О смекалке

До смены с вахты оставалось пятнадцать минут, когда командир стартовой батареи БЧ-3 старший лейтенант Сергей Берёза, в очередной раз определяя координаты по трём радиолокационным ориентирам для контроля места стоявшего на якоре в юго-восточной части Средиземного моря корабля, услышал из динамика «Рейда» взволнованный голос, вещавший на английском:

- Mayday! Mayday!!! It is yacht Janet! My position... (Это - яхта «Джанет»! Мои координаты... - англ.)

Но тут, перебивая бедолагу и заглушая ценную информацию, эфир прорезала привычная в этих местах фраза с итальянским акцентом:

- Green monkey! (Зелёная обезьяна! - англ. (Не знаю, как сейчас, но в 90-е это была самая популярная фраза в средиземноморском эфире).)

- It is Janet! Help me! My position...

- Fuck you!!!

- Stop talking, please! I need help!!! My... (Прекратите болтать, пожалуйста! Мне нужна помощь!!! Мои... - англ.)

Но итальянские рыбаки плевать хотели на какую-то там терпящую бедствие «Жанетту», продолжая перебранку со своими турецкими коллегами.

Поняв, что это может продолжаться бесконечно долго, Берёза взял трубку «Рейда» и, не утруждая себя переходом на английский, нажав на тангенту , спокойно произнёс:

- А ну-ка шат ап все! Иначе будет как вчера!

После чего, убедившись, что в эфире наступила гробовая тишина, Сергей обратился к кораблекрушенцу:

- Janet! Repeat your site, please! («Джанет»! Повторите Ваше местоположение, пожалуйста! - англ.)

Нанеся полученные координаты на карту, вахтенный офицер, включив на пульте трансляции тумблер, соединяющий с каютой командира, доложил:

- Товарищ командир! Получен сигнал бедствия! Яхта «Джанет» в ста двадцати милях к северо-западу просит о помощи.

- Как получен сигнал?

- По шестнадцатому каналу , товарищ командир.

- Берёза, ты ничего не путаешь? - голос капитана 3 ранга Чернавко выражал сомнение. - Сто двадцать миль для УКВ - это очень много.

- Сам удивился, товарищ командир. Но координаты принял правильно. Даже переспросил, - чуть обиженно ответил Сергей. - Я, конечно, не большой спец в английском, но фри-сикс и дигриз-норд разобрать могу.

- Ладно, - принял решение командир, - начинай приготовление.

- Есть! - ответил вахтенный офицер и, включив все линии корабельной трансляции, дал команду: - Корабль экстренно к бою и походу приготовить!

- Что стряслось? - задал вопрос появившийся через минуту на ходовом старший помощник.

- В районе Мальты яхта бедствие терпит, Борис Александрович.

- И что? - во взгляде капитана 3 ранга Тётушкина читалось недоумение. - Ближе нас никого не нашлось?!

- Может, и есть. Но никто не откликнулся. Да и «гринманки» весь эфир забивали...

- Так у тебя же опыт борьбы с ними имеется, - улыбнулся старпом.

- Ага! - кивнул Берёза. - Вот и пригрозил им, что приму меры. Только так координаты заполучить и удалось.

- То-то я слышу, что в эфире опять тишина, - хохотнул Тётушкин и убыл на ГКП , руководить приготовлением к бою и походу.

Сергей же, ничуть не жалея о том, что не удастся вовремя смениться с вахты, так как, на его взгляд предстояла новая и интересная работа по спасению на море, занялся исполнением обязанностей вахтенного офицера. Но, по прошествии десяти минут, на ходовой, напевая «В Валлеттовском порту с пробоиной в борту “Жанетта” поправляла такелаж...», вновь зашёл старший помощник.

- Давай отбой! С Мальты к ним уже буксир-спасатель вышел.

С большим сожалением старший лейтенант дал команду на отбой приготовления корабля к бою и походу и вновь стал готовиться к сдаче вахты.

- Вопросы есть? - спросил он у прибывшего с бака старшего лейтенанта Кораблёва, передав ему обстановку.

