С Анекдот.ру.
Штатский Джонс был назначен в армейский учебный центр, где он должен был
просвещать рекрутов по поводу различных правительственных обязательств
перед ними, особенно о Страховании Жизни Военослужащих (СЖВ). Вскоре
после этого лейтенант центра заметил, что Джонс имеет почти 100%-ю
продажу страховок СЖВ, чего раньше никогда не бывало. Лейтенант сел
в конце заполненной рекрутами комнаты и стал слушать торговую подачу
Джонса. Джонс объяснил новым рекрутам основы СЖВ, а затем сказал:
"Если у вас есть СЖВ и вы пошли в бой и погибли, - правительство обязано
выплатить вашим наследникам 200 000$. Если у вас нет СЖВ и вы пошли в бой
и погибли, - правительство обязано выплатить вашим наследникам максимум
всего лишь 6000$". "А теперь", сказал он в заключение, "как вы думаете,
кого они пошлют в бой первыми?"

КОРОТКИЙ МАРШРУТ

Ar. Namavir
Надо заметить, что работа военных авиаторов - это тяжёлый, изматывающий нервы труд, абсолютно незаметный и непонятный непосвящённым. Казалось бы, что здесь такого - отсидел в кабине некоторое время, ничего не делая, ведь самолётом управляет железный лётчик - автопилот? На самом деле всё гораздо сложнее. Взять тот же Ту-95. Полёт на боевое дежурство занимает от 12 до 18 часов. Всё это время экипаж сидит на парашютах, а отнюдь не мягких банкетках. Туалета нет, вместо него, простите за натурализм, - мочеприёмник или бутылка с пробкой. И, что самое тяжкое, экипаж готов в любую секунду применить оружие мощностью в несколько Хиросим, находящееся на борту, погибнуть в результате атаки перехватчиков вероятного противника, разгерметизации и чёрт-те чего ещё, что может случиться в полёте. Причём, надежда на парашют, как средство спасения, невелика. Сколько случаев, когда благополучно покинув терпящий бедствие самолёт и штатно приземлившись, экипаж погибал в холодной воде, в горах, в тайге? Ведь служба спасения далеко - не успеют... Я уж не говорю о такой вещи, как дозаправка в воздухе, когда командир экипажа теряет за считанные минуты несколько килограммов веса - куда там гербалайфу!
Были времена, когда боевое дежурство в воздухе было неотъемлемой частью работы дальней авиации. Наши стратегические бомбардировщики летали по всему миру, защищая интересы СССР и напоминая всем, что дядя Сэм - не самый главный на планете. Налёт у экипажей был немалый. Уставали, конечно, как черти. Обычно после возвращения и послеполётной подготовки домой никто не расходился. Чтобы скинуть напряжение, собирались у кого-нибудь в гараже и принимали «русское лекарство от стресса». Соблюдалось это неукоснительно. Жёны были крайне недовольны - кому понравится, когда благоверный, слетав в Скандинавию и проболтавшись там около суток, возвращается домой подшофе?
Вот на этом фоне и произошла история, которую рассказал мне дядя Серёжа. Он в ту пору летал в экипаже майора Квинихидзе (фамилия звучит похоже, настоящей, чес-слово, не помню) - грузина по национальности и атомной бомбы по темпераменту. Майор был женат на русской женщине, которые, в отличие от кавказских женщин, мужу в рот не смотрят и своё мнение при себе не держат. Поэтому майор после каждого полёта на боевое дежурство вынужден был выслушивать выступления жены на тему: «Сколько можно пить и дома не бывать?» Как же он любил жену, если, с его-то горячей кровью, ни разу не позволил себе слова худого в ответ сказать, не говоря о том, чтобы поднять руку? Но всему есть предел. И в какой-то момент нервы доблестного авиатора не выдержали. Он сгрёб жену в охапку, привязал её к стулу офицерским ремнём с портупеей и, со словами: «Хочешь сама почувствовать, как это бывает? Харашо! На большой маршрут я тебя не пошлю, а вот на короткий - слетай!»(попробуйте прочитать эту фразу с грузинским акцентом), - ушёл в гараж. Часа через четыре несчастная женщина кое-как добралась до входной двери и стала звать на помощь. Её вопли услыхала жена замполита эскадрильи, который жил в квартире напротив...
Когда майора нашли, он был изрядно навеселе и на возмущение замполита беспечно заметил: «Подумаешь - пять часов, да она ещё береговую черту не пересекла!»
Говорят, что молодые пилоты эту историю рассказывали своим боевым подругам в качестве назидания. Не все верили, но вопросов: «Чем вы там занимаетесь?» - старались не задавать.

