За пивом.

Ходить за пивом можно по-разному.
Кто-то просто ходит. Покупает в магазине банки или бутылки, отправляется домой и там пьет. Или под березкой в парке тоже неплохо. Сидишь и всасываешь из горлышка, рядом солнце, щебечут различные голуби, вороны и прочие представители пернатой фауны.
Флора просто рядом растет. Тихонько.
Кто-то идет в кабак и там небрежно так пальцем бармену: "Мне пинту Гиннеса!
Нету? Да что ж это... Ну тогда просто кружку чего-нибудь, только похолоднее".
Кончается, впрочем, все одинаково безобразно. Опять хочется заполировать пиво водкой, приставать к дамам, отломить ручку от двери уборной. (Открывается дверь в другую сторону!... поздно.)
Кто-то работает на пивзаводе и пиво берет прямо там, вынося через проходную небрежно, да еще и с вахтером врежет по кружечке пенного.
Благодать.

Старшина первой статьи Россомахин за пивом однажды съездил.
На танке.
Дело было так.
Осень и вообще - очей очарованье. Учения "по выработке психологической
стойкости". Это когда курсантиков берут за шиворот и в шахматном порядке
раскладывают на дороге. По которой едет танк. Из соседней воинской части, у них с нами договор по истязаниям. Трых-трых траками, и сизый солярный дым сзади.
Чудовищная коробка, увешанная коробками поменьше.
Танк, кстати, лучше всего охарактеризовал Марк Бернес в фильме "Два бойца":
"Это ж такая тяжесть, что ни один грузчик не справится!". А живых курсантов под него пихают. Задача проста - быстро закатиться под днище, когда гусеница уже почти на тебя наезжает, чтобы сплющить как бог черепаху. Потом молодецки вскочить (и-ых, членом в лоб!), бодро размахнуться (чтоб вам яйца на траки намотало!) и кинуть в задницу танку деревянную болванку.
То есть, гранату, конечно.
И чувствовать себя героем боевика. Если не обоссался по ходу пьесы.

Россомахин все это время орлом восседал на броне, а инструкторы рылом
почумазее (из старшаков) напряженно крючились в позе расцветающего лотоса по краям дороги, готовые, чуть что, вытянуть за уши очумевшего салагу.
Однако же, никого не задавило.
Задавить попытались только старшину.
После того, как все молодцевато отпрыгали, меча гранаты туда и сюда,
механик-водитель решил показать мастерство и вообще - форс. Он резко крутанул танк на месте и полез вместе с этим танком на отвесный склон канавы, которая когда-то была дорогой. Потому что объезд далеко, а на обед успеть хочется, в родной юрте так не кормили никогда.
Танки грязи не боятся. Они вообще ничего не боятся. Кроме сынов диких степей, которым в руки вместо кнута дали рычаги фрикционов. Танк послушно, хотя и несколько удивленно полез вверх под углом примерно градусов в 80. Но больше всего удивился гвардии старшина первой статьи Россомахин - только что он сидел на башне и командовал, и вдруг уже летит кувырком назад, бьется чердаком об угол активной брони, роняет берет, и только врожденные рефлексы не позволяют ему раскинуть мозгами на булыжнике.
Приземлился старшина на ноги, в грязь, подхватив берет на лету. И очень
недовольный.
Орал он так, что известный анекдот "товарищ прапорщик, заглушите танк", сразу утратил актуальность.
Россомахин напоминал самца гориллы в джунглях Борнео, на территорию которого только что вступили белые вкусные туристы.
- Ыыыыххх, ссссука! Пидор брезентовый! Гнида мазутная! Пересадили убогого... с ишака на броневик! Хуй стеклянный тебе дай! Ты и его разобьешь! И яйца себе отрежешь! Вылазь! Вылазь оттуда! Я тебе соляры в жопу залью и спичку поднесу! В рот конягу натянуть! Вир-ту-оз фигурной ебли! При этом старшина еще пытался оторвать крышку смотрового люка. Механик замуровался изнутри, зачем-то заглушил дизель и признаков жизни не подавал. Зато из башни высунулся командир в чине старшего сержанта, который попытался Россомахина остановить.
Зря.
Старшина на минуту прервался и посмотрел на сержанта. Примерно так дикий
кабан-секач глядит на охотника, который только что по ошибке выстрелил ему в лоб мелкой дробью вместо пули. Потом он молча полез на танк. Что-то в этом было от неиспользованных дублей "Кинг-Конг жив".
Сержант стал серым, цвета брони и поспешил назад в башню. Но люк закрыть уже не успел, потому что стремительный как лань Россомахин по пояс засунул себя в башню, и принялся там грохотать. Картина маслом. "Сатурн с хрустом поедает своего сына". "Дубровский и Маша сношаются через дупло".
Все это время танк тихо сползал по песчаному откосу вниз, пока не ткнулся
задницей в дорогу. Старшина продолжал висеть. Сейчас он напоминал медведя,
который лезет в дупло за медом. Из дупла голосили пчелы.
- Назарбеков, сука драная, тебе кто разрешил?!!! Огребешься!! - это командир танка решил оправдаться и прищемил механика-водителя.
- Тащ сержант, дак сами быстрее же сказали... - это сам герой-калмык.
- Кто его ездить учил? Порву тракториста! На портянки!! И хуй ими обмотаю в три слоя! Апостол царя небесного! Вылазь, тушканчик дроченый! - а вот это
исполин духа Россомахин.
Убедившись, что водитель вылезет, только если вскрыть танк как консервную
банку, старшина еще немного покачал грозную боевую машину и спрыгнул.
После этого командир в знак примирения предложил Россомахину выпить пивка.
Понятное дело, тот не отказался. Только за пивком нужно было ехать в ближайший городок.
Дальше эпопея развивалась как по нотам Вагнера. Полет валькирий. Помните, это:
татата-та-там, татата-та-там! Россомахин взял с собой двоих курсантов, потому что не царское дело таскать канистры - живописно рассадил их на броне, и карета тронулась. Со скоростью 60 км/ч и выше. Калмык, замурованный в танке, этот тушканчик дроченый, очень старался искупить и загладить.
По словам курсантов, летели они так, словно ангелы божьи поддерживали танк под гусеницы.

