ХОЛОСТЯЦКИЙ ДНЕВНИК.

15 ОКТЯБРЯ
Сегодня нас с Гошей Новиковым наконец-то отправили к месту службы. Когда я только приехал в округ, меня сразу послали... нет, нет, к направленцу в отдел кадров. Маленький и шустрый майор с порога взял меня в оборот: «Пойдем, лейтенант, покурим... твоих»
- Как добрался? - неразборчиво поинтересовался он, прикуривая.
- Спасибо, не без приключений, но добрался, - вежливо ответил я.
- Эт хорошо-о-о! - задумчиво поглядел на меня майор, выпуская дым.
- А скажи, лийтинант, - поинтересовался он на третьей затяжке, - ты любишь теплую водку и потных женщин?
- Да вы ох...ренели, - закашлялся я дымом, забыв про субординацию.
- О, я так и подумал, - оживился направленец.
Что-то я отвлекся. Итак, мы с Гошей летим к месту службы. В Бухту Провидения. Если подойти к большой настенной карте России и отложить ладонь от ее верхнего правого края влево, где-то там и обнаружится наше место службы. Майор говорил, что там теплицы в части, огурцы жрут круглый год и зеленый лучок. А вот с женщинами проблемы, особенно с потными. Перед вылетом я символически попрощался с цивилизацией, купив пачку тонких коричневых More с ментолом. Шинель утрамбовал на дно парашютной сумки, одел верную ДСКу. Сейчас лежу на чехлах возле рампы в «чебураторе» Ан-72, посасываю ментоловые сигареты, а правильный Игореха дает дуба в своей шинельке возле коричневого чемоданчика. Да-а-а, «полькинская» закалка, уставная.
Привыкшие к нормальным заходам «по коробочке» мы с Новиковым растерялись, когда самолет встал в вираж и изредка выходил из него, быстро заваливаясь из одного крена в другой, а снизу в это время быстро приближалась серая вода. Но вот сумасшедшие летчики поставили самолет прямо, и вскоре он уже запрыгал по булыжникам «несвязанного каменного материала» ВПП аэропорта Провидения.
14.00 После остановки и открытия дверей на самолет налетела какая-то банда, шустро потащившая в разные стороны коробки из его нутра, ополовинив груз. Я замерзал, стоя под крылом «чебурашки», а Гоша так просто трясся крупной дрожью. В Петропавловске было +10, здесь -15. Начиналась легкая метель...Пробегавшие мимо махновцы (по некоторым признакам, типа кокарды, все же военные) не обращали на нас никакого внимания. Зато обратил командир Ан-72: «Молодежь, вы чо тут делаете? Марш в ангар». В ангаре было теплее, да и нас скоро заметили, заботливо погрузили в машину (открытый бортовой «зилок», клянусь мамой, я эту машину после того дня ни разу не видел, может, её для нас держали) и отправили в часть. Гоша на ветерке быстро синел, при попытке похлопать руками в казенных коричневых п/ш перчатках, раздался мелодичный звон.
15.30 Наши вещи затащили куда-то на первый этаж на какое-то КДП, а нас самих отправили в соседнее здание и долго водили по разным кабинетам в которых сидели разной степени угрюмости взрослые дядьки в авиационной техничке. Дядьки задавали одни и те же вопросы «Фамилия, Имя, Отчество, Год рождения, Что заканчивал...» Гоша потихоньку оттаивал, и теперь вместе со мной жутко хотел жрать. Но жрать не дали, зато дали провожатого «отвести на холостячку». На полпути в это страшное по названию место мы вспомнили про шмотки. КДП оказалось уже закрыто, наш провожатый куда-то звонил, с кем-то ругался, повел нас к старшине в казарму, где мы под роспись получили спальный комплект из матраса, тощей, как наш офицерский стаж, подушке, одеяло любимого в армии синего цвета и комплект белья для всего этого. Старшина сжалился над нами, всучив скатки двум мордатым бойцам, мы забрали, наконец, вещи и потащились «на холостячку».
19.00 Наш провожатый, Петруха оказался еще и нашим сожителем, а по совместительству начальником службы ГСМ эскадрильи. Берлога состояла из двух маленьких комнат, кухни и санузла. Я в ужасе забился в дальнюю комнату на свободную от Петрухи кровать, Гоше досталась кровать в «большой», проходной комнате с телевизором. Наскоро расстелившись, мы с наслаждением завалились на кровати, распрямив натруженные за день и освобожденные от ботинок ноги. Петруха, бурча, возился на кухне и чем-то шкворчал над электроплиткой. Через полчасика мы с Гошей совершили первую вылазку по своему жилью. Вылазка оказалась удачной, мы разжились у Петрухи горячим чаем, а в кладовке возле коридора Гоша напал на залежи сгущенки и печенья. Жизнь медленно налаживалась.
19.45 Входная дверь грохнула, и в берлогу ввалился наш второй сожитель, большой, кряжистый, весьма авторитетного вида и габаритов капитан Леха Клинов. Познакомились. Петруха приволок сковородку с тушенкой с обжаренным лучком, кастрюльку с макаронами, буханку душистого белого хлеба. Поужинали, после чего Леха завалился на кровать, нащупал на полу коричневый шнур, тянувшийся от телевизора, с примотанным к его концу синей изолентой здоровенным АЗСом. Оказалось, это пульт ДУ, работающий только на операцию вкл/выкл. Смотрели телек, Гоша, причмокивая, приканчивал банку сгухи, как вдруг на лестнице послышались голоса и входная дверь, грохнув, открылась...
20.30 В коридор ввалилось трое мужиков в ДСКах с пустыми мусорными ведрами в руках, выстроив ведра вдоль стенки, они деловито повесили ДСКи и расселись вокруг стола с остатками ужина. Мы с Гошей сначала подумали, что это тоже сожители и разбежались по своим кроватям, стараясь как можно обширнее прикрыть поверхности лежбищ от возможных покушений своими тщедушными тельцами. Однако вскоре в коридор стали вваливаться еще мужики. Они ставили ведра, вешали куртки, неразборчиво представлялись, сноровисто лезли в кладовку, ставили на стол консервы из горбуши и тушенку, деловито резали лук и хлеб, доставали стаканы. Мы из малой комнаты заворожено смотрели на эти слаженные действия, Леха отчасти ими руководил, Петруха, лежа на Гошиной кровати, периодически гонял гостей от экрана телевизора.
Минут через 15 гости, угомонившись, расселись вокруг стола и выжидательно уставились на нас. Пауза затягивалась, Кто-то нервно звякнул стаканом. Мы с Гошей переглянулись, гости переглянулись меж собой. Кто-то кашлянул. «Мужики, - взял слово один, чернявый, кучерявый, с густыми бровями (он потом оказался молодым командиром вертолета Васей Шалагиновым), - в коллектив вливаться будете?». Мы с Гошей, столкнувшись лбами, разбежались по своим заначкам. Коллектив за столом одобрительно зашумел. Напряжение быстро спадало. «О-о-о, водочка», - и две бутылки из четырех в мгновение ока оказались разлиты по стаканам, - «Ну, за приезд». Пуча глаза, я давился лошадиной дозой водки. Хорошо, хоть нагреться после мороза не успела. «Между первой и второй...», - еще одна бутылка разошлась по стаканам, - «Ну, за знакомство». Выпили, мужики за столом совали по очереди нам руку, представлялись. «Влад, Игорь», - механически представлялись мы, пытаясь хоть кого-нибудь запомнить в этом калейдоскопе лиц. Я запомнил только одного, капитана Лысова и то потому, что он наливал себе больше всех водки. «Так, третий», - последний пузырь разошелся по стаканам, все встали, помолчали и синхронно опрокинули водку внутрь.
21.00 «Мужики, у вас уже закончилось?», - мы оба кивнули головой (у меня оставался третий пузырь, но ведь еще надо будет потом своему экипажу «представиться»). Гости-налетчики не огорчились, достали откуда-то пузырь шила, после короткой перепалки «разводить, или каждый сам себе наливает», решили сразу развести. При этом дружно кивали на Лысова, а он старательно делал вид, что разговор его не касается. Застолье покатилось своим чередом. Кто-то вставал, брал ведро и уходил, кто-то приходил с ведром и заполнял пробел в шеренге. Выходили курить, потом перестали. На нас с Гошей не обращали внимания, но и спать лечь мы не могли, ибо Гошина кровать служила диваном для полудесятка гостей, а моя - лежбищем для их курток. Старательно держась вертикально на стуле, я сосал свой мятный More, гадая, когда этот день, наконец, закончится, мать его.

16 ОКТЯБРЯ.
10.30 Ой, как ноги болят... и голова... а во рту-у-у-у..., тьфу, это волос, ... а п-почему белый? И почему я сплю на отороченном песцом капюшоне чьей-то куртки? А где подушка? Го-о-о-ша... Из-за стенки мычание, переходящее в сдавленный стон. Молнией мозг пронзает мысль: «9 утра... построение... развод... представление личному составу молодых офицеров... какой позор!!!» Лихорадочно кидаемся собирать разбросанную где попало форму, отчищать ее от пепла и горбуши, чистить зубы. Хлопает входная дверь. Входит Петруха, красный и свежий с морозца. «Нас искали?» «Да кому вы нужны, даже не вспомнили». У-ф-ф, отлегло, а все равно обидно, чего это мы никому здесь не нужны.
11.30 Почистили и даже погладили форму, попили чаю и явились в штаб, никого своей персоной особо не заинтересовав. Сделали интересное наблюдение, если в 11.30 в штабе еще наблюдалась какая-то жизнь, то ближе к обеду остались только мы вдвоем, начштаба, да из-за одной из дверей тарахтела пишущая машинка.
12.45 Тайком, за пятнадцать минут до начала обеда слиняли из штаба в берлогу. Петруха уже варил суп из концентратов, Леха храпел на кровати. Пообедали, при этом нас просветили, что распорядок дня в части не является э-э-э-э священной коровой, хотя и борзеть поначалу сильно не стоит. Свежепроснувшийся Леха был по этому поводу достаточно красноречив, хотя его личный пример и не убеждал.
14.30 Вернулись в штаб. Никого.
17.30 Ушли «домой»
19.00 Поужинали макаронами по-флотски. С тушенкой. Петруха намекнул, что вообще-то здесь принято готовить по очереди, но авторитетный Леха как бы вне закона. Полчаса вдумчиво на пару с Гошей мыли скопившуюся (за месяц, не меньше) гору посуды. Вполголоса обсуждали проблему дедовщины в авиации погранвойск.
20.30 Входная дверь, грохнув, открылась...
21.00 Пустые мусорные ведра занимают все пространство напротив входной двери от стены до туалета. Типа, кворум. Шум, крики, дым коромыслом, мы с Гошей стола избегаем, да нас особо за него никто и не тащит. Демократия, «вливание в коллектив»» состоялось, а дальше хошь, пей, хошь не пей...

17 ОКТЯБРЯ
8.00 Проснулись, как люди, умылись, попили чайку, попали на построение. Развод проводил самый угрюмый из виденных нами по приезду дядек - майор Павлов, зам. по летной. Вася Шалагинов прятался от него в последней шеренге в темных очках «а-ля Том Круз из Топ-Гана», скрывая где-то полученный вчера синяк (драки не было, я помню). Но прятался недолго. Был вызван из строя и вдумчиво и долго дран. «И запомните, лейтенант», - оскорбительно опуская приставку «старший», гремел Павлов, - «темные очки запах от вчерашнего не отбивают!!! Встать в строй». «Так, где эти самолетчики молодые?!!» (Вспомнили, спасибо) «Вас начтыла вчера весь день искал, где вас носило?» (??!!) «Сегодня сдать ему аттестаты! Эскадрилья... Вольно, разойдись!»
12.45 Весь день носились по штабу, сдавая аттестаты денежные, вещевые, продовольственные. Потом были отправлены на продсклад за пайком. За 3 ходки все доперли. Мясо, крупы, сгущенка (Игореха пищит), сахар, мука, картошка, овощи, печенье, шоколад, масло... Обещанных камчатским шустрым майором огурцов и лука не видать, да и пёс с ними. И так еле уперли. У порога берлоги валялось еще пару сеток капусты картошки, лука, коробки со сгухой и пр. Леха с Петькой тоже получили паёк. Рассовали все по углам, мясо вывесили за окно. Петруха ворчит, но варит суп из концентратов. Мы с Гошей моем посуду (молча).
13.45 Пришел еще какой-то мужик, ранее не виданный нами, представился майором Пасековым, командиром экипажа Ан-26. Выспрашивал анкетные данные. Узнав, что я родом из Белоруссии, сказал, что забирает меня в свой экипаж, как земляка. Вроде, мужик ничего, я доволен. Гоше он сообщил, что тот попадает в «командирский» (командира отряда самолетов) экипаж. Я тихонько завидую, ибо Игорь уже на полшага выше меня на карьерной лестнице.
14.30 В штабе нас встречает майор Балашов, командир самолетного отряда и делает обоим втык за получасовое опоздание с обеда. Гоше, как «командирскому» праваку достается побольше, гм, «похвалов» и он съезжает по карьерной лестнице на полшага позади меня. Через две недели мы должны закончить сдачу зачетов на допуск к полетам и приступить к полетам. Зубрим до 18.05, ибо черный дипломат Балашова под вешалкой в коридоре внушает серьезные опасения, что его хозяин тоже где-то здесь.
19.30 Почистив картошки, тушим её с тушенкой, обжаренной с луком. Мясо разделывать мне лень, а Гоша сроду не умел. Петька комментирует нашу долгую возню с Игорехиной кровати перед телевизором. Вполголоса обсуждаем новые аспекты дедовщины в авиации погранвойск. Ужинаем, моем посуду.
20.30 Входная дверь, грохнув, открывается...

