Дневальный по роте майор Каширин.

Дневальный по роте рядовой Азимов томился на тумбочке. Беда подкралась незаметно со стороны мочевого пузыря. Зов природы звучал все громче и громче, выхода не было и будущее рисовалось мокрым и противным. Азимов пытался действовать по уставу и вызвать второго дневального или дежурного по роте:

- Ди-ни-вальни-и-ииий! Рахматов, чуууурка злааая!

Нет ему ответа. Второго дневального, рядового Рахматова, забрал с собой старшина роты красить что-то на чердаке.

- Дииижурный! Дииижурный по роте, на выход! Пажаласта!

Дежурный по роте сержант спал как убитый и на жалобное блеяние Азимова не отзывался. В конце концов, ремонтный батальон - это не страшно уставная учебка какая; в случае катастрофической надобности можно на две минуты и отлучиться от тумбочки, если бы не два "но".
Первое "но" заключалось в том, что дежурным по части был капитан Пиночет. Для Пиночета не существовало никаких компромиссов, поблажек и уважительных причин. В случае, если Пиночет заставал пустующую тумбочку, он забирал ротный барабан, в самой тумбочке хранившийся, и таким образом наряд автоматически оставался на вторые сутки, ибо без барабана никакой дежурный по роте наряд не примет. Оставить на вторые сутки весь наряд Азимову не улыбалось. Сержант, возглавлявший наряд, был парнем хорошим и подводить его Азимов никак не хотел.
Второе "но" заключалось в том, что тумбочка была расположена прямо напротив кабинета начальника штаба. НШ, как назло, сидел в своем кабинете и дверь держал открытой.

Азимов держался двумя руками чуть правее штык-ножа и переминался с ноги на ногу. Вот интересно, если будет лужа, затечет к НШ в кабинет или нет? Майор Каширин - офицер замечательный ... но никто еще не пытался намочить его кабинет. Не хотелось Азимову быть первым.

- Ди-ни-вальный! Ди-и-и-журный!

Наконец, начальнику штаба надоел этот полный безмерной скорби крик. Он нехотя оторвался от своих бумаг и выглянул в коридор:

- Азимов, задолбал орать. Что стряслось?
- Тащ майор, туалета нада!!! Ой как нада!

Майор Каширин с жалостью посмотрел на Азимова, глаза которого были уже размером с блюдце и не моргали.

- Две минуты тебе хватит? Я за тебя постою. Давай сюда повязку!

Азимова моментально сдуло. Его тень еще бежала по коридору, а сам он уже громко пел туркменскую песню в сортире. НШ натянул повязку дневального на рукав кителя и усмехнулся. Когда он последний раз дневальным стоял? Четырнадцать... нет, пожалуй, все пятнадцать лет назад. Вот хохма будет, если сюда комбат зайдет и обязанности дневального по роте спросит. "Дневальный по роте назначается из солдат ... и, в виде исключения, из наиболее подготовленных майоров". НШ засмеялся. В это время у него в кабинете зазвонил телефон. НШ побежал в кабинет и успел поймать трубку.

А в это время... Ну да, ведь дежурным по части стоял капитан Пиночет. Вместо того, чтобы сладко спать в честно отведенное ему время, Пиночет пошел с внезапной проверкой портить жизнь наряду по роте. Увидев пустую тумбочку, Пиночет хищно обрадовался, схватил барабан и направился к выходу.

Майор Каширин, увидев в приоткрытую дверь уползающий ремень барабана, прервал свой телефонный разговор с начальником штаба дивизии, невнятно извинился и бросился в коридор. Там он успел схватить барабан за ремень и тем самым остановить грабительский налет Пиночета. Капитан Пиночет, не оборачиваясь, продолжал тянуть за собой барабан с майором и приговаривал:

- Поздно, поздно, голубчик. Раньше надо было пустой башкой думать. Вторые сутки, вторые сутки! А не надо с тумбочки слезать, не надо!

Однако майор Каширин был мужик крепкий. Он резко дернул барабан на себя; при этом Пиночет, не ожидавший сопротивления, обернулся и замер. НШ осторожно вынул барабан из ослабевших капитанских рук, резво подбежал к тумбочке и там вытянулся, отдавая по всем правилам честь дежурному по части. Пиночет машинально поднес ладонь к виску, начиная сомневаться, а не лег ли он на самом деле спать и не сниться ли ему интересный сон. Начальник штаба решил немного разрядить обстановку и, не опуская руки от фуражки, представился:

- Временный дневальный по роте майор Каширин!

Ответа не было. Пауза затягивалась. Все смешалось в пиночетовском дежурном мозгу, к тому же не спавшем всю ночь. Капитан пытался собрать мысли в кучу, но они торопливо разбегались. НШ начал терять терпение. Он раздраженно спросил:

- Чего надо-то? Зачем пришел? На барабане побарабанить?
- Дак... Вроде ничего не надо... Разрешите идти?
- Идите, - ответил НШ.
- Есть! - Пиночет развернулся и строевым шагом вышел из расположения, продолжая держать ладонь у виска и сомневаясь в увиденном.

Тут вернулся Азимов, блаженно улыбаясь. НШ всучил ему барабан и повязку и сказал:

- Тут дежурный по части приходил. Барабан взять хотел, я не дал. Давай на тумбочку быстрее, хватит с меня дневальства. А то еще старшина сортир мыть пошлет.

1.9096989966555

ЗА «СТИНГЕРОМ»

17 апреля 1987 года. Уже пять дней идет операция по зачистке Герата - делают «уборку» к приезду генерального секретаря Наджибуллы. Эскадрилья стоит на грунте прямо вдоль ВПП гератского аэродрома. С востока ее прикрывает рота охраны - палатки, бэтэры.
Жара. Металл раскаляется - дотрагиваться можно только в тонких кожаных перчатках. От вертолета к вертолету едет водовозка, борттехники обливают борта изнутри и снаружи, потом лежат в одних трусах на мокрых полах грузовых кабин, наслаждаясь влажной прохладой. Выруливающий вертолет закручивает пыльные смерчи, они всасываются во все щели машин, пыль сразу липнет на мокрый металл, на мокрое тело. Вода под солнцем высыхает через пять минут, остается одна пыль и жара.
С утра борттехнику Ф. повезло - пару поставили на доставку в Герат боеприпасов. Прилетели в Шинданд, ждали погрузки до обеда. Пообедали в своей столовой, сходили в бассейн, искупались, и только потом полетели назад, загруженные под потолок ящиками с нурсами и бомбами.
Уже на дальних подступах было видно, что над Гератской долиной, словно ил в стоячей воде висит желтое облако - Герат бомбили. Над облаком с трескучим грохотом резали небо «свистки». Вертолетов возле полосы не было - все разлетелись по своим заданиям - высаживать десант, бомбить, работать по наводкам разведки. Прилетевшая пара разгрузилась, заправилась, борттехники уже собирались закрыть борта и идти к палатке командного пункта слушать радиообмен. Но к одинокой паре уже спешили летчики - замкомэска майор У. с праваком, и командир первого звена майор Б. с правым Колей Ш. (получил кличку «Рэмбо» за то, что всегда летал в спецназовском «лифчике» , набитом гранатами с примотанными к ним гвоздями-сотками ).
- Кони готовы? - подходя, спросил майор У. - Тогда - по коням!
Майор Б., поднимаясь на борт, сказал борттехнику Ф.:
- За «Стингером» идем. Замкомэска хочет «Героя». Вон и особист подъехал. Давай к запуску.
- Вот здорово, да?! - устраиваясь в кресле, сказал Рэмбо. - Настоящее дело идем делать! Повоюем!
- Хорошо, если мы за «Стингером», а не «Стингер» за нами, - скептически заметил борттехник.
- Не каркай, - сказал Рэмбо, доставая из портфеля сдвоенный длинный магазин.

