Служил Гаврила на бригаде,
Гаврила командиром был.
И часто, ни на что не глядя,
Гаврила в море выходил...

Известный автор.
"Баллада о Гавриле".

ЭХ, МАРУСЯ...

Выходили ночью. Надо было успеть поставить мишенную позицию, по которой в полдень крейсер произведет ракетный залп. Все как обычно.
Приняв доклады о готовности корабля к плаванию в узкости, старпом, капитан 3 ранга Александр Комар, прибыл на ходовой с докладом:
- Товарищ командир! Корабль к плаванию в узкости приготовлен!
- Добро!
Глядя в ночь, где у гюйсштока виднелась съежившаяся на ветру фигура впередсмотрящего, старпом обратился к командиру:
- Товарищ командир, прошу добро с проходом Тороса (1) сменить вахтенного офицера. Пусть минер идет своё железо готовить - у нас по плану проверка УДВ-60 (2).
- Кем собираешься заменить?
- А пусть Кармаев заступит...
- Лейтенант?
- А что? Зачеты сдал. Вот пусть в спокойной обстановке опыту набирается. Да и вы за ним приглядите...
- Ну-ну... Пусть попробует.
После поворота на курс 33° к командиру подошли двое:
- Товарищ командир, лейтенант Кармаев вахту принял!
Командир "Дозорного", капитан 2 ранга Гаврила Иванович Кисляков, посмотрев на заспанное лицо лейтенанта, ткнул пальцем в стекло иллюминатора, за которым светили огни Сетьнаволока (3).
- Доложите-ка мне, товарищ лейтенант, что это там, слева тридцать, мигает?
Кармаев уставился в указанном направлении, увидел три красных проблеска, сменивших их три зеленых, зачем-то пожевал губами, дождался опять красных и бодро доложил:
- Малоразмерная цель, товарищ командир!
- Что-о-о?!
- Идет зигзагом... (4)
Тут командира прорвало:
- Старпом!!!
- Есть! - старпом будто ждал этого.
- Александр Станиславович! Когда я говорил, что основной твоей задачей является выпихнуть меня, старого дурака, из командирского кресла, я не имел в виду - загнать в гроб! С такими вахтенными офицерами мы все, подчеркиваю - все, в Сибирь отправимся лобзиками тайгу валить. Но только и там я у вас бригадиром буду.
Лейтенант побледнел и, кажется, окончательно проснулся. Стоявший сзади минер, привыкший уже к словесным эскападам своего командира, еле сдерживая смех, представлял, как расскажет новую байку в кают-компании.
- Значит так! - подвел итог Гаврила Иванович, - Кармаева поставить дублером, а сюда гони Виршина.
- Командиру зенитно-артиллерийской батареи прибыть на ходовой пост! - тут же среагировал минер, дав команду по трем линиям.
- А вы, юноша, - обращаясь к лейтенанту, ласково пропел Кисляков, - спуститесь с ходового только тогда, когда доложите мне все огни и знаки от Ворьемы до горла Белого моря.
- Есть! - просипел Кармаев, прикидывая в уме, сколько часов ему понадобится для повторения "любимых" маЯков.
- Включая губы и заливы! - сделал "контрольный в голову" командир.
С заступлением артиллерийского комбата на вахту особых проблем не возникло...
На торпедной площадке "Дозорного" возились акустики, привычно надувая уголковые отражатели, а на юте - суетились "румыны" (5), собирая тральные вехи, служившие одновременно и якорями, и отражателями будущей мишенной позиции.
С приходом в район, все было готово.
Штурман еще раз сверился с координатами и доложил:
- Корабль в точке постановки мишенной позиции!
...
Мишень поставили на загляденье красиво: в лучах восходящего солнца, мерно покачиваясь и бликуя, перпендикулярно пеленгу стрельбы растянулась гирлянда шаров НУО с тральными вехами по краям.
Отойдя на 50 кабельтовых от мишени, командир запросил БИП (6):
- Как отметка?
- Отметка четкая, товарищ командир!
И тут появилась она...
- Ходовой - БИПу!
- Есть!
- Пеленг..., дистанция... Обнаружена новая надводная цель. Предположительно - РЗК "Марьята". Элементы движения цели определяются.
- Душу вашу вперехлест через клюз! Нарисовалась! - не сдержался Гаврила Иванович. - Что тут определять? Я и так скажу, куда она прет! Такое ощущение, что капитан "Машки" узнаёт о планах БП флота раньше нас...
- "Золотарь" - "Дозорному"! - рявкнул Кисляков, сорвав трубку ВПСа (7).
"Вот ведь, хватило у кого-то ума на такой позывной! - следя за отметкой от "Марьяты" в индикаторе "Дона" (8), подумал Виршин. - С одной стороны "золотарь" - золотых дел мастер. А если верить второму его (слова) значению - ассенизатор! Хотя, все правильно - должность такая - на берегу дерьмо разгребает, а в море - из этого самого ... конфетку слепит..."
- Есть "Золотарь"! - отозвался динамик ВПСа знакомым голосом.
- Мишенную позицию выставили. Но тут наша старая знакомая нарисовалась и чешет прямо в район!
- Выйдите с ней на связь и передайте, что район закрыт для проведения ракетных стрельб! - дал команду ВПС и затих.
- Ага, послушала она нас! - буркнул себе под нос командир. - Да и к тому же извещение они получали...
Но тут же, верный дисциплине, отдал команду вахтенному офицеру:
- Вызвать и предупредить!
Саня Виршин, все познания в английском языке которого составляли две-три фразы (причем, большинство из них - неприличные), уверенно снял трубку "Рейда" (9):
- Марьята! Марьята! Вис из э рашн вор шип колинг ю! Оува!
"Во выдал! Почти без запинки", - восхищаясь собственными успехами, подумал Саня.
Услышав ответ и, кося одним глазом в таблицу МСС (10) (опыт не пропьешь!), Виршин продолжал вещать в трубку:
- "Марьята", November-Echo-Kartefour! (11) - и, взглянув еще раз на экран РЛС, продолжил. - Mike-Golf - Oktoeight (12).
Получив из динамика вежливое "O`k", вахтенный офицер обернулся к Кислякову:
- Предупредил, товарищ командир! Ответили, что поняли.
- Понять-то они - поняли, а вот сворачивать не собираются, - ответил Гаврила Иванович, рассматривая в визир до боли знакомый силуэт разведчика. - Идут прямо к мишени. Ложимся на обратный курс!
В этот момент голосом "Золотаря", вновь ожил динамик ВПСа:
- Время "Ч" минус тридцать. (13) Доложить о чистоте района!
Уже предчувствуя ответную реакцию, командир взялся за трубку:
- В районе мишенной позиции - РЗК "Марьята". Установили связь. Предупредили. Ответила, что поняла, но сворачивать не собирается, - доложил он и вовремя приглушил громкость динамика. О способности "Золотаря" мгновенно "взрываться" и пренебрегать всеми канонами "парламентской" речи знали все.
Вот и сейчас в эфире выстраивалось здание, по количеству этажей не уступавшее знаменитому Empire State Building. Причем бОльшая часть высказываний относилась к "Марьяте", ее капитану, экипажу и всем их родственникам до седьмого колена. В этот момент Гаврила Иванович жалел лишь о том, что связь закрытая и капитан "Машки" лишен удовольствия выслушать "спич" в его честь. Хотя... Чем черт не шутит... Кто знает, что за аппаратура спрятана в недрах норвежского "исследовательского судна"? Спорить на то, что викинги их не слушают, Кисляков точно бы не стал.