18 ОКТЯБРЯ
8.00 Подъем, завтрак (Гоша съедает уже пачку печенья и банку сгущенки за один присест), развод, зубрежка до обеда в классе предварительной подготовки по училищным конспектам. Пару раз появляется Балашов, забирает простоявший всю ночь под вешалкой дипломат.
13.00 Обед. Голодный Петька ходит кругами, но принципиально отказывается готовить суп из концентратов. Гоша смело берется за дело, кипятит воду, всыпает содержимое пакетиков, засекает время.
- Что-то жидковат супчик, - комментирует Гоша.
- Погодь, щас разбухнет, - успокаиваю я.
- Да, оно еще и разбухает? - Гоша недоверчиво помешивает коричневатую постную водичку ложкой, - все равно надо бы еще всыпать...
Петруха, поматерившись, пьет чай и убегает на аэродром - сегодня полеты, ему ждать некогда. Я ложусь подремать, Гоша, как потом выяснилось, тоже.
13.45 Я проснулся от шума, а Игорь - от Лехиных пинков по кровати. Не знаю, сколько в ту кастрюлю Гоша всыпал пакетиков, но их содержимое уже вполне разбухло и неудержимо прет из кастрюли наружу. По берлоге плавает сизый вонючий дым. Сгребаем в помойку выпершую часть бывшего супа, открываем форточку, берем банку сгущенки и пачку печенья и убегаем в класс - зубрить.
13.59 Заскакиваем в класс, успев запеленговать под вешалкой на привычном месте дипломат Балашова. Зубрим.
17.00 Появляется Балашов забирает дипломат, дает нам книжку «Правила радиообмена в ГА СССР» и наказ вызубрить. Открываем книжку. Да-а-а, совсем все не так как в училище. Надо зубрить.
17.20 Появляется Пасеков. Дает нам здоровенный талмуд в дермантиновом переплете, «Руководство по летной эксплуатации самолета Ан-26». Открываем книжку. Да-а-а, такой нам в училище не давали. Надо зубрить. Уходим домой.
17.45. Бывший суп за время нашего отсутствия подло слежался и ссохся в кастрюле. Поверху серо-голубой массы уже пошли кракелюры. Даю Гоше кастрюлю со словами «вытряхивай» и не злым, но емким напутствием на улицу. Отстраняю его своей властью от приготовления ужина. Обжариваю тушенку с луком, долго выбираю к ней гарнир. И все же, картошка или макароны..? Побеждает лень. На ужин - макароны по-флотски с тушенкой. Как раз к моменту готовности с улицы возвращается Гоша. Кастрюлю и суп он все же победил. Под окнами визжат и дерутся за право укусить «супный столбик» бродячие собаки. Ужинаем.
20.30 Входная дверь, грохнув, открылась...

19 ОКТЯБРЯ
8.00 Ну, вы в курсе. До обеда зубрим в классе. Конспекты, правила радиообмена и РЛЭ по очереди. Периодически присасываемся к притащенной со вчерашнего неудачного обеда сгущенке. И куда в Игоря влазит? Он же на завтрак банку сгухи заглатывает и после ужина «к чаю» полбанки.
12.45 Дипломата нет, сбегаем домой. Леха, впечатленный вчерашним обедом, уже варганит суп. Мы с Гошей убираем со стола, вполголоса убеждая друг друга, что дедовщины в авиации погранвойск практически нет. Так, обычная, в-общем, субординация в быту, не более. Обедаем и уходим зубрить в класс.
17.00 Сегодня пятница - читка приказов. В президиуме все командование. На трибуне - врио начштаба (вообще-то он начсвязи эскадрильи) вредный невысокий старый («пятнадцатилетний») капитан. Зудит усыпляюще. Командир части, подполковник Сукноваленко, благожелательно щурится в зал, Павлов угрюмо созерцает сцепленные руки, замполит (Литвинов? Литвиненко?) лыбится и сверкает фиксами как... ладно, не будем о грустном. В конце читки слово (с легким украинским акцентом) берет командир: «Дорохие товарищи офицеры и прапорщики, нам надо неустанно крепить обороноспособность родной страны на её крайнем северо-востоке. Нам надо сплотиться перед трудностями и тяготами нашей службы. И, поскольку, чем шире наши морды, тем плотнее наши ряды,... (пауза) ... сегодня по известному нам адресу состоятся дружеские посиделки в связи с переводом некоторых товарищей, наших сослуживцев, к новому месту службы». (Радостное оживление в зале). «Сбор (короткий взгляд на замполита) в 19.00. У меня все».
- Товарищи офицеры, - (с повышением тона) все вскакивают и замирают..., - Товарищи офицеры, - (с понижением тона) народ начинает просачиваться в двери.
- А по какому «известному адресу»? - спрашиваю я у Лехи Клинова по дороге домой.
- Хе, даёшь.. По нашему, естественно. Сейчас увидишь.
17.30 В квартире уже полно народа. Большая комната очищена от каких-либо следов цивилизации. Лехина кровать переехала во вторую кладовку, Гошина - к нам с Петрухой. На моей кровати телевизор, куртки, шапки, сумки, какие-то бебехи. В большую комнату стаскивают столы из столовой, ставят буквой Т. На кухне кипит работа по нарезке съестного, что-то кипит на плите, народ таскает тарелки, постоянно спотыкаясь о две зеленые канистры со следами мастичных печатей на горлышках (обе, судя по весу, полные).
18.30 Столы заполнены, спирт из канистр разведен и перелит в трехлитровые банки и бутылки из-под «Ройяля», банки с шилом перемежаются банками с розоватой жидкостью. На вкус - сладкая вода с марганцовкой. Оказалось - «шикшовый компот», а шикша - местная ягода. Примерное меню: хлеб, шило, шикшовый компот, томатный сок («восстановленный», из томат-пасты) огурцы из банок, помидоры из бочек, свекла, тертая с чесноком, горошек с томатом, лучком и растительным маслом, маринованный лук, котлеты, печеночные котлеты, горбуша консервированная, кета соленая, кета копченая, прочие рыбные консервы, сало, тушеная картошка с тушенкой, плов, (на следующих пьянках - даже пельмени). Половина мест уже занята. В ожидании командования и именинников потихоньку пропускаются разминочные (без тостов) стопарики.
21.00 Дверь хлопает непрерывно, тосты отгремели, откуда-то появилась гармошка. На ней наяривает громогласно-хамоватый Сеня. Слова песни я запомнил, потом записал. Название, судя по крикам слушателей-подпевал: «У-мня-ня-ня». (на мотив «Варяга»)
1 Куплет. Запевала выкрикивает: «Понедельник - день рабочий!!!»
Солнце встает над рекой Хуанхэ,
Китайцы идут на работу.
И, горсточку риса, зажав в кулаке,
Такую вот песню поют.
ПРИПЕВ (все орут нестройным хором):
Женщины! (все поют голосами кастратов-переростков) У-мня-ня-ня, у-мня-ня-ня, у-мня-ня-няня.
Мужчины! (прокурено-пропитыми мужественными голосами) У-мня-ня-ня, у-мня-ня-ня, у-мня-ня-няня.
2 Куплет. Запевала выкрикивает: «Вторник - день рабочий!!!»
Солнце встает над рекой Хуанхэ,
Китайцы идут на работу.
И, горсточку риса, зажав в кулаке,
Такую вот песню поют.
ПРИПЕВ (все орут нестройным хором):
Женщины! (все поют голосами кастратов-переростков) У-мня-ня-ня, у-мня-ня-ня, у-мня-ня-няня.
Мужчины! (прокурено-пропитыми мужественными голосами) У-мня-ня-ня, у-мня-ня-ня, у-мня-ня-няня.
3 Куплет. Запевала выкрикивает: «Среда - день рабочий!!!»
Далее то же самое, повторяться не буду, четверг и пятницу вообще пропущу
6 Куплет. Запевала выкрикивает: «Суббота - день рабочий!!!»
Солнце встает над рекой Хуанхэ,
Китайцы идут на работу.
И, горсточку риса, зажав в кулаке,
Такую вот песню поют.
ПРИПЕВ (все орут нестройным хором):
Женщины! (все поют голосами кастратов-переростков) У-мня-ня-ня, у-мня-ня-ня, у-мня-ня-няня.
Мужчины! (прокурено-пропитыми мужественными голосами) У-мня-ня-ня, у-мня-ня-ня, у-мня-ня-няня.
7 Куплет. Запевала выкрикивает: «Воскресенье - день рабочий!!!»
Солнце встает над рекой Хуанхэ,
Китайцы идут на работу.
И, горсточку риса, зажав в кулаке,
Такую вот песню поют.
ПРИПЕВ (все орут нестройным хором):
Женщины! (все поют голосами кастратов-переростков) У-мня-ня-ня, у-мня-ня-ня, у-мня-ня-няня.
Мужчины! (прокурено-пропитыми мужественными голосами) У-мня-ня-ня, у-мня-ня-ня, у-мня-ня-няня.
Далее, по настроению поющих, снова идет понедельник. Или не идет, если поющие устали и/или охрипли. В лучшие дни (как выяснилось из последующих случаев) песня описывает до одного рабочего месяца китайской жизни. Командир веселится, пытается подпевать, пропуская «женский» текст, Павлов порозовел, начал улыбаться. Замполит слинял минут через 20, оставив. подобно Чеширскому Коту, после себя воспоминание о фиксатой улыбке. Врио начштаба клянется нам с Гошей в своем уважении и требует ответных признаний. Скрепя сердце, признаемся, что тоже его уважаем.

20 ОКТЯБРЯ
1.00 «У-мня-ня-ня» исполняется на «бис» примерно десятый раз, с десяток самых крепких подпевает, несколько человек посапывают в уголках, именинники потихоньку сгребают закуску на центр, моют посуду, уносят освободившиеся столы.
2.30 Полдесятка самых стойких, покачиваясь в дверях, прощаются с нами. Почему-то благодарят, обещают придти еще. «Да не дай бог», - думаем про себя. Замертво падаем на кровати, уже восстановленные в прежней конфигурации заботливыми именинниками. Несколько столов с закусью занимают все свободное от кроватей место.
8.00 Открывается, грохнув, входная дверь... «Мужики, вы чего?» «Как чего? Второй день, традиционная опохмелка. Подвинься, лейтенант, дай пройти». Врио начштаба и Лысов в первых рядах. Рассаживаются за столы. Леха храпит, Петька в дальней комнате тоже делает вид, что спит.
10.00 Подтянулось до 30% вчерашнего состава. Опохмелка плавно переросла в пьянку. Победно звучит «У-мня-ня-ня».

21 ОКТЯБРЯ
12.00 Наконец-то выспались после перехода на местное время. Петруха смотрит телек с Лехиной кровати, Леха куда-то свинтил. Столы все вынесли, небольшая часть закуски позволяет обойтись без завтрака и сразу перейти к непосредственно обеду, без процедуры его приготовления. Капуста и лук, запиханные на кухне под стол, начинают подгнивать в тепле и источают тяжелый запах.
15.00 От скуки начинаем с Гошей зубрить учебники. Час радиообмен, меняемся учебниками, час РЛЭ. Еще час, другой. Ближе к 19 часам я начинаю готовить салат из свежей капусты и морковки. Петька и Игореха заворожено глядят за моими действиями, сглатывая слюну. На ужин доедаем закусочные котлеты, открываем пару банок горбуши. На гарнир хлеб и салат. Вкусно, а главное, без тушенки. Лехи нет.