Сразу, чтобы не жечь зря керосин, взяли курс на юго-запад. Шли на пределе, над крышами гератских кишлаков. Пылевая взвесь смазывала видимость, небо сливалось с желто-серой землей, расчерченной кривыми квадратиками дувалов. Ведущий впереди был еле виден - временами он терялся на фоне земли. «Как камбала исчезает», - злился командир, вглядываясь в мутный горизонт. Борттехник Ф., сняв пулемет с упора и слегка опустив ствол, держал палец на гашетке, пытаясь контролировать улетающую под ноги панораму. Черные квадратики дверей пестрили в глазах - бесконечное количество скворечников раскидано перед тобой, а игра заключается в том, чтобы угадать или успеть увидеть, откуда выглянет кукушка. Правак, выставив автомат в блистер, нес такой же бесполезный караул по охране правого борта.
Вдруг справа, метрах в ста от вертолета бесшумно выросла черная стена до неба. Борттехник увидел, как в ней медленно кувыркаются бесформенные глиняные обломки и расщепленные бревна - успел заметить летящее чахлое деревце с растопыренными как куриная лапа корнями. Через мгновение плотный вал воздуха ударил по вертолету, - бабахнуло в ушах, пыльный ветер ворвался в правый блистер, карту с коленей правака швырнуло в ноги командиру, - машину как пушинку подбросило вверх, опрокидывая влево, - но командир среагировал - продолжил начатый вираж с набором, и снова вывел машину на курс.
- Неожиданно, однако, - сказал он. - «Свистки» бомбят, нас не видят. Сейчас как тараканов раздавят.
- «Скоростные», - запросил он, - кто работает на северо-западе от центра - подождите, под вами два «вертикальных»!
Ему ответил треск пустого эфира.
- На каком они канале?! - спросил командир правака. - Найди, скажи, чтобы тормознули.
Слева вырос еще взрыв. Командир, не дожидаясь волны, ушел вверх и вправо, но их все же тряхнуло. Правак крутил переключатель рации, запрашивал, но никто ему не отвечал.
- Они на выделенном, мы не знаем кода! - наконец сказал он.
- Ладно, - сказал командир, - сейчас речку пересечем, там уже не бомбят, там наши сейчас работают.
В эфире уже слышалась работа. Скороговорка сквозь треск:
- «Бригантина», я - «Сапсан»! Закрепился на бережке, сейчас пойду вперед потихоньку...
- «Сапсан», что ты там делаешь?! Уходи оттуда! Сейчас вертушки подойдут, отработают по всему правому участку...
Шуршание, треск, щелчок:
- Ладно, сиди тихо, они чуть правее отработают...
Шуршание.
- «Воздух», я - «Сапсан»! Не ходи туда, там ДШК, там ДШК работает, как понял?..
Меланхолическое:
- А-э, понял тебя, «Сапсан»...Щас почистим, брат ... А, вот, наблюдаю во дворике...р-работаю!
- Наше второе звено, - сказал командир. - Интересно, где это они работают? Сейчас как выпрыгнем в самое пекло...

Но Герат они миновали благополучно. Перевалили хребет, прошли между кишлаками Гульдан и Шербанд, Ведущий сказал:
- Присядем на нашем посту, афганского наводчика возьмем - покажет дорогу.
Зашли на бугристую, похожую на вспаханный огород, площадку, отделенную от поста рядами колючей проволоки. Когда садились, солдаты за проволокой прыгали, размахивали руками, стреляли в воздух из автоматов.
- Ишь, как радуются, - сказал командир. - Сразу видно - давненько своих не видели...
Когда колеса коснулись земли, командир, не сбрасывая газ, попросил борттехника:
- Спрыгни, потопчись, посмотри на рельеф, куда садится. Подозрительное поле...
Только борттехник собрался встать, в наушниках прозвучал голос ведущего, который уже сидел справа от поста, возле вкопанного танка:
- 851-й, вы на минном поле!
На слове «поле» вертолет уже висел в двадцати метрах над землей - командир так резко взял шаг, что машина прыгнула с места вертикально вверх, как весенняя фаланга.
- Так вот чего солдаты так суетились, - сказал Рэмбо. - Предупреждали, оказывается...