Дело государственной важности.

Ленинград, 80-е годы.

Дождливым ненастным вечером высшие руководители Ленинградского управления государственной безопасности по специальной секретной системе экстренного оповещения получили условленный кодовый сигнал: "Немедленный сбор!"
Чёрные "Волги" с антеннами радиотелефонов на крыше и особыми госномерами, от которых бросало в холодный пот инспекторов ГАИ, приняли в свои чрева генералов с внимательным, чуточку усталым взглядом, в неброских серых костюмах, но с твёрдой выправкой, и помчались по тёмным ленинградским улицам, разбрызгивая лужи, к хорошо известному в городе на Неве массивному зданию на Литейном, дом 4.
Дом этот был не простой, назывался он в народе "Большой Дом", и в нём размещалось УКГБ по Ленинградской области. Ну и МВД тоже, позже внутридельцев выселили в другое здание по соседству, на Захарьевской улице, уже в наше время. Здание Большого Дома было построено в 30-е годы на месте снесённого храма. Выглядел Большой внушительно: массивная прямоугольная громада без каких-либо архитектурных украшений, крыша вся утыкана разными антеннами всех мыслимых и немыслимых систем.
На вопрос приезжих: "А почему Большой Дом называется большим?" ленинградцы обычно с мрачным юмором отвечали: "А потому что из него Магадан видно".
Итак, все в сборе. Начальники служб собрались в кабинете главного чекиста Ленинграда и окрестностей. Большой зал с неярким освещением, длинный массивный стол, ряды стульев вокруг и кресло шефа во главе. Паркетный пол, панели из тёмного дуба, плотно зашторенные окна, портрет Дзержинского на стене, вышколенные адъютанты у дверей придирчиво ощупывают взглядами входящих. Всё скромно и в то же время внушительно.
Прибывшие тихо расселись и приготовились записывать.
Генерал хмуро окинул взором собравшихся руководителей подразделений и своих заместителей и негромко произнес (он знал, что чем тише говоришь, тем внимательней прислушиваются, в известных пределах, конечно):
- Внимание, товарищи! Всё, что будет обсуждаться сейчас, является строго секретным. Прошу не вести никаких записей.
Все немного засуетились, убирая ручки и листки бумаги. Генерал ещё раз оглядел сидящих, ни на ком не фиксируя своё внимание. Он понимал, что сейчас все напряжённо ждут, к кому именно он обратится. Вот такое оглядывание присутствующих в начале совещания обычно означало, что кому-то сейчас перепадёт. И у присутствующих сжалось всё внутри, может прямо сейчас, из этого кабинета, кого-то отправят в отставку, может и в следственный отдел, на конвейер. За что? Неважно, там во всё признаешься. Был бы человек хороший, а дело ему сшить всегда можно. Да и кто из нас не без греха? За один и тот же безобидный проступок могут и посадить, а могут даже и наградить, бывали случаи. Всё зависит от того, как наверху на это посмотрят.
- Генерал-майор К., - негромко произнёс начальник управления.
- Я! - тут же вскочил молодой энергичный заместитель начальника с молодцеватой выправкой.
И бодрым преданным взглядом посмотрел на своего шефа.
"Неплохо держится", - подумал генерал. - "А ведь у самого, наверное, сейчас кошки скребут на душе. Вот кто меня заменит, когда я уйду на покой".
- Садитесь,- небрежно махнул ему рукой начальник управления.
Генерал К.облегчёно вздохнул. Если шеф сразу предложил сесть, то значит немедленного ареста или отставки не будет.
- Так вот, товарищи, - продолжил начальник Управления. - Ко мне поступила такая информация. Сегодня утром товарищ К., выезжая на работу на своей автомашине, на Суворовском проспекте, по дороге к Смольному, обогнал машину самого первого секретаря обкома партии товарища Зайкова! Это вопиющий случай (генерал К. опять вскочил), который должен получить нашу самую суровую, принципиальную партийную и чекистскую оценку. На первый раз вы, товарищ К., получите строгий выговор.
Это первое. А второе - мною подготовлен совершенно секретный приказ, запрещающий служебным машинам нашего Управления, а также личным машинам наших сотрудников обгонять машину первого секретаря обкома.
- А если машины на оперативном задании? - удивлённо спросил начальник "семёрки" или, если правильно её называть, службы наружного наблюдения, одного из самых эффективных подразделений управления.
- Приказ касается всех без исключения, - сказал генерал, глядя прямо в глаза начальника "семёрки". А ваши "топтуны" вместо того, чтобы гонять по улицам, пусть лучше карту города внимательней изучают.
Раздались смешки, многие заулыбались, а начальник "семёрки" смущённо опустил взгляд. Недавно его наружка крупно облажалась. Вели чекисты машину одного дипломатического консульства. Обычная рутинная слежка. Но что-то подсказывало чекистам, что сегодня они не зря пасут иностранца со скромным дипломатическим рангом. Была на него информация, что дипломат совмещает консульскую службу с "деятельностью, несовместимой...". Чуяли чекисты, что сегодня их подопечный пойдёт на контакт. И через какое-то время иностранец на машине с красными дипломатическими номерами вдруг заметался, начал гнать, нарушая правила. "Топтуны" обрадовались: ага, выдал себя, голубчик. Теперь-то ты от нас не уйдёшь, с этого момента тебя будут пасти ещё более плотно. Наконец, машина с дипломатом, повизгивая шинами на поворотах, на большой скорости метнулась в подворотню и влетела в один из типичных глухих питерских дворов-колодцев. "Попался!" - возликовали сотрудники "наружки", они знали, что этот двор был тупиковый. И решили подождать его у выезда со двора. А куда ему деться? Но не дождались. А когда чекисты вошли во двор, то увидели, что машина иностранца припаркована под окнами, а самого его нет. Путём опроса бабулек этого дома, постоянно дежурящих у окон, впоследствии установили, что мужчина из этой машины, вошёл в парадную, вышел через другую дверь на проспект (парадная имела два выхода) и сел на троллейбус. Мстительные чекисты прокололи на той машине колёса, но это не избавило их от нагоняя шефа и насмешек своих коллег.
- Приказываю всем руководителям отделов и служб ознакомить своих сотрудников с моим приказом. На этом совещание закончено! - объявил начальник Управления, он не любил долгих совещаний. - Надеюсь, все сделали для себя нужные выводы. Все свободны.
И руководители ленинградских чекистов начали расходиться. Их задумчивые лица отражали озабоченные размышления. Ведь сегодня они ознакомились с новым, совершенно секретным приказом. Который поднимет государственную безопасность в области на небывалую прежде высоту и поставит прочный заслон проискам западных спецслужб.
PS: История, увы, подлинная.