- Только один, - в глазах Эдуарда были одновременно любопытство и смешинка. - А что было вчера?

- Среда... - не понял вопроса Берёза. - А что?

- Да я не об этом... Когда я, до начала приготовления, на ходовой поднялся, ты туркам с итальянцами чем-то там грозил.

- Ах, вот ты о чём! - врубился Сергей. - Да, понимаешь, поднимаюсь вчера на ходовой принимать вахту, а тут Юрец Сергеев сидит и тихо обалдевает от того, что творится в эфире. Эти папуасы по шестнадцатому каналу целую словесную баталию устроили! Причём, дальше «гринманок» и всевозможных факов, у них, убогих, фантазия не работает.

- И?

- А я что? Я - ничего! Начеркал на бумажке пару строк и сунул их Юрику. Переводи, говорю. Он долго пыхтел, даже в каюту за словарями сбегал, но через час-полтора мы этим любителям английской словесности в эфир фразу выдали...

- А они что?

- Для них это культурный шок был! Часа три молчали - переваривали, представляя себе, видимо, как это будет выглядеть на самом деле. Даже Тётушкин, поднявшись на ходовой проверить вахту, выдрать меня пытался за то, что я, якобы, «Рейд» выключил - не услышал Саныч привычного трёпа в эфире. Пришлось объяснить...

- А что, хоть, за фраза была? - сгорая от любопытства, спросил Кораблёв.

- Дык, это... - Берёза скромно улыбнулся и почесал бороду. - Малый Петровский Загиб.

* * *
Через неделю сторожевому кораблю «Невесомый», ещё месяц назад носившему на борту гордое имя «Невский комсомолец», была поставлена новая задача - в составе отряда кораблей Балтийского и Северного флота совершить деловой заход в Гибралтар. Чему экипаж был только рад. Особенно радовались те, кто, по какой-то причине, не смог потратить всю заработанную валюту в Стамбуле, и уже думал привезти неистраченные условные единицы домой.

Встретившись в точке рандеву с балтийским сторожевиком «Сплочённый», корабли выстроились в кильватерную колонну и взяли курс на выход из Средиземного моря.

На ходовой пост СКРа, запросив разрешение, зашёл экспедитор:

- Товарищ командир, разрешите довести телеграмму?

Чернавко, прочитав напечатанный на бланке текст, хмыкнул:

- Надо же! Коле Шибко второго ранга присвоили!!!

Вячеслав Викторович был рад за командира «Неизменного», но не подколоть коллегу, не «проставившегося» за получение очередного звания, он позволить себе не мог.

- «Бугор»-«Невесомому»! - сняв трубку ВПСа и глядя на идущий в десяти кабельтовых перед ним «Неизменный», вышел на связь командир.

- Есть «Бугор»! - ответил знакомый голос капитана 1 ранга Горелика.

- Товарищ комбриг, разрешите изменить место в строю и идти впереди «Неизменного»?

- Это ещё чего ради? - удивился командир бригады.

- Да с подветренной стороны от товарища подполковника идти невозможно - кирзой воняет! - абсолютно серьёзным голосом объяснил Чернавко.

- Да уж, ходит тут офицер в не обмытых погонах! - поддержал командира Горелик. - Но это вы уж с Николаем Александровичем сами разбирайтесь. А до Гибралтара придётся потерпеть.

- Не бойся, Слава! - ворвался в эфир голос командира «Неизменного». - За мной не заржавеет. Ошвартуемся, официоз проведем, и - прошу к столу! Время, место, форма одежды будут объявлены дополнительно.

- Ну-ну...

В роли корабля-хозяина выступал корабль Её Величества с блистательным названием «Бриллиант». К нему «Невесомый» и швартовался.

Берёза, стоя вахтенным офицером, с интересом наблюдал, как трое моряков из швартовой команды фрегата пытались затащить на свой бак невесомовский швартовый конец. Привыкшие к своим тонким и лёгким верёвкам, матросы Royal Navy никак не ожидали встречи с русским двухсотдвадцатимиллиметровым капроновым чудом... Наконец, потратив уйму времени и сил, швартовщикам удалось затянуть конец на бак, но тут же перед ними встала другая задача - дотянуть его до кнехта и там закрепить.