Летели дальше, к иранской границе.
- Уже два звонка сегодня, - мрачно сказал командир. - То бомбой свои сверху едва не прихлопнули, то снизу своими же минами чуть жопу не разорвало. Хорошо еще, на «десятке» летим, она счастливой считается...
- Почему? - спросил Рэмбо.
- Потому что на ее борттехника не действуют законы природы и армии. В эту машину даже в упор попасть не могут. Если кто ее и завалит, так это сам ее хозяин-раздолбай. Правда, Фрол? - и командир засмеялся.
Рэмбо сверился с картой - летели вдоль советской границы, километрах в пятидесяти. Столько же оставалось до Ирана. Вокруг было каменистое плато
- Направо не пойдем, там водка по талонам, - пошутил ведущий.
Шли прямо. Рэмбо, расстелив на коленях карту, отслеживал маршрут, ведя карандашом. Плато плавно снижалось. Борттехник, оглянувшись, увидел, что карандаш подползает к реке Герируд.
- Командир, приближаемся к реке, - сказал Рэмбо.
Командир молча держал ручку. Ведущий упорно ломился прямо. Вертолеты промахнули широкий пляж, две тени скользнули по мелкой воде, и выскочили на другой берег.
- Командир, пересекли речку! - угрожающе сказал Рэмбо и посмотрел на командира. Тот молчал.
- Мы - в И-ра-не! - выпучив глаза, сказал правак. - Справа - кишлак Хатай!
- Ты заткнешься, наконец! - не выдержал командир. - Не наше дело. Видишь, идет? Значит, так надо.
Ведущий вдруг вошел в левый разворот и пробормотал:
- Блуданули малость.
- Во-от! - торжествующе сказал Рэмбо. - А если бы их погранцы не спали? Международный скандал!
Вернулись, перескочили реку, пошли над широким пляжем между водой и скалистым обрывом высотой с девятиэтажку.
- 851-й, наблюдаешь вон там, на вершине «ласточкино гнездо»? - спросил ведущий. - Вроде бы прилетели... Сейчас влево, поднимемся через ущелье...
Несколько секунд летели молча. Ведущий вдруг сказал:
- Близко стреляешь, 851-й! Прямо возле меня положил.
- Я не стрелял, - удивленно сказал командир.
Все трое посмотрели вверх и вперед. На вершине обрыва, углом сворачивающего в ущелье, сверкал огонь и пыхали белые шарики дыма.
- Стреляют, командир! - возбужденно сказал Рэмбо, показывая пальцем.
- Да посадку обозначают, - сказал командир.
Тут же между ведущим и ведомым, чуть левее пары, вспух взрыв. Ведомый пронесся сквозь дым, песком хлестнуло по стеклам. Ведущий уже заворачивал влево, по восходящей втягиваясь в ущелье.
- Я же говорил - работают по нам! - заорал Рэмбо, передергивая затвор автомата.
- «Второй», осторожно, по нам работают! - доложил командир. Но ведущий молчал - он уже скрылся за углом.
- Странно, откуда работают? - сказал командир, вертя головой. - Наверное, погранцы иранские опомнились.
- Да вон оттуда! - хором закричали борттехник и правак, тыча пальцами в «ласточкино гнездо».
- Ну, что вы, в самом деле! Они посадку обозначают, мы же к ним прилетели, - сказал командир, влетая в ущелье.
Вертолет поднимался по крутой дуге, огибая широкий угол обрыва. По нему вверх зигзагом вилась тропинка, на которой замерла женщина с ведром воды - прижав его коленом к тропинке, она закрыла лицо локтем.
На вершине, одиноким ферзем стоял лысый бородатый мужик в черной накидке до пят. Он смотрел, как всплывает из ущелья советский вертолет.
- Орел! - сказал командир, когда кабина сравнялась с бородатым, и приветливо помахал ему рукой в открытый блистер. - Салям, дорогой!
Борттехник, повернув голову, и наклоняясь вперед, зачем-то продолжал смотреть на бородатого. Он увидел, как на полированной лысине сверкнуло солнце, как мужик откинул накидку, как поднял к плечу зеленую трубу с тяжелым коническим наконечником и навел ее прямо борттехнику в лоб...
Время растянулось липкой резиной...
Медленно, мелкими рывками вокруг наконечника образовалось кольцо дыма, загибаясь грибной шляпкой вокруг тубуса, борттехник отчетливо услышал шипение, - он с интересом смотрел, как медленно вытягивается в сторону вертолета белая струя с зеленым наконечником, он видел, как наконечник - два килограмма смерти - медленно вращаясь, ввинчивается в воздух...
«Граната летит - медленно думал борттехник. - Нужно доложить командиру, но как это сформулировать? Работают или стреляют? Базука или наш РПГ? А если это не граната? А что тогда? И почему мне так спокойно, почему все так спокойно? Даже как-то неудобно шум поднимать...».
Пока он раздумывал и смотрел, вертолет едва переместился на метр. Потом борттехник прикинет расстояние - не больше двадцати метров до бородатого (он видел, как обшарпана ударная часть гранаты), и, учитывая скорость гранаты, вычислит, что от момента выстрела до его крика прошло не более четверти секунды.
- Пуляют, командир! - заорал борттехник, вытянув руку прямо перед носом летчика.
И время понеслось бешеной кошкой. Командир повернул голову влево, бросил шаг, двинул ручку вперед, вертолет ухнул вниз. Граната прошла над хвостовой балкой, ударилась в противоположную стену ущелья, лопнувший воздух лоскутом хлестнул уходящий вниз вертолет.
Командир перевел машину в горизонтальный полет, потом в набор.
- «Второй», эти друзья по нам опять отработали, что за елки-моталки?
- 851-й, это не те оказались, идем в другое место, не задерживайся, топлива не хватит.
- Разворачивай, командир! - заорал Рэмбо. - Их наказать надо!
- Без вас знаю, - проворчал командир.
Машина выскочила из ущелья, зависла на мгновение, разворачиваясь на месте с глубоким креном, и устремилась прямо на «ласточкино гнездо». Рэмбо, высунувшись в блистер по пояс, палил из автомата. Борттехник открыл огонь из пулемета непрерывной очередью - он увидел свои трассеры в тени дувала, две темные фигуры, бегущие по двору... Командир нажал на гашетку, и нурсы ушли вперед, распушив стальное оперение. Их дымные хвосты закрыли видимость. Машина пошла вверх с правым разворотом, и, вытягивая шею, борттехник увидел, как «ласточкино гнездо» покрылось черно-красным месивом разрывов. Затрещало, забабахало, будто в костер бросили горсть пистонов. Еще он успел увидеть, что нурсы со второго блока прошли мимо и, перекинув через речку дымный полосатый мост, рвутся на иранском берегу...
- Капец котенку, - удовлетворенно сказал командир, и, уже не оглядываясь, они пошли за ведущим.
- Да, - сказал командир. - Как дураков вокруг пальца обвели - этот наводчик-самоубийца заманил на край страны, чтобы тут нас грохнули. Я только не понял, почему они так и не попали? Ведь и сверху на пляж кидали, и в упор сейчас этот абрек саданул. Фрол, признавайся, у тебя машина заговоренная?
- Да нет, - сказал борттехник. - Это я... Перед армией мама заговор сделала от лихих людей. Я смеялся...
- Ну и дурак, что смеялся. В это я верю, - сказал командир. - Передай маме наше спасибо.
- «Второй», - сказал он, - вы там с этим наводчиком разберитесь. Он нас конкретно подставил. Сейчас опять на ножи заведет.
- Да мы уже поняли, 851-й. С ним где надо разберутся. А мы сейчас присядем в одном месте, оружие прихватим - надо же что-то домой привезти.

...Садились в какую-то огромную воронку, спиралью уходящую в глубь метров на тридцать. Это было похоже на кимберлитовую трубку - может лазуритовая выработка, а может, вход в аид. На каждом этаже толпились люди, приветственно поднимая автоматы. На дне приняли на борт кучу старых стволов - английских, испанских, китайских, - и американских гангстерских автоматов времен сухого закона. Медленно, по очереди поднялись из воронки, выволокли за собой хвост пыли и ушли. Борттехник так и не понял, кто были эти подземные жители - скорее всего, одна из дружественных прикормленных банд.
...Мчались, уже не разбирая дороги. Топливо кончалось. С ходу перепрыгнули двухтысячник, заскользили вниз по склону, разгоняясь до 250, оставляя позади шум собственных двигателей - только посвист лопастей не отставал. Пересекли дорогу, уперлись в одинокий хребет. Огибать уже не было топлива, пошли в набор.
- Что-то я местность не узнаю, - вдруг сказал командир, озабоченно вглядываясь в пейзаж. - Мы, вообще, точно идем? Вот сейчас перепрыгнем, а там Герата и нет!
- Ну да! - сказал правак, пугаясь, и начал смотреть в карту.
Перепрыгнули, увидели дымный Герат. Влетели в гератские кишлаки. Прямо перед носом борттехника откуда-то вырулила красная «тойота», в кузове - три духа с пулеметом на треноге, - завиляла от неожиданности, духи присели, закрыв головы руками, борттехник нажал на гашетку, стегнув очередью по кузову и кабине - и дальше не задерживаясь, напрямик, к аэродрому.
Стрелка топливомера показывала 50 литров - невырабатываемый остаток. Сердца трепыхались - если двигатели сейчас встанут, никакая авторотация на такой скорости и высоте не поможет - вертолет мгновенно врежется в землю. Правда, пока молчит РИТА - но если скажет, то суши весла.
Вертолет пронесся над КДП гератского аэродрома, снизился над полосой, по которой уже катил ведущий, коснулся колесами, порулил поперек полосы, въехал на грунт - И РИТА тут же злорадно сообщила, что топливо кончилось! Двигатели захлебнулись, переходя на затухающий пылесосный вой...

