Подъем

Матрос Нихаенко только перед выходом в море с тщательностью пришил на погон знак «Старшего матроса» и очень этим гордился. Как же так, он разменял полтора года службы, и уже начальник. Для пацана из Закарпатья это было не просто важно, это был смысл всего бытия. Поэтому, прохаживаясь по верхней палубе первого отсека, с тщательностью поправив повязку вахтенного, с особым рвением осматривал туши торпед и ощущал себя властителем мира или, по крайней мере, его замом.
- Первой смене подъем, - проскрежетала корабельная трансляция.
На средней палубе были жилые каюты офицеров и кают-компания, и это вносило некоторую незаконченность в его образ «хозяина». По неформальному признаку он обеспечивает подъем очередной смены на вахту. Это был непростой процесс, т.к. разбудить и поднять офицера после суток непрерывной тревоги задача еще та. И главное, приходилось поднимать КГДУ1 капитан-лейтенанта Цыбина, десять лет в корпусе. Очень тяжелый на подъем специалист.
В каюте был полумрак, мерное дыхание спящих людей. Закончился день, когда лодка решительно подтверждала свою готовность к решению задач в море. Флагманские и другие представители штаба, досконально проверив все в рамках своей компетенции, перешли к мелким «шалостям» и закидали под чутким вниманием начальника штаба дивизии всевозможными вводными, добавив к напряженному дню еще некоторое время ночи. При этом экипаж и так был напряжен всевозможными тревогами и готовностями, так что одна тревога не ложилась на другую и общая готовность соответствовала наивысшей, чтобы не прогадать, что же на самом деле происходит. Т.е отсидев по тревоге сутки и выполнив все, что было положено по заданным вводным и представив все, что требовала извращенная постоянными проверками фантазия флагманов, экипажу дали расслабиться и объявили отбой.
Все, кто дополз до кают, плюхнулись без разбора на ближайшую койку и мгновенно заснули. Ленивые заснули прямо на боевых постах.
В каюту механических групманов (командиров групп) первым пришел КЭТГ Серега Девятериков, виртуоз по части сна, и упал на первую замеченную в прищуре глаз койку, затем подтянулись остальные и также без разбора попадали на пустые койки. По иронии судьбы на койку Цыбина упал КГДУ2 Гоша Меленко, который попал на флот с тех же гор, что и Нихаенко, но значительно раньше, и что характерно, ни разу не похожий даже размерами на Цыбина.
- Вахтенный, вахтенный, Нихаенко, Ниханко, - прорезался «Каштан».
- Я, тащ, ка-три. - сокращения в ответах уже признак «годковства», что казалось Нихаенко приятно совместимым с его образом.
- Где шляешься, в рот тебе потные ноги, - вахтенный механик четко обозначил, что в стае он явно «альфа-самец», - подними Цыбина на вахту.
- Есть, поднять капитан-лейтенанта Цыбина, - вернулся в образ моряка Нихаенко.
И тяжело вздохнув, спустился на среднюю палубу. Тяжесть во вздохе предполагала изнурительную борьбу, в которой слабины давать нельзя. Только постоянный напор может обеспечить успех поставленной задаче.
Открыв дверь, как в купе поезда, вгляделся в сумрак, вот она койка Цыбина. На койке лежало тело. Грудь его мерно вздымалась, ноздри раздувались от храпа.
- Тащ, капитан-лейтенант, вставайте на вахту, - Нихаенко потряс, как он предполагал, Цыбина за плечо.
Тело шевельнулось и молча перевернулось на другой бок. Меленко, а это был он разбужен, четко поняв, что задолбанный тревогами личный состав все перепутал, даже не удостоил последнего вниманием.
- Тащ капитан-лейтенант, вставайте на вахту - подумав, что Цыбин его не понял, громче произнес Нихаенко.
- Отстань, я не Цыбин, - сквозь сон ответил Меленко.
- Тащ, капитан-лейтенант, не обманывайте, вам на вахту - проявил решительность в достижении цели матрос.
Человек, лежащей на койке, прогоняя ночной кошмар, натянул одеяло на голову. Это уже был явный вызов исполнительности старшего матроса.
- Тащ капитан-лейтенант, лучше вставайте, вы знаете, я не отстану.
Обитатели каюты, включая самого Цыбина, уже давно проснулись, но не подавали вида и с живейшим интересом наблюдали, чем закончиться битва «закарпатских титанов» - Меленко и Нихаенко.
Тело на койке перевернулось: «Нихаенко, ты уже, ушатал. Это я, Меленко».
Столь дешевый, по мнению матроса, «отмаз» не произвел никакого впечатления.
- Тащ капитан-лейтенант, вам на вахту, лучше идите.
- Ну, чалдон, ты достал, Я МЕЛЕНКО а не ЦЫБИН, ты понял.
- Я все знаю, но вам на вахту, - зациклило Нихаенко.
Отступать старший матрос не умел, да и чин не позволял просто так отнестись к приказанию вахтенного механика.
На соседних койках шла борьба со смехом, но никто не прокололся.
Чем дольше шла борьба со сном, тем громче становился голос лежащего: «Я тебе говорю, что я Меленко, вот боевой номер, читай»
- Ну и что, вставайте, тащ, - вкратчиво звучал ответ.
Проснувшись окончательно и поняв, что исполнительность матроса не имеет границ, Меленко обреченно встал и отодвинув Нихаенко, вышел в коридор.
- Точно Меленко, - пробормотал Нихаенко, и понимая, что время упущено, судорожно заметался по каюте вглядываясь в мрак коек.
Чья-то рука взяла его за шею:
- Спасибо, сынок, за сладостные минуты, будет знать, как на чужую койку падать, - смеясь сказал Цыбин.
Здоровый смех остальных был тому подтверждением.