За всем этим безобразием, помимо Берёзы, наблюдала и боцман «Бриллианта». Только в её душе, глядя на всё, творившееся в её заведовании и руками её подчинённых, бушевали совсем иные чувства. Подойдя к бедолагам, английская леди, взявшись правой рукой за швартовый конец и отстранив левой своих подчинённых, одним махом накинула огон на кнехт.

- Как говаривали классики: «Природа одарила её щедро. Тут было всё: арбузные груди, краткий, но выразительный нос, расписные щёки, мощный затылок и необозримые зады»! - вспомнив подходящую цитату, зааплодировал Сергей. - Знойная женщина, мечта поэта. Я уже влюблён в неё!

Через двадцать минут швартовка была окончена, и экипаж, следуя старинному правилу: «Пришёл с моря - вымой лошадь!», начал наводить порядок на корабле.

* * *
Вечером того же дня хозяева устроили радушный приём российских моряков в местном доме офицеров. Каждой группе офицеров, состоявшей из 5-7 человек, был придан переводчик для того, чтобы гости могли без проблем общаться со своими англоязычными коллегами.

В ходе бесед, сопровождавшихся тостами за дружбу; за любимых; за тех, кто в море и проч., поднимались всевозможные вопросы об условиях службы на кораблях российского и британского флота; о том, кому где удалось побывать; о сроках пребывания в море, без захода в базу...

- Ну, а вообще, какие основные проблемы у вас встречаются? - задал очередной вопрос лейтенант с «Бриллианта».

Сергей, не дожидаясь, пока переведут вопрос, с энтузиазмом ответил:

- А что проблемы? Проблемы у нас у всех одинаковые... Вот, например, - он указал на не в меру разошедшегося от употребления горячительного суб-лейтенанта флота Её Величества в соседней компании, - What shall we do with a drunken sailor? (Цитата из одноимённой песни «Что нам делать с пьяным матросом»)

Английские моряки, оценив шутку, зааплодировали, после чего, совместно с Берёзой, привлекая к себе всеобщее внимание, даже исполнили первый куплет (с припевом) этой залихватской песни.

Переводчица Сюзан, представившаяся, как жена одного из офицеров, «совершенно случайно» изучающая русский язык, взяла Сергея за локоть, и, хлопая рыжими ресничками, с лёгким акцентом произнесла:

- Ты же сказал, что не говоришь по-английски!

Старший лейтенант посмотрел на веснушчатое лицо «жены офицера» абсолютно трезвым взглядом, хитро подмигнул и ответил:

- Так это было три рюмки назад! Теперь же языковой барьер преодолён.

Услышавшие этот диалог офицеры «Невесомого», тут же довели до британских коллег случай с малым петровским загибом, в общих чертах (ну не при дамах же, господа!) объяснив им содержание этого самого загиба.

- Малый? - тут же заинтересовалась Сюзен. - Значит, есть ещё и большой?

- Был... Говорят, что русский писатель Юрий Нагибин один раз отпугнул Большим Загибом в Нью-Йорке напавшего на него с ножом негра. Даже перевода не потребовалось. Но, - Сергей развёл руками, - оригинал Большого Загиба, к сожалению, утрачен.

Далее общение протекало в тёплой непринуждённой обстановке...

* * *
На следующий день, после обеда, часть экипажа, свободная от вахт, была отпущена в город.

Берёза, со своей четвёркой матросов, прошёлся по обезьяньему питомнику, где наглые мартышки нападали на доверчивых туристок и, практически силой вырывали у них из рук бананы и прочие лакомства; заглянул в музей крепости и, устав таскаться по 40-градусной жаре, спустился со скалы на Майн Стрит, где располагались всевозможные магазинчики с кондиционерами.