Поздно вечером в Шинданде, после восьми часов налета за день, борттехник долго плескался в бассейне.
Организм был перевозбужден и перегрет.
Он опускался на кафельное дно и лежал там. Всплывал, переворачивался на спину, смотрел через маскировочную сетку на яркие звезды. Снова нырял, выныривал, выбирался из воды, и, лежа на мокрых досках, курил, слушая, как в будке возится посаженный на цепь варан...
1.8919860627178

Оговорюсь сразу: непосредственным свидетелем этой истории я не был, хотя мне довелось служить со всеми ее участниками. Произошла же она за полтора года до моего появления в части и была поведана мне двумя офицерами нашего отдела. Впрочем, эта история была такой нашумевшей, что превратилась в любимую байку Подразделения. И хотя детали могли быть приукрашены, у меня нет ни малейших сомнений в том, что случай имел место.

Итак, место и время действия - одна из частей ПРО и ПКО Московскго округа ПВО, 1980 год.

Действующие лица:
Капитан Л. Начальник расчета механиков (позывной "четвертый"). Служит в боевом расчете под началом своего бывшего однокурсника - оперативного дежурного майора Б. Умный, обладающий незаурядным чувством юмора и разбирающийся в оборудовании как Бог. Но залетчик. Хотя в нашей части говорили не "залететь", а "созреть". "Созревал" Л. постоянно. То на выговор, то еще на что. Хотя обычное дело: хорошего специалиста лучше не повышать. Кто технику крутить будет?

Майор Б. Оперативный дежурный подразделения (позывной "первый"). В прошлом однокурсник к-на Л. Говорят, что в Житомирском они на соседних койках базировались. Что не мешает ему теперь однокашника изводить. Недалекий, лишенный чувства юмора и катастрофически не разбирающийся в матчасти. Таких, как правило, старались держать на командных должностях и не пускать ни под каким видом на Объект. Однако для Б. сделали исключение: служил он старательно, а подполковничьей должности в части не было. Вот его и назначили оперативным дежурным подразделения. До академии. А чтобы он в пылу служебного рвения по ходу дела Объект не взорвал, ему дали очень толкового инженера КТП - капитана Н.

Капитан Н. Дежурный инженер командно-технического пункта. Короче, мозг. Сидит рядом с Оперативным за пультом и реально принимает все решения. Но вот беда - положен ему перерыв на прием пищи. Попал в историю именно благодаря своему отсутствию на КТП в момент, когда она произошла.

Некоторые несекретные сведения о матчасти, без которых история не будет понятна. Выходные каскады Объекта реализованы на ЛБВ - лампах бегущей волны. Это здоровая хреновина высотой метра 2 и теплоприток сами понимаете... Вот поэтому ее и охлаждают непрерывно циркулирующей дистиллированой водой. А дистиллят в свою очередь - артезианской водой, которую неустанно качают артскважины, разбросанные вокруг Объекта. Обеспечение этого круговорота воды как раз и является боевой задачей к-на Л. Итак, история первая:

О НЕФТЕДОБЫЧЕ В ПОДМОСКОВЬЕ
Ночная смена. Капитан Л. сидит в диспетчерской и читает детектив. Перед ним термос с кофе, в руке бутерброд. Майор Б. только что отпустил на обед свой мозг, и будучи не в силах проконтролировать работу матчасти, решает проконтролировать то, в чем он пониает лучше других - бдительное несение службы. Он берет в микрофон ГГС...
М-р Б: "Первый четвертому".
К-н Л.: "Четвертый слушаю".
М-р Б.: "Четвертый, где своевременный доклад параметров? Уже второй час, как от вас ничего не слышно". (М-р Б., появившись на Объекте, ввел доклад параметров раз в час вместо положенного по РБР раз в два).
К-н Л.: "Сережа, слушай, отстань, тут такое происходит, не до параметров сейчас!"
М-р Б.: "Не "Сережа", а "первый". Что происходит?"
К-н Л.: "Первый, да пока сами, блин, разобраться не можем, что происходит! Разберемся - доложу".
М-р Б. "Четвертый, что значит "разберемся"? Если нештатная ситуация - вы первым делом доложить обязаны! Что у вас там?"
К-н Л. "Да понимаешь... Третья артскважина НЕФТЬ КАЧАЕТ!"
(личный состав расчета, слышаший ГГС, падает на пол от хохота).
М-р Б.(озадачено): "Какая нефть?"
К-н Л.: "Какая-какая? Черная, бля! Тут, видать, месторождение рядом!"
М-р Б.: "Четвертый, какого (пауза) не доложили сразу? Сейчас разберемся, будьте на связи!". (приступы гомерического хохота продолжают выкашивать ряды расчета. Впрочем, никто не беспокоится: к-н Н ведь на месте, он сейчас все объяснит. Увы...).
Проходит час. ГГС опять просыпается:
"Четвертый! Мы с тобой на партсобрании договорим!"
Что произошло, пока ГГС молчала. М-р Б. первым делом... Правильно! Доложил. Оперативному дежурному Центра. Тот - оперативному Части. Тот - на КТП корпуса. И вот там, и вот только там нашелся-таки человек со здравым смыслом, который задал простой вопрос: "Вы чего там, о....ли что ли? Геологи, бля! Какая нефть в Подмосковье? Вы сначала разберитесь там, прежде чем ... пороть - может, у вас выброс масла в градирню?". М-р Б. не мог разобраться самостоятельно - инженера КТП нет, и пульт бросить не на кого. А когда к-н Н. прибыл и услышал о произошедшем, то, говорят, он расслаблено стек на стул и, уронив голову на пульт, обхватил ее руками...

Тут бы и сказать "Занавес!", но... На партсобрании к-ну Л. и правда прописали. Впрочем, не сильно - те, кто знал суть дела, старались хотя бы не заржать. По служебной части бучу не поднимали - начальство не хотело выносить на всеобщее обозрение технический кретинизм м-ра Б. Но Л. все равно обиделся на своего однокашника. И месть его была столь же страшна, сколь и остроумна.

Итак, история вторая.

