Мимоходом. Да, были люди в наше время...

Весна 199...года. Союза уже нет. Флот потихоньку начали резать, но пока с оглядкой, не зарываясь, но вполне целенаправленно и уверенно. Бывшие потенциальные противники отпраздновали триумф, наградили друг друга медалями за «За победу в холодной войне» и стали чувствовать себя единственными хозяевами океанских просторов, без тени смущения забредая в наши территориальные воды и даже стали считать вполне нормальным, когда обнаглевшие норвежские моряки стали забрасывать сети, чуть ли не в Кольском заливе. Кому-то в столице, это вполне обоснованно не понравилось и где-то в глубинах штабов, родилась идея, показать друзьям из НАТО, что списывать со счетов, еще не успевший до конца проржаветь российский флот не стоит. И решили, отправить подводный ракетоносец, из тех что поновее, наделать образцово-показательного шума на учения американского флота в Северной Атлантике. И отправить лодку туда путем, которым наши не ходили в Атлантику лет триста, если не врал старопом. А конкретно Датским проливом, дабы подкрасться к супостатам откуда не ждали, всплыть с наглой улыбкой на лице, помахать триколором на глазах мировой общественности и свалить по-английски не прощаясь. А, так как наш корабль, хоть и был самым старым из славной плеяды БДРов, но недавно пришедшим со среднего ремонта, то выполнение этой почетной миссии возложили на наш экипаж.
Всякое мероприятие государственного масштаба, находящееся на контроле, чуть ли не главы государства, решившего утереть нос другу Биллу, очень тяжкое испытание для всего личного состава корабля. По сути, подготовка к самому обычному выходу в море, оборачивается сущим кошмаром. Проверка за проверкой. Флагманские проверяют своих подопечных, дивизия комплексно проверяет весь корабль, каждый раз находя его совсем не готовым, исписывая сотнями замечаний журналы и назначая дату новой проверки. Потом начинаются проверки штабом флотилии, органично дополняя проверки штабом дивизии, и выводя на качественно новый уровень замечания и давая очередные сроки на их устранение. Где-то на второй неделе, народ начинал путаться в проверках, привыкнув к неминуемой отрицательной оценке своих трудов. А если прибавить ко всему этому, параллельную подготовку к самой боевой службе, погрузку продовольствия, вахты и введенное для общего повышения тонуса личного состава, боевое дежурство у пирса, самым острым желанием у всех было побыстрее сбежать в море, от всего этого берегового ужаса. Потом градус проверок повысился. Началось комплексное нашествие проверяющих из штаба Северного флота. Эти, слава богу, хоть по отсекам шастали реже, выливая все свое недовольство уровне подготовки экипажа в центральном посту на личный состав ГКП и командование дивизии и флотилии. И уже после всех местных инспекций, приехала непривычно большая делегация проверяющих из Москвы, подчеркнуть немыслимую важность стоящей перед нами задачи, раздать оплеухи и все равно, неминуемо благословить экипаж на выход в море.
Судя по количеству адмиральских звезд, прибывших на борт корабля, походу нашему придавали очень нешуточное значение. В кои века, группу проверяющих БЧ-5, от Технического управления флота, возглавлял целый контр-адмирал, высокий импозантный мужчина, с седоватыми висками и устоявшимся недовольным выражение лица. Разгромив всех в центральном посту, он выразил пожелание осмотреть аккумуляторные батареи в первом и втором отсеке, после чего не спеша довел до предынфарктного состояния механика в его каюте. Следующим этапом его путешествия оказался Пульт ГЭУ, где в тоске и ожидании, его прибытия его уныло сидели управленцы, комдив раз и старшина команды электриков. Комдиву два, задницу успели разорвать еще в первом отсеке, и он благоразумно рассосался где-то в глубинах отсеков, дабы не попасть под изнасилование еще раз.
- Товарищ, контр-адмирал, на пульте...
Адмирал аристократично отмахнулся от доклада рукой.
- Отставить...
Протиснулся ближе к столу и опустился на диван. Обвел глазами приборы. Постучал пальцами по заботливо пододвинутым для проверки вахтенные журналы. Брезгливым жестом отодвинул в сторону.
- Комдив раз!?
Сашка Нахимов, назначенный на должность всего пару месяцев назад попытался встать.
- Сиди. Докладывай!
- Товарищ контр-адмирал, капитан-лейтенант Нахимов, командир первого дивизиона. Материальная часть...
Адмирал, снова движением руки остановил доклад.
- Комдив, год выпуска из училища, сколько в должности, сколько боевых служб?
- 1988 год выпуска. В должности три месяца, две боевые службы.
Адмирал повернулся ко мне. Что докладывать, я уже понял.
- Капитан-лейтенант Белов, Командир группы дистанционного управления-2. 1987 год выпуска, в должности пять лет, четыре боевые службы.
Адмирал посмотрел на правый борт.
- Капитан-лейтенант Белашев. Командир группы дистанционного управления-1. 1988 год выпуска, в должности пять лет, две боевые службы.