Там он встретил Юру Сергеева, который, так же в окружении невесомовской четвёрки, бродил по улице. Объединив обе группы в одну, товарищи продолжили свой путь по главной улице Гибралтара, переходя из одного магазинчика-лавки в другой. В лавках их привлекала, прежде всего, прохлада кондиционеров, а никак не заоблачные цены на буржуйскую продукцию.

- Да уж, - оглядывая очередной прилавок с ценниками, поделился мыслями Сергеев, - цены тут уж больно кусачие. Не то, что в Истанбуле...

- Ага! Зато никто тебя на улице, с воплями: «Коллега, купи!», за руки не хватает и не пытается сбыть откровенное барахло под видом фирменной вещи, - ответил ему Берёза.

- Во-во! За мной один такой, с лотком на шее, около километра бежал: «Коллега! Купи “Ролекс”! Двадцать пять баксов!!!» Спрашиваю его: «А эта штамповка с “Ролексом” рядом, хотя бы, лежала?»

- И чего ответил?

- Ты знаешь, смотрит обиженно и говорит: «Посмотри в эти честные глаза! Они не умеют врать!!!» Достал, хуже горькой редьки. Пока откровенно не послал его строевым шагом, одиночным порядком, в сексуальном направлении - не отцеплялся.

- Да уж, развратили их наши контрактники. Скупают всё, что на глаза попадётся. Когда они в Стамбуле лиры на руки получили, так мой старшина бегал по городу с бешеными глазами и всё меня донимал: «Тащ, на что мне потратить мои восемь миллионов?»

- Так мало того, что скупают, они ещё и не торгуются ни разу! - сокрушался Юрий, вспомнив, как наш контрактник, перехватил понравившуюся ему кожаную куртку, заплатив за неё в два раза больше.

- Ха! Торговаться на востоке - целая наука! Кстати, знаешь, как Тётушкин в Стамбуле турецкий «Ролекс» для сына купил?

- Нет...

- Рассказываю! - довольно прищурился Сергей, заходя в лавку с сувенирами. - Точно так же подбегает на набережной к Санычу «коллега» и предлагает ему «Ролекс» за двадцать пять американских рублей. Ну, старпом, не будь дураком, зная, что на востоке цену надо сбивать раза в два, с ходу предлагает: «Куплю, но за двенадцать!» Лоточник несколько припух от такого поворота событий, но, видя, что клиент начал торговаться, предлагает свою цену - двадцать. Тётушкин покрутил в руках предлагаемую штамповку, и, прикинув что-то в уме, говорит: «Не... Теперь только за десять возьму!» От такой наглости у турка аж глаза из орбит повылазили. «Какой десять? - кричит. - За десять не могу - бизнес нет!» «Ну, на “нет” и суда нет!» - отвечает наш Борис Александрович, разворачивается и уходит.

Метров через десять догоняет его тот же турок: «Эй, бинбаши! Аллах с тобой - забирай за десять!» Саныч ещё раз посмотрел на часы, на продавца и говорит: «Э-э-э! Десять они во-он там стоили! Теперь только восемь!» Обалдевший «коллега» чуть на задницу не сел, вместе с лотком. Но, поняв, что дальнейший торг приведёт к снижению цены до минимума, сдался. «Шайтан! - кричит. - Забирай за восемь!»

Вот как торговаться надо!

- Да, тут так не поторгуешься, - ещё раз взглянув на цены в лавке, проворчал Сергеев.

- Зато продавцы за руки не хватают и не пытаются впарить всякую фигню, - повторился Сергей.

Зайдя в магазинчик с радиотехникой, товарищи увидели командира «Невесомого», который пытался на пальцах что-то объяснить продавцу.

- О! Сергеев, Берёза, объясните этому басурманину, что мне от него надо! - заметив вошедших, воскликнул капитан 3 ранга Чернавко.

Юрий, как более подкованный в языке, взялся переводить. В результате переговоров был выбран телевизор «Toshiba» с невиданной в российских магазинах диагональю.

- Он говорит, товарищ командир, - Сергеев кивнул в сторону продавца, - что по окончании рабочего дня сможет доставить телевизор прямо к кораблю. Но за это придётся доплатить.