К ВАМ ЛЕТИТ ЛОМ!
Ночная смена. К-н Л. обходит оборудование и проверяет несение службы бойцами расчета. Но не только своего. Он сидит в диспетчерской вместе с начальником расчета энергетиков (позывной "третий"). И поскольку раз в час ходить лень, то они действуют совместно. Раз в 2 часа один из них обходит и свои владения, и обороудование своего коллеги, наводя ужас на засыпающих бойцов. Затем это же делает другой.
М-р Б. остался без мозга, к-н Н. убыл в столовую и "четвертому" это известно. Внезапно открыв ЩПТ (щитовую постоянных токов), к-н Л. натыквется на бойца, выдавливающего из фольги буквы "ПВО" для дембельского альбома. Это криминал - не положено на боевом дежурстве фигней заниматься. Но это не расстрельный криминал - боец все-таки бдит и пасет оборудование.
К-н Л.: "Ага! Артель художественных промыслов имени гарнизонной гауптвахты?"
Ефрейтор Х.: "Ну товарищ капитан! Ну... Ну я не сплю же! И параметры снимаю, вот журнал заполнял".
К-н Л. (с издевкой): "Дембельский? Впрочем... Есть шанс искупить кровью!"
Ефрейтор Х.: "??????"
К-н Л.: "Беги в ремуголок, тащи молоток. Тот, что на длинной ручке".
Ефрейтор Х. (радостно): "Разрешите выполнять?"
К-н Л.: "Не вижу пыли за вами!"
Боец мгновенно исчезает и через две минуты материализуется вновь с молотком.
К-н Л: "Видишь короб воздуховода? Тот, что над релейным шкафом? Вот лезь на шкаф и молотком по воздуховоду х...ь. Раз в 3 секунды примерно. Пока не дам отбой. А я в диспетчерской слушать буду и знать, что ты при деле".
Ефрейтор, недоумевая, лезет на шкаф и, размахнувшись, наносит первый удар по коробу. Короб гудит.
К-н Л: "Ага! Вот так примерно. Не разнеси только сдуру". И уходит.
Короткая справка. Объект - он без окон, понятно. Потому как должен выдерживать попадание N-килотонной супостатской БЧ на расстоянии M. И воздухоснабжение помещений по коробам осуществляется. По тем самым. А тот 5-й воздуховод, на котором ефрейтор сейчас симфонию исполняет - он аккурат на КТП ведет. Включается ГГС.
М-р Б.: "Первый четвертому. Четвертый! Слышу удары в воздуховоде. Что там у вас?"
К-н Л: "Первый, да ничего особенного. Лом в воздуховод засосало". (личный состав расчета, слышаший ГГС, подсаживается поближе в предвкушении...)
М-р Б.(после паузы, явно тупит): "Как это - лом?"
К-н Л: "Да так. Бойцы полезли решетку воздухозаборника поправлять, ну и лом упустили". (личный состав, слышаший ГГС, падает как подкошеный).
Короткая справка: сосет в заборнике и правда сильно - бойцы, постирав х/б, его на входную решетку бросают. 15 минут - все сухое. Но никакого лома засосать туда, ясен пень, не может, и нужно быть полным дебилом, чтобы в это поверить.
М-р Б.: "А где он сейчас?"
К-н Л: "Кто?"
М-р Б.: "Кто-кто, дед Пихто! Лом где? Вы что там - с бодуна что ли?"
К-н Л: "Да откуда ж я знаю, где он сейчас - слышишь ведь - по воздуховоду гнездует! У нас удары тише уже, видать, он в сторону технологов намылился. Нужно воздуховоды прослушивать, чтобы его отследить". (расчет уже не может хохотать - он всхлипывает и задыхается).
И тут.. И тут майор Б. делает то, что вся часть будет вспоминать годы! Он берет микрофон экстренной ГГС ("Глас небес" - по нему объявляют только "Ракетное Нападение Условно" во время учений) и объявляет:
"Внимание по станции! Всем закрыть задвижки вентиляции. ПО ВОЗДУХОВОДУ ИДЕТ ЛОМ! Поторяю: всем закрыть..."
Если бы в этот момент и правда объявили Ракетное Нападение, то никто бы не тронулся с места. Никто бы просто не смог. Это был уже не смех - налицо были признаки удушья. Когда вернулся с обеда Н., то обо всем произошедшем ему поведали еще у лифта. И он сидел, давясь от хохота, не в силах подняться на КТП.

Майор Б. на этот раз не стал докладывать. Это уже было бы самоубийство, некомпетентности все-таки должен быть какой-то предел. А к-на Л. он стал бояться и перестал изводить расчет. Вот теперь занавес!

Афганистан, не только бои и потери. Было кое что и другое.

