"Ласковый МАТ"

1988 год был ознаменован , помимо прочего, двумя событиями: появлением на просторах СССР группы "Ласковый Май" и моим уходом в Армию. И если первое событие имело огромное значение для всей последующей истории нашей Родины и ее попсы, то второе было не столь глобальным, хотя и ощутимым лично для меня.
События, правда, происходили в обратном порядке. Сначала, после успешно сданной досрочной сесии за второй курс, я присоединился к защитникам завоеваний социализма на северо-западных его рубежах (Северная группа войск, г. Свидница. Польша). И уже потом, ближе к осени с далекой Родины до нас стали доходить о гениально-восхитительном творчестве очаровательных детдомовцев.
Вся беда была в том, что никто из нас их не видел и не слышал. Нет, возможно, они уже как-то и появлялись до нашего ухода в армию. Но в студенческой среде, из которой и состоял в основном наш призыв, как-то было не принято слушать что-либо легче Deep Purple. По телевизору "ЛМ" еще не показывали, да и телевизор мы видели чаще выключенным либо с программой "Время" или "Служу Советскому Союзу" внутри. Ну а магнитофоны - какие, извините, магнитофоны в учебке на самых рубежах социализма?
Но земля полнилась слухами, стали появляться публикации в газетах, короче, постепенно мы все же получили представление о сути и содержании творчества А.Разина и его сотоварищей.
Из старых рокеров никто не блевал только благодаря скудости пищи в столовой. Сравнение с "Ласковым Маем" становилось худшим из ругательств. И вдруг...
Старинное здание нашей части, построенное еще немцами до Второй мировой, пережившее эту войну, штурм Свидницы каким-то из Белорусских фронтов, военное положение в ПНР 1981-83 гг, Солидарность, а также множество парко-хозяйственных дней - доброе наше здание содрогнулось и, похоже, дало трещину. Такого матерного рева, смешанного с нецензурными рыданиями, никто раньше не слышал. Ревел и бился в конвульсиях курсант N, студент из Москвы, 190/90/50, где 150 - объем бицепса. Как у классика, "поспешили солдату письмо передать".
Нежная и далекая подруга... Нет, она не изменила, не вышла замуж и не поменяла пол. Просто на дворе был еще 1988 год, железный занавес еще не упал, и рок-концерты на стадионах еще не стали реальностью. Просто любимая сообщала воину, что, мол, "Я СТЕРЛА ТВОИ ЗАПИСИ PINK FLOYD, URIAH HEEP и IRON MAIDEN и записала на освободившиеся кассеты ВСЕ ПЕСНИ ЛАСКОВОГО МАЯ!"

Звонит знакомый профессор-медик, сперва про здоровье-житье-бытье, но на второй минуте разговора начинает осторожненько так прощупывать на предмет моего касательства с ОРГАНАМИ, мол ты ж вроде у них там... где-то как-то.
Выясняется ситуация: по обмену в К. приехал американский профессор, его несколько дней кряду возили по клиникам-кафедрам, а потом сей ученый муж возжелал ознакомиться с работой нашей скорой помощи. Нашлись нужные люди, подыскали экипаж посолиднее, авто менее убитое. Короче, поехал америкос кататься по городу К. на машине реаниматологов (Мерседес, по бедности подаренный нашим бундесами). Познакомились, наши с некоторым трудом нашли с американцем общий (английский, естественно) язык.
А тут подоспел вызов, они и рванули, как водится - с огнями и ревом, причем последний большей частью исходил из пробитой выхлопной трубы. Вот с такими фанфарами они и вкатили на территорию совсекретной лаборатории неизвестно чего. Кому-то из наглухо засекреченных сотрудников стало совсем невмоготу, вот их и позвали. Американец, кстати, спец именно по реанимационным мероприятиям (у них там вообще очченно узкая специализация), принял живое участие в проведении процедур, вполне вписался, так сказать.
Вот только пока проводились собственно мероприятия никто из присутствующих в суете не обратил внимания, что бригада как-то странно общается промеж собой - на англоматерном языке. Но когда кульминация была достигнута и пациент так и не стал именоваться "телом" и его уже приматывали к носилкам, кто-то из местных товарищей таки обратил внимание окружающих на несовместимость чужеродной речи и статуса "объекта".
Возникла коллизия: с одной стороны, пациента срочно нужно отправлять в соответствующее медучреждение, а присутствуещего в бригаде чужака - по совсем иным инстанциям. Местный товарищ, который по должности должен быть первым (не путать с директором), что объясняется принадлежностью к соотв. отделу, проявив недюжинные умственные усилия, предложил решить дело таким образом - американец остается "гостем", а бригада, сдав пациента, в полном составе возвращается и вместе с ним ждет приезда других товарищей, более серьезных.
Американец, когда ему вежливо предложили остаться "на чай", радостно согласился. Особист, приставив к нему молодого инженегра смутно владеющего аглицким языком (в пределах институтского курса), с инструкциями заговаривать шпиену зубы, отправился звонить в известную организацию. Американец же, с удовольствием попив чаю с сушками, завел разговор с молодым человеком, из коего почерпнул, что находится в институте. О, йес, про институты он знает много! Его же по всем по ним возили три дня! Но в этом он еще не был. О, а не скажет ли приятный молодой человек, не по медицинской ли части специализируется ваш институт? Из всего словесного потока, который обрушился на молодого специалиста по тонким химическим технологиям, тот понял только одно: американец хочет в санчасть, видимо ему поплохело от сушек и грузинского чая. Куда он его и сопроводил.
А в это время к железным воротам института уже подруливала черная Волга с заинтересованными лицами. Коих было не много ни мало три штуки (не считая водителя), и которые в сопровождении местного первого номера прибыли в кабинет, где сиротливо стояла пустая чашка и... никого. Очевидцы утверждают, что от увиденного первый номер потерял дар членораздельной речи и мог только издавать придушенные хрипы, а во взглядах сопровождающих серьезных товарищей читалось "Где ВРАГ?!"
Американец же, оказавшись в санчасти пришел в детский восторг, ибо такую аппаратуру он на родине видел только в музее, он по детски счастливо смеялся, разбираясь с устройством прибора для определения объема легких (стеклянный сосуд с вставленной в него резиновой камерой, когда в нее дуют, уровень изменяется; 19 век) и прочей амбулаторной дребеденью, чем вызвал легкий ступор, переходящий в паралич у местной фельшерицы.
В общем, помимо проникновения на территорию американцу инкриминировалось теперь попытка скрыться (неудачная) и порча казенного имущества с попыткой отравления сотрудников института (разбил ртутный термометр, он не знал, что их делают не только из пластика).
Все закончилось вполне мирно для американца. А вот с нашими медиками провели ряд бесед на тему "что такое секретность и как с нею (или за нее) бороться", которые они называли не иначе как "клизма".

