И наши имена узнает вся страна...

Что такое ядерный реактор? Кто-то причастный знает, и прочитав вопрос, только ухмыльнется. Кто-то начнет припоминать школьный курс физики и статьи в газетах, а кто-то просто подумает, а зачем мне это вообще надо... А чтобы понять, что же это такое, и понять, о чем пойдет речь дальше, сначала попытаюсь это сделать. Просто, доходчиво и даже примитивно, как для пионеров и махровых дилетантов. Реактор - это котел. Самый простой котел, скорее даже скороварка, с герметичной крышкой, под которой вода кипит и кипит, создавая пар, который дальше идет вперед... на лопасти турбин... и еще в массу устройств, что уже, собственно, не важно. Важен сам факт котла и то, что его греет. Скороварка закипает на плите. И плита греет ее снаружи. А реактор закипает изнутри. Как электрический чайник. Только вместо нагревательного тэна в реакторе чуть более сложные элементы. Это компенсирующие решетки - КР попросту, и сборка из тепловыделяющих элементов. Не очень верно, скорее даже неправильно, но для простоты будем считать, что именно КР и греют котел, но не просто одним своим присутствием. Они подвижны. Когда они внизу, на самом дне, котел холоден и спокоен. Но как только начинаешь их поднимать, котел начинает греться, и чем выше, тем сильнее. Но в отличие от чайника, этим все не кончается, ядерный реактор все же не котелок на костре. Есть еще катающиеся вверх и вниз элементы, автоматические регуляторы - АР в простонародье. Можно было бы и без них, как бывает в огромных реакторах электростанций, но у нас они есть, и регулируют массу всяких параметров, от равномерности нагрева, до точности задаваемой мощности реактора. И последний, самый важный элемент нашего котла, это стержни аварийной защиты - АЗ. Это то, что глушит реактор в считанные мгновенья, и напрочь прекращает процесс нагрева. Это как подушка безопасности в автомобиле, выключатель света в гальюне, или защелка на бюстгальтере у женщины, это все то, что срабатывает мгновенно, быстро и неизменно с хорошим результатом. И самое главное, что реактор устроен так, что ни КР, ни АР, невозможно поднять даже на 1 миллиметр вверх, пока стержни АЗ внизу. Это все сделано на аппаратном уровне, продублировано механически и автоматически и закреплено в массе инструкций и страшилок. И чтобы начать разогрев котла, надо сначала поднять вверх все стержни АЗ, а уж потом начинать поднимать все остальные. А если хочешь «выключить» реактор, то выключатель -это АЗ, их только надо сбросить вниз, одним нажатием пальца, и реакция прекратится, и КР и АР начнут медленно катиться вниз, все тухнет, все остывает, и что самое главное, нет жертв среди личного состава и гражданского населения...
Когда в очередной раз объявили приезд московской инспекции по ядерной безопасности, все испугались сначала по инерции, а потом уже более осмысленно задумались и пригорюнились. Легендарного адмирала Бисовки уже не было, да и сама инспекция как бы почила в бозе, автоматически влившись в какую-то переподчиненную МАГАТЭ общероссийскую структуру, в недрах которой она и пребывала ныне в виде то ли отдела, то ли управления. И если раньше четко знали, за что будут драть и резать, то ныне это было как-то размазано, что сильно раздражало и нервировало. Совершенно естественно, что весь реакторный отсек и все его выгородки выдраили, с особой тщательностью израсходовав неприличное количество белоснежной бязи, и даже, страшно сказать, около трех литров спирта. Само-собой, разумеется, помывка аппаратных выгородок обоих бортов производилась в присутствии офицеров и мичманов, чтобы не дай бог, матросы, протирающие крышки реакторов и привода решеток, не начали выжимать спирт из бязи себе прямо в рот. Работали босиком, чтобы не оставлять следов от резиновых подошв тапочек на блестящих титановых поверхностях, и через двое суток аппаратные были готовы к смотру, хотя все знали и были уверены, что придираться будут со страшной силой и замечаний все равно будет море. За неделю до приезда в центральном посту начался ликбез по ядерной энергетике для всех офицеров ГКП корабля. Люксы в обычное время сдержанно, но судорожно опасающиеся всего связанного с ядерной энергией и обычно заявляющие, что после 5-Бис отсека у них уже винты, увлеченно и с жаром зубрили основные