Услышал я недавно историю о том, как Катерина Ющенко привезла нашей детской больнице японский прибор. И японского инженера в качестве установочного оборудования. Маленький такой инженер, в очках. Умный, наверное. Все за прибор переживал. Суетился, пытаясь подъемный кран выискать. А когда увидел наших грузчиков...
Вот тут-то глаза его и округлились
Японский инженер лопотал по-английски сначала, затем по-своему, что прибор точный, очень тяжелый, габаритный и транспортировать его вовнутрь здания необходимо исключительно подъемным краном...
Фигня - ответили ему небритые мужики, синие робы которых были украшены оранжевыми бантиками. - Ану, взяли! Э-эхх! Отойди, узкоглазенький, не мешай.
И японский инженер бежал сзади и снимал процесс на мобильный телефон. Цунами мне в сакэ! - читалось восхищением в его узких глазах.

И вспомнились мне почему-то первые мои военные дни. Май, карантин, город-курорт Анапа. На полигон РТС доставили новый прибор. И стоял он, загораживая проход, прямо под окнами школы. Деревянный ящик - три метра во все стороны. Перед прибором - строем в колонну по четыре - вчерашние призывники - в новеньких робах без номеров, в белых бескозырках без ленточек и с недоумением во, все еще умных, глазах. Человек тридцать.
Рядом с ящиком - начальник полигона в звании капитана второго ранга и старшина карантина в звании главстаршины.
- Значит так, моряки. - Начальник полигона приподнялся на носки, покачался пару секунд. - Надо затащить этот ящик вон в ту дверь. Пальцем он ткнул за спину. Тридцать пар все еще умных глаз проследили направление. Ничего так дверь. Широченные ворота в стене здания, окрашенные шаровой краской. - Пусть пока здесь постоит.
Капитан второго ранга вынул из кармана связку ключей и направился к воротам.
- Командуйте, старшина, - крикнул он оттуда.
Главстаршина поправил берет и скомандовал.
Через минуту тридцать будущих моряков весело толкали ящик по асфальту в сторону «двери», а главстаршина ритмично взмахивал рукой и кричал, задавая ритм: «И-р-раз! И-р-раз!». Это самое «И-р-раз!», как оказалось, чуть ли не самая важная часть любого военного процесса. Без нее ну ничего не получается. Сам проверял. Поэтому обязательно должен быть специально выделенный «крикун», то есть ответственный. И, что уж самое удивительное, устает он куда больше всех остальных. Ответственность, видимо. Утомляет она.
Тридцать человек, прибор в несколько тонн весом, дерево по асфальту. За десять минут ящик сдвинулся на полметра. И стал намертво. Ни энергичные взмахивания, ни «И-р-раз!» не помогали.
- Перекур, - задумчиво скомандовал капитан второго ранга. - Старшина, ко мне.
За время перекура прибыла подмога в лице двух капитанов третьего ранга. И этот многозвездный штаб в два счета выработал победную стратегию.
- Рельсы, - сказал один из капитанов третьего ранга.
- Точно, - поддержал его второй. - По рельсам само пойдет.
- А где мы их возьмем? - покосился начальник полигона.
- А вон там, - главстаршина взмахнул рукой, указывая направление. - Под забором лежат.
Капитан второго ранга несколько секунд «пережевывал» этот план.
- Заканчивайте перекур, старшина, - сказал он, все обдумав. - Тащите рельсы.
За рельсами шли строем. Под командой одного из капитанов третьего ранга. Второй остался отрабатывать «И-р-раз!» и энергичные взмахивания. Ибо старшине доверить руководство движением ящика по рельсам уже нельзя. Уже не по чину.
Сам главстаршина шел впереди, изображая следопыта. И вывел точно. В молодой траве у забора действительно лежали рельсы. Два обрезка. Метров по десять длиной. Впрочем, в размерах я могу и ошибаться. Помню только, что очень тяжелые они были. Потому как тащили мы их на руках. На пальцах, точнее. (Это чтобы бросить успели в случае чего.) С пыхтением, сопением, потением. Под команды капитана третьего ранга. «Спину не гнуть! Идти в ногу!». Ну и тому подобные военные слова.
Со вторым рельсом было уже проще. Но все равно очень тяжело.
Поставить ящик на рельсы после этого подвига было совсем плевое дело. А толкать под «И-р-раз!» капитана третьего ранга - так и вовсе.
Ящик «пролетел» по рельсам и с размаху уткнулся в верхний край ворот. Не проходит он, оказывается. По высоте не проходит. В ворота. И намного? Намного. И на высоту рельсов еще.
- Мда, - сказал капитан второго ранга, сняв фуражку.
- Не проходит, - поддержал его один из капитанов третьего ранга.
Вчерашние призывники ничего не сказали. Потому как сил уже не было говорить. Но в глазах их ясно читалось, что по ту сторону забора сначала измеряют высоту ворот. А уже потом идут за рельсами. В глазах старшины ясно читалось, что по ту сторону забора он будет только через полгода и, что ящик этот у него не первый.
- Ладно, - рубанул воздух ладонью капитан второго ранга. - Разберемся. Старшина, ваша команда свободна. По распорядку. Только рельсы обратно отнесите.
И снова «на пальцах», снова «Спину не гнуть! Идти в ногу!». Только теперь уже в другую сторону.
И вы знаете, что я думал, когда тащил рельсы обратно под забор? Нет, совсем не о том, что ближайшие три года мне предстоит пробыть «по эту сторону забора», пропихивая огромные «ящики» в маленькие «двери». И не о том, что кричать “И-р-раз!» куда интереснее, чем таскать под забор рельсы. Всю дорогу меня мучил только один вопрос: Ну откуда взялись рельсы в нашей части, если ближайшая железная дорога проходит в семи километрах от города?