Тем временем "Марьята" вошла в район и спокойно встала у мишенной позиции. Точно на пеленге стрельбы!
- Командир, гони ее... - и кратко, но ёмко, указав направление движения "Марьяты", "Золотарь" закончил свой монолог, длящийся без малого минут пять.
- Учебная тревога! - поразмыслив, принял решение командир. - Александр Андреевич, приказание "Золотаря" слышали? Исполняйте!
Виршин, поняв, что в связи с объявленной тревогой смена с вахты переносится на неопределенное время "вправо", безо всякого энтузиазма взялся за трубку "Рейда". О чем и как говорить, он не представлял совершенно. То ли дело Кисляков - ему что по-русски, что по-английски говорить - разницы, практически, никакой...
После полуминутного размышления, Саню осенила идея. Да, именно так! И сам пар стравит, и от необходимости что-либо объяснять кэпу "Машки" избавит себя на сто процентов! Оставался только риск - лишиться допуска к несению вахты, но... "кто не рискует..."
Виршин поднес к уху трубку и, набрав полные легкие воздуха, заорал:
- Марьята! Факин щит! Норги, гоу хом! Фак ёсэлф, сан оф э бич!!!
После чего, положив трубку на рычаг "Рейда" спокойно сказал, во мгновение ока оказавшемуся рядом и побледневшему как борт "Машки" Гавриле Иванычу:
- Ну вот. Вроде бы все, что знал, рассказал...
- Ты-ы-ы!!! - командир сорвал с горла душивший его галстук, но было видно, что он с удовольствием бы затянул другой - пеньковый - на шее своего вахтенного офицера.
Саня, видя, что перегнул палку, отступил на два шага, упершись спиной в переборку и подняв руки, быстро (пока не успели убить) воскликнул:
- Товарищ командир! Я на тангенту не нажимал! - и, видя как расслабилось лицо Кислякова, спокойнее произнес. - Ну как я им все это объясню?
Командир, выдохнув, опустил занесенную для расправы над комбатом, зажатую в кулаке трубку.
- Точно смерти моей захотели! Им же не вирши слагать надо. Хотя, они сейчас и на сагу не откликнутся... По "Соглашению" (14) сигнал наберите!
- Так оно же для америкосов... - опешил Виршин.
- Ничего. Норги его тоже понимают. Дайте команду сигнальщикам, чтобы подняли на правом ноке сигнал: "Готовлюсь произвести ракетные стрельбы!"
- Есть! Сигнальный правый, "Восьмерку" - "Второй дополнительный" - "Двойку" - до места (15).
Через несколько минут сигнальщик доложил:
- На "Марьяте" подняли сигнал: "Зула"-"Лима"-"Унауан".
- Ну вот, а вы боялись, что не поймут, - обратился командир к Виршину. - Что с ЭДЦ "Машки"?
- Без изменений.
- Вот ведь... Дочь финского эпоса! (16) Ну что с ней поделать?
Пришлось опять выходить на связь с "Золотарем", тем более, что время уже поджимало.
- Все средства уже испробовали... почти. Что же мне из нее "Йорктаун" в крымских водах делать? Или стрелять прикажете?
- Стреляй! Но чтобы через полчаса этой... (Кисляков опять пожалел, что связь закрытая) в районе не было! - отрезал "Золотарь".
Дав отбой, командир от души всадил трубку ВПСа в рычаги крепления. Аж пластмасса в стороны брызнула!
- Минера ко мне!
....
Пока ждали минера, Гаврила Иванович подошел к "Рейду":
- Marjata! I am going to make educational rocket shooting. To remain on this place it is dangerous. The request not to be in a direction from me of 30-90-160 degrees. You should head 0 degrees. Increase your speed. (17)
И, дождавшись ответа:
- Russian war ship! It is Marjata! Your signal is accepted and understood (18), - отжал клавишу магнитофона.
- Вот теперь пусть попробуют сказать, что мы их не предупредили.
Оттирая руки от мнимой смазки и делая вид, что его только что оторвали от любимого железа, на ходовой поднялся минер.
- Зигфрид Иванович! - обратился к нему командир. - У вас к испытаниям взрывателей все готово?
- Так точно! - ответил минер, чувствуя в командирском вопросе явный подвох. В матчасти он не сомневался, но сам тон вопроса и вид командира говорили о том, что сейчас ему скажут какую-то гадость.
- Вот и прекрасно! Будешь стрелять по "Марьяте". Не все ж тебе ВОХРушек с рыбаками пугать (19). Жду доклада о готовности.
Пока минер пытался переварить услышанное, Кисляков, с азартным блеском в глазах, переключился на вахтенного офицера:
- Запросить у "Марьяты" их курс и скорость.
- Говорит, что идет курсом ноль, скоростью шесть узлов, - доложил Виршин, с трудом переведя супостатскую тарабарщину.
- БИП! ЭДЦ "Марьяты"?!
- В дрейфе, товарищ командир.
И тут же прозвучал доклад с КП БЧ-3:
- Товарищ командир, РБУ (20) правого-левого борта заряжены!
- Отлично! - потирая руки от предвкушения предстоящего дела, откликнулся Гаврила Иванович. - Атака подводной лодки! Стрельба из РБУ номер один и два залпом из двадцати четырех! Пеленг залпа... - Кисляков на секунду задумался и, взяв поправку на 10 градусов по корме "Машки", продолжил, - сто градусов, дистанция - пять пятьсот! Выполнить наводку!
Видя, как развернулись и, чуть подрагивая, замерли в направлении на корму "Марьяты" бомбометные установки, командир, обращаясь к минеру, почти по-отечески, попросил:
- Иваныч, только не как в прошлый раз!
Зигфрид, повернувшись к старпому и изобразив зверский оскал, возвопил:
- Я еще ни одну бомбу через ствол не выгружал. Все сходили!
- Я помню! - коротко отозвался Комар, у которого, действительно, были свежи воспоминания о событиях месячной давности, когда, на репетиции перед Днем Флота, бомба "Дозорного" улетела на Шавор, распугивая местных жителей. - Недаром за тобой позывной "Латышский стрелок" навеки закрепили.
- Да ладно, - отбояривался минер, выдав свою коронную фразу. - Рассосется!
- Товсь! - прервала их треп команда Кислякова.
- Товсь выполнено!
"Ну, грудь в крестах - это вряд ли, а вот голову в этих кущах сложить - запросто!" - промелькнуло на периферии сознания Гаврилы Ивановича.
Команда "Залп!" вырвалась из уст автоматически, как только сигналы, оценивающие параметры стрельбы, сошлись в одной точке его центральной и очень нервной системы.
С коротким промежутком бомбы срывались из труб РБУ и устремлялись в сторону норвежца.
За кормой "Марьяты" начали вырастать "всплески" от падения бомб, а через некоторое время по корпусу ударило молотом подводного взрыва.
Меж тем, водяные столбы вырастали все ближе и ближе к "Машкиной" заднице...
- Девятнадцать, двадцать, двадцать один... - считал "фонтаны" командир, комкая неприкуренную сигарету.
Лишь после того, как двадцать четвертый столб осел в кабельтове от кормы норвежского разведчика, Гаврила Иванович понял, что все это время не дышал. Глубоко вздохнув, и сунув раскрошившуюся сигарету в карман куртки, он покинул сигнальный.
- БИП, ЭДЦ "Марьяты"? - зайдя на ходовой, услышал Кисляков голос вахтенного офицера.
- Да какие там, к лешему, ЭДЦ?! Визуально же видно, что ход не дали, - проворчал Виршину Гаврила Иванович. - Хотя, на месте их капитана, после такой свистопляски, я бы тоже с места не тронулся, пока всю ДЗА (21) не осмотрел... Старпома на ходовой!