Узнал, что про чекистов и особистов в рубрику «Остальное», надо писать. Вот и пишу.
Небольшой вынужденный отпуск - 7 дней в Красноярске, по причине полного отсутствия пропуска на объект, полной невозможности его оформить заново и полного нежелания возвращаться домой раньше срока, тем более, что командировку на объекте пообещали отметить.
День 1.
Приезд в славный город Красноярск. До объекта часа полтора езды на автобусе, шестирядное шоссе, заканчивающееся КПП (Именно так. КПП не в стороне от шоссе, а прямо на нем). Бюро пропусков: «ФАМЫЛЫЯ?» -«Такой-то!» - «Нэт нычаго!» - «Почему?» - «Мая не знай, иды к нащалнык! - «А?» - «Хто слэдыщый?». И все. Не пришло подтверждение из конторы на въезд в ЗАТО и делай че хошь. Возвращаюсь в стольный город Красноярск. Ведомственная гостиница хозяйства Решетнева. Двухместный полулюкс на одного. Сон, крепкий и глубокий.
День 2.
Экскурсия на КПП. Звонки в местный отдел, на объект, еще ХЗ куда, встреча с принимающей стороной через вертушку, радость - командировку отметят, через 4 дня приехать забрать. Чувствую, жизнь повернулась в сторону удовольствий. Возвращаюсь в гостиницу под вечер.
«Девчонки, переселите меня из одиночки куда-нибудь?» - «Двадцатиместный люкс с видом на помойку устроит!» - «Да!!!!» - «Заселяйтесь!
Большая комната на 7 кроватей, круглый стол в центре, на столе мешок рыбы суховяленой, под столом две канистры с пивом, вокруг стола трое - майор со шпалами, старлей с пушками и прапор с крыльями. «Свободная койка где?» - «Эта, эта и эта заняты, остальное твое» - «Тогда здесь» - «Пиво пьешь?» - «И не только» - «Садись, Здравствуй!!!» - «Здорово, контрразведка!»
МОЛЧАНИЕ. Тихо встал прапор, перекрыл дверь, поднялся старлей, со словами «Пей-пей», зашел за спину, вообще не поднялся майор, но тихо спросил: «А ты, мил человек, сам-то кто будешь?». Трех отмазок хватило: девки на вахте сказали, что они из одной части, справка о допуске на руках, а принцип формирования ихних частей всем известен. Стало понятно, что явка провалена, и герань с подоконника можно снимать. В коллектив меня взяли. Чем закончился этот день, понятно....
День 3.
Где я, кто я, с кем я... «О, Серега (старлей), привет, как жизнь?» - «Сам дурак!» - «Там не осталось на донышке немножечко?» - «не знаю, не могу наклониться...» - «Олег (прапор), ты ж рядом с канистрой на полу спишь, потряси, а?» - «Нет там ни..., тащ майор поутряни все выжрали-ссс, и на службу пошли, а нам велели затариться» - «Во, бля, попали!» - «А время скоко?» - «Обед проспали уже» - «Х с ним, с обедом, главное, пивнушки открылись» - «Серега, подъем, ща доедем и заодно и пообедаем» - «Прапор, мусор со стола, посуду вымыть, водилу мы забираем!».
Оказывается, около гостиницы стоит УАЗ-буханка, в ней спит водила и черт-те сколько приборов, дисплеев и т.д. (Да это и не важно) «Рыжий, просыпайся, за пивом вперед! Дорогу знаешь!». В общем, туда - обратно, плюс там, плюс обед и жизнь наладилась. Вернулись обратно, поправили Олега, окна настежь, цигарку в зубы и на подоконник. Вдруг внизу, по встречной полосе едет еще один наш (уже говорю наш) УАЗик, моргая и сиреня. Высовывается водила и очень нижайше просит забрать тело майора. Но тело майора само открывает другую дверцу и пикирует в асфальт вниз головой. Удар звонкий, но прапор (летчик, блин) ржет: «С мягкой посадкой, тащ майор!». Поднятый на третий этаж майор из последних сил вымолвил: «Всем спать, завтра на охоту!» и силы у него кончились. Ну один в один с Булдаковым, но за 10 лет до него. А тогда я только спросил какую, но в ответ уже кончились и старлей с прапором.
День 4.