Самогонщики

- С питиём браги нужно кончать,- мучительно раздумывал командир вертолёта Ми-24, капитан А. Его второго пилота старшего лейтенанта Л. мучили те же мысли. Да и находился он рядом, в соседней кабинке. Я не оговорился, именно в кабинке, а не в кабине, поскольку дело происходило не на борту боевого вертолёта, а пардон, в военном клозете. Животы у обоих, прихватило основательно. Капитан А. перебирал в уме альтернативные варианты и отметал их один за другим, поскольку:
- покупать водку у представителей транспортной авиации дорого,
- покупать её, родимую, в дукане рискованно,
- перейти на продукцию родной парфюмерной промышленности уж как-то не по-офицерски, хотя и этот вариант, как и предыдущие, был опробован.
Странно, но такой вариант, как не пить вообще, обоим даже не приходил в голову.
- Слушай, а ты же с Украины? - нарушил молчание капитан А. Вообще, он мог об этом не спрашивать, биографию своего правака он знал досконально.
- Ага, - с некоторой натугой в голосе ответил старлей Л.
Не успел он удивиться столь очевидному вопросу, как капитан А. задал уже другой вопрос.
- И деревенский?
- Ага, - старлей Л. не мог понять, к чему клонит командир, почему начал так издалека. Впрочём, капитан А. не стал долго держать его в неведении и продолжил уже утвердительно: - Значит, твои родители гнали самогонку.
Самогонка! Старлей Л. был поражён, как же эта мысль не пришла в голову ему самому? В памяти начали всплывать картины детства, юности. Вот, он ещё совсем маленький, заговорщицкий и загадочный взгляд отца, а он (малец) всё не может понять, почему в доме пахнет пирогами, а пирогов нет. А здесь он подросток, ему поручено «важное дело», носить из ближайшего колодца воду для «процесса». Он старшеклассник и впервые пробует вместе с одноклассниками этот напиток, причём мерзкого качества, купленный у известной в деревне бабки самогонщицы. Курсантский отпуск, он удивляется, какой неожиданный эффект дали сто грамм для храбрости перед танцами, он так и не решился поцеловать понравившеюся ему девушку, девушка поцеловала его сама. И наконец, он впервые приехал домой лейтенантом после выпуска, вся семья собралась за столом и отец торжественно наливает ему в рюмку «домашней», показывая тем самым, что отныне он считает сына взрослым.
- Ты чего молчишь-то? - вернул его к реальности капитан А., - аппарат сделать сможешь?
- Ну конечно, о чем вопрос, вот только из чего...- в памяти у старлея уже всплывали особенности конструкции.
- А ты нарисуй схему, а мы потом подумаем, что из чего делать, - предложил капитан.
Поразительно, как продуктивно работает в таких случаях мысль. Боле того, у обоих даже перестали болеть животы, а посему, покончив с физиологическими нуждами, офицеры покинули оное помещение. По пути обсуждая конструкцию будущего изделия, при этом шаря взглядом по сторонам в поисках чего-нибудь, что могло быть использовано для этого. В модуле, в своей комнате, они расположились за столом и, попивая крепкий чай, принялись рисовать чертёж аппарата. Вернее, рисовал старлей Л., а капитан А. больше задавал вопросы по назначению того или иного узла. За этим занятием их и застал командир звена капитан К. Выслушал пояснения, он одобрил идею и заявил желание присоединиться к проекту. Он, капитан К., отказался от предложенного чая и в свою очередь предложил пройти в его комнату. У него оказалось, было в заначке поллитра спирта, который по замыслу конструкторов должен был использоваться для омывки лобовых стекол вертолёта, но на практике до вертолёта этот спирт никогда не доходил. А стёкла после полёта и водой прекрасно отмываются.
Капитан К. оказался прав, «под это дело» думалось лучше. Уже после первой рюмки была высказана реальная мысль, что неплохо бы проверить, а что уже есть в наличии?
Оказалось, что не так уж и мало. Был сорокалитровый молочный бидон, который уже использовался для брожения браги, тем не менее, подходил и для нагрева оной. Ещё был примус, непонятно кем и для чего привезённый в Афганистан и пылившейся на полке без дела. Хорошо хоть не выбросили. Нашлась также электроплитка, причём регулируемая. Оставалось только найти, из чего сделать змеевик. Идеально конечно подошёл бы лабораторный дистиллятор, но где его взять в этой средневековой стране? Концессионеры даже на пару минут приуныли. Задача казалась неразрешимой. Однако, вовремя налитая вторая рюмка исправила положение.
- Самолёт, - прошептал, выпив и закусив, капитан А.
- Какай самолёт? - не поняли его капитан К. и старлей Л., вроде, никто не садился...
Однако, проследив за устремлённым вдаль взором капитана А., поняли в чём дело. Там, на отшибе аэродрома, стоял транспортный Ан-26, которому уже никогда не подняться в небо. Искусный афганский лётчик приложил его при посадке об полосу так, что крылья самолёта стали почти касаться земли, отчего самолёт стал похож на курицу наседку. И несмотря на то, что он там стоял не один год и был уже основательно раскурочен, он продолжал оставаться неисчерпаемым источником всевозможных гаечек, проводков, трубочек и прочих запчастей из разряда именуемых словом фигнюшка.
- Да с таким кладезем не то что самогонный аппарат, целую химическую лабораторию построить можно!
Поняв это, концессионеры повеселели, правда, сразу к самолёту не отправились, спешка в таком деле вредна. Вначале спокойно и обстоятельно допили спирт, попутно обсуждая технические вопросы, и только потом, вооружившись топорами, пилами, и прочим необходимым инструментом, отправились к самолёту.
Спустя полчаса, они уже вновь были в комнате модуля с целым ворохом всевозможных трубок, емкостей, дюритов (армированный резиновый трубопровод, используется в качестве соединений алюминевых трубок топливной системы), хомутиков и прочей всячины. Но поскольку это деятельность троицы не могла ускользнуть от внимания, то в комнате было гораздо больше народу. Проект вовлекал в себя всё больше и больше участников. Основателям только и осталось, что доработать конструкцию под имеющиеся материалы и передать «чертежи» в умелые руки авиационных техников.
Работа спорилась, инженерно-технический состав по ходу выполнения вносил изменения в конструкцию, аппарат рождался и совершенствовался на глазах. Спустя час, аппарат был готов. Он поражал своим совершенством и функциональность, ничего лишнего. Участники проекта, а теперь это уже весь лётный и инженерно технический состав звена, любовался творением своих рук. Змеевик, пардон, правильней будет - спиртовой пароконденсатор вертикального типа с водяным охлаждением (ну не поворачивается язык называть змеевиком это творение рук и ума авиационных инженеров), работал по проточному принципу, для чего из умывальника была протянута магистраль холодной воды. Нагретая вода за ненадобностью по другой магистрали сбрасывалась за окно. Для ёмкости с исходным сырьём была сооружена оригинальная опора, под которой размещался примус. Кроме того, опора позволяла в случае необходимости, закрепить также электроплитку, для осуществления, так сказать, бокового нагрева. Емкость для нагрева (она же для брожения) предполагалось соединять с пароконденсатором посредством упомянутых мною термостойких резиновых дюритов.
А тут ещё весьма вовремя вызрела бражка... Раньше мы бы её просто выпили, но теперь...
Акцию назначили на двенадцать ночи. Это были годы борьбы с пьянством. Конспирация у нас была нешуточная. Я не буду рассказывать, как прошёл ужин, как мы с нетерпением ждали время «Ч». Это не столь интересно.
И вот, это время «Ч» наступило. Примус был разожжён и выведен на максимальный режим. Вода подключена и начала циркулировать по открытому контуру. Несмотря на то, что аппарат мог работать автономно, никто не уходил, всё звено было в сборе. При этом стояла полная тишина, никаких обычных при таком скоплении разговоров. Все как завороженные смотрели на срез фланца для выхода продукции, чтобы не пропустить историческое событие первой капли.
Примерно через час стало ясно, мощности примуса не хватает. Оператор по нагреву повернул ручки мощности обоих конфорок электроплитки на максимум.
И... О чудо! Минут через десять заблестела и упала в кружку первая капля, затем вторая, третья. Скорость процесса нарастала, и вот уже в кружку бежит тоненькая струйка. Если бы не необходимость конспирации, то разразилось бы троекратное ура. Но глаза у всех были примерно как на кадрах старой хроники у участников запуска первого спутника.
Но расслабляться не стоило. Главный консультант старлей Л. дал команду и оператор убрал половину мощности электроплиты, и весьма своевременно, сырьё за малым не вскипело.
И вот, наконец, в наших руках полная поллитровая кружка. Капитан К. подставил под струю трехлитровую банку, а сам взял кружку, чтобы снять пробу по старшинству. От волнения у консультанта старлея Л., совсем вылетело из головы то обстоятельство, что продукт в кружке может достигать крепости более семидесяти градусов и соответственно предупредить об этом руководителя проекта и прочих участников. Он, как и остальные, наблюдал за торжеством первой пробы, и был весьма удивлён, когда капитан К., сделав солидный глоток, молча передал кружку автору идеи капитану А.. Но капитан А. также сделав солидный глоток, также молча передал кружку главному консультанту старлею Л.
- Что случилось? Почему они молчали? Где одобрение? Неужели провал? Всё же сделано правильно, - роились мысли в голове у старлея Л., пока он брал кружку и подносил её ко рту. Вот он сам сделал солидный глоток и понял всё. Понял, какой тактический просчёт совершён, понял, почему молчали товарищи. Их, как и его, в буквальном смысле, как говорят украинцы, заципыло. Жидкость в кружке, как и следовало ожидать, превышала упомянутую крепость, кроме того была тёплой и вдобавок, помимо фирменного самогонного духа впитала в себя все запахи авиационных жидкостей, керосина, гидро-жидкости, масла. Трубки (аппарат) не только нужно было помыть, их необходимо было перед использованием пропарить, в этом и заключался тактический просчёт консультанта. (В последующем было уже всё нормально). Но главная стратегическая цель была достигнута, в кружке была настоящая самогонка в её высшей фракции - первач. Наконец, выражение (простите, но другого слова для описания этого нет) охуения на лице капитана К. сменилось восторгом, а главное, он вновь обрёл способность говорить.
- У, бля...- (дословно) произнес он, и все поняли, это успех. Кружка пошла по кругу, слышались судорожные вздохи, кряканья и тихие восторженные возгласы.
К утру мы стали счастливыми обладателями целого ведра самогона. Пропущенный через картофельную стружку и облагороженный растворимым кофе, он приобрёл весьма приличный вкус. Мы его не иначе как коньяком не величали. Жаль только, что ведра на двадцать четыре человека всё же мало. Выпили мы всё за один субботний вечер. Но какой был банкет!
Впоследствии технологию производства самогона мы довели до автоматизма. Причём, оборзели до того, что делали это днём. Пока не попались. Нашему старшему начальнику, подполковнику Х., татарину по национальности. Тот поступил в соответствии с традициями своего народа. Обложил нас данью - один литр с каждой выгонки. Но это уже другая история.