Стройбат. В/Ч 06508

Мат Вооруженных Сил, как язык межнационального, регионального и прочего значения.

Мы привыкли (в войсках, и, к сожалению, на гражданке :-(), что слова мата являются промежуточными, словами-связками, паразитами, и т.д. между основными терминами. Да, это есть, НО, во-время штатной (особенно авральной) работы подразделений, служб, объектов, а также для объяснения ситуации, передачи импульсивности, срочности, важности на данный момент какого-либо действия приходится употреблять мат. Ни для кого не секрет, что до развала СССР были приняты определенные правила - эстонцев - в Каракумы, узбеков - в Среднюю полосу России, Хабаровск - в Калининград и т.д. Старая политика перемешивания необученного состава различных видов войск была одна - загнать их в наиболее непривычную среду обитания (географическую, национальную, температурную), чтобы, в случае нужды, пошли свободно по любым территориям - "А мы, что здесь делаем - О-П-А - незнакомая земля!!! - Посмотримммм!! - Заодно и постреляем !!

Наш батальон (600 чел.- примерно) состоял из 25 национальностей. Две трети - жители Средней Азии. Треть - славяне, грузины, армяне, азербайджанцы, не буду дальше перечислять.
Некоторые ребята русский язык учили в СА, начинали, конечно с мата.

