ПРО ЛЮБОВЬ К ЛИТЕРАТУРЕ

Было это в году 77-78, а может, в 79, точно не вспомню. Но не позже - это точно. Служил я тогда в управлении 48 Ропшинской. В городе Высоке Мито, если кто не знает. Это в ЦГВ, т.е. в Чехословакии.
Приехал я из командировки в Союз. Ездил, что называется, за званием.
Все вы помните, что по декларации меняли нам по 30 советских полновесных рублей на их презренную валюту. В Мито тогда обменника не было, а поменять было надо. Шеф мой, полковник Мищенков, как раз ехал куда-то по делам, ну я и напросился с ним. А ехать ему можно было через Градец-Кралове. Можно было и не через, но он соблаговолил сделать крюк небольшой.
Довез он меня до Градца, высадил на площади, договорились, что через три часа буду вон на том углу в гостинице его ждать, и оставил он меня один на один с заграничными соблазнами.
Нашёл я банк, поменял и пошел... нет, не в библиотеку. Правильно, в магазин. "ZAHRANICNA КNIHA" (если неправильно по-чешски написал - извините). Потому как я немного на книгах, чуть-чуть..., есть грех, скажем так, невоздержанный. До сих пор, если вижу «Мастера и Маргариту» в издании, какого у меня нет - покупаю. Ничего с собой сделать не могу.
А тогда-то, когда книг в Союзе даже по блату купить нельзя было, а некоторые даже по очень большему блату невозможно, ассортимент этого магазина приводил меня в шок. И это в провинции, в Градце. А уж Прага... ладно не будем. Больше половины моей валютной зарплаты стоит до сих на полках моих книжных шкафов. А кто знал, что будет такое, как сейчас? Хотя всё равно бы покупал. Хотелось-то тогда, а не потом.
У меня даже случай был на таможне. По неопытности сложил книги в большую коробку. По-моему, из-под яиц. Поднять мы её на полку в купе не смогли. Поставили под стол. Едем. Доехали до Чопа. Входит в купе таможенник. Ну, он, сами понимаете, в основном ковры лишние считает и пр. Спрашивает: что в коробке? Я ему эдак нагло и развязано - книги. Он с ухмылкой - книги? Поднимите на полку, будем посмотреть. Мы ему все в один голос: Тебе надо, ты и поднимай, ишь умный какой, поднимите. Тот хватается, тянет... Потом нагнулся, отогнул край, посмотрел. И посмотрел он на меня, как... в общем, с сочувствием посмотрел.
Ну, это я отвлёкся.
В общем, закупился я по полной, т.е. на всё, что было. Вышел на улицу. Идти уже некуда и не на что. Честное слово - все триста крон спустил. А потом с пятью пакетами книг гулять-то тяжело. Пошёл я на тот условленный угол, присел на скамеечку, закурил, достал из пакета «Путешествие дилетантов» Окуджавы и... очнулся оттого, что меня шеф за плечо встряхивает. Ты чего, спрашивает, на улице сидишь? А был тогда, кстати, февраль. А я ему эдак скромно - читаю, мол, не видишь, что ли? Шеф спрашивает, а что, читать в гостинце запрещено? А когда я ему объяснил, что мне туда заходить неудобно, потому что я, пардон, не мам пенизов. Тот спрашивает - ты поменял? Я ему - поменял! А на что потратил? Да вот, говорю, книжки купил. У старика аж фуражка приподнялась. Нет, он меня конечно, в гостинец повёл, пива и полдец с сосиской мне купил. Но смотрел на меня, как на убогого. Думалось ему, мне кажется, в тот момент - кого в отдел взял...?
Ну ладно, приехали домой. Выясняется, что заступать на ПУ дежурным некому. Кто-то из полка не приехал. Понимаете, кто за пульт дежурного сел? Правильно. Молодой, холостой ... кому ж ещё?
Рабочий день закончился, народ по домам разошёлся. В штабе тишина, покой. Сижу я за пультом, чаёк потягиваю, Окуджаву читаю.