На "Марьяте" по-прежнему не подавали никаких признаков активности, но Кисляков радовался уже тому, что экипаж норвега не пел песню про майские деньки (22) по 16-му каналу. Значит, пока ничего страшного.
- По приказанию, товарищ командир! - Комар вылетел из двери ГКП, вопрошая взглядом вахтенного: "Что случилось?"
"ХЗ..." - пожал плечами Виршин.
- Значит так, Александр Станиславович! Заступай-ка ты на ходовую вахту, а комбата мы отправим делом заниматься... - И, увидев недоуменные взгляды обоих, продолжил, - Наш лозунг должен быть один - учиться настоящему делу военным образом!
- В смысле?
- А в том смысле, Александр Андреевич, что Зигфрид свою задачу выполнил, а теперь - ваша очередь. Через пять минут жду доклад о готовности к открытию огня из артустановок.
- Есть! - на лице комбата отобразилась вся гамма переполнявших его чувств.
- Только - практическими! - успел крикнуть командир вслед убегающему Сане.
...
Боевой дух команды поднялся до неимоверной высоты. Команды выполнялись с полуслова. Увидев, что, оказывается, можно сполна оторваться на набившей всем оскомину "Машке", а не просто изображать из себя "передастов" (23), экипаж был готов умереть за своего командира. К счастью, этого сейчас не требовалось.
Выйдя на сигнальный мостик, Кисляков еще раз посмотрел в пеленгатор. Ему показалось, что в "Машке" что-то неуловимо изменилось... Нет, внешний вид "утюга с яйцами" оставался прежним, но изменилось само настроение. Если раньше можно было сказать, что "Марьята" вальяжно развалилась у мишенной позиции, то теперь в облике ее сквозила настороженность, как у загнанной в нору лисицы.
"Или - что нам ближе - песца..." - ухмыльнулся Гаврила Иванович.
На фале уже развевался сигнал "Я готовлюсь произвести учебные артиллерийские стрельбы...", и Кисляков, справедливо полагая, что слово командира российского корабля - не крик попугая на ветке, дублировать его по УКВ не стал. "Довольно, напредупреждались!"
В назначенное время командир БЧ-2 доложил о готовности к стрельбе.
Выдав целеуказание на точку в пятистах метрах по корме "Марьяты" и отправив старпома на сигнальный к пеленгатору, командир дал "добро".
- Пристрелочный! - раздалась команда с ПРЦ (24) и через секунду четыре ствола содрогнулись, выплевывая из себя по трехдюймовой болванке.
- Есть всплеск! - доложил с сигнального Комар. - Угловое расстояние - двенадцать градусов.
Командир прикинул дистанцию и удовлетворенно кивнул:
- Шквал!
- Есть - шквал! - радостно донеслось с ПРЦ, и стволы ожили вновь.
Только теперь в сторону "Машки" понеслись уже двадцать стальных чушек.
Старпом, наблюдая в пеленгатор, заметил, как вспенилась вода под кормой у норвежского корабля. По мере приближения всплесков от снарядов к корме, бурун рос, а вместе с ним росла и скорость движения уходящей из района "Марьяты".
- От так! Христофора Колумба и двенадцать апостолов - в гробовую доску! - не сдержал своих эмоций Александр Станиславович. - Абордажный лом вам в задницу!
И, взглянув в озарившееся хитрой улыбкой конопатое лицо командира отделения сигнальщиков, дал команду:
- Сигналы долой!
Уже занося ногу через комингс ходового поста, он, как на стену, натолкнулся на ответ:
- Хорошо!
Медленно повернувшись и наливаясь краской, буравя старшину взглядом, старпом тихо и с расстановкой произнес:
- "Хорошо" ты подруге своей, на гражданке, в постели говорить будешь...
Закончить мысль ему не удалось, т.к. боец, резво ответив "Есть!", скрылся за углом надстройки. И тут же флаги поползли вниз.
Зайдя в штурманскую рубку, Комар, взяв измеритель, попытался определить, сколько времени необходимо "Марьяте" для выхода из опасной зоны. Однако, вспомнив улыбку сигнальщика, он отбросил измеритель и пробурчал под нос: "По наглой рыжей морде..."
- Ты это о чем? - спросил штурман, приняв сказанное на свой счет.
- Да так, к слову пришлось, - ответил Александр Станиславович, рассчитывая в уме время, необходимое для осуществления задуманного и прикидывая что-то к носу. Решив, что пора, он вновь вышел на крыло сигнального.
Предчувствия его не обманули...
Хихикая и высунув языки от усердия, рыжий со вторым сигнальщиком цепляли к набранному уже сигналу "Предполагаемый диагноз - инородное тело в ..." еще два флага: "Пятерку" и "Двойку" (25).
- Та-а-ак! - рявкнул старпом. - Обед отставить, пельмени разлепить, муку сдать на склад! Нам международного конфликта только не хватало!
После чего, повернувшись к замершему в позе гоголевского городничего комоду и явно подражая своему командиру, насмешливо произнес:
- А у вас, молодой человек, ДМБ в опасности! Не уволишься, пока твои архаровцы МСС назубок не выучат. - И, взглянув в вытянувшееся лицо, добавил, - Принимать буду лично!
Восстановив таким образом "статус кво", с чувством выполненного долга, старпом направился на ходовой - сдавать вахту.
"Дозорный", доложив о чистоте района, уходил от мишенной позиции.
__________________________
1. Торос - остров на выходе из Залива;
2. УДВ-60 - взрыватели глубинных бомб;
3. Маяк Сетьнаволок. Дает три красных и три зеленых проблеска.
4. При плавании в строях военные корабли обозначают свой поворот красными (влево) или зелеными (вправо) проблесками;
5. "Румыны" - прозвище личного состава минно-торпедной боевой части (БЧ-3);
6. БИП - боевой информационный пост;
7. ВПС - выносной пульт связи;
8. "Дон" - радиолокационная станция (очень старая);
9. "Рейд" - УКВ-радиостанция для связи с судами и самолетами в открытых каналах;
10. МСС - Международный Свод Сигналов;
11. NE4 - Вам следует идти с особой осторожностью; держитесь в стороне от района, где проводятся стрельбы (МСС);
12. MG-8 - Вам следует держать курс на север (МСС);
13. До залпа - 30 минут;
14. Соглашение между США и СССР о предотвращении инцидентов в открытом море и в воздушном пространстве над ним от 25 мая 1972 года;
15. UY2 - Я готовлюсь произвести учебные ракетные стрельбы...;
16. Марьята - героиня "Калевалы" (подсмотрено у Старого Филина);
17. Марьята! Я готовлюсь произвести учебные ракетные стрельбы. Оставаться на этом месте опасно. Просьба не находиться в направлении от меня 30-90-160 градусов. Вам следует держать курс 0 градусов. Увеличьте вашу скорость;
18. Русский военный корабль! Это Марьята!Ваш сигнал принят и разобран;
19. Об этом расскажу позже;
20. РБУ - реактивная бомбометная установка;
21. ДЗА - донно-забортная арматура;
22. MayDay - международный сигнал бедствия;
23. От слова "передать";
24. ПРЦ - пост распределения целей - командный пункт командира БЧ-2;
25. MQL - Предполагаемый диагноз - инородное тело в ... (сигнал "52" указывает, в каком именно месте организма данный предмет находится).

