Никто из вас никогда не задумывался, откуда в армии берется еда? Нет, оно в принципе понятно - кое-какую снедь дает подсобное хозяйство, оперативный псевдоним «свинарник». Хлеб чаще идет с ближайшего хлебозавода, по договору. Еще бывает натуральный обмен с местными колхозниками: вы нам солдатиков роту или две на «картошку копать», мы вам пару грузовиков разных корнеплодов на «пожрать». А вот все остальное поступает в воинскую часть со складов. В части, понятен перец, есть и свои склады, но они натурально пигмеи рядом с военными складами округа. Там - целый город, в котором можно запросто потеряться. Гм... потеряться... Думаю, потеряться на продовольственном складе округа - мечта каждого молодого солдата.

Максимку Борискина как-то отправили на склад за продуктами. Ну нет! Задумано-то все было безукоризненно: берем шестерых молодых военных организмов (молодых - это чтобы работали, а не искали: а кого это мы сегодня вместо себя припашем?), сажаем их в кузов советского народнохозяйственного автомобиля ЗиЛ-130, по недосмотру партии в далеком 1988 году попавшего в войска и до сих пор не списанного, назначаем старшего машины в образе начпрода (древний и хитрый старший прапорщик Зулич) и отправляем за хавчиком. На выходе получаем полный грузовик полезной и местами вкусной жрачки. Логично? Ага, щаз-з!

Первую ошибку допустил сам командир полка, полковник Рожков, отправив бойцов на работы до обеда. Не покормив. Голодный «дух» страшнее саранчи. Он ест все. «Царская водка» разъедает золото и считается самой крутой кислотой. А голодный «дух» разъедает «царскую водку». Грузовик еще пылил по окраинам большого города, пробираясь к складам, а в животах у бойцов уже началось голодное бурчание. Вообще-то солдат первого периода жрать хочет всегда. Простой пример: отучить от курения многих не смогли даже десятикилометровые кроссы, когда легкие пташкой вылетают наружу. А вот налаженный в ротах обмен курева на еду - запросто. Не до курева тут, когда кушать хочется. Бросали только в путь!

Вторую ошибку совершил старший прапорщик Зулич, когда грузовик прогрохотал по железным листам приемного пандуса и встал рядом с огромным ангаром «под загрузку». Но об этом чуть позднее. Сейчас «продуктовая команда» высадилась из «зилка» наружу и под конвоем старшего машины протопала на склад. Под его многометровые гулкие своды. Войдя внутрь, солдаты невольно замерли.

- Ну чего встали, бойцы? - обернулся успевший уйти вперед Зулич. - Тушенки никогда не видели, что ли?

Дурацкий вопрос, по-моему. Тушенку все видели. Банку там, ну две. Ну ящик. Ящик это уже до х... много, короче. А вот тонну тушенки в штабеле представить - тут уже фантазия нужна. Здесь же таких аккуратных кубических штабелей, состоящих из ящиков с тушенкой, были сотни. И не только ящики. Прямо под ногами валялись разорванные картонные упаковки и раскатившиеся банки. Причем банки вполне конкретные.

- Эй, эй! Вааааенные! - маленьким колобком закатился на склад пузатенький майор. - Придуприждаю! Хоть одна баааначка пропадет - будит всем плоховато. Лична... лична проверю!

«Придуприждение» было совсем не лишним, так как некоторые солдаты уже начали выпускать изо рта голодную слюну, а Максимка... Нет, тут надо рассказать про Максимку Борискина.

Рядовой Борискин - хохол. Ну то есть по национальности он украинец, по месту проживания ростовчанин, а по жизни - хохол. То есть очень хозяйственный молодой человек. В жизни Максима было две любви: сало и цыбуля. С салом более-менее ясно, а вот цыбулю - лук - Максим обожал просто не по-детски. Хлеб с луком - бутерброд. Лук без хлеба - деликатес. Но и прочие продукты питания рядовой Борискин уважал. Жрать Максимка хотел перманентно. А вы сами попробуйте - из благодатных южных станиц да в нищее Нечерноземье... Там - дикий абрикос-«дикарь» с веток осыпается, и никто его не ест, потому что не надо это никому. Тут - помидоры вечнозеленые, потому что климат такой. Однажды сержанты с «дедушками» поймали Максима, выносящего из столовой два ломтя черного хлеба. В таких ситуэйшнах обычно вручается «душаре» цельная буханка и отдается приказ: сожрать быстро. Быстро, я сказал! А это трудно. Но кого волнует ваше горе? Хоть плачь, хоть блюй, а ешь. Макс сожрал и не поморщился! Охреневшие «деды» хотели еще буханку принести, но хлеборез Маратыч запротестовал. Вам, мол, что, а мне еще полк кормить - хлеб в те годы шел в войска очень скупо.