Вдруг «дзынь...», в дверь звоночек. Я встаю и... ну молодой же, опыта никакого... дверь открываю. А за дверью стоит Харитонов (комдив наш) и начпо Фурманов. Ну, думаю, попал. Но вида не подаю, бодро докладаю, что у нас, мол, и без вас... хорошо растёт ананас. Комдив подходит к планшету, вопросы задаёт. Стоим мы с ним, мило беседуем. О самолётах-разведчиках там, воздушной обстановке, советуемся о том, как развернем силы ПВО дивизии, если чего - в общем, деловой разговор двух облеченных властью военных людей.
А начпо в это время хвать за книжку. За стакан с чаем не стал, видать, постеснялся допивать. Я подчеркиваю - это был Окуджава - раз, и год 79 (точнее не вспомню, извините) - два. Взял он книжку в руку, и рука у него затряслась. Держит Булата, как гадюку ядовитую. Глаза заблестели, ноздри раздулись,... Я-то делом занят, больно уж комдива любопытство разобрало по поводу новой техники ПВО и средств радиоэлектронной разведки. Я ж говорю, только с курсов вернулся, новости какие-никакие были.
Ну, закончили мы с комдивом беседовать - поворачивает он голову в сторону начпо и замечает его нездоровое возбуждение. Тот ему дрожащей рукой, а как же, диссидента поймал, книгу протягивает. Я уже сталь наручников на запястьях почувствовал. Но по тому, как Харитонов книгу в руки взял, я понял, что расстреливать не будут. Посмотрел командир на книгу, открыл... Тут я обмер. В качестве закладки я использовал товарный чек из магазина. А на чеке чётко и крупно - название магазина, адрес, дата ну и сумма, конечно. Фиг с ней с суммой. Кто не помнит или не знает, для выезда из гарнизона нужно было испрашивать высочайшего позволения. А у меня-то его не было. Сейчас, думаю, спросит: как я туда, в Градец, сегодня попал и т.д. А, хрен его знает, можно про шефа говорить, вдруг подставлю. И в голову-то ничего не приходит, что соврать. Всё думаю - ...ец!!! Мама, роди меня обратно!
Комдив, я так думаю, всё понял. Спрашивает у меня: можно я этот листик возьму? Я про себя думаю, может выхватить листик и сожрать? Тогда доказательств не будет. А комдив добавляет: давно эту книгу ищу, пошлю адьютанта завтра, пусть купит.
Братцы, я как будто... В общем, такая гора с плеч упала. Так на душе легко стало.
Но история на этом не кончилась. Утром прибежал ко мне политрабочий один. Инструктор из политотдела. Расспросил меня, где магазин находится, сколько книжка стоит. Потом я узнал, что он слетал в Градец и на весь политотдел Окуджаву купил.
Культуру в массы.
А потом книги нас однажды от гнева Начпо спасли. Жил я в общаге, возле штаба. Кто из Мито - наверняка помнит. По тем временам в комнатах строго запрещалось держать продукты питания, пользоваться чайниками и т.п. А уж спиртное держать... Ну а мы трое холостяков из управления жили в отдельной комнате.
Один из ООиУ (места на поезд, вовремя оформленные визы и т.п. документы на звания и пр.), второй из АХЧ (билеты, аттестаты, снабжение) и я примазался из боевого подразделения, убогий. Комната строго на троих, большая, светлая, удобная. Со своим умывальником - во как. Ключа второго мы на вахте не оставляли, хотя это было очень строгое требование руководства. А с нас-то кто спросит? Про ключ это я к тому, что в дневное время в комнатах рейды администрацией и политотделом проводились. На предмет чистоты и порядка, поисков спиртного и т.д. Ну вот, зашёл в общагу как-то начпо. Туда-сюда, а где, говорит, штабные живут? Ему - вот тут. Он просит открыть. Нету ключа. Вызывают Коляныча (ООиУ) из штаба. Открывай. Тот - пжалста! У нас в шкафу стоял спирт на рябине (кому рецептик надо - спрашивайте, амброзия получается), селедочка, в баночке порезанная с лучком в маслице, и ещё кое-что. Но стояло это всё в шкафу за моими книгами, видно не было. Начпо шкафчик-то открыл. Видит книги стоят. Чьи, спрашивает? Коля рассказывал, что когда начпо руку к книгам протянул, у него состояние было, как у меня тогда на ПУ. Коля говорит: это Иван Иваныча. Начпо задержал руку в воздухе, а, говорит, это тот енормальный из отдела Мищенкова? Коля ему - да-да! И не стал начпо книги в руки брать. Пошёл себе с миром.
Вот какая получилась большая польза от любви к чтению.

В 2005 году работал я в Афганистане, в американской компании. Был у меня водитель, звали его Баралай. На язык всё время лезло Бармалей. Он не обижался, откуда ему знать, кто такой Бармалей? Когда он возил меня с объекта на объект, приходилось надевать паранджу. Вроде как боевых действий нет, но и сказать, что ситуация под контролем, тоже нельзя. Морда европейская, никаким платком не закроешь. Сразу вспоминается фраза из кинофильма: "Гюльчатай, открой личико". Хорошо, что Бармалей наших фильмов не видел. Выезжая за город, нужно было менять номера. Снимать американские, ставить афганские. Такие самодельные жестянки, на которых может быть написано всё что угодно. Например, имя хозяина машины. Однажды Бармалей забыл поменять номера и нас остановили на таком импровизированном посту талибов. Подходит бородач, приказывает Бармалею выйти и ведёт его к главарю. О чём-то поговорили, начали бить. Когда Бармалей был уже без сознания, один взял его за руки, положил кисти рук на бордюрный камень, а второй несколько раз ударил прикладом автомата. После чего все сели в свой джип и уехали. Я снял паранджу, погрузил Бармалея в машину и поехал в госпиталь. Ездить по улицам Кабула очень трудно. Светофоров нет. В случае столкновения виноват не тот, кто нарушил правила, которых тоже нет, а тот, кто врезался. Если какой-то спорный вопрос, то начинают драться. Кто сильней, тот и прав. Мне повезло, нормально доехал, не пришлось ни с кем драться. После того, как Бармалей пришел в себя, но пальцы ещё были в гипсе, он вышел на работу. Америкосы не оплачивают больничных местным кадрам. Я спросил, за что его толибы так приласкали? Он ответил, что за то, что он просто побрился. Толибы не разрешают мужчинам бриться. А то, что мы выехали за город с американскими номерами, они воспринимают как вызов. Можно было бы и по городу ездить с афганскими номерами, но тогда много времени уходит на американских постах. Когда Бамалея били, я сидел в машине и думал: вот "мужа" отоварили, сейчас за "жену" примутся. Доказывай, что ты не Гюльчатай.