© MuRena-2008

Старый Пейсах

НЗ сказал, что он похож на ортодоксального еврея.
ЗНЗ сказал, что это, скорее всего, «старый Пейсах».
Смешно, но они были оба правы... В Московском пограничном училище обращали большее внимание на семитов и антисемитов в то время, а в Голицинском политическом явно уделяли внимание произведению «Как закалялась сталь»...

***
...Это был еще не старый мужик. Высокий и тощий. Если бы не большие брови и несколько массивный нос, то его иконописно-удлиненное лицо вполне могло походить на рублевского Христа.
Со старомодным саквояжем в руках он появился на заставе и представился: «Простите... я вашу Скалу* приехал немного подправить... Можно?..»
НЗ засмеялся и вопросил у дежурного по заставе: «Эй, ты! Ты кого привел ко мне в канцелярию, мать твою?» и начал шутливо ощупывать свой правый бок, якобы ища пистолет.
- Товарищ капитан! Не наказывайте бойца! Вот мои документы. Я ремонтник...
- Вижу что не диверсант... Выпьешь?
- Я не пью, товарищ капитан... И вообще, давайте на вы. Меня зовут дядя Саша.
Приезжий снял свой треух, и перед нами рассыпались длинные и мягкие черные с проседью волосы с завитушками на умопомрачительной длины баках.
Добрые, сливового цвета глаза лучезарно глядели на начальника заставы, который почти внимательно изучал документы и паспорт командированного на заставу «Мраморная» Мороза Александра Абрамовича, радиоинженера завода «Эра» города Владивостока, Приморского края и т.д и т.п...
- Давайте, ремонтируйте... Дядя Саша... Уже две недели с участка не вылезаем из-за вашей техники долбаной. И опять на линейку сейчас... Дед Мороз хренов, - правда, последние слова НЗ сказал в сторону...

Так к нему на заставе и прилепилось - Дед Мороз...

***
Это были стародавние времена.
Век повальной электроники в Советском Союзе только начинал свой бег.
Век собак, лошадей и других средств охраны Государственной границы уже начал изживать себя...

***
Новый год на Китайской границе... О! Это удивительное действо!
Как правило, это действо начиналось в те времена еще за неделю до 31 декабря, а заканчивалось иногда после 10 февраля, ибо сопредельщики празднуют его гораздо позже нас.
Те, кто знает, что такое усиленная охрана Государственной границы, поймут мои переживания и даже некоторую ностальгию, ибо только пограничник может встретить Новый год или в одиночку, или вдвоем, но чаще втроем. В каких-нибудь секретах, дозорах, РПГ... Пограничная романтика!..
А на участке тихо-тихо... Сопки покрыты легким снежком, а под твоими сапогами шуршит сухая листва... А рядом журчит полузамерзшая речка с грозным названием Амба и месяц потихоньку уходит за нависшую над тобой горушку Чушкина Голова советско-китайского хребта Черные Горы... И тепло... Собак жмется к тебе доверчиво, и кажется, что этот собак тоже проникся Новым годом и ждет от тебя подарочной мандаринки, но мы его лучше угостим заботливо приготовленным на новогоднее угощение порядочным куском изюбрятины, а мандарины, конечно, сожрем сами, ибо нефиг собаку нюх портить.

***
Удивительно, но Дядя Саша неожиданно легко вписался в служебно-праздничный быт заставы.
Неисправность на ЭСК он удалил буквально за 20 минут, безудержно применяя выражения на какой-то тарабарщине (вероятно, это был идиш, или даже иврит, но добротные русские матерки проступали как на новоеврейском, так и на иврите) в адрес производителей этой «Скалы».
Вывозить из нашей Тмутаракани на новогодних праздниках его никто конечно не собирался. Машины были в поломках, а две единственные «шишиги» постоянно стояли под парами, готовые кинуться или на левый, или на правый фланги. Усиленная... А до ближайшего населенного пункта аж 14 километров. Через заледеневшую Амбу, которая разлилась сотнями ручьев «ортодоксальному еврею» пешком было бы сложно идти. Да он и не стремился. Ему интересно было у нас. Поэтому поставили дядю Сашу на «довольствие», и он себя прекрасно чувствовал на заставе.
А семьи у дяди Саши не было...

***
А у нас на заставах какие семьи?
В лучшем случае 2-3. Да и то, если лейтенантик свою жену уговорит ехать за ним. А обычно всего одна. Старшины.
У нас в те времена было три. Старшины, замбоя и НЗ.
Так получилось, что жены замбоя и НЗ «служили» на заставе вместе с капитанами своими уже почти по пять лет и дети росли тут же.

***
Старый Пейсах уже на второй день своей «службы» на ПЗ не поленился подняться на близлежащую сопочку, на которой в свое время вырабатывали мрамор и на которой росли молоденькие кедры.
Срубив самый красивый кедрик, он установил его в столовой. Потом о чем-то долго шептался с поваром.
Кедр - конечно, не елка, но не было елок у нас на участке...
Дети (и бойцы, а они ведь тоже еще дети) радовались. Не было только игрушек...
Не беда! Дядя Саша вынул из своего еврейского саквояжа много разноцветных лампочек, проводков и резервный шаговый искатель от Скалы, потом стартер от лампы дневного света...
Через два часа «елка» ожила. Одной гирляндой она просто мерцала. Другой гирляндой огоньки бежали снизу вверх, и это было красиво. При этом кедр издавал стрекочущий звук, что тоже добавляло радости детям.

Нет кисточек для раскраски картонных, вырезанных детскими и солдатскими руками, игрушек? И это поправимо! Дед Мороз опять сходил за заставу, а потом попросил у повара банку из-под сгущенки.
Через полчаса появились три грубые кисточки с древками от краснотала, которыми дети и бойцы с увлечением «акварелили» картонки...