Очень быстро на складе появился некий персонаж, у коего, как и у Зулича, на погонах было по три мелких звездочки. Не менее быстро отцы нашли между собой общий язык и общих знакомых. И удалились с благой целью - слегка отметить встречу. Предварительно заведя солдат в цех оперативной отгрузки (где уже дожидался отвешенный и отмеренный для полка набор ящиков и коробок) и настрого запретив покидать оный. Вот это и была роковая ошибка старшего прапорщика Зулича.

Нет, ну первые два часа бойцы честно глотали слюну и отворачивались от соблазнительных укупорок. Но сколько же можно? В итоге Максимка, как самый голодный, махнул на все рукой. У картонного ящика с тушенкой слегка (сам собой, честное пионерское!) надорвался уголок, и... цилиндрические банки прекрасно помещаются в рукавах подмышками. Всего-то с трех ящиков по две банки - а руки уже к бедрам по стойке «смирно» и не прижать. В другой коробке нашлось сгущеное молоко - первоклассное, Слонимского завода, из суверенной Белоруссии. И тут парочка банок перекочевала под форму воинов. Потом Макс нашел ящик с персиковым компотом и задумался. С одной стороны, компот это вкусно и здорово. С другой стороны, жестянку объемом в три литра на себе не спрячешь. Проблема? Ага, щаз-з! Прямо в коробке, прямо в банке уголком бляхи ремня пробили дырку, и содержимое банки жадно выхлебали на шестерых.

И опомнились. Зулича еще не было, а следы преступления зато были налицо. «Аккуратно» разорванные коробки с консервами, то есть. Пока тащили, кровь долбила в голову, подгоняемая желудками. Голод ослеплял. Но как остыли - стало ясно: такое даже слепой заметит. Красиво сложенный штабель коробок был злостно нарушен.

Надо отдать должное Максимке Борискину - он сообразил все последствия быстрее всего. И решение его хитрый мозг родил тоже очень быстро. В двух шагах от изнасилованного «духами» запаса продуктов стоял, выставив перед собой рога, штабелер - складской погрузчик. Ни слова никому не говоря, Макс подбежал к машине, взгромоздился на узкое кресло водителя, и что-то там такое нажал. Штабелер взвыл как контуженный пылесос и ринулся в бой. Пачку коробок он снес и разбросал в стороны, даже не заметив. Уперся рогами в стену и продолжал завывать электродвигателем.

На ходу «жуя гриб» (с), на складе мгновенно материализовался местный прапор, за ним бодро поспешал Зулич с «бледным видом». Оценив обстановку, местный «трехзвездный» за шкирку выкинул из кабины Макса, быстрыми движениями вырубил восставшую машину, и, выскочив на твердый пол склада, нехорошо улыбнулся. Говорят, акулы так улыбаются, но сам я не видел и врать не стану. Дальше было сказано много слов, и все они одинаково важны, но все они одинаково нелитературны.

Что было потом:

Груз продуктов (в надорванных, разбитых и местами раздавленных коробках) Зулич принял и погрузил в «зилок». А куда деваться?

Похищенную тушенку сожрали начисто еще по пути в полк, и никто этому помешать не смог. Тушенка, кстати, была такая, какую давно уже не делают - настоящее мясо, а не соя пополам с жиром.

Если кто не верит, что сожрать за полчаса по банке тушеного мяса в рыло это реально, я вам искренне сочувствую. Вы просто не знаете, что такое «нехватка».

В суматохе пропала БОЧКА с витамином С - жестяной бочонок на 30 кг с шариками «аскорбинки». И Макс тут совсем не при чем - ну как вы себе это представляете? Под мышки его спрятать? Правда-правда, Макс не при делах. :)

Сгущенку у молодых потом благополучно отобрали «дедушки», раздосадованные пропущенными возможностями. Не ради пропитания, а из принципа.

Макс в итоге отмазался, что «всегда хотел покататься на погрузчике». Ему даже наверное поверили, потому что два наряда вне очереди от ротного - это не наказание, а так, мелочи жизни. Бытовуха.