(эта история на нашем сайте имеет № 12000 - КБ)

- Ружжа на плечо и пизд-йте охранять расположение. ПонЯли, уроды? - Это у нас обычный развод на учениях.
Поверил, читатель? Вот фиг, не верь, мы сами разводились.
А на этих учениях был вообще фестиваль. И штурмовики (Су) кругами ходили, и «Авакс» нашенский «глушил» точку. Мы, естественно, в ответ вякали, но летуны, кажется, победили.
Ну вот, про фестиваль. В этот раз почтили нас своим присутствием чехи, болгары, поляки, немцы (оч узнаваемы по форме), венгры. Были все, кроме ближневосточных друзей.
Началось всё ровненько. Приехали товарищи из дружественных армий, выдали нам их по паре, учиться самолеты с неба обрушивать. Это им было неинтересно, зато я понял, что слово «водка» на всех языках звучит одинаково. С водкой был напряг, но рядом был хутор, где имелась самогонка.
Началось всё как всегда. А дальше — караул. Началось с того, что мужик в конфедератке обгадил караульный щит (там где правила сдачи-приема поста). Вот что делать с майором Речи Посполитой? Я тоже не знал. Взял за шкирбан (не хотел он идти), и положил спать.
Откуда-то из ржаного поля выполз наш секретный офицер и потребовал поднять старшину. Я уже сменялся, поэтому сию обязанность передал Пете. Ох, лучше бы не передавал. Зашел Петя в палатку будить старшину, будил-будил - нипаднимается.
- Тащ капитан,​ тащ старший прапорщик вас и меня послал, а вставать не будет.
Не знаю, зачем надо было будить нашего папика, но капитан дал пинка Петьке и он влетел в палатку старшины.
-Прапорщик!! Скатина, я тебя к ГСС представлю посмертно, в Анголу поедешь, г-н (не господин) старый (в Анголу он всех отправлял, причем периодически). Используя кулаки и сапоги по телу (2х2) прапорщика, поднять его он не сумел и убыл, кажется, туда же в ржаное поле. Вот здесь Петя и попал. Бармалей открыл один глаз, потом второй, и увидел того озорника, который только что лупил его ногами. Петруха вылетал из палатки в следующем составе: автомат, магазин от Калаша и почему-то один сапог раздельно от Пети, пилотка, и следом сам Петя в позе.. ээ, нагнувшись. В палатке бесновался старшина. Он не мог найти выход и закончить обещанные сношения с Петей.