Городок.
Окраинный рынок.
Пивной ларек. За стеклом оживленно разговаривают два чебурека, уроженцы
знойной Армении.
- Э-э, да кто тебе такое про мою сестру сказал, а?
- Э-э, да это мне Адик сказал, да!
Грохот нарастает. Перед стеклом останавливается танк.
И стоит.
Глядя дулом чуть выше ларька.
С танка мрачно скалится питекантроп-отец и двое человекообразных сыновей
поменьше. В камуфляже без знаков различия. Откидывается люк, и к этой троице добавляется вытянувшееся в щетинистый хоботок рыльце водителя неопределенных половых признаков.
Про сестру все забывают наглухо. Т-тычинкой через пестик! Какая тут сестра, ухом в корягу, когда за окном творится переворот? Чебуреки оседают и на глазах зарастают испуганной щетиной.
Двое человекообразных спрыгивают с брони и вежливо суют канистры в окошко.
- Пива нам...
- А? Шы-то? - продавец в коме и вяло шевелит крючочками конечностей. Лангуст пучеглазый. И глазками на стебельках - раз-раз! куда бы спрятаться?
- Нам пива. Сюда, - все так же вежливо. Ну курсанты же, их мордой во взвод еще не тыкали.
- А? Ы? Шы-то? А?
И тут оживает носовое украшение танка. Надгробная статуя. Старшина то есть.
- Што, што! Хули непонятного? Пива! Сюда! Бегом! Сидишь там, за стеклом... Хачатурян узловатый! Танец с саблями исполняй давай! От крана до канистры!

Пиво было налито мгновенно. Свежайшее, без отстоя пены.
Танк исполнил корявое па вальса Венского леса и заскрежетал обратно. По дороге старшина пришел в хорошее расположение и всех поил из канистры.
Даже тушканчика-калмыка.

© Copyright Шарапов Вадим Викторович

Анекдот бородатый, но мне дорог... : Два грузина. Рассказывают сны.
Один: - Слушай, вах такое приснилось... Я вчера, один, в своем личном троллейбусе по ночному Тбилиси еду. Никто не тормозит. Туда проеду, назад проеду. Красота!!
Другой: - А мне снилось, прихожу домой, а у меня в гостях София Лорен и Урсула Андерсен.....
- Слушай, зачем тебе две женщины? Меня не мог позвать?
- Да я звонил, не отвечаешь. Выглянул в окно, а там ты, как идиот, по проспекту Шота Руставели в троллейбусе катаешься.....