Французские ружья под сенью Сальвадора Дали

Ситуация сложилась настолько благоприятно, что у нас получилась неделя отдыха, причем, рядом не было никакого большого начальства.

Мы находились в портовом городке на берегу океана с кучей складов и, в том числе, с некой базой материально-технического снабжения, пользующейся определенной экстерриториальностью, поскольку то, что там хранилось, принадлежало далеким союзникам данного молодого государства. Экстерриториальность заключалась в том, что база охранялась снаружи местными военизированными формированиями, но внутрь они хода не имели. Там мы и пребывали, естественно, периодически балуя себя вылазками в город.

Но, как говаривал старшина Тарасюк, «Якщо долго все добре, то погане не за горами». Короче, в стране произошел переворот, почти бескровный (ну, в смысле - исполнили только старое правительство), а на местах появились эмиссары новых властей, которым истово стали присягать чиновники старого режима. Политических заявлений новые власти пока не делали, и к нам на базу вроде не лезли, но первым звоночком был запрет выезда с территории базы любого груженого грузового транспорта. Официально это аргументировалось опасностью вражеских диверсий, а на самом деле - местные боялись эвакуации техники и грузов, которые хоть и не имели военного назначения, но были более чем ценны. Тут был и станочный парк, и наборы инструментов, и строительная техника, и даже запасы спецовки, которых бы хватило на дивизию стройбата. В любом случае, это был тревожный сигнал, но нас грели силуэты пары эсминцев на горизонте. Таракан намекнул, что это не НАТО, а то, что надо.

А новая метла в виде некоего Команданте в элегантном парижском штатском костюме и вощще с налетом Сорбоны развила бурную деятельность. Учитывая, что город был столицей провинции, и в порту постоянно находилось несколько иностранных судов, и, плюс после переворота именно сюда эвакуировался дипломатический корпус (ибо столичный аэродром был всерьез выведен из строя), Команданте затеял парад в честь какой-то непонятной годовщины.

А мы получили, наконец, приказ, внесший какую-то ясность в наши будущие действия.

На базе было небольшое каменное здание, в котором жили четверо молчаливых то ли грузчиков, то ли экспедиторов, и которые никого туда не пускали. Так вот, согласно приказу, мы должны были эвакуировать из этого здания (и с территории базы, естественно), спецгруз в деревянных опечатанных пеналах количеством в тысячу штук и, как вторичная задача, помочь эвакуации граждан СССР и дружественных стран. На территории базы было человек сто, причем, подавляющее большинство из них были штатские. Слава Марксу, руководители групп во время получили радиограммы, подтверждающие полномочия Барона, и централизация власти прошла почти без эксцессов, не считая попытки парторга советской диаспоры выдвинуться в замы Барона по политической части, дезавуированной фактом неумения данного индивидуума собрать и разобрать на время пулемет РПД-44. Этот типус не только не уложился во время, не только умудрился пораниться, но и, вдобавок, у него всю дорогу оставалась лишняя деталь (подложенная коварным Акимом).

Очень повезло с дойче-геноссен. Из одиннадцати специалистов по строительной технике в ННА отслужило десять, трое были офицерами запаса. Барон, дабы не расслаблять контингент бездельем, поручил немцам комплексно обучить всех строевой подготовке.

Тут Таракан очень во время вербанул начальника местной охраны базы. Этот майор был дальним родственником одного из почивших в бозе членов прошлого правительства и очень боялся репрессий. По этому поводу он вертелся возле нового команданте, всячески выказывая ему свою полезность. Таракан подловил его на продаже на сторону автокрана, но пока не придавливал к ногтю, так как понимал, что этот альгвазил продаст нас при первом же удобном случае. Но пока Таракан умными советами помогал майору повышать свой рейтинг в глазах нового руководства.

Команданте хотел поразить население, дипломатов и агентов противника мощным парадом, но для мощного парада у него явно не хватало сил. И тут майор с подачи Акима посоветовал новому начальнику провести во время парада Ковпаковскую хохму, то есть ротацию войск с элементами переодевания. В свое время партизаны провели такой парад на оккупированной территории, гоняя подразделения по кругу, меняясь шапками и перепрягая лошадей в тачанках и артиллерийских упряжках. Ну и под этим соусом Таракан предложил создать парадный расчет из персонала базы, ибо оный покажется в могутности парадных шеренг отнюдь не на последнем месте. А когда майор прибежал с радостным известием, что, мол, руководство утвердило участие складских в параде, Таракан пожаловался на отсутствие оружия для парада и намекнул, что после парада, денька эдак через два, неплохо было бы вывезти с базы в порт очень важный груз из пакгауза N13, и если майор поможет, то его возьмут на корабль с собой.

