Эту историю спер на anekdot.ru, имя автора в конце истории, ну вроде все указал...

Как музыкант за любовь пострадал.

Довелось мне в свое время послужить старшиной отделения хирургии в госпитале дивизии. Военный госпиталь - не самое подходящее место для веселых происшествий. Но казусы иногда - случались.

Поступил как-то в отделение с приступом аппендицита паренек. Музыкант из оркестра дивизии. Звали его Серега, по-моему. На чем играл - не помню. Дул во что-то. Вообще, многие мелкие детали стерлись из памяти за давностью лет. Да они и не имеют большого значения.

Резать его сразу не стали. Оперблоки были заняты, да и приступ на момент поступления вроде прошел. Положили <на сохранение>. Была такая практика. В течение нескольких дней больного наблюдают. Если приступ повторится - на стол. Если нет - под зад коленом, служить дальше. Одним из условий ожидания рецидива была жесткая диета. В сутки - стакан несладкого чая и сырое яйцо. Призрак сальмонеллы еще не бороздил бескрайние просторы нашей Родины.

Освободившись после серии плановых операций, майор Лукашов, главный хирург и начальник отделения, заглянул к музыканту, поинтересовался состоянием. А мне перед уходом с работы наказал строго-настрого: <За трубачом присматривай. Если что - звони. И главное, - смотри, чтобы он втихаря не нажрался чего-нибудь>.

Первый вопрос, который задал мне музыкант, когда я вечером зашел к нему познакомиться и поинтересоваться самочувствием, был:
- Слышь, старшина. А чего сегодня на ужин?
Я говорю:
- Как обычно. Омары в винном соусе. Лососина на углях. На десерт - сливочное мороженое и ананасы в шампанском. Но ты отдыхай. Поскольку дня на три освобожден от тяжкой доли пожирателя госпитального пайка.
И мы пошли курить. Чувствовал себя больной нормально, если не считать обильного слюноотделения по причине зверского голода. Но, на мой взгляд, голодная смерть ему не грозила. Излишний вес распирал его пижаму со всех сторон. Я еще подумал, что не хило живут музыканты, раз могут отрастить себе такие щеки на первом году службы.
Поболтавшись со мной по госпиталю и проникнув доверием, Серега поведал мне истинную подоплеку своего приступа. Взяв с меня клятву молчать как рыба. Надо было, видно, парню с кем-то поделиться терзавшими его душевными муками. На самом деле никакого приступа-то и не было. Трубач элементарно закосил, симулировав симптомы. Причина, как ни странно - приезд любимой девушки.
До армии, на гражданке, Серега лабал в ресторане, вел соответствующий образ жизни и недостатка в женском внимании не испытывал. Но перед самой армией случилась у него любовь. Вплоть до взаимных обещаний хранить верность и жениться сразу после дембеля.
Суровая армейская действительность многое меняет в сознании человека. Тоску по дому и разлуку с любимой Серега глушил, кроме традиционных тягот и лишений, общественной нагрузкой. Вел, по заданию командования, в местной школе какой-то музыкальный кружок. Где и втюхался по уши в
молоденькую пионервожатую. Та ответила взаимностью, отношения их не остались незамеченными, и
отцы-командиры уже потирали руки в надежде Серегу женить и оставить на сверхсрочную. Тем более что папа пионервожатой оказался какой-то шишкой в штабе дивизии.
Пиздец подкрался в виде телеграммы от пассии, оставшейся на гражданке. <Встречай, выезжаю, лечу на крыльях любви, трали-вали>. Терзаемый душевными муками, честный, но слабохарактерный трубач не счел для себя возможным никого обманывать. Но и выяснения отношений боялся как черт ладана. И не придумал ничего лучше, как залечь в госпитале и переждать осаду. Чтоб потом дистанционно решить все вопросы. Запутался, короче, парень в двух девках. Хотя, на мой неискушенный взгляд, единственной и настоящей его любовью по жизни было - пожрать.
Только о еде он говорил много, толково, и с неподдельной страстью.
- Слышь, трубач. Ну так если она приедет, ее же и в госпиталь без проблем пропустят.
- Не пропустят. Я с пацанами на КПП дивизии договорился. Наплетут ей чего-нибудь. Типа - отправили в командировку. Ну и ты на крайняк подстрахуй. Я в долгу не останусь.
На следующий день с КПП позвонили и сообщили, что опасность миновала. Гражданская любовь явилась, получила оборот, расстроилась, поплакала, оставила две сумки с продуктами и отбыла восвояси. Серега радостно потирал руки. Одна проблема рассосалась.

