Это были не мы!
Кто помнит времена перестройки, тот меня поймет. Нам, молодым, не познавшим всех перипетий судьбы наших родителей, было интересно жить во второй половине восьмидесятых прошлого столетия. Особенно интересно было жить тем, кто не думал о хлебе насущном, сытно ел и сладко спал за государственный счет, будучи курсантами военного училища. Я не беру во внимание, что и образование мы тоже получали даром. Только теперь, с высоты прожитых лет, накопленного опыта и объема противоречивой информации, хлынувшей на нас в постперестроечное время, можно оценить, насколько беззаботны и безответственны мы были тогда. Все познается в сравнении. И, нам, детям шестидесятых, уже есть с чем сравнивать. А тогда...
Тогда с глотками первой «свободы» мы получили возможность смот-реть по ночам «Взгляд» и прямой эфир возрожденного Масляковым «КВНа». Мы слушали Сахарова и возмущались его речами по вопросам войны в Афганистане и проектом его конституции. Мы играли в демократию, голосуя за одного из нескольких депутатов претендующих на один мандат. Нам нравилось бывать в кооперативных кафе и покупать водку у таксистов. В магазине она была крайне редко, да и та по талонам. Талоны же были на все кроме спичек и соли. Мы были последними, кто вступал в коммунистическую партию, наивно веря в то, что наш приход изменит ее к лучшему. Какими мы были идеалистами! Девушки были стройны и красивы, юноши волосаты и подтянуты, а наши родители еще полны жизненной энергии. Нам хватало сил гулять ночи напролет, а после сидеть на лекциях и рисовать графики сна в тетрадках. Но и сейчас мне, ни на минуту не жаль того, что я жил в то время. Оно было прекрасное!
А какие фильмы хлынули на широкие экраны кинотеатров и маленькие телевизоры темных видеозалов. Наши дети не знают их названий. «Хон Гиль Дон», «Роки», «Рембо», «Сердце Ангела», «Секс миссия»... Да разве все упомнишь? Но, многосерийные приключения Кинг-Конгов я помню, до сей поры.
Олег Сидоров и я сидели в самом холодном месте училищного быта. На нашем языке его называли «Арктикой». Нет, там совсем не было холодно, даже наоборот, тепло и светло. Просто тот, у кого имелись задолженности по предметам обучения, до времени их ликвидации лишался увольнения в город. А без выхода за стены родной alma mater на душе было довольно прохладно, вот и прозвали наши предшественники такое состояние «Арктикой». Настроение было скверное. В кинотеатрах города последние дни шла очередная серия очередного Конга. Счастливчики, кто уже посмотрел, наперебой рассказывали в курилке все подробности этого «киношедевра», а мы, с Олегом, глотая дым и слюни корпели над чертежами и эпюрами кривых моментов, в тайне мечтая занести «хвосты» и приобщиться к миру киноискусства. И мы таки успели вечером в субботу поймать преподавателя и, превзойдя самих себя защитить свои опусы. Но в воскресенье фортуна пронеслась мимо нас. Данные по успеваемости подавались в учебный отдел в субботу до четырнадцати часов...
Когда все увольняемые ушли в город Олег подмигнул мне и проследовал в курилку. Курить я не хотел, но выражение его лица заинтриговало меня. Присоединившись к нему, я весь превратился в одно большое ухо. Сидоров подозрительно заглянул за двери курилки и, убедившись в отсутствии нежелательных свидетелей, заговорщицки зашептал:
- Сейчас три часа, ротный придет с проверкой к семи, мы в легкую успеем с тобой на четырех часовой сеанс и без палева вернемся назад.
Риск был велик. В случае обнаружения нашей самоволки городу грозила изоляция от нас как минимум на месяц. Допустить такого непристойного отношения к одной из святынь земли Русской я не мог. Предупредив дежурного по роте, что идем кататься на лыжах и, захватив спортинвентарь, мы отправились в сторону лыжной трассы. Времени на переодевания в гражданку у нас уже не оставалось, поэтому у кинотеатра мы появились в спортивной форме. Кстати, молодые ребята уже тогда ходили в городе в подобном виде, и это, как и сейчас, не считалось дурным тоном. Правда, на спинах олимпиек у нас красовались набитые краской через трафарет логотипы нашей бурсы. Но нас это не смущало, ведь мы были в предвкушении прекрасного, до которого оставалось каких-то пять минут. Достав сигарету, и сладостно затянувшись, я представил себя в кресле кинозала. И вдруг мой взгляд упал на водителя, остановившихся неподалеку от меня «Жигулей». Что-то до боли знакомое показалось мне в его глазах, подбородке, губах...
- Атас! Ротный с автооблавой! - прорычал мне в ухо Олег.
Двигаясь в сторону стоянки такси полушагом, полубегом мы ввалились в просторный салон зеленоглазой «Волги». Заметил нас ротный или нет, нам было невдомек, но испытывать судьбу уже не хотелось.
- Шеф! Гони к тыльным воротам училища, где баня, знаешь?
Таксист, как и все нормальные мужики того времени служил когда-то в армии и был с нами солидарен по определению. Два раза ему повторять не пришлось. На всех парах, видавшее виды такси выжало из себя все, что смогло. И уже через десять минут мы с лыжами на плечах ввалились в родную казарму. Судя по скучающему виду дневального в канцелярии было пусто. Но кто мог дать гарантию, что это навсегда. Побросав лыжи и скинув с себя спортивку, мы с полотенцами побежали в умывальник. Благо наш вид не вызывал сомнения в том, что нами было пройдено на рекорд училища и его окрестностей не меньше десятка километров.
Ротный появился через минуту. Пробежав мимо смирнокричащего и опешившего дневального, он громко гаркнул:
- Гришина и Сидорова в канцелярию!
Дежурный метнулся извлекать нас из умывальника. Его взгляд говорил о сочувствии нашему «горю». Переглянувшись и сжав мышцы ягодиц, мы побрели в указанном направлении.
Чем ближе была цель нашего путешествия, тем мрачнее становились наши мысли. Но в канцелярии мы увидели сильное удивление на лице нашего отца-командира. Очевидно, он ожидал лицезреть, что угодно, кроме голых торсов вызываемых им курсантов. Олег нашелся мгновенно:
- Товарищ майор! Это были не мы! - выпалил он.
Немая сцена продолжалась долго...
Кстати, эту картину про Кинг-Конга я посмотрел много позже. И если честно, то был сильно огорчен, было бы из-за чего тогда пропадать.

