Лейтенанты...

Летом одна тысяча девятьсот девяносто пятого года, в то самое время, когда флот вместе со страной разрывали на части и переводили в доллары все, кто обладал хоть какой-то властью, а понятие Родины стало размываться и казаться чем-то нереальным, на прибалтийский судостроительный завод «Янтарь» прибыли два лейтенанта, два выпускника училища Фрунзе. У достроечной стенки в ожидании выхода на ходовые испытания дремал большой противолодочный корабль «Адмирал Чабаненко» и вздрагивал, когда во сне перед ним возникали образы разрезанных на металл троих недостроенных собратьев. Раскалённое калининградское солнце плавило асфальт и металл...
Первым приехал лейтенант Павел Козин. Ему я сдал должность командира группы минно-торпедной боевой части, уступил своё место в каюте и перебрался в каюту командира боевой части, соответствующую моей новой должности. Спустя полтора месяца, «транзитом» через Североморск, прибыл второй лейтенант - Андрей Антипенко. Два одноклассника по Нахимовскому училищу, по Фрунзе, встретились снова. Мне тогда казалось, что им гораздо труднее, чем нам, лейтенантам пятилетней давности, отплясывавших танец маленьких лебедей на вертолётке в самый разгар полярной ночи. Было тупиковое время. Во что было верить? Как жить? Какие перспективы? Офицеры «пачками» увольнялись в запас, бандитизм цвёл махровым цветом, а денежного содержания офицера хватало на полуголодное существование. Корабли ржавели у стенок, и в конце туннеля было темно. Но мои лейтенанты не унывали. Они честно делали свою работу, заводя своим задором весь экипаж. Какие же они были разные...
Павел сразу поразил всех какой-то внутренней интеллигентностью, спокойствием и выдержкой. У него была какая-та педантичность и внутренняя уверенность в собственной правоте. Все традиционные флотские подколки в отношении него были неуместны, и как-то само сложилось, что чуть ли ни с первого дня он стал Павлом Михайловичем. Он не мог терпеть и не спускал никому хамства и быдлизма. Когда в девяносто седьмом году во время погрузки боезапаса постоянно всем недовольный командир Балтийской военно-морской базы вице-адмирал Татаринов предложил ему повеситься, Пашка подал на него в гражданский суд. Вся штабная свора кинулась кусать его и запугивать, но кончилось всё тем, что Татаринов извинился. Поверьте, это был поступок... С ним было спокойно. Ему верили, и он никогда не подводил. В конце концов, именно он и сменил меня на должности командира боевой части и командовал ею в период перехода на Северный Флот и сдавал все первые задачи, выпавшие на долю корабля в Заполярье...
Андрюха был проще. И с ним было проще. Вообще, в отличие от педантизма Павла, он обладал бешенной энергией и неуёмностью. Летом девяносто шестого он купил себе гоночный велосипед и решил его модернизировать. Полностью разобранное инженерное сооружение полторы недели пролежало на катерной площадке, пока Андрей о нём не вспомнил. После этого он уже сборке не подлежал, и Антипенко с чистой совестью выбросил всё, что осталось, за борт. Примерно с таким же энтузиазмом он приступил к наведению порядка в помещении ракетно-торпедных пусковых установок. Левый борт через неделю блестел, как новенький, свеженарисованные звёзды алели на крышках, всё было подкрашено, промаркировано и уложено. А о правом он забыл, увлёкшись новой идеей. После постоянных втыков от старпома мне наконец-то удалось заставить его вернуться к правому отсеку, который он с большой неохотой и очень долго восстанавливал.
Вот такие они были молодые, бесшабашные и честные ребята. Им повезло. Сразу после их прибытия на корабль мы пошли в море, а потом началась эпоха, которая на какое-то время приоткрыла океаны... Так и шли они по жизни рядом, неизменно помогая друг другу. Пришло время, и уже Андрюха сменил Павла, став командиром боевой части. Жизнь продолжалась...
Так получилось, что с девяносто восьмого года втроём нам собраться уже не удалось. Павел ушёл служить в другую структуру, в нулевые несколько раз пересекались, но, похоже, интересы разошлись, и прежней дружбы не получилось. Андрей, уволившись с флота, уехал в Москву. Параллели наших жизней расходились всё дальше и дальше...
Но неожиданно шестого августа мы снова встретились... на похоронах Павла. Так иногда складывается жизнь...
П.С. Андрей Антипенко живёт в Москве. Растит детей и строит дом. Похоже, его неуёмная энергия нашла свой выход и стала служить мирным целям. У Павла растёт сын, пятнадцатилетний Дмитрий, как две капли воды похожий на отца и, по словам своей матери, такой же упёртый, настойчивый и целеустремлённый, как и его отец. БПК «Чабаненко» возвращается из Средиземного моря...
А значит, жизнь продолжается...