***
Потом...
Потом в три захода справляли Новый год, стараясь, чтобы кто-то отдыхал, а кто-то и праздновал.
Не получилось.
Праздник был настолько веселым, что даже отдыхающие прошли его еще по два раза.
Начальник Заставы читал хоть и косноязычное, но зато сердечное обращение к пограничникам, вступающим в 197... год.
Бойцы экспромтом организовали мини-концерт с декламацией, пением под гитару и танцем маленьких лебедей в солдатских трусах и сапогах (тоже под гитару)... Все ржали...
Повар потчевал какими-то экзотическими блюдами, из которых распознали только папоротник. Про происхождение остального он умолчал, но было вкусно. Из напитков потчевали морсом из лимонника. (Замполит на следующий день брюзгливо пугал НЗ парткомиссией, так как заподозрил в морсе признаки легкого брожения).
Дядя Саша в вывернутом наизнанку армейском тулупе и с бородой из пакли, любезно предоставленной старшиной, работал дедом Морозом.
На голову он водрузил себе потрепанную армейскую шапку с разлетевшимися ушами и солдатской звездно-серпасто-молоткастой кокардой. При этом никто из нас не усомнился, что это настоящий Дед Мороз... На левое плечо Дяди Саши кто-то прилепил непонятно откуда взявшийся на заставе затертый и замасленный полковничий погон. Снегурочкой у Пейсаха выступала черная овчарка Лада, которой на голову прилепили фривольный русский кокошник. Лада была спокойной девушкой, и только мило улыбалась на наш хохот.

Заставские дамы визгливо пели... Два кобеля в вольерах гнусаво выли (их не пригласили на праздник). Дети счастливо смеялись... Мужики украдкой прыскали себе в пуговицы на рукавах ПШ от шуток и прибауток нашего новоявленного Деда Мороза. Елка-кедр мерцала и стрекотала...
Начальник заставы пасмурно поглядывал на замполита. За два года тот ни разу не удосужился устроить такой праздник, если не считать традиционных мандаринов.

...Новый Год закончился неожиданно. Позвонили из отряда и сказали, что с соседней заставы к нам выдвигается машина с запмотехом отряда, который и заберет нашего Старого Пейсаха во Владивосток...

...Мы наскоро фотографировались всей свободной от службы заставой фотиком Смена-8М.
И женщины наши, и Лада и Дед Мороз... Солдаты и сержанты наши... Офицеры и прапор единственный... Даже кобелей выпустили проститься...
Начальник Заставы упрямо делал вид, что не замечает запрещенной на заставах фототехники...

Было уже синее утро. Над заставой выпячивалась своей громадиной Чушкина Голова, а на проталинах Амбы булькала и резвилась мальма. И уезжал от нас наш Дед Мороз...

***
Я больше никогда не видел его и не слышал о нем...
А совсем недавно, разбирая старый хлам, увидел три кисточки.
Кисточки самодельные, с бурыми, корявыми палочками краснотала и черно-седыми пейсами, прикрепленными к этим палочкам уже изрядно проржавевшими жестянками от сгущенки...

*Скала - электросигнализационный комплекс.

Рассказка-пересказка
В этой байке не стоит искать географических или политических аналогий. Это просто байка.

Рассказана эта история много лет тому, в военном госпитале одной восточной страны.
Ночь принесла прохладу. В ординаторской за столом сидела главврач и ведущий хирург госпиталя Новикова Татьяна Николаевна. Напротив выздоравливающий после ранения капитан. Собственно, уже готовящийся к выписке. Родина-мать не забывала своих, выполняющих военно-советнический долг сыновей, и к празднику капитан получил поздравительный проднабор. В наборе были бутылка "Московской", полкило сала, палка копченой колбасы, банка нежинских огурчиков, шоколад "Гвардейский" и поздравительная открытка. Все это было нарезано, расставлено, разложено на столе. Бутылка практически опустела. Правда, в уголке была заботливо приготовлена темно-желтая, с притертой пробкой бутыль и банка с холодной кипяченой водой. Рюмками служили небольшие мерные мензурки.

Эпиграф

"Когда покончив с папою,стал шахом принц Ахмет,
шахиню Л.Потапову узнал весь белый свет"