22 ОКТЯБРЯ
где-то от 2.00 до 3.00 Грохает входная дверь... Леха вернулся. На автопилоте снял куртку, разулся, рухнул на кровать. Через пять минут захрапел. Прислоняем выбитую дверь к косяку. Расходимся по своим лежбищам.
8.00 «Понедельник - день рабочий» (цитата из «Умняняни»). Бодрый и свежий Леха умывается, Петруха чинит дверь. Пытаемся расспросить Лешку о вчерашнем возвращении, почему он ключом не воспользовался, а вышиб дверь. Леха безмятежен, он ничего не помнит. «Я рукой дверь толкнул - она и открылась, вошел, разделся, лег спать. Собирайтесь быстрее - на развод опаздываем». Уходим, оставляя Петруху у разгромленной двери.
13.00 Весь день зубрили, по дороге домой дурачились.
- Очко, полста червонец, к взлету готов.
- 215010, взлетайте.
- Очко, полста червонец, взлетаю.
Встаем, выходим из класса.
- Очко, полста червонец, взлет произвел.
- 215010, набирайте правым разворотом по спирали, высота перехода 1500, доложите.
- Очко, полста червонец, понял, набор правой спиралью, высота перехода 1500.
Спускаемся (а не поднимаемся) по лестнице правой спиралью, выходим на первый этаж. Здание трехэтажное, в/ч 2305, она же 7 оапогэ на третьем этаже, первые два за в/ч 2254 - пограничным отрядом. Ему же принадлежит городок, вещевые и продовольственные склады, автопарк и протчая, и протчая. Выходим на первый этаж к «аквариуму» дежурного по штабу.
- Очко, полста червонец, 1500, 760 установлено.
- 215010, набирайте по схеме, выход из зоны доложите.
- Очко, полста червонец, понял, набор по схеме, выход доложу.
У бойца на выходе глаза по 5 рублей (нынешних), ошарашено пытается отдать честь. Вообще-то летчиков они игнорируют, а молодых летчиков вообще считают «душарами», но этого проняло. Выходим из штаба, на крыльце продолжаем дурачиться:
- Очко, полста червонец, выхожу из зоны, в наборе.
- 215010, выход из зоны подтверждаю, работайте с «Кошмар-Контролем», 6, запятая, 14 (адрес холостячки: дом 6 кв. 14) После слов «Кошмар-Контроль» дурачиться перехотелось. Идем в кошмар-квартирку молча.
В берлоге Петька готовит суп из концентратов, куда предварительно покрошил пару картофелин. Ну, хоть какое-то разнообразие. Дверь восстановлена. Капуста с луком смердят из-под стола. Тяжело вздохнув, принимаю про себя мужское решение.
17.10 В классе появляются Балашов с Пасековым, интересуются успехами. Мы не торопимся хвалиться, но это не спасает. Новое задание - к тому же дедлайну изучить «Инструкцию по производству полетов в районе а/п Б.Провидения», а также международный метеокод, что позволит читать прогнозы и фактическую погоду, рассылаемые телеграммами по аэропортам.
17.45 Практически сразу по приходу начинаю готовить ужин. Сам. Из мяса за окном и овощей под столом. Это и есть мужское решение. Я знаю, что в армии инициатива наказуема, но мысль о тушенке с макаронами вызывает судороги по организму. Достаю из-за окна мясо, отрезаю кусок, разделываю. Петька, Леха и Гоша с интересом наблюдают за мной. Петька ядовито интересуется сроками завершения проекта, Леха (с осторожностью после Гошиного супчика) - предполагаемым результатом, Гоша открывает сгущенку. Быстро нарезаю мясо кубиками, бросаю в сковородку, обжариваю, солю, перчу. По квартире плывет давно забытый здесь аромат, успокаивающий разом и Леху и Петьку. Набравшись наглости, прошу их почистить овощи. «Картошку что ль?», - криво улыбается Петька. «Да, десяток картофелин, 4 морковки, свеклу, 2 луковицы, а капусту я порежу сам». Петька смотрит на меня сначала подозрительно, потом с уважением. Он явно прокрутил задачу в голове и не нашел решения, куда можно применить этакую номенклатуру продуктов. Садятся с Лехой чистить овощи. За их спиной Гоша на кровати, хихикая, давится сгущенкой и показывает мне большой палец.
А замысел прост. Лук - в мясо, одна морковина - на капустный салат, все остальное режется кубиками, чуть обжаривается в растительном масле - и в кастрюлю тушиться. Получается рагу. Пища обильная, незамысловатая и не хлопотная. Тем временем мясо с луком прижарились, заливаю их водой, перехожу к овощам.
19.20 (примерно) По квартире плывут аппетитные запахи. Клинов нервно ворочается у телевизора, Петька полирует ложку, Гоша принюхивается, косясь на недоеденную сгуху. Последний штрих: для увеличения объема добавляю в мясо, кипящее в воде немного муки и томат-пасты, доливаю воды, еще солю, перчу. Получается много аппетитной подливки с мясным запахом. Выключаю плиту, кричу, чтоб резали хлеб, освобождали стол. По ногам тянет сквозняком - тихо открылась входная дверь. Машинально смотрю на часы. Стоп, еще рано, да и почему дверь открылась тихо?
19.30 Нестандартные гости. Наш штурман - Олег Сазыкин с женой решили «проведать холостяков», спросить, не нужно ли чего, тортик там испечь или просто покормить. Леха гордо зовет их к столу. Типа «мы и сами не пальцем деланы».
19.45 Кастрюли и сковородка очищены, тарелки вылизаны хлебом. Пьем чай, треплемся, я расспрашиваю Татьяну об особенностях местной жизни - скоро ко мне тоже жена приедет.
20.30 Гости прощаются, благодарят за угощение, уходят. Навстречу им тянутся пару человек с ведрами. Опоздали... Леха лезет в кладовку за тушенкой и горбушей.

23 ОКТЯБРЯ
8.00 «Вторник - день рабочий». Тьфу, вот въелось в память...
9.30 Как много мы не доучили в училище. ОПП и НПП читаем, как в первый раз (это такие книжки-инструкции «Основные правила полетов» и «Наставление по производству полетов в ВВС СССР»), РЛЭ Ан-26 осилили наполовину, международный метеокод какая-то грамота китайская. QBB, QFE, SCT, SKC... А уж строка типа UHMD 242000Z 32010G15MPS 9999 DR SCT100 TM15 611003 - вообще требует 20-30 мин на расшифровку. А всего-то и обозначает, что за 20.00 Гринвича погода в Провидухе почти «миллион на миллион» при температуре -15 и слабом обледенении на 3-4 км. Ну и ветерок порывами до 15 м/с с поземком. Еще нам подсовывают слыханный но не виданный НШС (наставление по штурманской службе) и совершенно не виданные КБП АПВ (курс боевой подготовки авиации погранвойск) и НДАПВ (наставление по действиям той же авиации). Срок тот же - к началу ноября.
12.50 Петька уже варит суп. Посуда вся перемыта, включая кастрюли и сковородку. Я расцениваю это как жест «прошу, маэстро». Ладно, назвался груздем - не говори, что не дюж. Вечером будет жареная картошка с мясом.
18.00 Отзубрив, возвращаемся в «малину». Сразу усаживаю Гошу чистить картошку, поскольку Петя с Лехой задерживаются на аэродроме. Сам отрезаю очередной кус мяса, разделываю, режу. Рецепт будет вчерашним, с густой подливкой, иначе на эту ораву не напасешься. Возвращаются «сожители», одобрительно водят носами.
19.30 По ногам повеяло ветерком, значит снова открыта дверь. Олег с женой. Решили застать врасплох. Не тут-то было! (как сказала Красная шапочка, дыхнув на волка перегаром) Просим к столу. Я уже и свеклы с чесночком потер.
20.30 Никого... Олег с Татьяной пьют чай. Поток с ведрами обрезало. Что-то случилось.
20.45 Нет, не все сдались, пару человек с ведрами все же пришли. И им даже осталось немного мяса и свеклы. Мировая закусь! Мило и тихо посидели небольшой (в сравнении с прошлыми днями) оравой.

25 ОКТЯБРЯ
8.00 День пропустил, ничего интересного не было, зубрили, на обед суп из горбушевых консервов моего изобретения. Ничего сложного, поджарка овощная, картошка, банка горбуши, много перца, рюмка шила на кастрюлю. Ужин - тушенка с рисом.
Игорь отмечает катастрофическое сокращение запасов сгущенки. Печенье почти кончилось. Посоветовали ему (хором) меньше жрать во избежание противослипающих мероприятий (Леха предложил газетку с растительным маслом между полужопицами). В ходе последующей перепалки было принято решение провести вечером генеральную уборку, в выходные сдать бутылки, старшим по продовольственным вопросам назначить меня, Гоше пока поручить мытье посуды. Если зарекомендует себя на этом поприще - доверить самостоятельную заварку чая. Мы с Гошей в ответном слове припомнили все случаи дедовщины, с которыми столкнулись в авиации ПВ. В итоге Петьку Леха назначил старшим по уборке, себя (в порядке самокритики) назначил старшим над нами всеми. За всеми организационными вопросами едва не опоздали на построение.
17.30 Занял всю ораву работой. Сам разделывал мясо, Гоша мыл посуду и чистил лук, Леха (как самый здоровый) крутил фарш, Петька махал по комнатам веником, выкатывал пивные бутылки из-под кроватей, шокировал двух крыс за шкафом возле батареи. Летом меняли трубы и в стенах на уровне пола все еще оставались дыры, по которым крысы перемещались, как по метротуннелю. Петруха с испугу в сердцах пообещал заделать дыры штукатуркой с битым стеклом. Сделали котлет с рисом. Гостей сегодня не было. Подозреваем, что Леха, почуяв угрозу желудку, провел с контингентом разъяснительную работу в стиле «дайте пожить спокойно».

27 ОКТЯБРЯ
9.00 Еще день пропустил. Сегодня суббота - день рабочий. Кроме шуток. С утра Петька пригнал с аэродрома КамАЗ - бензозаправщик, раздал нам мешки для сбора бутылок. Насобирали три с половиной мешка, отвезли их «к Юмашеву» (магазин местного предпринимателя), обменяв на полкоробки концентрированных супов, колбасу, яйца, десяток бутылок вкуснейшего местного пива «Исецкое».
11.30 Завтрак совместили с обедом. Яичница с колбасой, рагу «на бис», пиво - а жизнь-то налаживается!!! Вскоре после обеда залез в холодильник и оценил запасы фарша. Маловато, а еще могут и гости зайти. Принял мужское решение.
15.00 Полежали перед телеком, подремали, потом приступил к разделке капусты на голубцы. В фарш добавил риса примерно 1:1. Будут голубцы с мясным вкусом. Леха собирался куда-то уйти, но передумал. Наворотил две кастрюли голубцов, аж крышки не закрываются. Засыпал тертой морковкой, плеснул томат-пасты, сделал огонь потише, лег на кровать с РЛЭ. Чуть не уснул.
18.00 Голубцы должны быть готовы. Пробую бульон. Соли маловато, но сойдет. По ногам повеяло сквознячком. «Олег, Таня, привет!» - не оборачиваясь, кричу пришедшим. «Привет», - отзывается Татьяна и замирает в дверях, - «голубцы??» «Да, капуста пропадает, жалко. Пришлось потрудиться. Тань, у тебя дрожжей нет? Пирожков каких-нибудь сделать, а то муки полно». «Я посмотрю», - Татьяна не может понять, подкалываю я, или серьезно. Оказывается, гости принесли с собой вина. Я ухмыляюсь в сторонку. В меня уже верят.
Не может быть, голубцы даже остались. И в дверь не ломятся. Вечер удался.

28 ОКТЯБРЯ
Леха снова куда-то свинтил. Мы с Игорем учимся военному делу военным образом, Петька предается праздному безделью. Вечерком сажусь рисовать. Беру фотографию жены, чертежный лист А4, затачиваю пару деревянных палочек для растушевки, собираю по углам простые карандаши разной мягкости. Гоша с Петрухой по очереди смотрят из-за спины, потом на цыпочках уходят. Тихо, на ужин доедаем голубцы с макаронами (да и фиг с ним, что не сочетается. Холостякам и так сойдет).

