает потягивать пивко и не реагирует на генеральский гнев.
Полковники почуяли неладное и стояли в коридоре, не вмешиваясь.
Поезд подошел к следующей станции, уже в Россиии, генерал приказал срочно вызвать патруль и арестовать солдатика.
Явился патруль во главе с летехой. Тот, как и полковники, сразу тоже смекнул, что рядовой в мягком вагоне просто так не поедет. И вежливо просит предъявить документы - военный билет и командировочное предписание.
Солдатик достает удостоверение Депутата и вызов на сессию ВС.
Генерал белеет.
Полковники отворачиваются, пытаясь не подавиться смехом.
Летеха козыряет и извиняется за беспокойство.
Солдатик рассказывал, что утром генерал бегал для него за пивом в вагон-ресторан, но это уж он, наверное, приврал.

Характеристика данная отставным офицером РВСН своему непосредственному начальнику: "Порядочный мужик, хотя и генерал".

23 февраля. Отец - сыну:
- С праздником!
- Па, не загадывай, может быть, еще поступлю...