Транзитная пассажирка

Глухо звякнула упавшая воротная цепь, и на территорию автобазы, мягко шурша колесами, въехал «Форд» начальника гаража. Александр Сергеевич, или попросту Саша, остановил машину под окнами и, поздоровавшись с курящими на ступеньках сотрудниками, не спеша прошел в свой кабинет. Вышедшие на свой первый перекур за день ИТРовцы делились новостями прошедших выходных, когда из-под капота стоящего недалеко «Форда» донесся неясный шум. Кто-то со слабым стоном скребся. Позвали Сашу, тот открыл капот, и в самом низу моторного отсека, на защите, увидели пеструю кошку. С расширенными от ужаса на полморды глазами, она сидела в состоянии столбняка, вцепившись когтями в жгут проводки, и не в силах оторваться. «Кис-кис!» на нее не действовало. Может, она просто оглохла от езды со скоростью 120 км/час. У Саши тоже расширились глаза, он узнал кошку друга, у которого провел в гостях выходные. Позвали Галину - геологиню и страстную любительницу кошек. И после продолжительных уговоров и колбасы кошка, наконец была извлечена из недр моторного отсека. Отнесенная в бухгалтерию, она поела и, успокоившись, уснула, свернувшись на кресле главного бухгалтера. Саша, тем временем, позвонил своему другу, хозяину кошки, и смущаясь, рассказал о происшедшем. На что получил неожиданный ответ: завезти ее куда-нибудь подальше, потому что она достала своими криками и шкодами. И все же, в конце рабочего дня Саша для очистки совести, решил отвезти животное в поселок, где жил его друг. В салоне кошка сразу шмыгнула под пассажирское сиденье, где и просидела весь путь в родной поселок. Прибыв на окраину поселка, Саша остановился и, открыв дверь, попытался достать ее из-под сиденья. Но не тут- то было! Кошка ловко перебралась под водительское сиденье. Он обошел машину, та под пассажирское. Эти манипуляции продолжались минут пятнадцать, пока Саша, со своим плотным телосложением не взмок. Он распахнул все четыре двери, и засунув голову в кабину, заорал нечеловеческим голосом что-то нечленораздельное и страшное. Кошка пулей вылетела из салона автомобиля, отряхнулась, как собака, и задрав хвост, не спеша пошла по известной только ей дороге. А вечером Саше позвонил его друг, и сообщил, что эта «стерва» уже дома. В телефонную трубку как бы издалека донесся возмущенный голос его сына: «Я убью эту драную кошку! Опять на столе!»
КОШКА ВЕРНУЛАСЬ ДОМОЙ...