Сплю спокойно, знаю, что КР сегодня сранья сваливает, вдруг: «Встать, какого Х не собран? Выезд через 20 минут!». Разместился я внутри одной из буханок, прилег на водительские матрасы и решил продолжить каникулы за счет доблестных спецвойск. Придремал, куда привезли не знаю. Вокруг сопки, на одной мы, на другой какое-то строение, между нами колючка. Антенны, приборы, на дисплее какой-то текст, как я понимаю ни ко мне, ни к КР отношения не имеет. Старлей объяснил: «Вот это и есть охота. Этот сигнал здесь из того здания, а здесь его быть не должно! Поэтому сегодня, а скорее и завтра, нас будет очень сильно обхаживать местная безопасность». Очень сильно, это сказано очень мягко. День закончился банькой, шашлыком и шилом, шилом, шилом.
День 5.
Был посвящен рыбалке. Я поначалу опять подумал про какой-нибудь подвох, но было все до банальности кайфово. Были известковые озера с мутной и непрозрачной водой, была слепая в силу ненужности глаз рыба, напоминающая карпа, была рыбалка на резинку, был клев, была уха, было под уху, было вместо ухи, было лето, была жара, было соседнее озеро с водой из вечной мерзлоты, было купанье. Один худющий старлей Серега не мог себя заставить в эту шугу залезть. Но шило - это вещь, заставляющая нас делать то, чего в другом состоянии никогда не сделаешь, а по совершении этого гордишься всю жизнь. И худющий Серега с разбега, с диким криком, уханьем и гиком, подымая волну, как от ледокола «Сибирь», ринулся в воду, проплыл метров 20 и был остановлен отеческим, но громким советом майора:
«Старлей, неправильно плывешь. Там только 10 сантиметров воды прогрелось, вот в них и плавай!»
В раскатах гомерического хохота померк подвиг Сереги, а сам он от смеха еле доплыл обратно.
День 6.
Этот день был ознаменован утерей табельного оружия. Тащ майор, зачем-то, сам он объяснить поступка не смог, с утра встал на учет в комендатуру и получил ствол. Но пришел домой также как и два дня назад, то есть по привычке перед гостиницей стукнул в асфальт головой, прям как мусульманин правоверный. Старлей, увидев ствол, в лице переменился, сказал, что стенкам в гостинице вместе с тараканами пришел амбец, когда тащ майор чуть-чуть оклемается, и начал припрятывать табельное оружие майора. Через какое-то время посмотрел на меня и сказал: «Андрюха, прячь у себя, нас он точно обыщет вплоть до чемоданов». Пришлось сунуть в подушку. Точнее у меня в одной наволочке две подушки было, вот между ними макаров и поместился. Потом мы со старлеем решили в кабачок сходить, танцы-шманцы, девочки-вино, вернулись под утро, настроение приподнятое.
День 7.
Кроме того, что он был продолжением дня 6, это оказался последний день моих каникул. Сначала рано утром, часа в 4, когда мы пришли домой, нас встретил почти поседевший майор, абсолютно трезвый, перевернувший все наши вещи, порвавший на куски водилу, с которым ездил, и ждущий нас. По его виду было понятно, что в отказ идти бесполезно, признались сразу, но поиграли в веселую игру - «Ствол здесь, но сам найди». К его чести, тащ майор быстро допетрил, что не обыскал только мою подушку, напомню двойную, у нас еще пузырь водки не кончился, с которым мы из кабака вернулись. А после непродолжительного отдыха, прапор вдруг спросил, а когда у меня самолет. Амбец, 6 часов до рейса, мне еще до объекта за командировкой надо. Но ладно, в буханку брошены вещи, остатки шила, загружена вся компания, раскручены гироскопы, настроен автопилот водилы, ключ на старт и в путь к дому, семье и работе.
Все было хорошо, всем было хорошо, все были хороши, но на вопрос в аэропорту, чем же я им приглянулся, было по-отечески сказано: «Кто ж тебя одного оставил бы, а вдруг ты все-таки казачок засланый! А так спокойно, все время на глазах, сейчас в самолет погрузим, и будем спокойны. Ты уж не обессудь».
Приплыли, привет контрразведке.