Еще через день, так и не дождавшись рецидива, его выписали. Голодный, осунувшийся за три дня, но веселый музыкант тепло со мной попрощался и обещал передать каких нибудь вкусняшек, привезенных из дома.
- Эх! Знал бы ты, какие она пирожки печет! - аппетитно-задумчиво говорил Серега. - Это единственное, о чем я жалею. У пионервожатой так не получается. - и, подумав, добавил: - Хотя она старается.
И побежал дуть в свои трубы.

А часа через три его привезли обратно. Скрюченного, бледного и практически без сознания. Диагноз был скор и безжалостен. Заворот кишок. Причина тоже понятна. Вырвавшись из госпиталя, несмотря на все предупреждения и предписания врача, голодный трубач сожрал под жареную картошку практически все, что привезла любящая подруга. Отвел душу. Корчило его, несмотря на обезболивающее, со страшной силой. По дороге в экстренный оперблок, в период кратковременного просветления, он открыл глаза и сказал:
- Понял, старшина? Бог - не фраер. Все видит.
Медсестра Леночка, катившая со мной каталку, разумно возразила:
- Да при чем тут Бог! Жрать меньше надо!
<И с бабами своими вовремя разбираться> - добавил я про себя.

Вправляя бедолаге кишки, майор Лукашов отсандалил и ни в чем неповинный слепой отросток.
- Заодно уж. Чтоб лишний раз не резать.
Потом злорадно добавил.
- Кстати! Звонил какой-то полковник со штаба дивизии. Интересовался здоровьем этого бойца музыкального фронта. Просил его заодно и кастрировать. Шустрые у нас какие трубачи, а? Если у нас трубачи такие героические, что уж говорить про войска? А, старшина? Сила!!! Мощь!!!
И привычно загудел из-под марлевой повязки: <Непобеди-и-имая! Пум! И легенда-а-арная! Пу-пум! Па-рам-пам-пам-пам-па-ра-ра-ра-па-пам:! >

Ракетчик

Однажды, где-то в 80-х годах прошлого века, меня пригласили на новогодний вечер отдыха(тогда это так называлось)в ВВМУРЭ им Попова. Зал с колоннами был украшен лозунгом "Курсант, помни! Хорошо проведенный вечер отдыха - залог отличной сдачи сессии!" Сказать, что я смеялась - это не то слово, - я медленно осела, обнимая колонну.

Несколько лет спустя тот самый курсант, служивший уже командиром БЧ4 на "Березине", позвонил мне в Питер через спутник не то из Средиземного, не то из Черного моря. Он поведал, что корабль возвращается из боевого похода, а далее произнес замечательную фразу: "Мы тут на маневрах с одним кораблем столкнулись, но не потонули, потому что загорелись".

С его же слов, замполит, инструктируя личный состав перед заходом в иностранный порт, сказал: "Советский моряк еще покажет капитализму свой звериный лик!"