постулаты всех флотских инструкций по ядерной безопасности, и даже забегали на пульт ГЭУ не только чая попить, но и за знаниями. Конечно, для них это было «сезонное обострение», способное здорово подпортить настроение, а то и карьерный рост, ведь в прежние времена инспекция могла закончиться и снятием с должности. Что ждало нас в новое время и с новыми инспекторами, пока не знал никто. Электромеханическая боевая часть готовилась к предстоящему мероприятию спокойно, планово и без иллюзий. Инспекции ЯБ никогда не заканчивались триумфальными победами. В самом лучшем случае, кораблю ставили удовлетворительную оценку и давали время на устранение замечаний, что считалось неплохим результатом и не служило поводом для масштабных служебных оргвыводов. Основной удар, как всегда, приходился на первый дивизион, а острие этого удара на основных операторов пульта ГЭУ и на содержание 7-го отсека. И самое занятное было в том, что на корабле оба командира групп дистанционного управления были не родные, а прикомандированные из других экипажей. Капитан 3 ранга Башмаков и капитан 3 ранга Белов. И обоим нам было абсолютно по барабану, как пройдет эта проверка, так как наши рапорта об увольнении в запас уже давно гуляли где-то по отделам кадров, а мы уже потихоньку распродавали мебель и ждали приказа. Это немного напрягало комдива раз, но выбора не было, и ему приходилось терпеть определенный пофигизм первого и второго управленца, которые были и постарше его самого как в звании, так и по возрасту. Единственное, в чем он был уверен, так это в наших знаниях и опыте, чего, разумеется, нельзя было отнять, а воздействовать на нас старался только через механика Поликарпыча, которого мы знали давно, в море вместе были неоднократно, и уважали как человека и моряка. Механик нас понимал, и сам собирался в следующем году покидать стройные ряды флота, а потому просто по-человечески попросил его не подставлять и постараться напоследок. Мы пообещали, хотя и не принесли этим молодому комдиву раз душевного спокойствия.
И вот, наконец, настал этот день, когда с утра на корабле проиграли учебную тревогу, и на борт поднялись члены инспекции. Пара человек сразу осталась в центральном посту насиловать беззащитных люксов, кто-то отправился осматривать энергетические отсеки, а двое вместе с Поликарпычем спустились вниз, на пульт ГЭУ для опроса знаний и проверки документации.
Судя по тому, что проверяющих было двое и оба капитаны 2 ранга, слухи о какой-то безумной реорганизации инспекции по ЯБ оказались преувеличенными, и нас ждало традиционное представление по показу нашей некомпетентности и безмозглости. Вообще, специалисты по ядерной энергетике, как правило, делятся на две категории. Первые - это те, кто знают суть вопроса досконально, начиная от самой маленькой элементарной частицы, заканчивая некоторыми аспектами, еще до конца не изученного «холодного синтеза», с единственной, но немаловажной поправкой. Они никогда и ничего не делали руками. Они теоретики, которые все знают по учебникам, инструкциям и лабораторным работам в Обнинске или в институте им. Курчатова. Вторые - это те, кто последний раз учебник по ядерной физике брал в руки на пятом курсе своего военно-морского ВУЗа, давно уже забыли определение термина "реактивность" и чешут в затылке при просьбе написать условие критичности ядерного реактора. Это практики. Они уже почти ничего не помнят и практически ничего не знают. Но они все умеют. Они обращаются с реактором не как с грандиозным и сложнейшим порождением человеческой мысли, а как с большим и громоздким бытовым прибором, и знают, где можно в правильный момент ударить кулаком, а где кувалдой, где можно что-то пережать, и когда можно что-то разогнать, чтобы эта махина работала так как надо, а не так, как диктуют теоретические постулаты. Первые всегда находятся в состоянии перманентного антагонизма со вторыми, что и подтверждается наличием и работой инспекции по ядерной безопасности. Есть, конечно, и третья категория, которая и все знает, и все умеет, но она очень незначительна, состоит, как правило, из тех, кто эти самые реакторы придумывает или строит, а потому эта категория на флоте оказывается исключительно редко и по большей части сидит в Академии наук, и в реальную жизнь окунается тоже нечасто.