Лекция про русский мат

Дело было в году 85-ом, в январе. Лечу самолетом по маршруту Мурманск-Ленинград-Одесса. Разумеется, до Питера народу в Тушке полно, а вот на Одессу в салоне только группа интуристов (как потом выяснилось, из Англии) с молодой, симпатичной переводчицей и я. Лететь два часа с копеечками. После взлета «спинным мозгом чувствую», что переводчица «положила на меня глаз». Отношу, разумеется, это внимание на свойственную мне красоту и военно-морскую форму, в которую я одет по причине убытия в отпуск. Разумеется, чувствую внутри себя некоторое возбуждение. Короче, пока я обдумывал, как бы мне к этой красотке подкатить, она сама встает и подходит ко мне с просьбой следующего характера. Дескать, подопечные её туристы очень хотят ознакомиться с русским матерным запасом. А она - девушка из приличной, почти профессорской семьи таких слов не знает и не ведает. В самолете больше русских, кроме меня, нет, да к тому же она слышала, что флотский народ к матерному слову талант имеет. В общем «Help me!» Я перед ее очарованием разумеется таю, как шоколадка в руках трёхгодовалого ребенка, и опрометчиво соглашаюсь. Дурак! Вся эта английская банда, включая их некрасивых женщин, собралась вокруг меня, и, перекрикивая шум турбин, я под запись прочитал свою первую 40-минутную лекцию о мате, матерных словах, об их значении и происхождении. Англичане въедливые попались, переспрашивают, вникают... А я с каждым словом отчетливо понимаю, что после тех знаний, которые я вывалил англичанам и, разумеется, прекрасной переводчице (она краснела при каждой фразе, но терпеливо, все-таки профессионализм брал верх, переводила) любые другие отношения у меня с ней, кроме официальных, невозможны в принципе. Думаю, в тот момент я серьёзно пошатнул ее веру в офицерский корпус страны. Утешением мне послужила бутылка виски и двадцатка баксов, от которой я, как ни настаивал, не смог отказаться. Выходил в итоге из самолета, втайне ожидая, что прямо на трапе меня возьмут дети Дзержинского за «валютные махинации».
В выходном терминале Одесского аэровокзала я тепло, да что уж там, просто по-дружески распрощался с бриттами, с обниманиями, рукопожатиями и прочей словесной шелухой. С переводчицей просто раскланялись и смущенно разошлись, поскольку интуристов ждал Икарус с такой же надписью на борту, а меня такси, вернее, одесский «бомбила». Извоз в Одессе за все это время нифига не изменился. Всё те же потрепанные Жигули и словоохотливые ребята, в пять секунд признающие в тебе «неодессита» и «немосквича», и всю остальную дорогу до нужного тебе адреса рассказывающие тебе о событиях в городе с момента твоего последнего визита, перемежая все это событиями своей жизни, включая свадьбу дочери и смерть бабушки Цили на 7-ой станции Фонтана. В машине я немного успокоился, т.е. головой-то я конечно повертел с целью обнаружить хвост. Но ничего подозрительного не обнаружил и успокоился. В конце концов, если бы захотели, взяли бы сразу, подумал я и ввалился, как обычно нежданно- негаданно, в квартиру своей родни. Это у меня от недостатка воспитания пунктик такой есть «Что лучший мой подарочек - это я!» Короче, никто меня не ждал, и мне повезло, что мой дядя Витя был дома. Правда, с собой у меня было, и это очень обрадовало дядю в тот момент, правда, позже это расстроило мою тётю Женю, но это уже позже. Соорудили закуску, налили, выпили, закусили... И так раз несколько. Накатила первая волна расслабухи, и тут-то я дяде и сказал, что есть валюта и надо бы поскорей от неё, проклятой, избавиться. Как это сделать, я не знаю, но очень хотелось бы. Дядя Витя хмыкнул и высказался в смысле: «Не ссы! Щас все решим».
Небольшое отступление. Повторить одесскую речь так же трудно, как на ней говорить. Пока ты в Одессе, проблески еще случаются, но только ты географически пересек границы этого города, речь изменяется, и как карета у Золушки превращается в тыкву. Они (одесситы) так думают. А как думают, так и говорят. Например, на мой вопрос тому же дяде Вите, где он взял новый штакетник для участка земли под окном его квартиры, получаю обыкновенный ответ: «Они там плохо положили, а я здесь хорошо взял!» Это я про «Щас решим», если кто не понял.
Решительно прекратили выпивать, встали, оделись и двинули на Привоз. Если начну рассказывать про Привоз, то дня не хватит, поэтому просто двинули на большой рынок в центр города, под названием Привоз. Там в одном специфическом месте всегда крутятся какие-то подозрительные личности строго специфической наружности, т.е. ни с кем не перепутаешь. Договаривались недолго. Первоначальная наша ставка 18 деревянных за один полновесный американский рубль была за три минуты безжалостно снижена до 12. Деваться было некуда, тем боле, деньги были халявными и пререкаться мы не стали. Умножили 12 на 20, получили 220 (вместо 240, считали с дядей Витей вместе, столбиком, но где-то видать промахнулись). При расчете дядя Витя проверял каждую бумажку, т.е. фактически брал, смотрел на свет, щупал и клал к себе в карман. Бумажки были разного достоинства от рубля до 10. В итоге, когда хлопнули по рукам и разошлись, в кармане у дяди Вити было ровно 20 рублей. Как такое могло получиться, до сих пор не понимаю. Фокусники, да и только, Кио нервно курит в стороне. Я еще дернулся пойти «покачать права», но был вовремя удержан от свершения необдуманных поступков словами: «Ша! Вася! Не гони волну! Тебе мало неприятностей, что ты уже имеешь? Ты хочешь подобрать здесь еще?» Я не хотел. И мы пошли тратить 20 рублей. До вечера с этой задачей мы успешно справились, за что разумеется получили выволочку от тетки. Но нам в тот момент было хорошо, лишь я немного грустил по упущенному шансу встретиться еще раз с переводчицей...