ПЕСНЬ О БАКЛАНЕ. непосредственно сама




Скажите мне, а что такое честь
И с чем ее сегодня можно съесть?
А может, да простят меня, невежду,
Ее на теле носят как одежду?
Скажите мне, коль это не секрет,
Что, честь имеет вкус, объем и цвет?
А может, кто-то знает ей и цену?
Тогда - добро пожаловать на сцену!
Я прямо заявляю при народе,
Что чести нет,- верней, она не в моде,


Жил был подполковник. Не родился, конечно ж, подполковником, а дорос. Или дослужился - сами решите как правильно. А сделал он это в одном из военкоматов города...ну, скажем, S-ta. Почему S-ta? Потому что N - слишком заезжено. А Н-ск я с детства воспринимаю не иначе как Новосибирск. А тут другой город. Тоже в Сибири.

Звали его Сергеем Александровичем. Впрочем, почему же звали? Он и сейчас живёт и здравствует. И зовут его так же. А фамилия у него...пусть будет Баклан. Во-первых, если фамилия Овсов - лошадиная, то настоящая фамилия прототипа нашего героя чисто птичья. Причём не как обычно, обычно ведь фамилии, являясь именами существительными, очень на прилагательные похожи, а именно так - как существительное в именительном падеже. А во-вторых, потому...да просто мне показалось это хорошей идеей. А вот почему мне так показалось - это, надеюсь, поймёте сами.

В прошлом году, вышел наш герой на пенсию и теперь уже руководит военкоматом как гражданский специалист. Конечно, когда-то он был курсантом. И по выпуску попал служить в войска. Но про то, как это было, нам неведомо. Мы можем только предполагать. Но этого делать мы не будем. Мы немного расскажем тут пару случаев из бакланистого прошлого этого современного (см. эпиграф!) офицера, касаемо его пребывания в S-tском военном комиссариате, в коем он и вырос со старшего лейтенанта до подполковника. С первого взгляда обычный офицер. Пижонист, правда, излишне - не по чину каракуль носит. Любит, по гулянке, караоке петь. И на пункте сбора граждан области, в отличие от остальных, ходил всегда не в камуфляже, как все, а в повседневной форме одежды. Ну да тараканов то у нас у каждого, если поискать.
Но перейдём, наконец, к делу.

Мухи имеют совесть.
Дико, но это так.
Вот вам простая повесть,
Грубая, как наждак.
У одного главбуха,
Ползая на столе,
Некая дура муха -
Бац - и нашла сто рэ.
Твердая, как зубило,
Строгая, как пила,
Муха так поступила:
Муха их не взяла.