Из пришедших к нам проверяющих один был явно из второй категории. Это было заметно и по тому, как легко и непринужденно он расположился на пультовском диване, так, словно просто выходил перекурить и вернулся. Причем вернулся не один, а со своим старым знакомым Поликарпычем. Оказалось, они вместе учились, и этот капитан 2 ранга перевелся в инспекцию совсем недавно, служил на «букахах», и пока еще не успел обрасти береговой гордыней и столичным презрением к водоплавающим. А вот второй был явно «ботаником». Отсутствие флотского опыта читалось в нем с полувзгляда. Заходя на пульт, он успел пару раз приложиться головой к подволоку, удариться коленом о «камовскую» конторку и чуть не разодрать рукав своего плаща о тумблера пусковой станции насосов первого контура левого борта. Когда, наконец, все разместились на шконке, мы с Башмаком представились:
- КГДУ-1 капитан 3 ранга Башмаков...
- КГДУ-2 капитан 3 ранга Белов...
Вся документация, вахтенные журналы и прочие бумаги были заранее выложены на пульте побортно, и друг Поликарпыча, устроившись за моей спиной, начал лениво листать мой вахтенный журнал, не прекращая беседу с механиком о друзьях, встречах и службе. А вот «ботаник», выложив из папки толстенный блокнот, начал внимательнейшим образом изучать вахтенный журнал правого борта, делая довольно объемистые записи в своем талмуде. Минут десять прошло относительно спокойно, а потом началось. Мой кавторанг устав листать, закрыл журнал.
- Белов, «майора» когда получил?
- Два года назад.
- А я тебя помню. Тебя ко мне в 90-м году в Двинске на ходовые прикомандировывали...
Я пригляделся к нему повнимательнее.
- Точно, товарищ кавторанг, было дело.
- Ты еще старлеем был, кажется...
- Ну да... а вы комдивом еще...
- Тогда тебя сигналы АЗ и прочую азбуку спрашивать бесполезно... Давай-ка, расскажи мне, о действиях по такой вводной...
Он был недавно с действующего флота, а оттого все его вводные были реальны, и что самое главное, естественны. Мне пришлось изрядно поднапрячь соображалку и память, чтобы более или менее достойно отстреляться, и мой допрос закончился к обоюдному удовлетворению. Я не ударил в грязь лицом, а он все же нашел пару-тройку ошибок в моих действиях, чтобы зафиксировать эти незначительные недочеты документально. А вот на правом борту творилось что-то бесподобное. Башмак, он же капитан 3 ранга Башмаков, всегда был человеком прямым, как рельс, и правду-матку резал всем, когда считал нужным, отчего страдал по службе немало, но от принципов все равно не отступал никогда. А тут его просто топтали, да еще как! «Ботаник» с возмущенным лицом, выражающим высшую степень негодования, отчитывал багровеющего с каждым мгновеньем Башмака.
- Товарищ капитан 3 ранга, как вы можете управлять ядерной установкой, если не можете мне рассказать ничего внятного о самом элементарном. О выгорании и воспроизведении ядерного топлива!!! А что такое эффективный коэффициент размножения нейтронов? Мало того, что вы, кажется, даже не слышали об основных принципах управления реактором, вы даже не знаете на чем они основываются!!!
Хорошо узнав за годы службы Башмака, я четко понял, что если сейчас этого «ботаника-теоретика» не остановить, то вся эта камарилья плохо кончится, причем для всех. Башмак закипал на глазах. И судя по всему, мой проверяющий тоже это понял.