Старлей Л.

Автор: Ломачинский Андрей Анатольевич
http://zhurnal.lib.ru/l/lomachinskij_a_a/

ЭКЗАМЕН ПО ТОКСИКОЛОГИИ

Кто в наше время не мечтал получить экзаменационную оценку "автоматом"! Ну во-первых "автомат" это всегда "отлично", а во-вторых ставился он в течении семестра, ну в крайнем случае сразу после предметного цикла за особо выдающиеся знания по изучаемой науке. Красота! К сессии подходишь с уже сданным экзаменом, на другие предметы времени на подготовку больше остается, а если имеешь "автомат" к последнему экзамену, то и в отпуск можно было на недельку раньше уехать. Одна проблема, "автоматы" у нас единицы получали. В сессию на весь курс один-два "автомата" и это по всем сдаваемым предметам!

Курсант Сивохин за "автоматами" не гонялся. По любому предмету его вполне "государственная оценка" устраивала - "удовлетворительно" или 3 балла. Вообще принцип минимальной достаточности замечательная штука, много здоровья, сил и средств сберегает, хоть на личном, хоть на общегосударственном уровне. Этот подход позволял курсанту Сивохину массу полезного делать, например на лекциях можно было в "морской бой" играть или как-нибудь по-другому всесторонне самосовершенствоваться - хотя бы художественные книжки читать.

Была у нас лекция по Токсикологии. Как на зло сразу за этой же лекцией, в тот же день по расписанию было четырехчасовое занятие по той же Токсикологии. Лекцию нам читал сам Главный Токсиколог ВС генерал Саватеев. Тема лекции была весьма интересной - армейские бытовые отравления суррогатами алкоголя. Из-за крайней актуальности материала, курсант Сивохин самосовершенствовался в полсилы - хоть и не конспектировал, но кое-чего слушал.

Генерал Саватеев был морским генералом - носил черную флотскую форму (тогда большие чины в медицинской службе флотов не сякими там ранговыми капитанами или там контра-вице всякими адмиралами назывались, а нормальные звания имели, по-нашему, по-сухопутному. Может и сейчас так, не знаю). Закончил генерал давным-давно 4-й Военно-Морской Факультет нашей славной Академии и всю догенеральскую молодость по флотам скитался. Стал генерал рассказывать, как тяжело спирт от разворовывания беречь и вспомнил один случай. Служил он на Северном Флоте на противолодочном корабле. А на том корабле были тонны спирта для антиобледенительных систем противолодочных вертолетов. Конечно же этот спирт пили все кому не лень. Я лично на флоте не был, но думаю, что пьяный экипаж только для пиратских судов подходит. Наверное и командир корабля так думал. Позвал тот начальник молодого Саватеева и приказал ему что-нибудь такое придумать, чтобы эти многомесячные пьянки на его борту прекратились раз и на всегда. Вот будущий генерал и придумал до гениальности простое решение - спирт бензином разводить. Функциональные характеристики антиобледенителя не изменились, а вот пить его уже нельзя было - вонял, что хорошо - всех настораживало; ну а если какой уж совсем отчаянный мичман и решился бы выпить - то в миг у доктора в каюте оказался бы, чтоб там удобнее было ему ласты клеить. А главное достоинство метода - эту адскую смесь в рутинных условиях разделить ну никак невозможно было. Оба вещества с похожей плотностью, смешиваемы, смесь не вымораживается, выпарить нельзя из за высокой волатильности обоих компонентов - короче вариант супер.

Вот ведь как по генеральским словам выходило - флот это самое крутое. Взять например старую советскую авиацию - там вообще подход к проблеме был бездарным. На каждый самолет приходилось куча спиртосодержащей дряни, например в амортизационно-термозной системе. И что это было? Смесь спирта с глицерином! Полетал себе летчик, приземлился и сразу на пару с механиком сливает чуть-чуть. Немного - пару ведер. А дальнейший процесс до ужаса прост - точнее вообще никакого процесса. Надо просто те ведра в тенек под кустик поставить на некоторое время, глицерин тяжелый - осядет, спирт легкий - всплывет. Подходите люди добрые с кружечкой, угощайтесь, чем Бог с неба послал! Из-за сладкого привкуса это ятство в Военно-Воздушных Силах уважительно "Ликер Шасси" именуют.

Или например взять погранвойска Крайнего Севера. Да на границу с Норвегией со времен Сталина ни одной бутылки водки не завезли, а народ пьян в стельку. Чем пьян? Правильно одеколонами "Капитанский" и "Шипр", лосьонами "Огуречный" и "После Бритья" и прочими подобными вещами. Пить их в чистом виде интеллигентные люди не могут, да и примеси для печени не полезны. Так ведь без всякого образования по физической химии, в тяжелых полевых условиях суровой тундры, народной мудростью прапорщика-погранца был изобретен идеальный метод криофракционации. Патентное название - Уголок на Трех Кирпичах. Берется три метра любого стального уголка, выносятся на мороз, под один конец подкладывается один кирпич, под другой - два. На тот конец, что повыше льется суррогатный напиток, а с того конца, что пониже, стекает очищенный питьевой вариант. На а гадость по пути на сталь намерзает.

А вот генеральский вариант - идеальный. Народного подхода нет и не будет - против физики, химии и других законов природы не попрешь. НЕ-ВОЗ-МОЖ-НО! Ну как генерал дошел до способов народной очистки суррогатов, то даже курсант Сивохин свои дела отложил и стал подробненько эту часть лекции конспектировать. И так его эта тема увлекла, что он подсознательно, но громко так, вслух, на профессорскую ремарку свой курсантский ответ бросил: "Был бы спирт, а способ найдем!!!"