Судя потому, как загорелись глазенки нашего нового друга, майор уже подсчитывал дополнительные преференции за то, что сдаст нас с потрохами и, судя по тому, что дальнейшим гешефтам Тарасюка местные власти благосклонно не мешали, майор нас таки сдал.

А мы приступили к подготовке к параду, тем более, что парад был составной частью нашего плана по эвакуации, а виной всему этому, ну, вернее, не виной, но причиной, был Тарасюк.

Когда мы, напрягая извилины, пытались придумать, как совместить с парадом эвакуацию спецгруза, старшина неожиданно спросил: «А з торбами на парад ходять?»...

Так оформилась идея о парадном расчете с ранцами, и не хватало только самих ранцев и парадного оружия. Тарасюк, как всегда, превзошел самого себя, хотя с пайцзой на пользование любыми складскими запасами для выполнения задания ему было бы стыдно не превзойти кого бы то ни было. Единственной трудностью было то, что официально вывозить что-либо с базы, даже при наличии дружественного майора, можно было только на джипе, но Андрей справился.

В качестве парадного оружия Тарасюк надыбал сотню легендарных Шасспо без патронов, но зато со штыками (он махнул их на полсотни полудюймовых вентилей и большую коробку зубного порошка). И муштра тут началась самая настоящая. Геноссе Гейнц размахнулся было на ружейные приемы, но командир запретил, сказав, что вполне хватит марширен с ружьями на плече.

А вот ранцы - это была песня. Очередное эхо Второй мировой. Настоящие телячьи ранцы Вермахта количеством аж 85 штук, что и определило состав парадного расчета. Ранцы пошли в обмен на медные сапожные гвозди.

Ну, а параллельно пришлось резко заняться парадной униформой...

Форма получилась более чем оригинальная. Черные открытые комбинезоны с нашитыми красными казачьими лампасами, белые кухонные кителя и белые кухонные же береты с местными кокардами. Винтовки Шасспо и ранцы дополняли картину.

Секретные пеналы загрузили в ранцы наиболее доверенных товарищей, не доверенные эвакуированные были несколько недовольны минимумом носимого личного багажа, но на них рявкнули, и они смирились. Геноссе Гейнц очень просил включить в список эвакуируемых предметов его личный гобелен с репродукцией картины Дали «Параноико-критическое одиночество», и ему пошли навстречу. Данный гобелен несли перед парадной колонной в виде штандарта, а в качестве ассистентов знаменосца шли четыре пулеметчика с РПД-44.

И вот наступил парад. Парадные расчеты ходили по большому кругу, периодически путаясь в очерёдности переодеваний и маршей, и, когда наша парадная коробка, пройдя по площади, пошла прямо к порту, на это никто не обратил внимания, тем более, что стали происходить гораздо более интересные вещи...

Корабли, что торчали на горизонте, стали явно увеличиваться в размерах, а это означало только одно - они приближались. И, когда они приблизились совсем, из порта в сторону города начался буквально массовый кросс. Уж больно недвусмысленно выглядели направленные на берег восемь сто тридцатимиллиметровых стволов двух «пятьдесят шестых» под бело-синими краснозвездными флагами. Под их охраной к пирсу по-быстрому пришвартовался сухогруз то ли под польским, то ли под индонезийским флагом, раззявил транспортные аппарели и принял на себя группу товарищей в белых беретах, а еще через час обо всем происшедшем напоминали только винтовки парижских коммунаров, хаотично раскиданные по причалу.

Р.С.

А несчастным майором еще долго занималась местная безопасность, но так и не выбили из него информацию о том, почему большинство белоногих, марширующих на параде, несли в руках кассетные магнитофоны ведущих японских фирм.

Р.Р.С.

В пакгаузе номер 13 хранились чугунные радиаторы отопления с польской маркировкой. Как и зачем они тут оказались, никто не знал, но Аким на всякий случай пустил слух, что типа гири золотые, а покрыты чугуном - так это для конспирации.