29 ОКТЯБРЯ
День начался обычно, позавтракали, развод, усердно зубрим. До 1 ноября 3 дня. После обеда состоялось заседание жилищной комиссии. Мне по настоянию Пасекова выделили квартиру, скоро освобождающуюся в связи с переводом Толика Зырянова, борттехника-самолетчика. Замаячила возможность уйти с тропы медленного одичания на холостячке. Еще новость - Леху забирают на дежурство в «Лавры». В аэропорту поселка Лаврентия (бухта Лаврентия) располагалась погранкомендатура, а при ней - дежурный экипаж, долженствующий прикрыть самое опасное направление - тропу по льдам с Аляски на Чукотку через острова Диомида. Вечером Леха обнялся с телефоном, заказал переговоры с Лаврами и что-то минут 30 мурлыкал в трубку.

2 НОЯБРЯ
Вчера и сегодня сдавали зачеты по конструкции самолета и двигателя, по эксплуатации систем, по особым случаям в полете, по инструкции аэродрома, по регламентирующим документам, на знание радиообмена, по ПДС и выживанию (надеемся, прыгать не заставят), по штурманской подготовке. Получили допуск к полетам. Отправили на склад - за летно-техническим шматьём. Еле унесли. Дали даже кожанки. Наконец-то мы всамделишные летчики! Это надо отметить.
20.30 Грохнула входная дверь...

P.S. На следующей неделе Леха улетел, нам поселили еще одного квартиранта - молодого лейтенанта-вертолетчика Диму Соснова. Потом мы начали летать, мне дали квартиру и мы с Димой перли через весь поселок полутораспальную кровать, поскольку мебели в квартире почти никакой не было. Потом я квартиру ремонтировал, нашел после Толика Зырянова толстую тетрадь «По специальной подготовке». Первые три-четыре страницы содержали конспект каких-то тем по системам самолета и двигателя, середина была девственно чистой, а последняя страница была целиком исписана вариантами слова «взбзднуть». На всю страницу с десяток вариантов были идентично-правильными, остальные я от смеха не запомнил. Много чего еще было, но таких спрессованных в 2 недели впечатлений, как эти, больше не было.
Эй, ветераны чукотской авиации, адрес: дом 6 квартира 14 помним?

P.P.S. И как у Гоши от сгущенки не слипалось?

ТОВАРИЩ, Я ВАХТУ НЕ В СИЛАХ СТОЯТЬ.

Очередное дежурство по 26 дивизии атомных подводных лодок подходило к концу. Очень хотелось не вляпаться сейчас в какую-нибудь историю, спокойно смениться и уехать вечером домой. Утром увезли в больницу жену и дети дома остались одни, под периодическим наблюдением соседки. Ромке шел четвертый год, Дарье Алексеевне - восьмой месяц.
Обед только что закончился, значит шансы сняться с дежурства и заступить "по новой" сводились к минимуму. Для такой подлости у судьбы должны быть веские основания.
Однако, это основание уже бежало ко мне в обгрызенной матросcкой шинели:
- Тащь, капитан 2 ранга, вас зам. комдива вызывает.

Дермантин уже готовился стать новым командиром дивизии и тренировался вести себя соответственно. Больше всего его боялись матросы и младшие офицеры, которых он мог унижать беспредельно.
Именно по этой причине во время обеда ему набросали котлет в фуражку, опрометчиво оставленную на подоконнике в столовой. Кто-то очень хорошо знал его страсть охотиться возле камбуза на матросов с продуктами.
- Сдать дежурство!
- Есть сдать дежурство! - на моем лице гримаса радости, тренированная долгими годами службы на флоте. На нем сейчас столько счастья, что Дермантин теряется в догадках. Ему бы очень хотелось, чтобы я упал сейчас на колени, взмолился, как золотая рыбка у А.С. Пушкина, с обещаниями исправиться, в награду запросить возможность спокойно смениться с дежурства. А уж если бы я завыл про брошенных детей в поселке... про жену в больнице...., радости его не было бы предела!

- НЕТ! - сказал бы он, смакуя каждую букву и рыдая от счастья! - Служба есть служба.

Нашел дурака. Насквозь я вас вижу товарищ Дермантин! Не доставлю я вам этого удовольствия. Теперь вы будете стоять возле окна с глупой рожей, пытаясь угадать причину моей радости. Вы будете 100 раз крутить перед глазами график дежурств, пытаясь понять ход моих мыслей, что меня так обрадовало? Вы даже несколько раз назовете себя идиотом. И я с вами мысленно соглашусь.

Хлопнув дверью штаба, останавливаюсь на крыльце. Душа порвалась пополам.
Сам я наказывал своих подчиненных много раз. Однако, наказывать людей, как и поощрять, дело тонкое. Требует фантазии, чтобы "забота" начальника не выглядела казенно, как покрашенные зеленой краской стены овощехранилища. Подчиненному должно быть понятно за что его наказывают. Только тогда в твою фуражку не навалят котлет.

Незаметно для самого себя я оказываюсь возле ворот "Лесного Замка". Иначе назвать нашу гауптвахту нельзя.
Строили этот замок всем подводным нашим царством, за "шило" (корабельный спирт) покупая бетонные плиты, цемент и кирпич. Надо сказать, что любое дело всегда получается, если во главе его становится настоящий ЭНТУЗИАСТ!

Энтузиаста звали Слава. Он появился в Павловске в погонах пехотно-танкистовского майора.
Точно сказать кем он был по своей "зеленой" специальности трудно. (Армейские ребята тоже частенько принимают нашу морскую форму за форму железнодорожников и дразнят нас армейскими званиями).
Новый комендант быстро научил всех "черноштанных" уважать зеленый цвет его формы. Поджарый и энергичный он, казалось, присутствовал сразу во всех точках гарнизона.

А СКОЛЬКО БЫЛО У СЛАВЫ ФАНТАЗИИ!!!

Одна его "радионяня" чего стоит...
Ежедневно в 6 утра арестованных, содержащихся на гауптвахте, выгоняли во внутренний двор на физзарядку. Начальник караула включал магнитофон с записью голоса коменданта, проводящего физзарядку, через огромные динамики.
Я видел это несколько раз своими глазами! Эффект присутствия был настолько силен, что даже начальник караула, только что сам включивший магнитофон, начинал сомневаться, а не прокрался ли незаметно комендант в свой кабинет к микрофону .... И не пора ли в этом случае готовиться занимать себе место в камере? Чего уж говорить про остальных "спортсменов" на лужайке внутреннего дворика.
Все "толстые" во втором ряду слева, имеющие неуставной взгляд и плохо приседающие на счет "три", покрывались испариной от животного страха. Никогда в своей жизни они так не старались выполнять физические упражнения.

Слава строил эту "тюрьму народов" не жалея на нее ни сил, ни времени, ни своей получки. Семьи, похоже, у него уже не было после возвращения из Афганистана. Теперь наведение твердого уставного порядка в таежном гарнизоне стало целью его жизни. Подводников он подкалывал до собственных печеночных коликов, но морской труд наш всегда уважал.

Первоначально гауптвахта строилась только для матросов, чтобы экономить продукты и спирт, увозимые в огромных количествах в другие гарнизоны вместе с нашими нарушителями воинской дисциплины. Иногда, за посаженного на чужую "губу" матроса, приходилось "выплачивать" по три литра спирта! Такого безобразия Слава стерпеть не мог! В награду за его целеустремленную работу на протяжении нескольких месяцев, спирт и тушенка теперь рекой поплыли к нему.

Через пару месяцев после торжественного открытия "Лесного Замка", в него занесли на руках первого арестованного офицера. Он много раз потом порывался прикрутить бронзовую табличку, как принято было на подводных лодках «ОНИ БЫЛИ ПЕРВЫЕ»....

Но руки не доходили...
Придется мне теперь это сделать за него:

ОНИ БЫЛИ ПЕРВЫЕ:

1. Старший лейтенант ФАРВАЗОВ Марат Шайхахнурович - командир минно-торпедной боевой части атомной подводной лодки "К - 454" -
ПЯТЬ суток ареста от ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕГО ВМФ!

Наверное сейчас его бывшие подчиненные улыбнутся, хотя и не удивятся. За счастливое время, проведенное под его командованием, они, скорее всего, разучились удивляться его бесшабашности.

Вот теперь за этими стенами, опять в качестве "арестанта", сидел капитан 2 ранга Фарвазов М.Ш. - мой одноклассник и лучший друг.

Застал я их вместе со Славой, готовящихся к наступающему вечеру. На столе стояла уже начатая бутылка со спиртом и лучшие подводные закуски, заботливо доставленные Мараткиным интендантом, который, видимо, осознавал всю опасность поселиться рядом, в случае плохого обеспечения пропитанием любимого старпома.

- О, Леша! Меняешься? - в глазах у татарского князя столько радости и надежды на мое присоединение к хорошей компании.

Я вкладываю в протянутую мне для приветствия руку ключи от машины:
- Дети дома одни, покормить, спать уложить, жена в больнице, я на вторые сутки.

- Понял, Леша не волнуйся... Фельдмаршал, я поехал...

- Куда ты поехал? Ты арестованный, ты на губе сидишь или где, я сейчас оружие буду применять!
- Пошел ты.. . Водилу мне трезвого найди...
- Леша, что он? - Слава чуть не плачет.
- В другой раз, Слава, извини, праздника сегодня не будет...

Шагаю по лесной тропинке к штабу. Волнения за семью больше меня не грызут. Все будет нормально. Я знаю.

Семь лет назад старший лейтенант Фарвазов вложил в мою руку связку ключей от выгородки запальных стаканов торпед на подводной лодке "К-454":
- Леша, Виталю в Афганистане...
- Совсем?
- Не знаю... Мать парализовало. Я к ней.
- Давай...

Провожаю взглядом его удаляющуюся фигуру. Не переживай, все будет нормально. Пусть все будет нормально...
Приготовление лодки к выходу в море уже окончено, докладываю командиру, что вступил в командование минно-торпедной боевой частью чужой подводной лодки, в море готов. Он смотрит на меня как на марсианина, но вопросов не задает. Могу укусить сейчас не хуже злой собаки. В последний момент перед отключением берегового телефона успеваю дозвониться в свой экипаж, предупредить, чтобы не теряли меня на ближайшие три недели.

- Давай, Маратка...
- Слушаю, дежурный по Управлению кадров Тихоокеанского флота, капитан 1 ранга Прядко.
Телефонная трубка засекреченной связи несколько раз булькнула в ответ.

Голос татарского князя не могла исказить даже связь "ВЧ":
- Леша, я тебя люблю...
- Маратка... Ты опять надрался, морда?
- Нет, я просто шишлыков объелся на Никольском, эх... где ты, Леша?
- Да здесь я, попа ты с ручкой... 4 часа ночи на дворе... Случилось чего?
- Леша, давай споем?
- Рехнулся?
- Леша, ну давай... а?

Товарищ, Я ВАХТЫ НЕ В СИЛАХ СТОЯТЬ, СКАЗАЛ КОЧЕГАР КОЧЕГАРУ...

Я тихо подхватываю.
В телефоне булькает, Маратка плачет в трубку...

НАПРАСНО СТАРУШКА ЖДЕТ СЫНА ДОМОЙ, ЕЙ СКАЖУТ, ОНА ЗАРЫДАЕТ...

- Вы, что ли, ПОЕТЕ?!! - Внезапно вмешивается секретная телефонистка.
- Да что вы, девушка? Это такая секретная инструкция по эксплуатации тепловых силовых установок.
- Хватит тут из меня дуру делать! - она говорит в нос противным голосом, чтобы исключить попытки пререкания.
- Леша, какое ей дело? Чего она лезет, когда старшие разговаривают? - Маратка откровенно хамит.
Я не успеваю его остановить.
- Это мне, какое дело? Я вас сейчас отключу! А завтра еще рапорт напишу начальнику связи!
- Нет, девушка, мы еще не поговорили. - он меняет тактику. - А как вас зовут, девушка?
- Меня зовут стодвадцатая, - отвечает телефонистка гайморитным голосом из стиральной машинки.
- Ух, ты, Леша! Хорошо вы там устроились в своих штабах! А где остальные 119, на месте?

ПИ...ПИ...ПИ...ПИ...ПИ...

Несколько минут пытаюсь согнать улыбку с губ. На душе откровенно хорошо, хотя и 4 часа ночи на дворе.

Эх Маратка, Маратка... Вчера Министр Обороны подписал приказ о переводе командира 85 экипажа большой атомной подводной лодки капитана 1 ранга Фарвазова М.Ш. к новому месту службы в Учебный Центр подводного плавания. Прощай железо...

Интересно, есть ли на свете еще офицер, имеющий личное наказание от Главкома ВМФ в виде пяти суток ареста? Пожалуй, это круче, чем благодарность от Денница.