Было это давно. Не то чтобы уж очень давно. Баклан майором был. В то время в оружейных комнатах военных комиссариатов, только представьте(!), хранилось оружие. На весь личный состав военного комиссариата, развёрнутого до штата военного времени. А к оружию - патроны. А как же без этого! И службу в то время офицеры и прапорщики несли круглосуточно и с пистолетом на боку. Как положено. И денежное довольствие военнослужащим и заработную плату гражданскому персоналу в то время не на банковские карточки перечисляли, а прямо наличными давали. А сейф с наличкой - разумеется, у дежурного. Он же вооружён.
Надо ли говорить, что герой наш тоже периодически заступал на дежурство и вооружался табельным ПМ. В этом ничего удивительного нет, ведь он такой же, как и все. Только фамилия у него необычная - Баклан.
И вот в одно из своих дежурств с субботы на воскресенье наш герой решил расслабиться. Нервы, понимаешь. Каким образом? Да элементарно! Сначала принял на грудь. Чего ж тут необычного? - спросите вы. Ну конечно, в принципе, ничего. Если не считать, что ты на службе и с пистолетом на ремне. Но Баклан этим не ограничился. Он решил расслабиться по-полной. S-t ведь город большой. И в нём всё есть. Досуг разный и всё такое. И решил наш герой этим досугом позаниматься. Вобщем вызвал он себе девочку для утех. Прямо на место несения службы - в военкомат. И уж не знаем, почему так вышло, случайно ли или преднамеренно, но вызвал он индивидуалку. То есть она сама приехала. Не привезли её ребята-сутенёры, а сама. В чём разница? - спросите вы. А сейчас узнаете!
Натешившись вволю (предположительно, конечно), стал наш барин выпроваживать девицу восвояси. Только вот делал он это грубо - обзывал, унижал. А самое главное - денег за работу не заплатил.

Кто его знает, может и пожалела симпотяжка в тот момент, что индивидуально трудится, а не с прикрытием. Только была она не робкого десятка. А может, просто очень деньги нужны были. Сняла она со своей ножки туфельку да со шпилечкой, и ударила находящегося при исполнении майора да по буйной головушке. Аккурат в висок. Как в песне про купца Калашникова. Упал Баклан, подняться не может, кровь по полу. А смоковница, не будь дурой, ключики то от сейфа денежного у него взяла, дверцу открыла и...поступила порядочно. Можно ли назвать порядочной представительницу древнейшей профессии? - спросите вы. Не знаю. Только денег она взяла ровно столько, сколько должен был отдать ей Сергей Александрович за труды её неправедные. А потом вызвала скорую и ушла. Куда - не знамо. Может домой. Может снова на работу.

Приехала скорая. Потом милиция и другие должностные лица. Расследование, дело. Результаты вас интересуют? Думаю, что да. А они таковы (вкратце):
Несколько человек, вооружённых клюшками для гольфа, напали на военный комиссариат города S-ta Х области с целью завладеть оружием. Майор Баклан С.А., смело и решительно действуя, отразил нападение, получив при этом ранение: «...проникающие ранения черепа, в том числе без повреждения мозга...» (цитата!).
Страховку, естественно, оформили. И даже объявили ему благодарность...

Что вы, братцы?.. Я ж за вас
Потерял в атаке глаз!

Возможно, именно этот случай послужил последней каплей, после которой оружие из военкоматов убрали всерьез и надолго. Как вышло навсегда.
Ну и ещё немного. И всё о нём же.

Но, несмотря на саблю и наган,
Я - интеллектуальный интриган.
Направо и налево интригуя,
Свои погоны свято берегу я.

В военных комиссариатах раньше были такие отделения - четвёртые. Там учитывали солдат, сержантов и прапорщиков запаса. Одно время в этих отделениях был специальный человек, занимающийся отбором запасников на контракт. Наш Баклан, одно время, руководил таким отделением, а посему иногда сопровождал набранных контрактников до места службы. Глупость несусветная, но так уж Минобороны устроено, что некоторые наипростейшие вещи принято делать не просто, а с подвыподвертом.

Как то выпало нашему герою сопроводить полдюжины контрактников до Моздока. Процедура, в принципе, никчёмная и ненужная, совершенно несложная. Туда, да обратно. Но что-то там не срослось или срослось, но не сразу, и из Моздока им пришлось лететь до Гудермеса ещё. И его пребывание, и процесс передачи личного состава вместо одного дня (без учёта дороги) продлился, аж целых три.

Вот, собственно, и вся история. За исключением того, что привёз он с собой оттуда какую-то непонятно кем подписанную справку, заполненную, судя по почерку, своею собственной бакланистой рукой и, подолбившись головой об кадровые органы, спустя пару месяцев, получил удостоверение участника боевых действий. И теперь вовсю пользуется правами и льготами.

Те из нас, кто был там реально и по-настоящему, руку подавать ему перестали. А ему то что? Как с гуся вода.

Подвыпивши, кто-то съёрничал, расскажи, мол, Серёга, как это ты удостоверение добыл? Что делал для этого? Может у тебя и медали за боевые действия есть, а не только "песочки"?

- Ага! - вытаращив глаза, заорал он в ответ - а вы знаете как страшно сидеть в вертолёте после того как по телевизору передали, что вчера один сбили?!

Браво! Получил удостоверение за страх!

Не за совесть.

К чему я это всё?

Просто горько как-то, что вот таких вот дёгтевых ложек в нашей и без того далеко немедовой бочке всё больше.

Особенно при переходе на новый облик...

__________________________________________________Эпиграф и остальные стихотворные строки взяты из произведений Леонида Филатова.