К нам в часть прислали майора - КОМАНДИРОМ нашей 1-ой роты. Кто видел майора - командиром роты ВСО - прошу откликнутся!!! Комбат - тоже майор.
Этот майор выглядел, как офицер Генштаба - форма с иголочки, фурага - аэродром, шаг - кремлевские курсанты обзавидуются. Где он проштрафился, так никто из нас не узнал.
Строит он нас на взлетке в казарме и начинает с нами беседу на различные темы (причем в роте 38 дембелей - кто знает - поймет, что это в роте, в которой всего 100 человек ).
(Сразу хочу сказать, что старшиной в нашей роте служил страшный пранорщик Джонджуа - грузин, которому оставалось до окончания службы (выслуга- положенные сколько-там лет) 4 месяца, и, который нам (дембелям) говорил - Мне тоже по-Х.Й, у меня дембель в кармане)).
Лекция майора перед строем (очень вежливо):
" Это, конечно, хорошо, что бойцы понимают друг друга. Хорошо, что командиры прекрасно выражаются на этом языке. Но у нас случается перебор при употреблении слов ненормативной лексики. Я хотел бы видеть в ВАС солдат, которые хотят выглядеть настоящими защитниками Отечества, а не НЕИНТЕЛЛИГЕНТЫМИ воинами."

Уже в середине речи выражение лиц бойцов приобрело недоуменно-задумчивое выражение. "О чем он говорит?, - шептались задние ряды." У жителей Средней Азии на лицах появилась обычная меланхолия, связанная с утратой анаши, вытащенной прапорщиком Джонджуа из их посылок.
Все остальные скучали.
И тут на взлетку вылетел страшный прапорщик Джоджуа. И, не замечая строя перед комроты, он исступленно заорал:
"Пид...сы, Хуе...ты, Вые.у, Кто в раковину нассал ?!!!

Строй моментально оживился, а узбеки оживленно загалдели, пытаясь выяснисть связь с данным происшествием и пропажей их анаши.

А майор только хмуро посмотрел на прапощика, строго на нас, и махнул рукой - "Разойдись!!"

МВО 1984-86 г.г.

То же Рязанское автомобильное, 74 год, 2 курс.
Поскольку командир нашей роты капитан (теперь - полковник запаса) Юшин на собрании однажды сказал, что среди нас крестьян без мохнатой руки, типа меня, единицы, то понятно, что учились они соответственно (хотя, вступительные экзамены сдавали отлично, в отличие от меня, с трудом
сдавшего: математику письменно - удовлетворительно, устно -удовлетворительно, физику устно - хорошо с майором-переводчиком с украинского на русский), и сочинение-отлично (в смысле грамматики).
Впереди экзамен по высшей математике, большинство взвода в тихой панике -плакал летний отпуск, тут мохнатые лапы не помогут - наш математик Борис Петрович был шибко влюблен в свой предмет, и не однажды я наблюдал, как он, идя по коридору, вслух брал "тройной интеграл по криволинейной поверхности".
Ночью, задолго до экзамена, народный умелец Валера Натальский влезает в кабинет математики, открывает сейф (без повреждений!), достает билеты, мы с ним быстро их передираем, закрываем кабинет - и в казарму.
На следующий день группа из пяти лучших сидит в учебной библиотеке училища и усердно пишет ответы на все билеты, а другие ищут способ достать чистые
листы со штампом учебного отдела (были белого и, кажется, розового цвета), чтобы потом на них хорошим почерком все это переписать. Это все было сделано в срок.
Экзамен.Первыми идут самые тупые, их задача - громче рявкнуть "Товарищ преподаватель! Курсант такой-то билет НОМЕР ТРИ получил!". Следующий заходит уже с написанным ответом на этот билет на листке бумаги со штампом и нужного цвета. Последними шли те, кому эти шпаргалки были ни к чему.
Взвод сдал "вышку" без двоек. Передали листки следующему, 4 взводу, и он засыпался из-за одного не только очень тупого, но и очень ленивого.
Он даже поленился ПЕРЕПИСАТЬ своей рукой ответы, и отвечал преподавателю по шпоре, да так подробно, с такими выкладками и графиками, что у того глаза из-под очков вылезли. Отобрали шпору, просят повторить - сами понимаете, полный ноль.
Взводу экзамен отменили, перенесли на другой срок, но слава всем, что нас не сдали.
Кстати, высшая математика мне в службе так и не пригодилась.