Ну Главного Токсиколога такая наглая самоуверенность очень задела. Он и говорит, обращаясь персонально к курсанту Сивохину: "Товарищ курсант, предложенная мною спирт-бензиновая смесь используется на флоте уже много лет, и за это время никто, ни один человек ее разделить не смог!" Сив в ответ сжался в комочек и виноватыми глазами на генерала смотрит.

После первого лекционного часа вышли мы с Сивом на перерыв перекурить. Ну он до меня с этой навязчивой идеей опять полез. Вместо нормального перекура устроил "Что? Где? Когда?", была такая телепередача в СССР - куча умных дураков перед камерой ответы на трудные вопросы искали. Ну мы чуть подумали и пришли к выводу, что если нужен чистый спирт, то генерал прав, а если нужно просто хорошо и безопасно выпить, используя его хваленную хреновину - то слова генерала полная лажа, пургу нам гнал профессор половину своей лекции.

Возвращаемся на второй час. Генерал лекцию дочитал и по традиции в самом конце спрашивает, есть ли у кого какие вопросы. Ну курсанты всякие вопросы спросили, генерал ответил, вроде сейчас команда "встать" и гав-гав-гав будет - "До свидания товарищ генерал". Вдруг курсант Сивохин руку тянет. Я сразу насторожился, Сив никогда вопросами профессуру не донимал. Ну генерал ему кивает, мол что у Вас?

Сив: "Товарищ генерал, а вы про невозможность разделения спиртобензиновой смеси о чистом спирте говорили, или о том что с нее питьевого безопасного суррогата получить нельзя?"
Генерал аж передернулся, опять этот самоуверенный выскочка его святую память о молодых годах оскверняет: "О втором, товарищ курсант!"
Сив: "Ну так это не правда!"
Генерал: "Это что же значит, что вы ее можете разделить, разделить без всякого специального оборудования, незаметно, скажем в условиях Большого Противолодочного Корабля?"
Сив: "Да хоть в условиях большого корабля, хоть в условиях маленькой подводной лодки. В любых условиях смогу!"
Генерал: "И что же Вам, товарищ курсант, для этого нужно?"
Сив: "Ничего не нужно, смесь спирта с бензином нужна."
Генерал аж позеленел от такой наглости: "Товарищ курсант, как ваша фамилия?!"
Сив: "Курсант Сивохин."
Генерал достает из нагрудного кармана записную книжку и начинает что-то записывать, наверное фамилию Сива: "Товарищ курсант, если как Вы мне тут сказали, Вы на моих глазах разделите эту смесь до степени, что ее можно будет пить без риска оказаться в реанимации, я Вам поставлю автоматом "Отлично" за экзамен по Военной Токсикологии. Если же Ваша самоуверенность Вас подведет, и ничего у Вас не получится - то экзамен Вам придется сдавать очно и лично мне. Старшина Курса, проконтролируйте! Когда у него ближайшее лабораторное занятие на моей кафедре?"
А старшина наш, Сашка Захарьев, уже и рад стараться в расписание смотрит: "Через двадцать минут, товарищ генерал!"
Генерал: "Вот там и встретимся!"

Вышли мы с Сивом из аудитории и плетемся в лабораторный класс на Токсу. Я ему давай мозги мыть: "Сив, ну как так можно! Ты человек воздушно-десантный, флотских условий Большого Противолодочного Корабля не знаешь, откуда такая наглость? То, о чем мы рассуждали носит исключительно теоретический характер, и на практике никогда не проверялось. Ты хоть Пушкина вспомни - И Опыт, сын ошибок трудных..."
Сив вспомнил и продолжил цитату: "И Гений, парадоксов друг! Надо не ошибки, а парадоксы искать. Ты же, гад такой, чего мне сам говорил, что Физическая Химия - наука точная? Меня подставил, а сам в кусты? Я может с этой сессии из Академии за "банан" по Токсе вылечу!"

Приходим в класс. Преподу уже кто-то насвистеть успел, что по борзости курсанта Сивохина к нам сейчас сам Начальник Кафедры заявится. Все смотрят на Сива, как пролетариат на буржуазию. Начинается занятие. Через полчаса заваливает генерал: "Курсант Сивохин здесь?"

Все встают и замирают по стойке "смирно". Препод отвечает: "Так точно, товарищ генерал, - вот он!"

Генерал поворачивается и уходит со словами: "Всем быть на месте!" Через пять минут опять приходит с двумя стандартными градуированными бутылками на 500 миллилитров. В каждой грамм по сто жидкости. Все опять по стойке "смирно" вытянулись. Подход он к окаменевшему Сивохину и сует одну бутылку ему под нос: "Что это?"
Сив: "Спирт".
Генерал сует другую бутылку: "А это?"
Сив: "Бензин"
Генерал: "Ну так действуйте, товарищ курсант!"

Сив берет бутылку со спиртом и выливает содержимое в бутылку с бензином. Взболтал до полной однородности и показывает генералу, мол все нормально смешано. Затем подходит к обычному водопроводному крану в углу лаборатории и добирает в смесь воды, не доливая бутылку на одну четверть. А затем затыкает горлышко ладонью и начинает все это трясти, как припадочный. Протряс хорошенько и поставил на преподавательский стол отстояться. Пока отстой шел, залез Сив к себе в портфель и достает использованную капельницу. Оторвал кусок виниловой трубки от ловушки воздуха, а тот конец, где иголка, в банку со смесью запихал. Взял вторую бутылку, где изначально спирт был и около стола на пол поставил. Потом ртом чуть через трубочку подсосал и слил самотёком нижний слой в эту бутылку. Поднял её, понюхал, потом на язык попробовал и протягивает генералу: "Пить вполне безопасно, товарищ генерал!"

Генерал бутылку взял, тоже понюхал, но пробовать не стал и говорит: "Товарищи курсанты, мне надо это на анализ отнести. Приказываю быть на месте, занятие продолжать по плану. Я часа через полтора вернусь."

Через пару часов снова приходит. В руках распечатка анализа, скорее всего хроматографию делали. Начинает зачитывать остаточные концентрации октана, бензола, циклических углеводов - ну всякой дряни, из чего обычный бензин сделан. Читает и сразу переводит в количества, которые бы в поллитре были бы. Потом суммарную оценку примесей сделал и говорит: "Это, конечно, не "Столичная", но и не отрава. Если человек с нормальной печенью и почками пол-литра этого суррогата выпьет - то ничего ему не будет. Ну голова на утро будет болеть сильнее, чем от водки. Товарищи курсанты, среди рядового и сержантского состава, прапорщиков, мичманов, да и офицеров не медицинской службы об этом способе сепарации прошу не распространяться. Курсант Сивохин был прав - спирт в воде растворим, а бензин - нет! За проявленные глубокие знания в области Военной Токсикологии зачитываю экзамен автоматически сданным на "отлично". Курсант Сивохин, вашу зачетку!"
1.7565217391304