Аббас не был сыном шаха. В стране, из которой он приехал, шаха не было вообще. Уже.
Голова последнего шаха, надетая на кол, некоторое время украшала вход в местный Президиум Верховного Революционного Совета. Позже, в угоду зарубежным слюнтяям-журналистам голову пришлось убрать и выкинуть собакам. А все население страны увлеченно отлавливало многочисленную шахскую родню и изничтожало способами, весьма порой экзотическими.
Папа Аббаса был начальником местного КГБ. Чтобы занимать такую должность на Востоке, необходимо иметь хитрость змеи, коварство крокодила, жестокость барса и ум всех основоположников сразу. Перечисленными качествами папа Аббаса обладал в полной мере. Дело свое знал, черной, низовой работой не брезговал, для чего частенько спускался в подвалы. Подчиненные его искренне уважали, также искренне ненавидели и боялись до расслабления сфинктера.
Аббас с детства учил русский язык. Ирония в том, что покойный ныне шах также был в прекрасных отношениях с СССР. Но, как известно,"Восток-дело тонкое", а восточная политика и подавно.
Советский Союз поставлял в эту страну что-то железное, и Аббаса отправили на Урал это железное принимать.
Поселили Аббаса в гостинице при заводе, обеспечив всеми благами, вплоть до холодильника прямо в номере. В первый же вечер Аббас решил прогуляться к протекающей рядом реке.
Неспешной походкой он шел по небольшой улочке к берегу. Одновременно с Аббасом решили прогуляться трое молодых крепких людей в костюмах. Такой же неторопливой походкой они следовали невдалеке, держа под мышкой газеты. Газеты были одинаковыми, костюмы и галстуки тоже. На берегу стайка местных сорванцов готовилась к забросу резинки. Дело это совсем не такое простое. Нужно закинуть снасть на течение, но не на стрежень. И чтобы не в траву. И не перехлестнуть за корягу. Главный специалист-метатель раскручивал над головой толстую лесу с тяжелым свинцовым грузилом. Глаза его выбирали точку заброса. Наконец, решив задачу, специалист резко ускорил вращение и распрямил руку, увеличив радиус. Сзади послышался глухой удар и странный всхрюк. Обернувшись, дети увидели валящегося в кусты Аббаса, которому грузило заехало точно в нос.
Обычно в таких случаях пишут фразу: "Дети в растерянности замерли" или "Дети в испуге разбежались".Ничего подобного не произошло. Увидев "бабая" с расквашенной мордой, дети залились веселым счастливым смехом, а специалист оценил ситуацию несколькими звонкими фразами. Печатными в этих фразах были только предлоги.
Через несколько секунд прямо сквозь кусты проломились трое молодых людей, которые схватив Аббаса под руки, повели-понесли к травмпункту, благо, находившемуся рукой подать.
Дежурный хирург определил,что нос не сломан, а просто сильно разбит, и Аббас был отправлен в перевязочную в распоряжение медсестры Танюхи. Медсестра училась на пятом курсе мединститута и скоро сама должна была стать хирургом.
Так Аббас впервые увидел Танюху. Увидел и пропал. Погиб.
Для того, чтобы между их массо-габаритными характеристиками поставить знак равенства, Аббасу пришлось бы добавить коэффициент "2". Танюха была девушкой крупной даже по уральским меркам. Но какое это имеет значение для настоящей любви?
На следующий день к вечеру, Аббас с распухшим носом и огромным букетом стоял у дверей травмпункта. Трое молодых людей стояли по другую сторону входа и внимательнейшим образом изучали позапрошлогодние информационные листки Горздравотдела.
Поначалу Танюха отнеслась к Аббасовым чувствам с юмором. Но Аббас появился и на второй день и на третий. На четвертый день Танюха решила не устоять и пригласила Аббаса на чашечку чая. Занимала Танюха комнату в огромной коммуналке. Кроме нее в комнате проживали ее отец и брат. Но сейчас они временно отсутствовали по уважительной причине, подробно изложенной в приговоре райнарсуда. Так что комната была в полном Танюхином распоряжении.
Татьяна Николаевна ловко вбросила в рот содержимое мензурки. Похрустела огурчиком.
- Представляешь, Сашко, он мне полчаса рассказывал про мои глаза, которым завидуют звезды, весенней полночью светящие над оазисом. Или как-то так. Ладно, думаю, чего уж там, еби что ль.
А он про руки завел, которые всевышний из волшебного небесного алебастра вылепил.
Татьяна Николаевна прыснула смехом.
- Из небесного алебастра! А у меня рука больше его жопы. Так у нас в тот раз ничего и не было.
Тем временем, там где надо старательно проверяли медсестру Новикову. Проверка, надо сказать, много времени не заняла. Родилась и выросла Танюха в этом же городе. Учится здесь же. Мать давно померла, замерзнув по пьянке. Сама Танюха спиртным не злоупотребляла, образ жизни вела не монашеский но скромный. Что, как ехидно отметил оперативник, было связано не так с моралью, как с размерами. Вся Танюхина родословная легко просматривалась по материалам ГОВД и спискам местного ЛТП. В общем, наш человек, надежный.
Поэтому там где надо, решили роману не препятствовать.
Получив свое что-то железное, Аббас отбыл домой. В первый же день он имел с папой долгий и тяжелый разговор. Папа кричал и сверкал глазами. Но Аббас в ответ неожиданно тоже стал кричать. И тоже сверкать. Сын был единственный и любимый, поэтому папа пригасил блеск в глазах. А когда Аббас ушел, папа поднял телефонную трубку.
Через час папа Аббаса сидел в прохладном полумраке местной корчмы. Напротив, с портфелем на коленях, сидел Первый Заместитель Советского Посла по Шпионажу и Диверсиям. Впрочем, официально его должность называлась как-то по-другому.
После долгих рассуждений о погоде и политике, папа в цветистых выражениях изложил свою проблему. Не сможет ли уважаемый советский друг навести некоторые справки. О, это совсем не к спеху. И если это хоть сколько-нибудь затруднительно, то вопрос этого совершенно не стоит.
Ни в коем случае.
Первый Заместитель сдержано улыбнулся и достал из портфеля толстенькую папку с Танюхиным полным описанием, фотографиями и ТТХ. Этим он продемонстрировал папе Аббаса, что в ихних играх, несмотря на высокую должность, папе вполне впору в подмышечной кобуре носить запасной набор пеленок и слюнявчиков.
Папа удивленно цокнул языком, что с ним случалось крайне редко, и открыл папку. Взглянув на большое Танюхино фото, папа цокнул языком вторично. А дойдя до размеров, даже издал некий возглас на туземном наречии. В дословном переводе на русский звучавший как "Бляяяаааа".
Через неделю, после нескольких, уже более сдержанных бесед папы с Аббасом, состоялась вторая встреча с Первым Заместителем. А еще спустя какое-то время Новикову вызвали куда надо.
Там Танюхе объяснили, что об их любви с Аббасом им все известно, и они ни в коей мере не хотели бы мешать искренним чувствам молодых людей. Более того, Родина оказывает ей высокое доверие и направляет по распределению именно в ту страну, где живет Аббас.
И совет им да любовь. Родина надеется, что Татьяна Николаевна будет изредка вспоминать родную землю и посылать весточки. Те аспекты, на которые в письмах надо будет обратить особое внимание, Новиковой доведут позже. Удачи вам и счастья в личной и семейной жизни.
В аэропорту молодого хирурга Новикову Татьяну Николаевну встречал Аббас на папином лимузине. В госпитальном городке была выделена двухкомнатная квартира.
- Знаешь, Сашко, - Татьяна Николаевна убрала под стол пустую бутылку и пододвинула поближе темно-желтую посудину. - Я ведь в первый же вечер нарвалась, почти как Абик у нас. Погулять вышла.
Вечером, надев любимую светлую блузку, Новикова вышла из ворот госпиталя и пошла по тихой улице между каких-то глиняных что ли домишек. От группы стоящих аборигенов послышался окрик. Татьяна улыбнулась мужичкам и пошла дальше. Неожиданно ее схватили за плечо. Сзади стоял бородатый дядька. Что-то сказав, отчего в группе рассмеялись, он начал по-хозяйски расстегивать на Татьяне блузку.
- А как-то сложилось все. И нервы и перелет. Да и страшновато было, страна-то чужая. Ну, короче, врезала я ему. Из всех слабых женских сил. А я ведь хирург, мне руки беречь надо, так я ему ладошкой.
Татьяна Николаевна постучала пальцем по основанию ладони. Действительно, здоровенной как фуражка.
- Гляжу, свалился он, и лицо какое-то не такое. Форма, вроде, другая стала. Тут я совсем перепугалась. Ору на остальных, чтоб подняли того. А они, видать, то ли русский немного знали, то ли так поняли. Подхватили его, и тащить куда-то в сторону.
Я опять ору, чтоб к госпиталю несли. Поняли, понесли. На следующий день я сама Василь Петровичу, хирург здесь раньше служил, в отставке уже, ассистировала. Собрали мы ухажеру челюсть. Боялась ужасно, что домой отправят, что судить будут. А потом Абик приехал.
Успокаивал долго. Утром в палату захожу, а терпелец тот уже наручниками к койке пристегнутый. Еле отпросила у Абика.
Татьяна Николаевна разлила по мензуркам.
- Через месяц поженились мы с Абиком. Сколько лет уже прошло. Начальник, вишь, полковник.
Детей четверо. Ну, давай, Сашко, давай, капитан, за нас, за нашу армию. Разводить будешь? Нет?
Ну, с праздником нас. Потащили.
Через день, выписавшись, капитан у госпитальных ворот ждал машину. Возле служебного входа стоял большой черный ЗиЛ-111. Рядом с ЗиЛом бродили два огромных гориллоподобных охранника. На крыльце служебного входа Татьяна Николаевна с папиросой в зубах что-то диктовала, загибая пальцы, невзрачному мужичку в дорогом костюме. Мужичок кивал головой, запоминая. Татьяна Николаевна закончила, вынула изо рта папиросу и чмокнула мужичка в лоб.
Потом погладила по голове и ласково шлепнула по заду. Мужичок просиял и пошел к ЗИЛу.
Выскочивший водитель открыл дверь, а охранники отдали честь.