БЫЛИ "ПАРКЕТНОГО" КРЕЙСЕРА-8 или "я русский бы выучил только за то…"

"Паркетный" крейсер уже который день жарился под флоридским солнышком. Палуба была наводнена американскими коллегами.
Классные, оказывается, парни - эти американцы! А мы их всё время на учениях "Вулканами" (крылатая ракета - прим. Авт.) глушим. Вон они какие улыбчивые и общительные.
Общительные… А кстати, и когда ж они успели в "великом и могучем" русском так поднатаскаться, если "железный" занавес только-только расходиться начал? И говорят как хорошо - куда там нашему "школьному" английскому. Об этом мы спросили дружелюбных американских офицеров, и внимательно выслушали их ответы.
- Я еще до колледжа посещал кружок "русско-американской дружбы"! Там я и выучил русский язык.
- Я закончил исторический университет, увлекся историей славян, и поэтому выучил русский язык.
- О! Я в восторге от русской литературы. Толстой, Тургенев, Пушкин, Лермонтов! Мне так понравились их произведения, что я выучил русский язык!
- Мои далёкие предки были русскими. Я заинтересовался историей своей семьи и решил выучить русский язык.
Звучали и другие замысловатые и интригующие истории о том, какими неисповедимыми путями просыпалась в простых американских парнях неистребимая тяга к познанию русского языка. Почему-то именно любители русского обожали фотографироваться (конечно, своим фотоаппаратом) на фоне вооружения и аппаратуры крейсера, с восторгом обменивались адресами для дружеской переписки, с маниакальной настойчивостью уточняя должности и анкетные данные новоявленных друзей.
И только один офицер под конец очередного фуршета на вопрос об истоках знания русского мудро улыбнулся и промолвил:
- РАБОТА У МЕНЯ ТАКАЯ!
Штирлицы, блин.

Это иллюстрация одного из известных анекдотов про армию. "Рядовой Перепрыжкин, возьмите лом и идите подметать плац! - А можно я возьму метлу? Так будет быстрее и лучше. -Мне не надо "лучше", мне надо, чтоб ты задолбался!"
Итак. 88 год. Учебка связи в Омске. Несколько будущих командиров КШМ-р142 трудятся на строительстве складов техники и вооружения. Нам с товарищем поручена важная миссия - таскать бетонный раствор от бетономешалки до точки назначения. Дистанция - метров 40. Для этого нам вручен инструмент - носилки из металлического здоровенного корыта (кажется пол-бака от Урала), посаженного на две водопроводные трубы. И без раствора они весят прилично, а с раствором-то... Короче, ощущения такие, будто руки растягиваются до земли. Ну ничего, работаем, прикидывая, на какой ходке корыто уже будет скользить. И тут! Помощь свыше! Я замечаю в кустах тележку, сделанную из металлической катушки для кабеля. Поставили на неё корыто с раствором - супер! Словно для этого и сделана. Один идет, покуривает, другой тачку катит аккуратненько и не напрягаясь. Потом меняемся. Жизнь снова обрела краски.
И тут в эту идиллию врывается зычный глас зампотеха - майора. "Э... эй! Это что это вы там делаете?" Мы ему так весело и непринужденно: "Работаем!". "А ну-ка, говорит, снимайте носилки нахрен!". "Но почему?? Так же лучше!" "А потому!! А то вы, получается, и не работаете нихрена."
Немая сцена.
Вышеприведенный анекдот я к тому моменту уже знал, и поэтому реакцией на мудрый приказ командира были не бессильные вопли протеста, неподчинение, злобный ропот в спину, а ощущение, близкое к озарению пониманием. Пониманием "сути вещей, мира"...

"Кто в армии служил, тот в цирке не смеется!"