Вячеслав Викторович посмотрел на улыбающееся лицо старого испанца, после чего произнёс:

- Юрий Юрич, переведи этому прощелыге, что это у нас, при социализме, доставка товаров населению - платная услуга. А у них, у буржуев, стоимость доставки входит в стоимость товара, так как полностью в их же интересах.

После того, как услышал перевод, продавец поднял ладони, повёрнутые к покупателям на уровень груди, и показал все свои двадцать четыре зуба.
- Что он сказал? - обратился Чернавко к старшему лейтенанту.

- Окей, говорит. Лавку закрывает в 19.00. После этого готов доставить Ваш телек прямо к кораблю.

- Отлично! Вы вдвоём, - командирский перст указал на двух офицеров, - прибудете сюда к закрытию и покажете дорогу. А заодно и проверите, чтобы этот жук загрузил, что положено.

- А мат...

- А матросов своих, - перебил Берёзу капитан 3 ранга, - передадите мичману Егоркину. Вот он как раз сюда заходит.

Вошедший в магазин мичман сначала не понял, что происходит, когда с двух сторон к нему подошли офицеры корабля и взяли под локотки.

- Всё, Палыч-Сан, ты попал! - заговорщицким тоном начал Берёза.

- Командир приказал наших бойцов тебе передать, - в тон ему вторил Сергеев.

- А мы - на задание!!! - почти хором воскликнули старшие лейтенанты и вылетели на улицу.

Освобождённые от груза ответственности за личный состав, товарищи решали, что им делать оставшиеся два часа. Не придумав ничего оригинального, решили продолжить обход магазинов, но уже с определённой целью - купить на оставшиеся деньги подарки жёнам.

Дойдя до перекрёстка Майн Стрит и взлётно-посадочной полосы аэродрома, офицеры, подивившись на то, как автомобили, остановившись на красный сигнал светофора, пропускают приземлившийся самолёт, перешли улицу и упёрлись в стеклянные двери супермаркета. Поднявшись на второй этаж, Сергей с Юрием оказались в шикарном отделе женского нижнего белья и поняли, что попали именно туда, куда надо. Просто глаза разбегались от обилия всевозможных рюшечек, резиночек и кружавчиков! Тут было всё! Капрон и шёлк, цвета и кружево, отчего, у моряков, бывших третий месяц вдали от родных берегов, начала кружиться голова.

- Серёга, берём всё! - прошептал Сергеев, окидывая взглядом стеллажи с товаром.

- Ага! Всё!!! - Берёза ткнул пальцем в ярлык. - А размер как определять будешь?

- Can I help you? (Я могу помочь Вам? - англ.) - услышали товарищи приятный женский голос за своей спиной.

Обернувшись, Сергей увидел миловидную девушку своего возраста, с бейджиком на груди. Помимо логотипа отдела и супермаркета, на табличке значилось: Julia.

- Конечно, можете! - обрадовался он. - У нас возникли некоторые проблемы с определением размеров. То, что тут написано, отличается от того, к чему мы привыкли.

- Вы что, не можете дюймы в сантиметры перевести? - удивилась девушка.

- Дюймы в сантиметры мы перевести можем, и даже уже перевели, но я не могу понять, соответствует ли 91,44 сантиметра привычному для нас сорок четвёртому размеру, - включился в разговор Юрий.

- It’s problem, - задумалась девушка. - Но я постараюсь Вам помочь.

Она взяла со стеллажа несколько упаковок и положила их на прилавок.

- Вот это, - указала она ладошкой на одну из обёрток, - на стройную, длинноногую девушку. Вот это - на девушку пышных форм. Это...

Сергей, который всё равно не понимал какой размер к кому применить, перехватил тоненькую девичью ладошку, и, глядя сверху вниз в серые глаза, проникновенно произнёс:

- Юлечка, you to us a finger show! (Ты нам пальцем покажи! - англ.)

Продавщица улыбнулась, осторожно высвободила свою ладошку из лап моряка и ушла вглубь зала.