Заработал эту "благодарность" он в январе 1986 года. После возвращения из одиннадцатимесячной автономки в Индийском океане и 9 месяцев (в общей сложности) проведенных под водой, когда был обнаружен на торпедной палубе, проверяющим Главного штаба ВМФ, за разоружением полуразложившегося торпедного взрывателя с использованием ржавых плоскогубцев. Иллюзий по поводу того, что эту работу будет делать за него какой-нибудь другой дядя, Марат не питал. Проверяющего сдуло очень далеко. На дистанции нескольких километров от пирса к нему вернулся дар речи. Тогда он стал орать на рядом стоящие деревья, потому что из сопровождавших его лиц так далеко за ним уже никто не побежал.
Маратка тем временем спокойно "расковырял" взрыватель и разложил составные его части в специальные упаковочки, ожидая поощрения, которое было доведено в приказе Главкома ВМФ. И в этом приказе он был последним в списке. Первыми были те, кто не побежал за проверяющим в лес.

- Товарищи! Сегодня ночью правительства 19-ти стран мира заявили о своих территориальных претензиях к Советскому Союзу! Сегодня наступил день проверки каждого из нас на прочность! Именно сегодня все и решится! Мы все должны полностью мобилизовать свою волю, собрав ее в кулак. Этот кулак мы с вами товарищи должны приготовить, чтобы нанести им удар по звериной морде мирового империализма! И прекратить страдания невинных людей на всей планете! В эти дни, товарищи, подлые предатели Родины, называющие себя демократами, хотят одним махом перечеркнуть все завоевания Великого Октября, товарищи!
Мы не позволим это им сделать! Мы с вами, товарищи, все как один должны встать на защиту нашей Родины! Горбачев, этот предатель дела Ленина, в ближайшие часы будет расстрелян, товарищи. Я лично уполномочен расстрелять здесь на пирсе и сейчас каждого, кто посмеет встать на пути движения мирового пролетариата к своей светлой цели - победе коммунизма!
Приказываю, через час всем заместителям командиров подводных лодок по политической части представить мне списки своих коммунистов, не оплативших партийные взносы более одного месяца. Все, кто не оплатил взносы более 3 месяцев, будут сегодня исключены из рядов партии... и ими займутся другие органы. К концу дня во всех экипажах должна быть восстановлена наглядная агитация.

- Он че, охренел? - Фарвазов даже в курсантские времена не умел пользоваться ручкой громкости от своего голоса.
Сейчас мы стояли с ним в одном строю, как когда-то в училище. И я его опять тыкал в бок. Цыть, Маратка, пусть трындит, чего ему положено. Не вздумай его сейчас "заводить", еще час тут простоим, пока он своим величаем налюбуется.

Начальник политического отдела дивизии по кличке "ПОМПУКСКАЯ ХРЮЛЯ", опоясанный пистолетной кобурой, расхаживал по пятому пирсу, на котором были выстроены все экипажи дивизии.
Мы только что вернулись в базу и привязались к пирсу. Береговых новостей про ГКЧП еще не знали. (Я был старпомом на К-454, а Фарвазов, был снят с должности помощника командира и назначен минером на ту же лодку).

- А, где командир, дивизии, где командующий? Что "Хрюля" тут один во всех лицах?
- Попрятались все. - опасливо шепчет усатый мичман из соседнего экипажа, стоящий ближе ко мне.
- Куда попрятались?
- Да бес их знает, командир утром жаловался, что они в кабинетах позакрывались и телефоны свои поотключали. Вроде бы они и на месте, но их нет. Всем сейчас замполиты заправляют. Их власть.
- Ну дела... И давно тут этот клоун с наганом ходит?
- Со вчерашнего дня. Сегодня точно кого-нибудь пристрелит! Иначе партия ему не простит и на вышестоящую должность, по итогам революции, не выдвинет.

- Поберегись!
На пирс задним ходом въезжает торпедовоз с двумя зелеными торпедами в огромном кузове.
За ним появляется автокран.
За рулями военных автомобилей два чумазых матроса, которым совершенно чихать на организованно митингующую толпу людей.
Машины, бибикая, останавливаются возле нашей лодки.
- ЯБП!??? - Фарвазов выдыхает мне в ухо, и мои волосы на голове поднимают фуражку.
- Точно! - у меня тоже ломается регулятор громкости.
В кузове торпедовоза лежало несколько Хиросим с Нагасаками и привезли их сюда два неумытых пацана. Сведущему в этих делах человеку понятно, что скорее солнце закатится на востоке, чем вы сможете увидеть эти две зеленые железяки без сопутствующего циркового представления, с участием спецструктур. (Сценарий этого театрального представления очень напоминает сценарий праздника Нептуна по количеству участников. Только у всех зрителей при этом еще принимают зачеты, и они все друг другу говорят: - Тсс! Улыбаться при этом действе запрещено.)

- А кому вы это привезли? - Фарвазов орет на матросов, чувствуя неладное.
- Сказали на эту лодку! - тыкают в нашу, шмыгая носом.

- КТО СКАЗАЛ?? КТО ВАМ СКАЗАЛ, БАРАНЫ???? ТАК!!!!! ЗАБИРАЙТЕ ЭТУ ХРЕНЬ И ВЕЗИТЕ НАЗАД, ГДЕ ВЗЯЛИ!!!!
Матросы в нерешительности топчутся на месте.

- Я ЭТО ГРУЗИТЬ НА ЛОДКУ НЕ БУДУ!!!!
- ПРИКАЖУ и БУДЕТЕ!!! - орет Нач.ПО с пистолетом.
- А ВОТ ХРЕН ТЕБЕ, ВИДЕЛ, МОРДА!!! Я В СВОЙ НАРОД ЯДЕРНЫМ ОРУЖИЕМ СТРЕЛЯТЬ НЕ СОБИРАЮСЬ!!!!
- БУДЕТЕ, ФАРВАЗОВ!!! НачПо и кладет руку на кобуру...
- НА, СТРЕЛЯЙ, СТРЕЛЯЙ, ХАРЯ! НУ ЧТО, КИШКА ТОНКА, СВОЛОЧЬ ТАТАРСКАЯ!

Нач.ПО тоже был татарином, как и Марат, однако, татарин татарину рознь. Один любил и умел играть театральные роли, другой не "играл" никогда, даже в курсантские годы. Все у него в жизни было по-настоящему и как в последний раз. Будь то ковер, прибитый к стенке дюбелями или хвостушка торпеды, разорванная талью. За это мы его всегда любили и все прощали.

Марат плюнул тогда под ноги мордатому Нач. ПО и ушел с пирса, мимо выстроившихся на нем экипажей. Остановить взбунтовавшегося минера не посмел никто. Сколько раз "Хрюля" мысленно стрелял ему в спину? Однако он понимал, что по морде успеет получить быстрее, чем прикоснется к пистолету. Рядом с ним уже стояли несколько человек, готовых это сделать с величайшим удовольствием, не взирая на любые для себя последствия.

Маратка убаюкивал Дашку, теряя остатки терпения, которые не демонстрировал никогда раньше. И вот, когда казалось, что она уснула, Дарья опять открывает глаза и через секунду рот.
Ромыч, сидя рядом в своей кроватке, выдает ценные рекомендации по убаюкиванию вредной сестры.
- Дядя Марат, а ты расскажи сказку...
- А какую? - можно подумать у него в голове сейчас был выбор, как у Андерсена.
- Гмммм..... Солдат, матрос обязан...
- Слышали уже! - вставляет Ромыч. - Ты настоящую расскажи, про зайчиков...
Ситуация заходила в тупик, проще загрузить машину угля, чем уговорить этих чертят уснуть.
- Ну, жили-были зайчики... в лесу...
- Ага, в лесу, дальше рассказывай...
- Ну жили они там, жили... Потом пришли охотники и давай на зайчиков охотиться!
- И что, постреляли зайчиков? Ромка хлюпнул носом, готовый к любому неблагоприятному развитию событий, как потомственный подводник.
Марат тонко уловил изменение Ромкиного настроения.
- Да нет! Надрались они там водки, как свиньи, и попадали, кто где спать.
Ромыч обрадовался.
- Ага, а зайчики у них патроны все и повытаскивали?
Марат подхватывает идею налету.
- Ага, и водка у них потом кончилась! Пришлось домой ехать! А по дороге их всех в милицию забрали...
- И в тюрьму посадили?
- Ага, в тюрьму и посадили... На гауптвахту.

При упоминании про гауптвахту рот у Маратки растягивается до ушей.
- Так им и надо.
А.В. январь-апрель 2006 г.

Без права милосердия

Пуля ударила четко над головой, и Тень нехорошо усмехнулся. Еще пара «пристрелочных», и отлично замаскированный снайпер не промахнется. А в маленькой расщелине посреди скал, что Тени, что Кэмелу деваться было некуда. Малейшая попытка высунуться - и все, привет, белые тапочки.

Тень покосился на автомат. Где-то треть магазина он выпустил по снайперу, минуты еще не прошло. Осталось патронов тридцать в лучшем случае. И еще два магазина на поясе. И три магазина у Кэмела, да еще пара гранат. А где-то метрах в ста, на противоположной скале, сидит снайпер. И, судя по всему, прицел у него ночной. И винтовка с хорошим пламегасителем, потому, что выплеска огня не видно. Или позиция настолько хороша, что выплеска не видно. Не суть, вообще-то. Суть в том, что если ничего не делать, то в этой расщелине долго не просидеть.

Решение пришло неожиданно. Кэмел, до сих пор молча вжимавшийся в скалу, повернул голову и пробормотал очень тихо, практически одними губами:

- Тень... У меня светошумовка в кармане рюкзака... Дотянешься?
- Что ж ты раньше-то молчал...
- А раньше вроде как и ни к чему было.
- В каком именно кармане?
- Задний, нижний, малый. Только это не граната, это вэпэ.

Взрывпакет, то бишь... Тоже, в-общем, неплохо. Если получится вышвырнуть его из расщелины, то снайпер скорее всего, по нему не промахнется. А тут все будет зависеть от того, какой у этого малого прицел. Если с хорошими светофильтрами, то времени у Тени и Кэмела будет как раз, чтобы сигануть из расщелины вдоль тропы. А если хреновые, то малый ослепнет секунд на сорок точно, а это уже отлично, в таком случае есть шанс не промахнуться и по нему. Ведь как бог свят, начнет палить напропалую... Но - это если ослепнет. А готовиться надо к тому, что будет у них максимум секунда-другая с момента взрыва.

Тень потянулся к рюкзаку напарника, моля всех богов, чтобы не слишком выпячивать колени из расщелины в момент приседания. Снайпер, бедняга, от такой наглости так ошеломился, что даже не смог выстрелить сразу, а только через пять с половиной секунд. Пуля, взвизгнув, впилась в скалу четко между узниками расщелины, обдав каменной крошкой обоих. Кэмел выругался сквозь зубы - осколками камня его задело в пах. Не сильно, но чувствительно.

Дальнейшие события слились в пятисекундный марафон, в котором уложились резкий взмах рукой Тени, выбрасывающего взрывпакет из расщелины, визг пули снайпера, нашедшей этот несчастный взрывпакет, грохот и вспышка взрыва, очередь Кэмела, запущенная куда-то по скале, два стремительных броска из расщелины вдоль извивающейся горной тропы, еще несколько выстрелов снайпера (вслепую, как и прогнозировалось, из-за плохих светофильтров на прицеле), хриплый выдох поймавшего слепую, наугад выпущенную пулю, Кэмела, и четкое осознание Тенью того, что он остался один на один с ослепшим, оглушенным, но все еще очень опасным снайпером. Который скорее всего, после того, как оклемается, начнет еще тщательнее приглядывать за подотчетным квадратом, да и доложит своим, скорее всего, о том, что один из армейцев ушел.

Тень не собирался уходить. Оттащив тело Кэмела в сторону, за изгиб скалы, не обстреливаемый снайпером, он вытащил из разгрузки напарника оба целых магазина, отстегнул от АКМС-а полупустую спарку, и принялся сосредоточенно набивать ее патронами. Автомат Кэмела валялся около спасительной расщелины, и туда соваться у Тени не было ни малейшего желания. Закончив с патронами, Тень достал из кармана маленькую черную коробочку радиосканера.Yaesu был размером не больше сигаретной пачки, но, тем не менее, великолепно зарекомендовал себя за время войны, раскалывая «на раз» бандитские переговоры. А, собственно, чего там раскалывать - большинство боевиков бегало с ментовскими Моторолами ГэПэ-ТриТыщи, и вот уж кого сам бог велел читать «на раз»...