История реальная...
1984 год, Байконур, строительство гостиницы «Интеркосмос». Оплата работ по принципу льготного финансирования. Что это такое? Строительный коммунизм. Проект, вроде, есть, но он в стадии непрерывной разработки. Раз в неделю - изменения. Строишь, изменили: старое ломаешь, новое опять строишь. Заказчик платит за все, потому как деньги есть, проект есть, а сметы на него вроде бы и нет....
Гидроизоляцию фундамента на полигоне делали обычно битумо-неиритовой композицией (БНК). При засыхании она абсорбирует влагу из окружающей среды и превращается в подобие резины - вещь отличная, но в работе ужасно ядовитая. Вот проектировщики, заботясь о здоровье космонавтов, и решили заменить ее на жидкое стекло (силикатный клей). Естественно, на полигоне стекла не оказалось, а сроки жмут....
Днем шеф вызывает:
- Саша, проект опять поменяли, готовься, вечером в командировку в Ташкент за жидким стеклом едешь. Там уже в курсе, ждут - грузят и назад сразу.
Почему именно в Ташкент? Не знаю.., так надо, наверное, было...
Когда надо провести в жизнь очередную явную глупость, активность и энтузиазм превышает все допустимые рамки и находится все необходимое....
К вечеру меня ждали: МАЗ с бойцом и приваренная внутри на всю длину полуприцепа емкость: метрового диаметра труба, заваренная с концов и люком для заливки продукта. Кто не знает, для перевозки таких нестандартных емкостей с жидкостями требовалось специальное разрешение ГАИ, оформлять документы было некогда.... Поэтому взамен дали папку с комплектом документов, писем на предъявителя ..- «Главное управление космического строительства убедительно...», а главное, пропуск с кучей печатей. Смысл текста пропуска был: что груз - секретный, являющейся собственностью министерства обороны, тормозить, проверять нельзя, а кто не послушается, не расстреляем конечно, но неприятности обеспечим. Ах да, еще табличку на стекло - «Спецперевозки МО - Не тормозить!» И красный проблесковый маячок по типу милицейского на кабину.
Ехать красота было, весело... При приближении нашего пепелаца к посту ГАИ включалась «люстра», выбегал испуганный гаишник, читал табличку и махал палкой - типа уезжай скорее... Но после перевала, уже в Узбекии, ближе к Ташкенту, обнаружилось, что мы, мягко говоря, слегка заблудились... Узбекские гайцы - это песня... Представьте: вечер, пост, тишина, в тени под чинарой сидит 40-летний толстый лейтенант и неспешно пьет чай. Рядом сержант из чайника в пиалу горяченький подливает, другой лаваш несет... А тут подлетает наше моргающее чудо.... Встретились мы с ним посредине дороги. Своеобразная встреча на Эльбе. Восточный ритуал беседы не предполагает короткий разговор, вопрос-ответ. Минут 5-10 мы общались. Справа и слева дороги скопились машины, никто не сигналил, не возмущался. Все понимали важность диалога. В результате нам выделили сержанта до Ташкента, назад типа не маленький, сам доберется.... В Ташкент въезжали ночью уже. На въезде на кольцевую тормознулись у пикета. Предъявили наши грамоты. Выяснилось, что нужная нам Чаштешинская улица - аккурат на другой стороне города, а кольцевая не во всех местах достроена... , и объезд сложный. В общем, моей наглости двадцатипятилетнего старлея хватило, чтобы вытребовать для «выполнения специального задания» машину сопровождения...

Так вот, ночь, тишина, Ташкент, а я на своем МАЗе с пустой трубой, по ул. Шота Руставели, под все запрещающие знаки, на красные сигналы светофора, а впереди машина ГАИ..... Почти как в анекдоте.
Позже я осмыслял поведение гаишников. Испуганные, наверное, были. Только- только Рашидова сняли. Следственная группа Гдляна с Ивановым в республике вовсю зверствовала..... Да, ну и пропуск опять же.

Кстати, пока ездил, пришло лабораторное заключение, что БНК после засыхания вредные вещества почти не выделяет. Проект в очередной раз вернули назад. А труба..., труба валялась год на складах, а потом, перед очередной проверкой, ее успешно закопали с глаз долой вместе с засохшим содержимым...