Адмирал снова молча постучал пальцами по столу.
- А старшине команды электриков, нужно отдельное приглашение?
Мефодьич, умевший дремать в любой обстановке, вышел из анабиоза с полпинка.
- Старший мичман Мотор. В должности три года. Одна боевая служба.
Адмирал заинтересованно повернулся к пульту «Кама».
- Гм... Мотор, вам же уже за сорок, да? А что так мало в море ходили?
Мотор ответил спокойно и с достоинством.
- Двадцать лет на торговом флоте. В военно-морском флоте пять лет. Так сложилось.
Адмирал покачал головой.
- Ясно.
И поглядел на механика, да так, что нашего бедного Витаминыча, чуть не размазало по приборам.
- Ну, и с кем ты в море идти собрался, механик!? Комдив два-ребенок! У комдива три усы красивые, возраст щенячий, знания поверхностные! Комдив раз в должности три месяца! Управленцы, хоть еще кое-как... Почему не доложил, что у тебя детский сад в море собрался? Ты же не мальчик, понимаешь, куда и зачем идете?! Государственная задача, бл... куда флагманские смотрели?! Ты куда смотрел?!
Механик молча теребил поясок от ПДУ. Каяться было бесполезно, да и кому хочется набивать экипаж прикомандированными, от которых неизвестно чего ждать. А адмирал, продолжал аргументированно изливать на нас желчь, крепко разбавленную изящным флотским матом.
- Механик, полированная кость, бл... Реакторным кто командует?
Механик еле выдавливает из себя.
- Капитан-лейтенант Бузичкин...
- По глазам твоим вижу, тоже молодая и неопытная недоросль... Хоть командир турбогруппы опытный?
Наш механик Витаминыч, в жизни Александр Вениаминович мужчина холерического типа, легковозбудимый и так же легкоранимый. И по его сжавшимся губам, становится понятным, что отвечать на последний вопрос, ему страшно не хочется, потому-то командир турбинной группы, лейтенант Плюсов, служит всего год, в море был совсем ничего, может с месяц наплаванности и набежит, и обширными познаниями своего немалого хозяйства пока не овладел.
- Молчите, товарищ капитан 2 ранга! Ну, голову даю на отсечение, что-либо литёха зассаный, либо старлей с хронической диареей от испуга! Вы все здесь охренели, товарищи начальники высоких рангов! И старшина команды турбинистов, тоже из Московской школы юных моряков, перевелся на старости лет, бл... пенсию побольше наковырять?
Механик подтянулся. Старшина команды турбинистов у нас был мужчина легендарный. Старший мичман Птушко, Виктор Григорьевич. На службу пришел во второй половине шестидесятых матросом-турбинистом в Гремиху, да так и остался на службе навсегда. Теперь за его плечами было больше тридцати боевых служб, жена, две дочки и репутация самого опытного старшины команды турбинистов. Мужчиной он был колоритным. Высокий, кряжистый, с густой бородой, прореженной редкими сединками, и голосом не уступающим легендарному Левитану, только построже.
- Товарищ адмирал, старшина турбинистов у нас опытный.
- Не знаете вы настоящих опытных... Сколько боевых служб в должности?
Сколько боевых служб у Птушко мы не знали. Точно не знали. А неточно отвечать адмиралу механик не хотел.
- Белов, дай на связь восьмой...
Я щелкнул «Каштаном».
- Восьмой, Пульт... Виктор Григорьевич далеко?
На имени Виктор Григорьевич адмирал замер и уставился на «Каштан». Даже как-то чересчур напряженно.
- Здесь я, куда мне деться? - сочный бас Григорьича, забивал все скрипы и шумы переговорного устройства и звучал спокойно и уверенно. Механик перехватил у меня гарнитуру «Каштана».
- Виктор Григорьевич, не подскажете, сколько вы сделали боевых служб. Проверяющий интересуется.
А по лицу проверяющего, тем временем, расплывалась добрая и какая-то мальчишеская улыбка, начисто стершая хищный адмиральский оскал, да и всю начальственную дурь.
- Александр Вениаминович, да я и не помню толком. Кажется, тридцать семь. Хотя могу и ошибаться. А что?
И тут высокая проверяющая сторона, прытко подскочила с места и буквально вырвав гарнитуру из рук механика, спеша и захлебываясь начал выстреливать слова.
- Григорьич! Это я! Ну...старший лейтенант Витя Рубцов с тридцать третьей! Помните, мы с вами, в семьдесят втором в автономке... Ха-ха-ха...Матрос Кирпонос просрал поднос...Ха-ха-ха... Мы тогда с вами...да, что я... дурку валяю! Вы в восьмом? Григорьич, я сейчас подбегу- поговорим...пять минут...одна нога здесь...
Адмирал отпустил гарнитуру. Достал носовой платок и вытер пот со лба. Встал. Одернул мундир. С улыбкой поглядел на оторопевшего механика.