- Сейчас нас ещё и в каталажку упекут, - глядя как отошедшая девушка, указывая на российских офицеров, о чём-то перешёптывается с кассиршей, еле слышно произнёс Сергеев. - За домогательства!

И, словно в подтверждение его слов, девушка за кассой, кивнув продавщице, сняла трубку телефона.

- Всё! Приплыли!!! - сделал вывод Юрий. - Быстро снимаемся с якоря и уходим!

Но осуществить задуманное товарищам не удалось, так как, не успели они пройти и пяти метров, двери отдела распахнулись и... вместо мордоворотов-охранников в зал впорхнули ещё четыре девушки.

Сергей даже не успел удивиться, отметив лишь, что все девушки, хоть и его ровесницы, но разной комплекции, как Джулия выстроила прибывших по ранжиру. Взяв с того же прилавка упаковку, она указала рукой на девушку модельной внешности.

- Вот это - на неё!

- Вот это, - в руках продавщицы оказался другой пакет, а ладонь указала на рыжую толстушку, - на неё!

- А вот это - на меня!

Взгляды молодых мужчин задержались на девушке, как будто они увидели её впервые. Более внимательно изучив её фигуру и сопоставляя увиденное с тем, что хранилось в памяти, офицеры пришли к выводу:

- Вот, то, что для Вас, нам подходит.

Что Гульнара Сергея, что Лёля Юрия были приблизительно одной комплекции.

Отпустив подруг, Джулия помогла товарищам выбрать подарки для любимых, давая ценные советы, что именно взять, чтобы им угодить.

* * *
Когда, по приходу с боевой службы, Сергей вечером рассыпал перед любимой кучу ярких пакетов, Гуля начала примерять обновки.

- Смотри-ка! Даже с размером угадал! - кружась перед зеркалом в чём-то шёлковом, удивилась она. - Как умудрился?

На что Берёза честно ответил:

- Когда я это выбирал, твоя фигура у меня была перед глазами!

Давай, сына!