КУЛЬТПОХОД

Заборы бывают разные. Деревянные, каменные, даже из бутылок некоторые делают. Но это те, кто по бедности, жадности или по тому и другому желают попасть в Самую Большую Книгу Дурацких Рекордов.
Говорят даже, что тем, кого туда впишут, еще и американских денег дают.
Армейские же заборы выглядят совершенно обыкновенно, и о них ничего не пишут в разных книгах, даже обидно как-то.
Даже слов, без которых и забор - вроде и не забор вовсе, и те на военных заборах почему-то не пишут.
Наверно потому, что бесполезно это, все равно ведь закрасят в кратчайшие сроки.
Возможно, военная эстетика не допускает созерцания письменной банальности, приевшейся в разговорной речи, и хочется всем «чего-то более».
Поскольку же содержание и формулировка этого «более» нигде в уставах и директивах не оговорена, то приходится оградительным конструкциям быть немыми...
Или эти стены имеют уши и потому их лишили языка, чтобы не разболтали чего из Военной Тайны, случайно услышанной от личного состава, заключенного в их периметре?
А услышать можно многое: ненормативную лексику из уст армейских маргиналов, пытающихся преодолеть преграду в общении с внешним миром изнутри, и влекущий полушепот представительниц противоположного пола, стремящихся через нее в обратном направлении по вполне понятным физическим причинам...
Архитектурно-строительный рубеж вокруг части нагоняет тоску и уныние.
Что, вероятно, предусмотрено программой полноценного воспитания и здорового функционирования психики солдата, который по расчетам военных педагогов должен мечтать исключительно о своем повышении по службе вплоть до генерала.
По той же причине в разумении солдата этот рубеж должен быть преодолен. И, в идеале, преодолеваем. Желательно - регулярно.
Цели, мотивы и результаты выходов в «открытый космос» у каждого свои: кто «по матери» (в хорошем смысле этого устойчивого выражения) соскучился, кто (из более половозрелых) - по совсем чужой ему женщине, а кто просто так погулять вышел.
Одним из наиболее распространенных случаев такой разновидности неуставного поведения военнослужащих младших призывов является «культпоход» в относительно гражданскую зону городка по велению старших и страшных товарищей (многие из которых, между нами, вовсе им никакие и не товарищи, а даже наоборот).
Зачем их посылают? О, это - русские народные сказки в переложении Пушкина, Ершова и других корифеев на прозу жизни.
Действительно, зачем только не посылают: сигарет там заморских найти за тридевять земель; чудищ - куда ж без этой потребности организма? - «пола женского» (как же они еще, многострадалицы гарнизонные, выглядеть могут, после многократного-то и интенсивного потребления поколениями служивых?); а то - и за водой огненной.
В особо располагающих к тому местах дислокации могут и за травой волшебной послать, но не всем так везет.
Одним словом, все для человека и во имя кайфа этого человека (или группы человеков, это уж кто как любит).
И уже видится утомленный, иногда спросонья, несчастный и покорный судьбе молодой посыльный, «судьбою злою гонимый»...
А вот фигушки!
Культпоходы в гражданский мир, взлелеянный в казарменных снах под тихий аккомпанемент стекающей на подушку слюнки, урчание животов и кое-какие менее аппетитные звуки (и запахи, запахи...!) делились частичкой кайфа со своими непосредственными участниками.
Когда еще молодому и зеленому добру молодцу увольняшка на законных основаниях светит? Не дураки немцы, что на вратах ада издевательски провозгласили: «Труд делает свободным!»
В том смысле, что, мол, ты потрудись, болезный, и может, из тебя чего путное выйдет со временем. А Великие Армейские Умы (ВАУ!) вогнали этот процесс в четкие временные рамки: стать из обезьяны более-менее человеком с помощью интенсивной трудотерапии можно уже через 365 дней.
Некоторые, правда, так и не становятся, но это сейчас неважно.
Важно, что за трудами да заботами любая возможность пережить «веселья час» приобретает особенную ценность.
Сколько вкушено гражданских яств и проспано солдато-минут (сознаемся, и часов!) в укромных зарослях лопухов и бурьяна в частном секторе, где ютились фазенды «сверчков» и прапорщиков!
И уже не так тоскливо было возращение под боевые знамена, в расположение, внешним видом, наверняка, давшее жизнь высказыванию «так чисто, что аж противно»...
Но это по возвращении.
Бывало и наоборот: воровато оглядываясь и судорожно сжимая в руке авоську или пакет, всем существом выделяя адреналин, молодой солдат лезет через кирпичный забор.
Возведенный, об этом можно говорить уверенно, солдатами старыми, очень старыми, такими, что столько и не служат, по этикету «дембельского аккорда» и припадка деятельности какого-нибудь ст. пр-ка Свинаренко.
Вследствие чего кирпичи, скрепленные неизвестным науке составом, в момент нахождения беглеца на пике подъема, предательски быстро и по-военному слаженно всей лавиной вываливаются, влекомые схватившейся рукой, на неожидавшего такой коварности скалолаза.
И лежит он, погребенный под красивым покрывалом известки и орнамента из кирпичей на своей груди, не думая уже ни о чем.
Мысли его где-то далеко, как и ощущение собственного тела с временно отшибленной спиной и всем, что пониже (под которым, кстати, тоже кирпичи. И как они только там оказались?)
Лежит он и радостно улыбался, глядя в зеленую листву приветливо машущих ветками деревьев.
Свою порцию кайфа на сегодня он уже получил.
А культпоход еще и начался, требовал продолжения и, главное, результатов.
Ведь те, кто его инициировал, тоже хотят получить удовольствие. Очень.