То ли Тень был невероятно везучим именно сегодня, то ли его невысокое мнение о бандитах имело под собой все основания, но через сорок секунд сканирования в эфире, капитан совершенно четко расслышал начало радиообмена. Некто «Львив» с очень ярким украинским акцентов активно звал на связь некоего «Нохчу». Позывные, мягко говоря, неоригинальные, подумалось Тени, но, впрочем, какой оригинальности ждать от этих «воинов»... Так, название одно - «боевики», обыкновенные банды, осмелевшие от безнаказанности. Идейных «освободителей» осталось от силы процентов десять, да и те уже давным-давно предпочитают договориться с федеральными силами. Вон, гантамировцы, например...

- Нохча здесь. Чиво арёшь?
- Слухай, у мени тута адын москалик убег, пошукать иво чи ни?
- Никаво искать не нада, да? Сыды на пазиция, да? Я сичас джигитов пошлю, они паищут, да?
- А вжеж утикаит? Шо зробыты будим?
- Не убэжыт, нэ успеит, да? Сыды на пазиция, арюк.
- Тады хоп, сэм тры, ага?
- Иншалла.

Эфир затих. Тень усмехнулся нехорошей, злой усмешкой... «Москалик нэ убежыт», ага. Именно. Вот еще от всяких горе-вояк не бегал.

... Зайти снайперу за спину большой проблемой не оказалось. Тень просто заложил крюк метров в пятьсот, аккуратно прячась за камни и редкие деревья. Гораздо сложнее оказалось выйти снайперу в спину так, чтобы он ничего не заметил. Но и с этой задачей Тень вполне справился, просто она заняла довольно много времени. Каждый шаг выверялся очень вдумчиво, чтобы даже мягкие кроссовки не издали ни единого звука. Тень крался, выведя нервы на предел, превратившись внутренне в некое подобие шагающего уха, с автоматом наперевес. И, когда выглянув из-за очередного валуна, Тень узрел развалившегося с на пологой скальной площадке здорового детину с СВДурой в обнимку, он не стал издавать лишних звуков и привлекать к себе внимание. Просто прыгнул, оседлав снайпера, как заправский кавалерист, и зажав ему рот рукой в кожаной обрезанной перчатке. Несколько секунд борьбы - и снайпер оказался аккуратно скручен в бараний рог, а в рот ему Тень затолкал одну из запасных портянок, заранее изготовленную. Связав хохла (а в его происхождении Тень уже не сомневался) офицерским ремнем, которым наемник был перепоясан, Тень его тщательно обыскал. Документов не было, была рация (ага, именно, ментовская Моторола), пистолет ТТ, две обоймы патронов к нему, ключи от какого-то автомобиля, здоровый нож-финка, и аптечка. Рядом еще валялся армейского образца вещмешок, который тоже был проинспектирован самым тщательным образом. Он же и пополнил коллекцию полусотней патронов к СВД, двумя брикетами тола (ишь ты, подрывник нашелся!), пачкой денег, не особо большой, и тремя комплектами документов, изучать которые Тень вдумчиво не стал, просто узнал из них, что снайпера зовут Михайло.
- Э-эй, бое-ец, ты живой? Живой? Вот и славненько. Слушай меня внимательно, дважды повторять не буду. У нас с тобой есть три варианта развития событий, а именно - первый - ты изображаешь из себя ох*енно крутого героя, молчишь, как партизан, и я тебя просто убиваю. Второй - ты говоришь мне очень честно и искренне, где база, как идти, кто командир и все такое. В таком случае, я тебя оставляю тут, связанного, но живого. Сам схожу, проверю слова твои. А вот если ты меня на*бать попробуешь, то будет третий вариант - ты сдохнешь в муках. Либо от затекания, холода и прочего - ты не переживай, я тебя замаскирую, либо от моих рук, когда я вернусь с осознанием, что ты меня на*бал. Понял, боец? А сейчас твоя задача моргнуть глазами столько раз, номер какого варианта тебя больше всего устраивает. Усек? Молодец. Итак, сколько раз моргать будешь?
Молодец, я знал, что будет «два». А сейчас я начну вынимать кляп, а ты начнешь не дергаться, ага? - Тень приставил финку к горлу снайпера и вынул свою портянку.

- Братуха, ни стриляй!
- Цыц. Отвечать на вопросы быстро, коротко, ясно. Понял?
- Ага.
- Кто командир подразделения?
- Вароев Арслан, из людын Радуйва.
- Сколько человек в банде?
- Сорок - питисят, ни считав я...
- Где база?
- На плато, отсюда та ни боле километров трех, я зараз покажу!
- Лежать! Показушник... рассказывай, как идти, только не на мове своей.

Снайпер Михайло проморгался, попросил закурить. Тень выдал ему беломорину, внимательно разглядывая его руки. Ни наколок, ни перстней, ни браслета - цепочки, ничего. Такое впечатление, что и не бандит, а очень приличный малый. Был. Пока «в Украйне» жил. Михайло же тем временем очень подробно и обстоятельно объяснял, как идти «на базу». Тень слушал вполуха, ибо по словам «на плато» уже понял, где именно находится лагерь бандитов. Из рассказа Михайло его интересовало только одно - количество охранных постов. Впрочем, при такой небольшой численности - вряд ли охраны было много. Смешнее другое - народу у них раз два и обчелся, а снайпера посадили. Нетипично для маленькой банды. Или что-то готовят, или кого-то ждут. Причем не из федералов - иначе помимо снайпера было бы еще хотя бы пара человек с пулеметом.

- Эй, Михайло... А ну-ка, встань.

Снайпер послушно вскочил. Тень затушил о землю окурок, окинул хохла взглядом более внимательно. Да, здоров, бычок. Здоров...

- Повернись спиной, руки развяжу.

Михайло немедленно повернулся, даже слегка выпятил связанные кисти. Тень подошел к нему вплотную и одним движением свернул шею. Тащить его с собой не было ни малейшего смысла, иностранец. Оставлять здесь - опасно, не ровен час докричится до кого-нибудь. Снайпер был обречен еще тогда, когда Тень его увидел. И откровенничать с врагом у капитана не было ни малейшего желания.

Забрав нехитрый снайперский скарб, Тень принялся прикидывать, как бы половчее выйти к базе. Сверившись с картой, он пришел к единственному выводу - надо заходить к плато сверху. А для этого надо забраться на гору с противоположной стороны...

Подъем выдался не из легких. Перчатки - кожаные «обрезыши» - превратились в набор лоскутков, а отсутствие нормального альпинистского снаряжения сказалось прежде всего усталостью. Тень курил, сидя на камне, находясь почти на километр выше пресловутого плато. А километр абсолютной высоты - это почти пять километров дистанции. Предстоял еще и спуск, но Тень искренне надеялся, что спуск будет легче.

Надежды оправдались. Два с половиной часа осторожного передвижения обернулись тем, что база была, как на ладони. Метров пятьсот-шестьсот, не больше. И сто сорок метров (по GPS-у) превосходства по высоте. С такой позиции можно было, не сильно напрягаясь, устроить расстрел из СВД, которую капитан прихватил у снайпера, но много ли убьешь? Ну троих, ну четверых, но не больше - потом попрячутся. А позиционная война в таких условиях - далеко не лучший метод.

Осложнял все тот факт, что база была не просто базой - внизу раскинулся небольшой аул. И если бы не пулеметное гнездо около дороги - никто бы и не подумал, что идет война, что в поселке есть боевики, что мирное течение жизни поселка может быть хоть как-то нарушено.

Тень устроился поудобнее, достал бинокль, начал наблюдать. Вот дети, играют на улице. У них все хорошо, им не до войны. Вот работяга идет, несет дрова. Стоп! Ну ничего себе... Работяга, значит... Да нет, раб - ноги скованы, в отрепьях одежды можно разобрать российскую военную форму. Тень пристально вгляделся в лицо. Нет, не знакомы. Да мало ли тут русских ребят, пропавших во время этой войны, будь она проклята!

Раб остановился, решил передохнуть. Один из игравших мальчишек заметил его, подобрал с земли камень побольше, с размаху швырнул в русского. Попал в плечо, раб успел увернуться. Остальные мальчишки последовали примеру своего товарища, и вместо отдыха бедолага оказался осыпаем камнями. Он подобрал дрова, которые нес, и поспешил дальше, чтобы не связываться с этими «храбрецами».

Из одного из домов высунулась женщина, что-то крикнула вслед рабу, от чего он еще больше сгорбился, а мальчишки радостно захохотали, тыкая вслед ему пальцами. Хорошо, что хоть камнями кидаться прекратили.

Мысли капитана неслись галопом. Бурлящая внутри ненависть, несколько минут назад почти угасшая, развернулась с новой силой. Поселок, значит. Мирный, значит. Твари, ну что же за твари, а? Уже и детей приучили к тому, что русские - не люди. А вот когда в Москве или Питере что-то подобное слышат о себе, тут же начинают глотками продажных «правозащитников» вопить о страшном фашизме и национальном притеснении... Ладно, твари. Будет вам «фашизм». Сами напросились, если что.

Решение пришло само по себе - во время спуска Тени пришлось обойти несколько огромных валунов, очень неспокойно лежавших на склоне. Создалось впечатление, что они попирают законы гравитации, потому, что огромное количество камней слежалось Хеопсовой пирамидой наоборот, замкнувшись у подножия на огромный валун, похожий на гигантское яйцо. Вот к этому яйцу Тень сейчас и пришел, разглядывая его внимательно. Ну, да, вот сюда сунуть один из взрывпакетов, оставшихся от Кэмела, вот сюда - один из брусочков тола, забранных у снайпера, а вот сюда второй - и замедление чуть побольше, чтоб направление придать верное... И камнепад точно на поселок обеспечен. Только вот там же еще и люди... В смысле, русские пленники, как с ними быть?

Час раздумий пришелся на полуденное солнышко. Тени очень захотелось вдруг кофе. Так иногда бывает, что уставший разум начинает желать странного, а Тень всю ночь прятался от снайпера, убивал снайпера, потом карабкался сначала на гору, потом вниз. Устанешь тут.

Капитан достал рацию, изъятую у покойного Михайлы - стрельца. Проверил, не сбилась ли волна. Нажал тангенту, и уверенным голосом произнес:

- Арслан, ответь Тени. Арслан, Арслан, ответь Тени.
- Ээ, ты кто такой, да? Какой Тень, кто говорит? Какого тебе еще Арслана?
- Нохча, ты что ли?
- Я нохча, а ты кто такой?
- Я - Тень, капитан федеральной погранслужбы. И у меня к тебе дело, Арслан.
- Э, какой капитан?
- Тот самый москалик, который сначала от твоего горе-снайпера ушел, а теперь твой аул под прицелом держит. Смерть я твоя, Арслан, вот я кто.
- А... Сам пришел, русский? Сдайся тихо, обещаю, бить не буду! - задорный смех «нохчи» раздался из рации, как будто совсем рядом. Тень стиснул кулак покрепче, еще не хватало сорваться.
- Нохча, я с тобой не шутки шутить пришел. Я тебе предлагаю выкупить твою шкуру подороже. Интересно?
- Русский, ти смелий, да? Ну, давай, лай дальше!
- Арслан, твой аул у меня под прицелом. Если кто-нибудь на улицу высунется, получит пулю. Но если ты и твои подонки сейчас отпустите всех русских, которые у тебя в плену, то я обещаю тебе честный арест и честный суд. Сможешь даже отмазаться, если адвоката хорошего наймешь.
- Рабов отпустить? Русский, а ты знаешь, сколько рабы сейчас стоят?
- Арслан, они сейчас стоят твою шкуру. И твоих сорока бойцов. Понял меня, нохча, или повторить?

В ауле тем временем начался шухер. Дети моментально разбежались по домам, под крики своих матерей, улица опустела. Пулеметчик в гнезде занервничал, дергая стволом пулемета по невероятной траектории, словно пытаясь понять, где засел неведомый русский воин.

Рация тем временем опять ожила:

- Эй, русский, ты весь аул видишь, да?
- Конечно, весь, высунешься - докажу.
- Не надо, русский, я тебе верю. Смотри внимательно, русский!

В двух домах открылись двери, на улицу буквально вытолкнули пятерых человек в лохмотьях одежды, закованных в цепи. За ними прятались трое бандитов, используя пленных, как живые щиты.

- Видишь их, русский?
- Вижу, Арслан, вижу. Скажи своим, чтобы сняли с пленных кандалы и убрались обратно по домам, потом я тебе скажу, что дальше делать.

Словно услышав его, бандиты подтолкнули пленных подальше от домов, а сами спрятались обратно. Из одной двери вылетела связка ключей, прямо под ноги пленным. Словно не веря своему счастью, пленники осторожно, неспешными (или обессиленными?) движениями стали размыкать свои оковы.