- Отошли нечестивые, товарищ полковник! - прокричал справа рыжеволосый сержант Алябьев.
- Да, вижу, сына - почти про себя пробурчал начинающий седеть полковник.
В ушах еще стояла канонада боя. Воздух был наполнен смесью пороховой гари и песчаной пыли. Раскаленный зной исходил от каждого клочка каменной высоты. Хотелось пить.
«Сейчас бы кваску холодненького, да под прохладный душ», подумал полковник и, поболтав в руках пустую фляжку, отбросил ее в сторону. Проверил патроны в последнем магазине автомата. Пошарив в нарукавном кармане, нашел три штуки. Два вставил в магазин, третий положил обратно.
- Сына! Сержант! - крикнул он рыжеволосого, - давай пулей лейтенанта с капитаном ко мне, сам возьми пару бойцов, кто может ходить и перетащи ко мне всех погибших. Только аккуратно, чтоб не как покемоны мне бегали, снайперы наверняка остались.
Сам же достал третий за день тюбик промедола и вколол сквозь материю в ногу. Боль начала понемногу стихать, но каждое движение перебитой ноги все равно доставляло нестерпимые мучения. Сняв каску, поудобней устроился в окопе и стал ждать.
Офицеры подошли почти одновременно.
- Что у тебя, Андрей - обратился он без предисловий к лейтенанту.
- Перегруппировывается басмота. Минут через двадцать начнут штурмовать. Восемь раненых, трое тяжелых. Четверо холодных. Пять в строю, но глушенные сильно. Патронов по полмагазина на брата. Правда, еще три мины осталось, но поставить не смогу, снайперы работают. Гранатомет заклинил, пулеметы в норме, но патронов не больше сотни осталось.
- Ты как, Петро - кивнул полковник капитану.
- Пппримерно тааакже, - заикаясь от контузии начал капитан - Трое убито. Двое тяжелых. Пппятеро легких. В ссстрою четверо. С пааатронами шшшвах, но есть ссс десссяток гранат.
- Слушай сюда, хлопцы. Сейчас, пока есть время, берете всех, кто может идти сам, забираете всех раненых, «холодных» сержант Алябьев перетаскивает ко мне, один пулемет с коробкой принести сюда, пяток гранат оставьте, и с Богом. Выходить через сухой ручей по левой стороне, там мин нет. Басмоте сейчас не до засад на путях вашего отхода, им высота нужна. Так, что проблем, я думаю, у вас не будет. Как отойдете за Кривой утес, дадите мне сигнал, красную ракету...
Первым не выдержал Андрей.
- Товарищ, полковник! Георгий Антонович! Дядя Жора!..
- Молчать, лейтенант! Я тебе дам, дядю Жору! Исполнять приказ!
- Хоть убейте не стану! Что я Ивану, сыну Вашему скажу, как Анне Сергеевне в глаза смотреть буду? Да, и отец меня на порог не пустит, как узнает, что я Вас бросил.
- А ну, цыц, албанский патриот-любитель митингов на свежем воздухе! Во-первых, не бросил, а выполнял приказ. А во-вторых, у тебя дети есть? Вот то-то и оно. Бери людей и вперед. Моим сам найдешь, что сказать, если не свидимся...
- Тттоварищ, полковник! Лейтенант Ссскориков выведет людей, рааазрешите оссстаааться с Вааами?
- Ёпс ту дей! И этот туда же. У тебя две дочки, кто сына тебе рожать будет! Я, что ли? Да и контужен ты. Еще один взрыв и не боец ты. Я сам не дойду, а тащить лишний рот, хуже пистолета. И потом, кто вас прикрывать будет? Об этом подумали, господа командиры. Все, вперед, время дорого! - гаркнул полковник на подчиненных и махнул рукой.
Алябьев уже заканчивал переносить погибших товарищей. Всего девять. «Семеро бойцов и два офицера, многовато будет за семьдесят дохлых духов» подумал полковник и подтянул к себе радиостанцию.
- «Сокол», я «Ольха», прием.
- Здесь «Сокол» - радостно отозвалась тангента - кто работает, прием.
- Я «Рубин - 543», как понял, прием.
- Понял, понял тебя! Ниточка на подходе. Девяносто маленьких осталось. Держитесь.
- Слушай меня внимательно, сынок. Будь готов дать на меня «Рокот», как понял, повтори.
- 543 - й! Как «Рокот» на тебя?!
- «Сокол»! по моей команде дашь «Рокот» на меня. И поторопи ниточку. Все до связи - разговор забрал у полковника много сил. Он положил тангенту в свой карман и, приподнявшись на локте, посмотрел в сторону уходящих солдат. Потом, собрал остатки сил, подтянулся к пулемету и примерил его приклад к своему плечу. Сзади послышался шорох. Резко обернувшись, он увидел рыжеволосого сержанта.
- Ты, что здесь делаешь, постреленыш? А ну, бегом к своим.
- Нет, товарищ полковник - твердо сказал сержант - Вы ранены, а я санинструктор. Поэтому я должен вас эвакуировать в медпункт. И пусть горит она без дыма эта высота.
- Пойми сына, если сдадим высоту, обратно брать - будем, полк положим. И кто ребят прикроет?
- Тогда так, или я тащу Вас на себе в тыл, или оказываю Вам медицинскую помощь здесь.