Балл - 1,76

Лучшие истории 2008 г. из категории "Военная мудрость"

БОЛЬШИЕ МАНЕВРЫ
из цикла «Мудрость вождей»)

Начальник Главного управления космических средств генерал Шлыков прилетел в наш заполярный ОКИК (Отдельный командно-измерительный комплекс - КБ) около десяти часов вечера, но еще с борта самолета он объявил части полную боевую готовность, и карусель закрутилась. Личный состав отделов, поднятый по команде «Сбор», спешно получал оружие и рассредотачивался по техническим зданиям; в общежитии двухгодил одеялами завешивали окна, соблюдая светомаскировку. Офицеры, проживающие в близлежащем городе, подняв трубки одновременно зазвонивших телефонов, услышали там бодрую песню Аллы Пугачевой «Снегопады - это очень, очень хорошо!», после чего, быстро экипировавшись и прихватив тревожные чемоданчики, поспешили к уже ожидавшим под окнами служебным автобусам. Гарнизоны из роты охраны, чертыхаясь, заняли штатные места в разбросанных по периметру части взводных опорных пунктах, выметая из стылых ДОТов снег и устанавливая в них печки, пулеметы и полевые телефоны. В спортзале, бряцая оружием, сосредоточился подвижный резерв - тридцать бесстрашных воинов во главе с ветераном афганской войны старшим прапорщиком Азизбековым, готовых перехватить и истребить прорвавшегося врага. Усиленные дежурные смены, забаррикадировавшись от диверсантов и сепаратистов на своих технических зданиях, продолжали выполнение спецработ - война-войною, а космосом рулить надо!
У складов Главного инженера грузили имущество в машины самые отчаянные ребята во всех нештатных формированиях части - отряд восстановления боевой готовности, на армейском сленге именуемый АБВГдейкой. По высшему замыслу, АБВГдейка должна была в угрожаемый период молниеносным маршем выдвинуться в секретный полевой район, захватив с собой запчасти от штатных радиотехнических систем. В чистом поле АБВГдейка благополучно пережидала авиационные и ракетно-ядерные налеты, которым противник подвергал несчастную часть. А когда мерзкие америкосы улетали восвояси, АБВГдейка возвращалась обратно и восстанавливала разрушенную технику с помощью своих запчастей.
Неудивительно, что АБВГдейка комплектовалась исключительно лейтенантами - таскать туда-сюда запчасти и мерзнуть сутками в тундре во время учений охотников не находилось. А если сюда добавить антигуманные выходки химика Ромы Ушакова...
Я знал про ракету «Шрайк», которая наводилась на радиоизлучение и сразу бы разнесла к чертовой матери наши огромные антенны, спрятанные в белых шарах радиопрозрачных укрытий. Поэтому езду в холодный полевой район с ящиками, полными каких-то транзисторов и гаечных ключей, я воспринимал не как репетицию восстановления боеготовности, а как некий сакральный ритуал, через который должен периодически проходить настоящий мужчина, чтобы подтвердить свой статус. Это позволяло легче переносить неминуемые тяготы и лишения.
Философский взгляд на вещи здорово помог и на этот раз - мы просидели в полевом районе почти двое суток. Убежищ от стужи и ветра не было - чтобы не раскрыть врагам местонахождение секретного полевого района, их заранее не делали. Когда закончились запасы огненной воды, окружающая действительность для АБВГдейщиков понемногу утратила реальность. Осталось только ощущение смертельного холода, глухие удары в ушах (кто-то пытался поставить ротную палатку и безуспешно вбивал кол в вечную мерзлоту), покрытые инеем шерстяные подшлемники со сверкающими оттуда безумными глазами, и над всем этим - разноцветные ленты полярного сияния. Потом обратный марш, апокалиптическая картина дегазации колонны в тридцатиградусный мороз полярной ночи, потоки мыльной воды, трескучие звуки рвущихся при движении заледенелых ОЗК и бодрые выкрики химика Ромы: «Ничего, потерпите, ребята, сейчас погреетесь!». И поднимающееся над горизонтом зарево - добрый химик поджег для нас «ядерный лес» - с гектар вбитых в землю рядом друг с другом старых водопроводных труб, облитых напалмом.
Инфернальный слалом АБВГдейки в «ядерном лесу» завершил полевой выход. Мы приступили к восстановлению боевой готовности, то есть снова сдали имущество на склад Главного инженера и разбрелись по своим техническим зданиям, чтобы залить в себя горячего чаю и в бессознательном состоянии упасть на диван в комнате отдыха дежурных смен. Учения продолжались, многочисленные московские «посредники» бродили по технической территории, но у них хватало осторожности не приставать к закопченным и злым АБВГдейщикам с требованиями изобразить это самое «восстановление боеготовности». К остававшимся в части усиленным дежурным сменам никакого снисхождения не было - в морозной ветреной ночи сновали группы бойцов и офицеров, перетаскивая с места на место кирпичи на носилках и рулоны рубероида, а довольные «посредники» чирикали что-то карандашами в записных книжках. Своим воспаленным мозгом я сообразил, что сослуживцы имитируют восстановление технических зданий, разрушенных попаданиями вражеских бомб, но сил не хватило даже на злорадство. Сомнамбулически доковыляв до родного астрономо-геодезического пункта, я ввалился на здание и, сдвинув кобуру с пистолетом на живот, упал на продавленный диван в комнате отдыха, наслаждаясь теплом и покоем. Действительность поплыла, я впал в состояние нирваны.
Сознание возвращалось постепенно. Сначала я сообразил, что с меня сняли сапоги и заботливо накрыли теплым стеганым чехлом от астрономической фотоустановки. Потом понял, что меня разбудили голоса - в комнате отдыха тихо переговаривались рядовые Алимин и Аладушкин. По всей видимости, решали кроссворд, коротая время между витками нашего спутника по орбите. Но разбудили меня не они - через приоткрытую дверь комнаты отдыха доносились громкие вопли громкоговорящей связи. В окружающем мире продолжала бушевать война, неугомонные америкосы проводили очередной налет на многострадальную часть - а мне-то наивно казалось, что с победным возвращением АБВГдейки все закончилось!
- Четвертый отдел! Четвертый отдел! - возбужденно выкрикивал оперативный дежурный Урюпин с командного пункта, - У вашего здания разорвалась фугасная авиабомба! Доложить о повреждениях и потерях личного состава, выслать команды для устранения разрушений!
- Четвертый отдел принял, о разрушениях доложу..., э-э-э, позже, потери..., м-м-м..., уточняются, - слышался голос начальника четвертого отдела майора Герцена.
- Герцен, ну что вы там мумите?! - страдальчески вопрошал командир части Василий Иванович Будаев, очень переживавший за итоговую оценку.
Алимин с Аладушкиным тоже внимательно прислушивались к отголоскам войны, видимо беспокоились за наше техническое здание - не хотели бегать вокруг него с кирпичами по морозу под надзором столичного проверяющего.
- Сейчас он и нас зацепит, - философски заметил Аладушкин.
- Типун тебе на язык, - так же лениво ответствовал Алимин. - «Посреди двора золотая голова» - что такое? Девять букв по вертикали.
Но судьбу уже искушали.
- Шестьдесят седьмой, АГП! - снова заревел динамик где-то в аппаратной. - В ваше техническое здание попала ракета класса «воздух-земля»! Доложить о жертвах и разрушениях, направить личный состав на устранение повреждений!
Алимин и Аладушкин тихо взвыли, заполярный ветрище подвыл им из-за окна.
- Докладывает шестьдесят седьмой, - донесся тихий спокойный голос начальника АГП майора Окорочкова. - Жертв и разрушений нет, последствия попадания устранены.
- Шестьдесят седьмой, вы что, не поняли?! В вас попала ракета! РАКЕТА! - завелись на командном пункте после секундного молчания.
- Так точно, ракета. Класса «воздух-земля», - невозмутимо подтвердил Окорочков. - Она влетела в окно, пролетела через коридор и вылетела наружу через другое окно. Жертв нет, разбитые окна в целях светомаскировки завешены одеялами.
На этот раз молчание командного пункта длилось долго.
- Принято, - наконец вяло донеслось оттуда.
- Что там у тебя было из девяти букв? «Золотая голова»? - важно поинтересовался Аладушкин у Алимина. - Пиши: «Окорочков»!
Я со спокойной душой повернулся на другой бок и заснул. Теперь я точно знал, что мы победим.