- Неправильно себя ведешь, Арслан - сказал Тень рации. Рация отозвалась веселым голосом:
- Э, русский, ты меня совсем за мудака не держи, да? Я тебе не верю, ти мине не веришь, но давай будем разумными людьми, да? Твои люди свободны, приходи меня арестовывать, русский!
- Сначала, Арслан, ты и твои бандиты подождете, пока пленники уйдут из аула, а потом выйдете на улицу в штанах и без курток, и сложите горкой все оружие, так, чтоб я видел.
- Русский, может, нам без штанов выйти, а? а вот этого ты не видел?

В этот момент пулеметчик развернул свой ДШК в стороны улицы, и тремя короткими очередями раскидал пленников по околице, в неестественных позах, нашпиговав свинцом.
Тень стиснул зубы. Рация не унималась:

- Понил теперь, русский? Хер свой соси, да? Шагай сюда, только медленно, тогда живым оставлю, казел!

Капитан медленно выключил рацию. Прикрыв глаза, он молился. Молился за души ребят, воинов, умерших от подлого врага, но умерших свободными.

Подойдя к минно-скальному коктейлю, Тень с абсолютно спокойной душой запалил бикфордов шнур, и спрятался за выступающий камень, высунув наружу только стекла бинокля.

Его расчеты оправдались с лихвой - лавина камней, освободившихся взрывом, стартовала вниз со скоростью заправского бобслеиста, снося более мелкие камни, стремясь к поселку весело, бешено, неудержимо...

Тень вылез наружу, когда грохот камней закончился, минут через десять. Подойдя к своему наблюдательному пункту, из которого он говорил с Арсланом, он пристроил на камни СВД и приник к прицелу, выискивая уцелевших. Счастливчиков нашлось трое - пулеметчик в гнезде был еще жив, судя по дергающейся из-под скальника руке, и еще двое бандитов, выбравшиеся из-под развала, старательно растаскивающие камни. Тень со спокойной совестью пристрелил выживших, и пошел к тому, что еще десять минут назад было аулом.

Он ходил по камням, внимательно прислушиваясь, не слышны ли где голоса. Перепрыгивая с валуна на валун, он каждый раз замирал, стараясь услышать чье-нибудь дыхание, кроме своего. Но, все то, что не удалось федералам, удалось Природе, подстегнутой Тенью - выживших то ли не было, то ли он их не слышал. Эфир точно так же молчал, никто не звал на помощь. Капитан перекрестился, широко, размашисто, и пошагал прочь.

Через семь с половиной часов, валясь с ног от усталости, больше всего на свете желая рухнуть спать, Тень стоял перед полковником Маровским, командовавшим спецназом ФПС, который прислали на помощь ВДВ-шникам, и докладывался:

- Товарищ полковник, группа разведки погибла. Задание по обнаружению бандитов выполнено. Банда уничтожена. Разрешите подробности в рапорте?
- Иди спать, Тень. У тебя круги под глазами больше каски. Иди спать, потом поговорим. Потом все расскажешь, капитан.

(C)
http://mi-24d.livejournal.com/105731.html

САШКА

Яркое августовское солнце в зените, жара и пыль. Иду по проселочной дороге, проложенной по склону сопки вдоль берега моря. Красивое место.

Брюки еще с утра напоминали форменные штаны капитана первого ранга, но теперь это обвислая материя, покрытая пылью. Рубашка прилипла к спине. Галстук в кармане.

Я иду к САНЬКЕ.

У меня не возникло и мысли подъехать к этому маленькому кладбищу на машине. Это скорее для сериала про «бригаду». Иду издалека и давно. Как долго я к тебе шел, Саня, почти двадцать лет.

Я и не видел его неживым. На его похоронах меня не было, просторы бороздил...
По словам наших товарищей все случилось как-то ввпопыхах и само собой.
По другому поводу уместно было бы сказать «экспромтом», как и сама Сашкина жизнь.

Вид кладбища меня озадачил. Я не сразу понял, чего не хватает в пейзаже, а когда понял, озадачился еще больше. Все железо на старых участках отсутствовало. В свое время оно сначала превратилось в деньги, потом в выпивку и закуску, потом в навоз...
Удушив в себе эмоции, стараюсь найти хоть какие-нибудь приметы последнего пристанища морского офицера.
Недоумение перерастает в тихую злобу, в том числе и на себя самого.

На ум от позвоночника приходит нелепая мысль.
Осматриваюсь по сторонам...
Вроде вокруг нет никого, кроме пары ворон. Пожалуй, и на всей планете Земля сейчас уже никого нет.
- Шура!? Ты где???
Несколько секунд жду чуда...
Мы бежим по лестнице, прыгая через две ступеньки, домой к Сашке. В глазах прыгают только пуговицы на хлястике его шинели...
Мы несколько суток без схода на берег передавали свою лодку Приморскому экипажу. Соков они из нас попили... много. Но вот новая вводная. Лодка передается приморскому экипажу «автоматически», все их тупые замечания - устранять теперь им самим. А нашему экипажу СЕГОДНЯ - вылететь в учебный центр подводного плавания.
Старпом дал экипажу 40 минут на сбор вещей и перецеловку жен. Мне, холостому лейтенанту, такие приключения только в радость. Все свое всегда с собой. Всегда готов хоть на войну, хоть в отпуск. Однако самолет-то будет военный! И в нем нет стюардесс с подносами. Значит придется тащить все с собой. По сценарию, составленному опять-таки Сашкой, я должен доставить до самолета банку соленых огурцов (которую надо взять у него дома). Эти огурцы будут крайне необходимы для выживания подводников на борту холодного самолета.
Сашка - улыбчивый светловолосый парень невеликого роста. Чемпион мира по налаживанию незатейливого военного быта в тяжелых условиях. Прицепив, какую-нибудь «рюшечку-зановесочку» он как волшебник умел превращать крашенное железо в родной дом моряка. Впрочем, уют создавался вокруг него и без всяких «рюшечек». В минуты затишья к нему как магнитом притягивались люди. У наших начальников частенько возникало желание разогнать эту «банду бездельников» и наказать зачинщиков, но стоило им приблизиться на дистанцию восприятия речи, как их рты растягивались до ушей и они невольно пополняли ряды благодарных Саниных слушателей.
Частенько бывало, что механик, устав искать кого-нибудь из своих подчиненных, расталкивал со стороны своеобразной галерки толпу собравшихся и при этом орал дурным голосом разные обидные фразы. А потом стоял с красной рожей, пока из толпы, как жулики пойманные на месте преступления, выходили командиры и механики соседских лодок, покрасневшие начальники политотделов, различные проверяющие офицеры... из Главного штаба ВМФ.
На попе ровно всегда оставались сидеть только два человека. Сам Александр Егорович Дуплоноженко - командир реакторного отсека атомной подводной лодки «К-469» и контр-адмирал Усов - командир нашей дивизии, оба с перекошенными от обиды рожами. У одного, казалось, отобрали скрипку с последней струной, второй отвечал самому себе на вопрос: как он, старый дурак, мог попасть на этот балаган?

Без специальной тренировки находиться в числе Санькиных слушателей или даже читателей было опасно для жизни. Иногда отмечались самые настоящие «медицинские» случаи.

Однажды доктору пришлось откачивать нашего командира, капитана 1 ранга Лапшина Владимира Аркадьевича. Он в тот момент страдал воспалением легких, и ему не только смеяться, глаза открывать было нежелательно. И заступает он в таком состоянии дежурным по дивизии подводных лодок. Закутывается в шинель, перетягивается ремнем с кортиком...
Командиром он был весьма неулыбчивым. В обычный день попадись ему поперек дороги, только дымящиеся тапочки с дырочками останутся, а тут еще этот кашель...
Когда он обнаружил очередное «сборище негодяев» и протянул руку, чтобы отобрать зачитываемый на «сходке» документ, он был еще относительно здоровым человеком. Но когда начал его внимательно изучать, стало ясно, что без доктора уже не обойтись.
Все действо происходило в моей каюте на береговой базе. В тесной шинели, согнутый пополам и стоя на четвереньках, Лапшин засунул голову под мою железную койку и там то ли кашлял, то ли скулил... Помирал однако... Вдвоем со старпомом мы попытались вытащить его из-под койки за заднюю часть туловища. Но командир был мужиком жилистым и крепко держался за ножки кровати. Прибежавший на крики доктор, быстро оценив ситуацию, тут же шмыганул под койку и стал там предпринимать попытки оказания первой медицинской помощи. Через некоторое время их обоих увезли в госпиталь. На пыльном полу осталась лежать растоптанная чьими-то ботинками бесценная папка с названием: «Папка объяснительных записок мотросса Щербакова», ее старательно собирал и редактировал механический лейтенант под руководством Сани Дуплоноженко.

Дверь нам открыла старшая Санина дочь - пятилетняя Катя.
- Тише, папа, не кричите, дядя Женя спит.
На Сашкином лице замерла улыбка. Мы вошли в маленькую комнату, в которой ютилась его семья. На кровати лежало жирное трясущееся тело с закрытыми глазами. Наверное, оно пыталось изобразить глубокий сон. На спинке стула висел засаленный китель армейского прапорщика. Жена в это время, должно быть, вышла в магазин. Саня протянул руку в шкаф и достал свой кортик, секунду смотрел на него отупевшим взглядом, затем быстро вышел из комнаты.

После возвращения экипажа из учебного центра, Шура поселился в казарме и в свой дом не вернулся. Я тоже жил в казарме. Холостякам другого жилья не полагалось. По вечерам жарили картошку с мясом, заботливо доставленную «годками» с камбуза, пили спирт и до хрипа спорили по вопросам устройства систем и механизмов подводных лодок первого и второго поколений.
Мы пришли в экипаж атомной подводной лодки К-469 одновременно.
Я прямо со скамейки Тихоокеанского училища, Саня, в «грязном кителе», из экипажа гвардейской атомной подводной лодки первого поколения. На этих лодках было минимум автоматики, и многие действия экипажу приходилось выполнять своими руками. Офицеры с атомных лодок первого поколения смотрели на любых других так же, как могут смотреть прожженные спецназовцы на постовых гаишников. На груди у него красовался «орден Красного Знамени» - гвардейский знак старого экипажа. Был он уже в звании гвардии старший лейтенант, и вот это «Гвардии», бесило нашего механика больше всего. Выговаривать всякий раз это слово при обращении к подчиненному было в тягость. А простое обращение по фамилии у нашего механика еще надо было заслужить. Вдобавок к пижонскому «грязному» кителю новый подчиненный оказался еще золотым медалистом по выпуску из училища! Вся система полочек, конфеток и кнутиков, старательно насаждаемая нашим механиком, затрещала по швам. Саня знал и умел все, что ему было положено, что не положено, и то, что не знал и не умел никто. Все же остальные офицеры приняли Сашку в экипаж, как родного. Сквозь лобовую кость у него всегда просвечивалось искреннее желание помочь каждому хорошему человеку. А такими были у него все.
Лодка заканчивала ремонт в судоремонтном заводе на Камчатке. Начинались самые трудные дни.
Дуплоноженко пользовался у заводчан особым почетом и уважением, он был «свой в доску» и для рабочего класса и для ИТР. Поэтому любые конфликтные вопросы с заводом поручалось решать именно ему.
- Где здесь минер?
- Ну я, чо надо?
- Трубу видишь?
- Ну..
- Фиговину видишь, которую мы к ней прикрутили?
- Ну..
- Подписывай бумагу.
Подписываю.
- Где минер? (Рядом две перемазанные в краске бабуськи).
- Чего, девушки, изволите?
- Какие мы тебе девушки? Совести нет! Вишь, труба покрашена?
- Ага..
- На, подписывай!
Подписываю.
Через 10 минут всей покрашенной трубы и фиговины на ней нет. Уперли в цех на ремонт саму трубу.

-САНЯЯЯЯЯ!!!

-Сей момент, Леша, не расстраивайся.
Проходит 15 минут телефонных поисков моей покрашенной трубы с фиговиной. Он, кажется, знает все заводские телефонные номера на память, и всех, кто может на них ответить, по имени и отчеству. Моя труба с фиговиной плавно плывет на свое место.