МНР, аэродром Чойбалсан, лето то-ли 1981, то-ли 1982 года. (Базировался 43 апиб и отдельная вертолетная эскадрилья)

Идут обычные плановые полеты отдельной вертолетной эскадрильи. Основной курс посадки на аэродроме 300 (при чем он использовался дней 300-320 в году), а обратный соответственно дней 40-60.
В этот день был как раз курс 120.
Итак диспетчер сообщает РП о том, что из Читы идет почтовый борт (Ан-12). Через какое-то время этот борт устанавливает связь с РП и запрашивает условия .
Примерный радиообмен:
РП: "12438, примите условия посадки. Посадочный курс 120 градусов, круг полетов правый, точка работает, давление 703,0, ветер у земли ... градусов ... метров в секунду " и т.п.
12438: "Условия не понял, повторите".
РП снова: "12438, примите условия посадки. Посадочный курс 120 градусов, круг полетов правый, точка работает, давление 703,0, ветер у земли ... градусов ... метров в секунду " и т.п.
12438: "Условия не понял, повторите".
РП повторяет, борт опять - не понял, наконец борт выдает в эфир примерно такую фразу:
"12438, условия не понял, но сяду". РП орет в голос на ответственного по связи, при этом нередко упоминая чью-то маму, ответственный по связи что-то лепечет про абсолютно исправную и надужную связь, тем более, что вертолеты слышат РП прекрасно, при этом успевая орать на дежурную смену СКП. В этот момент пресловутый Ан-12 появляется над точкой и начинает заход на посадку с курсом 300 градусов. На СКП начинается что-то невообразимое. РП с побелевшим, покрасневшим, посиневшим, позеленевшим и снова побелевшим лицом что-то кричит борту 12438 насчет посадочного курса и запрета захода, который его крики молча игнорирует, затем РП с вновь позеленевшим лицом вырывая остатки седых волос на голове лихорадочно убирает с взлетной полосы пару Ми-24, уже готовых к взлету, а серая туша Ан-12 спокойненько притирается колесами к бетону взлетки (с курсом 300 естественно) и заруливает на стоянку прилетающих самолетов.
Самое интересное началось, когда экипаж транспортника покидал машину. Вся группа руководства полетами наблюдала за этим при помощи двух биноклей, стереотрубы и невооруженных глаз. При этом раздавался дикий истерический хохот, хохотали все, кроме одного - РП. Данное лицо оглашало помещение СКП ужасающими криками, почему-то очень часто вспоминая маму самолета Ан-12, а также матерей командира экипажа, второго пилота и всего экипажа вплоть до радиста.
Зрелище было впечатляющим - члены экипажа, поддерживая друг друга нетвердой походкой с заметными усилиями пытались оторвать свои тела от борта родного Ан-12, однако получалось это далеко не у всех, при этом похоже (по синхронному шевелению губ) напевая какую-то, любимую всеми ими мелодию.

Стройбат. В/Ч 06508

Маленькие солдатские радости.

Что главное в армии, особенно на первом году службы? Правильно - покушать и поспать. Итак, середина 80-х годов, средняя полоса России - Смоленщина. Наш странный стройбат расположен в самом центре продуктового дисбаланса крупных городов и провинции. В городке (80 000 населения) на полках магазинов - хамса и водка. Еже-пятничный колбасный поезд Смоленск-Москва. Моему приятелю из Питера присылает брательник посылку.
Приятель прибыл в наш стройбат в возрасте 25 лет. До этого его не брали из-за судимости - сколько-там лет условно за хищение госимущества в особо крупных размерах - за что мы его крепко уважали (1984 год). Питерский фарцовщик во всей своей красе.
Его брат тоже не отстал от него и присылает в посылке блок сигарет "Кэмел", коньяк, апельсины и кофе в зернах (по-моему - Арабика). Таримся мы в каптерке, чем-то размалываем зерна, варим, закуриваем, слушаем из раздолбанного магнитофона "Романтик" Nazareth-76. Заходит местный прапор - наш старшина, здесь родился, учился, призвался, отпрапорщился. И спрашивает: "Что это у вас громыхает?". И немного подумав "И чем ВОНЯЕТ ?!!".

Знали бы мы тогда анекдот:

Что-то у вас в квартире странный смех, пахнет горелой бумагой. Что делаете?
Да так... Смеемся, бумагу жжем.

МВО 1984-86 г.г.