- Что пригорюнился, мех? Все нормально. За твою корму я теперь спокоен. Я с Григорьичем...эх... На пульте у тебя ребята, вроде подкованные. Насчет реакторного отсека, поверю на слово. Ведь целый каплей, да? Ну, а за комдивами тебе самому придется, всю автономку кал подчищать... но ты справишься. За комдивом два приглядывай. Ему бы в песочницу, да видишь, как угораздило... Все. Я в восьмой. Механик, ты потом из каюты мою фуражку в центральный захвати...
И адмирал унесся в корму со скоростью вздрюченного командиром матроса первого года службы.
После этой проверки, боевая часть пять, оказалась единственной, получившей положительную оценку, чем изумила все штабы, от дивизионного до флотского. После нее, и вплоть до выхода на боевую службы, было еще немало проверок, но нас проверяющие шерстили уже больше по инерции и сквозь пальцы, большую часть сил отдавая люксам и прочим службам. А на вопрос об адмирале, Григорьич, пряча добродушную улыбку в бороду, лишь отговаривался «Лейтенантом его взял. Нормальный турбинист был. Головастый. Но бедовый...». Да, уж точно, были люди в наше время...таких уж не сыскать...

Был у нас начальник столовой и камбуза, такой колоритный персонаж, как старший мичман Котов.
Тужурка на нем всегда сидела плотно, все же не зря он был начальником 3х этажного здания, где питалось полторы тысячи курсантов.
Лицо было в меру одарено интелектом и вечно красным цветом с отливом синих прожилок, которые появились от каждодневного упорного несения нелегкой службы.
Еще глаза, не знаю как они бы выгядели сейчас, но на тот момент, когда я был курсантом, это были маленькие серые глазки, абсолютно лишенные эмоций.
И при этом голос такой, если гаркнет на первом этаже, то на третьем все спящие падали с баночек и неслись работать.
Сказать, что он бухал, нельзя сказать, т.к. никто никогда его не видел пьяным (что такое 0.5 с утра для закаленного человека 120кг веса и ростом около 180-190)
При этом он всегда говорил, что начал бухать в 23 и с тех пор водка его не берет. Впрочем насчет амурных похождений он точно так же говорил, слов любви он не знал, но никого мимо не пропускал.

Так вот, этот мичман Котов наводил ужас на весь камбузный наряд и заодно на всех, кто пытался проникнуть в столовую вне положенного времени и полакомиться остатками хлебушка, а если повезет, то и масла с сахарком.
95-2000г, каждые день назначался наряд по камбузу (около 10-15 человек) и плюс в каждой роте 2-3 вестовых, которые накрывали столы, мыли посуду, убирали... и т.д.
Стоишь ты вестовым и тут шухер, Котов идет. Все прятались куда могли. Появлялась грозная фигура начальника еды и тарелок, и начиналось.
Построив весь видимый наряд (человек 5-10) он начинал.
Так, тут грязновато, тут тарелки грязные, тут еще что-то....
31я аз рота! представьтесь!
- курсант Пупкин
Котов нежно берет курсанта за робу в районе груди и пальцем (которым можно гвозди двухсотки загибать) нежно массирует грудину.
Массирует и приговаривает, что вот вы же такие бедные, заставляют вас работать, а вам же тяжело... и вообще тяжело учиться и служить, и убирать и т.д.
Может помочь вам нужно? курсантик? скажи, я найду как помочь...
По-началу, все велись на это и пытались промяукать, что да, тяжело, пАмагите!!!!
И тут Котов легонечко тыкал в грудь бойцу своим пальчиком, тем самым, которым он гвозди гнет.
Моментально происходило просветление и желание работать!
Страдали не только курсанты, повара тоже получали от него по полной, кого пальчиком, кого голосом, кого в подсобку и.. слов любви он так и не говорил.
На мойке тут спрятался один курсантик, устал, готовился к сессии и сидя на низком подоконнике прикорнул, а книжка то рядом лежит, тот самый учебник. А тут и Котов подошел.
Пожалел он курсантика, взял учебник, а там какая-то фантастика, а не учебник. Хотя, если бы был учебник, то может результат и не изменился бы.
А так он тихонько подошел, взял талмуд, прочитал название и нежно вогнал всю мудрость его в голову спящего путем ускоренной диффузии.
Пока курсант вскакивал он ему еще и рявкнул прямо в лицо смесью 0,5 столичной свежей и вчерашнего самогона!
- доброе утро! бедненький, ты устал??? БЕГОМ! РАБОТАТЬ!!!

Был мичман Котов очень любим всеми. Так любим, что пятаки решили отыграться. А когда можно отыграться? да сразу после выпуска.
Подкараулили его и толпой, не знаю уж сколько их было, то ли 4 то ли 6-ро, но подошли к нему и все объяснили, его же способом.
PS. в общем отделал он из всех. Хоть и лейтенанты, но огребли, как курсанты, причем все сразу.