-САНЯЯЯЯ!!!! А ЧО ОНИ...
(это уже из другого отсека)

Ночь. Зима. Бухта Павловского. (Приморский край. 1986 год).
Возле 5-го пирса аварийная атомная подводная лодка 671 «в» проекта «К-314». На ее кормовой надстройке фигуры четырех человек. Две из них в космонавтовских костюмах, две других в черных ватниках с пришитыми капразовскими пагонами.
Двое постоянно произносят слова, положенные при инструктажах, двое слушают и кивают. Через несколько минут космонавты должны будут войти в аварийный реакторный отсек через съемный лист над реакторным отсеком. В очередной раз они попытаются закрыть пресловутый «34 клапан» первого контура ядерной установки, подключающий холодильник-рекуператор. За двое суток это не удалось сделать никому. Если его не может закрыть гидравлика, что могут сделать люди своими слабыми ручками?
Несколько человек уже в госпитале, и над ними уже проводят свои медицинские опыты дотошные доктора. Скольким туда еще предстоит отправиться?

До Чернобыльской аварии еще четыре месяца. Страна пока не слышала и не примеряла на себя эту новую беду. А мы все уверены: о том, что сейчас происходит, никто и никогда не узнает.
Да мы и не в обиде, такая наша работа. Вот только на душе погано. Это больше похоже на ожидание казни. Звучит фамилия, и физическое тело безропотно следует за своей дозой. Какой она будет на этот раз? Такая большая страна, а помощи ждать не от кого. Какой-такой дядя приедет тебе собирать радиоактивные воду и масло по трюмам, а кто полезет в реакторный отсек изображать гуся на радиоактивном пруду?
Дозы, полученные экипажем, старательно фиксируются в специальный журнал береговым матросом узбеком. 0,03....0,03...0,03...Дозиметры закрытого типа, чтобы не пугать народ. И никто их, конечно, не проверяет. 0,03...0,03...0,03.... Вчера уронил свой дозиметр в трюм четвертого отсека (турбинного), там он пролежал сутки. Сегодня матросы выудили его оттуда и передали мне. При выходе с пирса сдаю его узбеку на КДП. Утром читаю в журнале напротив своей фамилии. 0,03. Зачем смеяться над сыном степи? Он все равно других цифр не знает.
Наш второй экипаж на лодке после аварии. Первый облучили за неделю после аварии, фиксировали дозы по-правдушному. А когда опомнились, было поздно, пора менять облученных, все мыслимые дозы выбраны документально. Где ж экипажей-то напастись? Вот и пошло 0,03...0,03...0,03. .. Обиды на первый экипаж мы не держим. Они 10 месяцев гоняли американцев в Индийском океане, изображая присутствие целой дивизии подводных лодок. Все были представлены к орденам и медалям, командир к «Герою», и вот - авария ГЭУ дома у пирса...
Как известно, в авариях героев не бывает, бывают только виновники. С дозволения высшего руководства - пострадавшие.

- Дуплоноженко, вы что пьяны?!
- Ты гля, и от матроса тоже несет? - «ватник в погонах» изобразил озабоченное лицо.
- Никак нет, Тащь! Мы не пьяны, мы запротектированы.
- Я вам покажу запротектироны! Вы, что на дискотеку, собрались? Таблетки надо жрать, а не спирт!

Пить спирт перед облучением - не наше изобретение. Человек состоит из воды, на эту воду и воздействует радиационное излучение, расщепляя ее. А если воду в организме хорошо разбадяжить спиртом, то и последствия бывают иногда просто фантастическими по своей безобидности.
Андрюха Гайдуков во время Чажменской аварии просидел за столом в ЦП двое суток с трехлитровой банкой в обнимку, исполняя роль радиоактивного заложника - сторожа. Его анализы потом еще долго удивляли врачей своей детской невинностью.
Таблетки играли только психологическую роль, но с психикой у нас все было в порядке. Напоминали они по вкусу парафин, а кому хочется жевать свечки? И размерчик у них был чуть меньше хоккейной шайбы.

- Еще раз напоминаю, постоянно поддерживайте связь!
- Ясно...
- Все, вперед...

Дуплоноженко вместе с матросом спускаются в аварийный реакторный отсек. Бодро докладывают о своем прибытии на место работ, методом мычания через маску в «каштан».
«Ватники» запускают секундомер.
Дуплоноженко разворачивает матроса к выходу:
- Живи, паренек...
В динамике испуганные крики «ватников в погонах»:
- Дуплоноженко, назад!
- Ты что, напился, гад?!
- Под суд пойдешь, вылазь оттудова быстра, сволочь!

В ночной тишине над пирсом звучит спокойный Санин голос, уже не искаженный маской:

- Я буду здесь столько, сколько мне потребуется. Я его закрою... Все, конец связи.

Кто его мог заменить сейчас? «Ватники»? Таких лодок всего три, следовательно, есть только три человека, которым положено знать в совершенстве устройство этих механизмов. Остальные или не знают, или уже забыли. Один из тех, «которому положено», зеленый лейтенант из училища, другой уже на больничной койке...
Саня последний. На всей планете Земля последний.

Он знал, если не закрыть этот хренов клапан, в отсек будут продолжать спускать новых людей, другие переломанные судьбы, свои судьбы и судьбы их близких.. Судьбы детей и детей их детей... Что ожидает людей, живущих в этом краю, тех, кто будет жить здесь через 50 или 100 лет? Все об этом сейчас думают, только вслух не говорят.
Сколько времени прошло? Где секундомер?

- Подать гидравлику на открытие 34 клапана.
- Закрытие?
- Открытие! Открытие, я сказал!
Все.
Записать в вахтенный журнал - поставлен 34 клапан на верхнее уплотнение, течь теплоносителя первого контура прекращена. Я выхожу.

Хорошо, что об этом никто и никогда не узнает. Очень не хочется, чтобы далекие от темы люди через 20 лет смеялись над тобой, Саня, или над тем, что от тебя осталось.
- А зачем ты туда полез? Тебе, что - больше всех надо? Ну и что ты за это получил? Сколько миллионов долларов? Вот в США меньше чем за пять миллионов никто бы и не полез в ваш долбанный реакторный отсек. Ведь можно было сказать всей стране:
- Хотите в 30-40 лет умирать пачками, хотите рождаться уродами? Тогда бабки на стол! А нет, тогда попробуйте найти мне замену сейчас!
Да, хорошо, что об этом никто и никогда не узнает Саня... Пусть они подавятся своими «Пепси»...

Саню отмывали несколько часов в холодной воде со стиральным порошком СФ-3.
Состригли все волосы, брови и ресницы. С нами частенько проделывали такие процедуры, мы все ходили как фантомасы. Но Шуру отмывали особенно тщательно. А он потихоньку продолжал лакать спирт. Дозиметрические приборы зашкаливало от одного его выдоха, Шура ржал и опять требовал спирта.

- Ты чо делаешь, Саня?
- Леша, я больше никогда не протрезвею. Не надо мне этого.

Он пил еще несколько месяцев. За это время ему успели влупить все возможные взыскания и выгнать с флота.

Убили его бомжи в поселке Дунай Приморского края, где он жил несколько недель после увольнения.

Вот и конец всей этой истории.

Прости нас, Саня, прости, и спасибо тебе.
Пусть хоть эти строки станут тебе и бугорком и обелиском на этой земле, раз других не осталось...


А.В.

Август 2004 года Владивосток

Кузьмич

Адмиралы...
Железные сердца, стальные нервы, морская пена на голове, грот - мачтовая выправка. Такие адмиралы редки, но они были и будут. Без них нет побед, славы и чести Флота.
Вице-адмирал Иван Кузьмич Хурс, Начальник разведки ВМФ СССР, личный друг Главкома Горшкова, морская пена на голове, грот - мачтовая выправка, честь во всем его облике.
Я встречался с ним дважды: в июле 1983 года, когда трясущейся от напряжения рукой открыл дверь его кабинета и вошел для представления, и позже, через несколько лет, на борту «Азии», на которой он всегда останавливался, прилетая во Владивосток.
- Товарищ вице-адмирал, лейтенант...представляюсь по поводу назначения на бригаду разведывательных кораблей!
- Я ознакомился с Вашим личным делом, лейтенант. Вы представляете особенности будущей службы?
- Никак нет. Боюсь, что моя специальность не будет востребована на Флоте. Я - абсолютно сухопутный человек.
- Вы даже не представляете, насколько она будет востребована. Идите, служите, ничего не бойтесь, и все будет хорошо.
А вот и вторая встреча:
- Товарищ вице-адмирал, дежурный по кораблю старший лейтенант... За время дежурства на корабле происшествий не произошло.
- Здравствуйте, лейтенант. Как служба?
- Спасибо, все в порядке. Как Вы и говорили.
Он, конечно, узнал того нахального мальчишку, который добился у него приема, чтобы доказать, что посылать служить на корабли «меня, такого славного, такого умного, желающего служить где-то на переднем и горячем краю - в Танзании, например» - это большая кадровая ошибка. Но он ничего не сказал, поняв по моим глазам - насколько мне стыдно за ту глупость. За моими плечами уже было два похода и стойкая уверенность, что в выборе места службы мне выпал туз, который еще всего два года назад казался шестеркой треф. Я благодарен этому высокому, седовласому и сильному моряку за кусочек подаренной судьбы. Самый главный кусочек. Очень важный. Сегодня я стараюсь разыскать и записать воспоминания о нем, рассказанные флотским людом - те маленькие и иногда смешные штрихи, ярко характеризующие личность.
Кузьмич, конечно, не Хайман Риковер, который мог сыграть учебную тревогу на подводной лодке, на которую он забрел среди ночи, если в каюте его не встречала тарелка с любимым виноградом, но и он, Хурс - тоже адмирал старой школы со своими маленькими слабостями.
Вечер на стенке после спуска флага. К воротам бригады пешком подходит Кузьмич - он не пользовался служебной «Волгой», чтобы пройти километр от Штаба КТОФ до бригады. Его не сопровождала свита адмиралов и капразов с масляными глазами. Он просто шел по набережной и дышал любимым морем, от которого был отрезан московским кабинетом. И на бригаде его появление в ночи всегда было внезапным и нештатным событием.
Пыхтя и придерживая кортики, несутся дежурные офицеры, чтобы успеть встретить Хурса:
- Товарищ вице-адмирал, старший по бригаде капитан 1 ранга П.
- Ваша должность?
- Начальник политотдела!
- А вы, товарищ капитан 3 ранга?
- Оперативный дежурный капитан 3 ранга К.
- Должность?
- Заместитель командира по разведке среднего разведывательного корабля «Сарычев», товарищ вице - адмирал.
- Занимайтесь своими делами, товарищи офицеры, - Кузьмич, явно чем-то недовольный, ступает на трап и идет в свою флагманскую каюту. Через пять минут в рубке оперативного дежурного раздается звонок комбрига:
- Серега, запомни, ты - старший по бригаде! Сейчас тебе позвонит Дед.
- А начпо тогда кто?
- Замполит в пальто! Кузьмич их на дух не переваривает. Запомни это!
Еще через минуту раздается звонок Хурса.
- Товарищ адмирал, старший по бригаде капитан 3 ранга К.!
- Добро! Зайди ко мне в каюту! - удовлетворенно басит Дед.
Войдя, Сергей застает Хурса у открытого холодильника. В нем рядком стоят бутылки водки, коньяка и виски. Кузьмич машет рукой подойти:
- Вот, сынок, посмотри - чего здесь не хватает?
Старший по бригаде пробегает по «мини-бару» глазами, сглатывает и, отчаявшись найти правильный ответ, нахально заявляет:
- Шила, товарищ адмирал!
Хурс бросает на него удовлетворенный взгляд и говорит:
- Молодец! Действуй!
Через десять минут бутылка спирта стояла на столе Начальника разведки ВМФ. А после отъезда Кузьмича в холодильнике нашли нетронутые бутылки водки, коньяка и виски.
Прошли годы; Сергей уже капитан 2 ранга и служит в Главном Штабе, изредка встречая в коридорах наглаженного, высокого старика в гражданском костюме. Его спина пряма, как грот - мачта: ни годы, ни тяжелая операция, ни унизительное положение рядового пенсионера - служащего не смогли опустить вниз плечи Кузьмича.
Однажды капитан 2 ранга К. врывается в финчасть штаба. Ему надо срочно выехать в московский аэропорт для встречи командира корабля, вернувшегося из дальнего и очень важного похода. Но на дворе 90й год, год разрухи и всеобщей апатии: служебных машин нет, денег, даже на такси - тоже. Печально повернувшись, чтобы выйти из помещения, Сергей натыкается на Хурса, все это время стоявшего у него за спиной. Извинившись, он делает шаг, но останавливается, почувствовав на рукаве руку адмирала. Кузьмич достает из кармана 100 рублей и протягивает их К.:
- Возьми, сынок, они тебе для дела нужны!
Сейчас адмирала Хурса уже нет с нами. Но Флот ждет, когда к нему вернутся такие люди, как Кузнецов, Горшков, Хурс, ... Он очень ждет и надеется.