Балл - 1,86

ДВА ЛЕНТЯЯ

Роднило их одно - у обоих одинаковые ФИО и тяга к радиотехнике. Правда еще их роднило то, что оба были завзятыми лентяями.

Один был сущим монстром.
Был он доцентом и начальником кафедры радиосвязи и телевиденья. При этом он был еще и полковником.
Второй был просто салабоном-курсантом. Рядовым.

Полковник Александр Иванович Подзорин, воплощение современного аристократического сословия (мама домработница, а папа главный инженер в каком-то там почтовом ящике). Маленькое отклонение только от аристократичности было. Матерился Александр Иванович не по-детски (как говорят сейчас наши дети).
Курсант Александр Иванович Подзорин не мог похвалиться такой родословной... Увы... (Сашенькины мамка и папка загибались в близлежащем колхозе около города Орла и откуда у парня образовалась «радиотехническая грусть», остается секретом по сей день).

***
Взаимная неприязнь у полных тёзок образовалась с первой же пары, когда полковник любезно попросил курсанта отточить кучку разноцветных карандашей которыми он любил оперировать на схемах-портянках.
- Не буду! - решительно ответил салага.
- Простите... э-э-э... Почему? Мля?! - культурный доцент оторопел...
- А я, в военное училище пришел не для того, чтобы карандаши чинить!
- Простите, а как ваша фамилия, товарищ курсант?
- Дык... Курсант Подзорин... Александр Иванович...
Вторично обалдевший полковник дал команду на приведение карандашей к нормальному бою другому чайнику от радиосвязи, страждущему лейтенантских погон.

***
Подзорин-старший очень любил радиосвязь. Особенно он любил телевизионные приемники. На них он собаку слопал, и, хотя никогда паяльника в руки не брал (брезговал, наверное), но неисправность мог определить, как у нас говорят, «навскидку»:
- Э-э-э... Любезнейший... Во-о-он... В том контуре гетеродина, во-о-он ту емкость проверьте...
После чудесных рекомендаций телевизор чудеснейшим же образом начинал работать. Мастер!

Подзорин-малый (так к нему прилепилось после афронта с карандашами) радиосвязь начал потихоньку «разлюбливать» после двух месяцев обучения в нашем благословенном училище. Оказалось, что помимо специальной подготовки есть еще и физическая, огневая, строевая и даже топография. А еще надо было подшиваться каждый день, чистить сапоги и даже изредка стирать ХБ. Поэтому Сашка стал лениться.
Впрочем, всё это фигня полнейшая.
Самым паршивым было то, что «старший» Подзорин гнобил бедного Сашеньку по своему предмету категорически.
Не было пары, на которой бы Малый не потел перед схемой какого-то паршивого телевизионного приемника или простенького осциллографа.
- Не куя... Я этого тёзку научу родину любить. И карандаши мне починит... сука... - злился полковник.

***
Всё течет... Всё изменяется...
Время проходит, а мы остаемся, как и прежде, идиотами упертыми. Вот как уперлись своими дурными и лысыми лбами, так и будем упираться до самой смерти, если...
Хотя... Какое там «до смерти»... Вру я, конечно...
Мы ведь грустим о своих женщинах, с которыми когда-то встречались. Мы с мужской нежностью вспоминаем о своих друзьях и даже врагах прошлых, с которыми служили когда-то... Мы становимся еще взрослее и еще старее...

***
Нет! Это «если» все-таки есть!

***

Звонок.
- Разрешите?
- Пожалуйста... Вы по вызову? Извините, потише. Муж сейчас спит. Он болеет очень...
- Что с телевизором? Пройти разрешите?
- Да, проходите. А с телевизором непонятно что... У нас старенький еще, «Рубин». По всем шести каналам помехи идут, а у мужа сейчас только одно развлечение - телевизор. Говорит хреновенько (?) Я его в коляске вывожу, он часа два посидит и успокаивается... А вчера что-то случилось... А... вы военный?
- Почему так решили?
- Это просто... Только военные всегда спрашивают: «разрешите»...
- Кхм...

***
Ну, да... Конечно!..
Я этот проклятый 3УСЦТ двадцать лет назад последний раз ремонтировал... Откуда они выкопали этот анахронизм? Бабка вообще странная... Матерится... И зачем она этот Рубин вывозит?.. Хотя... старенькие ведь люди... Ладно...
Млять, похоже что-то с переходным фильтром в селекторе каналов... Чего бы он помехи по всем выделенкам гнал... У меня и конденсаторов таких нет, русских...

Тихонько скрипнула дверь и еще чего-то тягомотно заскрипело:

- Идыот! У тыба, пробыт транзистор кыты триста пяннацать-Бы в мытровом блоке. Который по питанию стоит!.. Выпаяй из дыцыметрового и поставь... Ставь, тебе говорю! Малый! Мать тебя в перебабушку и три мощных динистора с ребристыми радиаторами в жопу!.. Сволочь! Облысел уже, а всё как курсант около доски хренотень несешь себе под нос... Карандаши не хотел точить?! Сейчас обедать идем, а потом - карандаши! И не вздумай сказать, что не будешь затачивать! Лентяй, мля...

***
...Да ладно тебе, Александр Иванович... Подкрался ты, конечно, незаметно на колясочке своей... Заточу я твои карандаши... Куда мне деться...

А знаете, Александр Иванович? Если бы не вы, то я после увольнения бутылки собирал бы... Хоть я и хреново сейчас помню 3УСЦТ, зато хорошо науку вашу помню, ибо это не КТ-315Б, а именно переходной кондёр слетел! Спасибо вам, Иваныч!

Балл - 1,83