Пристально посмотрев в глаза этому мальчишке, полковник увидел в них решительность взрослого мужика. Он понял, что за каждое произнесенное сейчас слово сержант отвечает всей своей душой.
- Ладно, оставайся. Давай на свою позицию, будешь меня прикрывать. Возьми гранаты, как подберутся поближе, закидывай этих мерзавцев. Но если я дам зеленую ракету, бросай все к чертовой матери и беги к нашим. Ты меня понял, сына?
- Так точно, товарищ полковник! - по-ребячьи весело отрапортовал сержант и, распихав гранаты по карманам разгрузки, пригнувшись, побежал к себе на позицию.
«Сколь мне осталось, пять, десять минут?», спрашивал себя полковник. Потом посмотрел на высокое, голубое небо и, закрыв глаза, вдохнул в себя раскаленный горный воздух. Пот сочился из-под каски и щипал глаза. Чтобы не запорошить их грязными руками полковник стер тяжелые капли плечом. Почему-то вспомнилась одна девушка. Звали ее Ольгой, но он обращался к ней не иначе как Аленушка. Нравилось ему это имя. Она и похожа была на сказочную Аленушку. С первого взгляда на нее его обдало таким жаром, что и сейчас он вспоминал с упоением то чарующее чувство первой любви. У него были до этого девушки, но только сейчас он осознал, Аленка была его первой настоящей любовью. А может и не первой, а единственной? Сейчас он понял, чем был тот первый поцелуй в аэропорту. Слаще его не было ничего ни до, ни после в его жизни. Она провожала его в училище после зимнего отпуска. Ему казалось тогда, что это не он, а она улетает от него. Потом были письма. Каждый день он относил на почту запечатанный конверт. Она писала не так часто. Через полгода он летел к ней на крыльях своей любви. Чужая свадьба была для него серьезным ударом. Он умолял ее не делать этого, стоял на коленях, клялся в своей любви. Он обещал ей стать полковником и всю жизнь носить ее на руках. Но... Да, свое обещание он выполнил, полковником стал. Только где ты, голубоглазая Аленушка теперь? «Черт! Надо было пообещать стать генералом, глядишь и выбился бы», подумал, усмехнувшись, полковник.
Хотя нет, не полковник! Он вновь почувствовал себя молодым и дерзким курсантом. Да, это снова был змей-искуситель, надушенный купленным на толкучке за четвертной «Белафре», гроза девчонок педа и меда. В чешской форменной рубашке на резинках у талии и запрещаемых курсантам погонах на нее. В ушитых брюках и переделанной по курсантской моде фуражке. Его грудной тембр под гитару и читаемый наизусть Есенин и Лермонтов опять сводил женский пол двух институтов с ума. Ни одна пролила слезы, по ночам в свою подушку, не добившись его внимания. А как он нравился мамам этих девушек! Уверенный взгляд, полный силы и благородства, хорошие манеры, необычные для юноши его возраста, гибкий ум, и полное нежелание использовать все это для достижения побед над девичьими легионами. Он всю жизнь любил только одну. Как поздно он это понял! Забыв про боль в ноге еще курсант перевернулся к пулемету, и заученными движениями приладив приклад к плечу, дослал патрон в патронник, снова был готов к бою. За себя, за ту Аленку, за тех мужиков, что лежали за ним...
- Аллах акбар! - давя на психику орала со всех сторон наступающая басурманская нечисть.
Подпустив поближе, чтобы наверняка, курсант Гринев в погонах полковника ударил из пулемета по обкуренной анашой цепи душман. Войдя в раж, он запел старую еще юнкерскую песню «Взвейтесь соколы орлами полно горе горевать...». Его голос перекрывал треск пулемета и взрывы гранат сержанта Алябьева. Вторя ему, тот во все горло орал «Врагу не сдается наш гордый «Варяг» пощады ни кто не желает».
Басмота не ожидая встретить такого яростного сопротивления, и потеряв с полтора десятка особо ретивых аскеров, залегла за камни. В этот момент полковник понял, что в стволе пулемета остался последний патрон. Он взял в руки автомат, засунул последний патрон из кармана в рот и разогнул усики кольца последней гранаты, вложенной в потайной карман разгрузки.
- Командир! Красная ракета с тыла! Наши отошли! Отошли родимые! - кричал сержант.
Выхватив тангенту из кармана, полковник передавал открытым текстом в эфир:
- Саблин, я Гринев! «Рокот» на меня, повторяю огонь на меня! На меня! Как понял!
- Понял тебя! Уходи, командир! Уходи! Христом Богом умоляю, уходи!
Но полковник Гринев уже отбился и, выхватив зеленую ракету, выстрелил ею в направлении сержанта.
- Давай, сына! Бегиии!!! - Орал он, пытаясь перекричать рев и взрывы реактивных снарядов, сметающих все живое на своем пути...