Август 1998 года. Россию еще не поверг кризис. У народа полное упоение жизнью. Я молодой весьма человек, только что окончивший университет и стараниями папеньки водруженный на службу на один из таможенных постов. Пост был славный. Вокруг степь, вода привозная, куча всяких насекомых и жара. Так получилось, что когда я прибыл на пост, областным управлением было принято решение о повышении квалификации личного состава, и старших смен отправили рядовыми инспекторами в распоряжение таможенного управления, а инспекторов с управления отправили старшими смен на пограничные посты, так сказать, на полевую практику.
В это время года автомобильный переход больше напоминал разъяренный улей. Площадка перед зданием поста была заполнена южными фурами. На них в Россию везли дыни и лук, а из России везли ДСП. При этом водители грузовиков радостно встречались, устраивали небольшие посиделки и гвалт стоял невообразимый. Все это разбавлялось местными коммерсами, которые возили грузы из пограничных городов и смотрели на южан свысока, считая, что в первую очередь, естественно, оформятся они. Естественно, происходили небольшие стычки. И на фоне этого шел еще не маленький поток легкового транспорта, водителям и пассажирам которого вообще не было дела до грузовиков. Но и на таможню они смотрели как на дикое недоразумение, возникшее в вековой степи, ибо это были жители теперь пограничных сел и поселков, и которые имели великое количество родственников по обе стороны границы. И вот в такое веселое время старшим на смену заступил Гена. Очень веселый и подвижный молодой старлей 40 лет. Да, забыл сказать, что очень подвижным он был для литовцев. А был он самым что ни на есть литовским парнем, непонятно как очутившимся в этой степи. Все он делал со своей рассудительностью, 80% узбекских водителей было отправлено в областной центр на сертификацию, 100% коммерсантов было отправлено к фирмам отправителям за дополнительными документами. Все это было решено в течение каких-то там четырех часов. И он, уже покурив, приступил к оформлению первой легковушки, и завис. Выяснилось, что у водителя Жигулей ВАЗ 2101 нет с собой документов. Никаких. На вопрос, почему он их с собой не взял, ему был дан предельно честный ответ: техпаспорт потерял, а права забыл, паспорт ему не нужен, он на 2 часа в соседнюю деревню за поросенком и обратно. Эта информацию долго переваривалась Геной, и он принял решение отказать просителю, чем вызвал очень много нелестных выражений в свой адрес. Следующим на очереди был ярко-красный «Москвич», весь в ржавчине и с багажником на крыше. Водителем там был усатый добродушный дядька, примерно за 150 кг весом. Не растерявший своего добродушия после четырехчасового стояния. У него документы были. И паспорт был. Гена долго сверял поданную ему пассажирскую декларацию с данными документов. Потом покурил. Потом поставил печать. Потом подумал о чем-то неведомом посторонним, а потом решил занести полученную информацию в журнал. На первый вопрос откуд.... Был мгновенный ответ: из Павловки. Куда? В Лейпциг! Рука Гены повисла над журналом. Глаза молодого теленка смотрели на вошедшего. Он понял, что это местный юмор. Даже сделал попытку улыбнуться. Так куда? В Лейпциг, добродушно заявил водитель красного пепелаца. Окружающие начали тихонько сползать под стол. На лице Геннадия отчетливо были видны все его сомнения по поводу совместимости «Москвича» с улицами Лейпцига. Добрушный дядька, не понимая всего драматизма ситуации, добил литовского парня. Я сначала только в Лейпциг, а потом в Берлин. Там поночуем, а оттуда в Париж и Фершампенуаз, а обратно через Варну. Дня через четыре вернемся. Мы уже хрюкали. Наш старший явно понимал, что за столь короткое время преодолеть такие расстояния на этой машине невозможно! Но издевки он не видел и выпустил автомобиль в европейское турне. Видя, что человеку не по себе, как смогли попытались ему обсудить, что местные отсюда часто и в Берлин и в Париж ездят. И в Лейпциг и в Варну. Просто это деревни местные так называются. Доказывали долго. Доказательством явился атлас автомобильных дорог СССР. Дальше Гена, сославшись на дурноту, от работы отказался. Мы распулили очередь, а к нам он больше не ездил.

Эту историю поведал мне старший воздушный радист Сергей Линник - прапорщик с лицом и статью минимум полковника и зам. героя Советского Союза. Его истории - своего рода эпос нашей авиации. Что-то произошло с ним, что-то ему рассказали. Одно могу сказать - по мотивам этого эпоса можно писать книгу. Здесь я привожу одну из них.

Представьте себе аэродром Дальней авиации где-то на юге могучего и великого Советского Союза. На дворе - середина семидесятых. Перебоев со снабжением войск не существует. Керосина - море разливанное. Помимо боевого дежурства в воздухе экипажи постоянно совершенствуют лётное мастерство на учебно-тренировочных полётах. Над аэродромом стоит гул десятка Ту-95. Кто-то взлетает, кто-то заходит на посадку, кто-то висит на кругу. Обычная работа. Жара стоит под сорок. Несчастный, замороченный руководитель полётов пытается развести по кругу шесть или семь бортов, протягивая каждому третий разворот на десять секунд. В эфире слышен его тусклый от жары голос: «Такой-то, третий через десять секунд». «Такой-то понял - третий через десять секунд». «Этакий, вам третий через двадцать секунд». «Этакий понял - третий через двадцать секунд»... И так далее, по мере приближения очередного борта. Вдруг эфир оживляется незнакомым голосом: «Песчаный, 06232! Подход, прошу условия». По голосу слышно как встрепенулся РП: «06232, Песчаный. Примите условия: давление 758 мм рт. ст., точка работает с курсом 231°, два тридцать один, видимость более десяти, полоса сухая. Идут полёты, принимать буду ко второму развороту на 600 м». «Песчаный, давление - семь пять восемь, курс два тридцать один, принимаете ко второму. Разрешите, я в районе третьего постою? 06232». РП сделал горлом булькающий звук и какое-то время молчал - секунду, две - не больше. В эфире кто-то нервно хихикнул. И тут руководителя прорвало: «Вы там что - поохренели? Солнечный удар? Как вы постоите? У меня семь бортов на кругу, а он постоит! Командиру экипажа после посадки ко мне! Я вам постою!»,- но, видимо, решив не откладывать в долгий ящик и устроить показательную порку, спросил раскалённым голосом начальства, которое дурачат: «Ваша принадлежность? Ваш тип?». 06232 назвал аэродром базирования и обиженным голосом добавил: « А тип мой - Ми-6, вертолёт!». И опять молчание в эфире, секунды три. Потом РП обычным тусклым от жары голосом продолжил: «Сякой-то, вам третий на тридцать секунд позже. 06232, вам посадка на магистральную, между первой и второй РД».

Не знаю, правда ли, но дядя Серёжа утверждал, что этого руководителя долго потом звали «третьим разворотом». Даже командир полка порой орал по селектору дежурному по полку: «Где третий разворот?». И даже недавно прибывший майор, дежуря по полку, на гневный вопль командира ответил: «Сейчас по карте гляну, товарищ полковник!»... Но это - совсем другая история.