- Володя, перестань ты его теорией мучить! Он же не в институте преподает! Ты его по делу, по корабельным инструкциям пропесочь... Знание первичных, хотя бы....
«Ботаник» Володя аж передернулся.
- Какие первичные... какие?! О чем ты говоришь, Михаил Игоревич!? Он азы не знает, азы!!! Как он еще капитана 3 ранга получил, с такими знаниями!?
Башмака прорвало.
- Я? Как я получил? За 11 боевых служб получил!!! А вот вы, товарищ капитан 2 ранга...
Михаил Игоревич резко и громко скомандовал.
-Капитан 3 ранга Башмаков! Прекратите кричать! Ваши боевые службы у вас никто не отнимает...
И уже более спокойно, повернувшись сначала к Поликарпычу, беззвучно показывавшему кулак Башмаку, а затем, взглянув на «ботаника», продолжил.
- Володя, а давай немного... скажем... с другой стороны проверку произведем. Ты документацию у него проверил?
«Ботаник», растерянный таким поворотом, глянул в свой талмуд.
- Ну, да... есть замечания, тут... вот...
Михаил Игоревич радостно улыбнулся.
- Вот и здорово! Замечания есть? Есть! Будет что отразить в отчете. Да еще потом реакторный посмотрим еще разок. А я предлагаю вот что. Давай-ка, Володя, сделаем так: пусть он нам расскажет что-нибудь, чего мы не знаем... по установке, естественно... и если такое обнаружится... ну, поставим ему удовлетворительно... Как считаешь?
«Ботаник» Володя, аж подобрался, словно борзая перед погоней за затравленным зайцем.
- Этот что ли?
И кивнул на заинтригованного происходящим, а оттого и успокоившегося Башмака.
- Ну, давайте! Что вы там выдавите... грамотей!
Теперь уже все, начиная от «ботаника», заканчивая комдивом, до этого даже боявшимся высунуться, смотрели на Башмака. Капитан 3 ранга Башмаков Андрюха, ушедший в свою первую автономку лейтенантом, даже не успев распаковать вещи, привезенные из Питера, и изорвавший не одно «РБ» по трюмам кормовых отсеков БД -проекта знал много. И самое главное, что все это он не просто знал, а узнавал своими руками, порой сбивая кожу с рук и набивая шишки и синяки.
Башмак поерзал по креслу, исподлобья взглянул на меня. В его глазах сверкали чертики. Нешуточные. Я попытался представить, что же он может отчебучить, но ничего дельного в голову пока не приходило.
- Товарищ, кавторанг, а все можно... даже то, что нельзя?
«Ботаник» удивленно обвел головой присутствующих.
- Попробуйте....
Башмак хмыкнул, и уже более свободно и раскрепощено, откинувшись на спинку кресла, и скрестив руки на груди, спросил «ботаника», глядя на него в упор:
- А что, товарищ капитан 2 ранга, можем ли мы, сидя здесь, и никуда не выходя... гм... напоминаю, вы сами разрешили... так вот, сидя здесь, взорвать реактор, допустим... правого борта... к чертовой матери, а?
На пульте повисла напряженная тишина. Я уже догадался, о чем идет речь. Догадался и Поликарпыч, но, судя по выражению лица, был этим не очень доволен. Догадался и Михаил Игоревич, хмыкнувший, и тотчас спрятавший улыбку в усы. Комдив раз остолбенело хлопал глазами, а с «Камы» доносилось тяжелое дыхание мичмана Мотора, всеми силами старавшегося не уснуть.
«Ботаник» несколько секунд с надменным видом разглядывал улыбающегося от уха до уха Башмака, и потом медленно, с расстановкой с учительскими интонациями в голосе начал вещать:
- Товарищ капитан 3 ранга, ядерный взрыв реактора физически невозможен. Максимум расплавление активной зоны. Это знает каждый студент. И это технически и конструктивно предусмотрено и....
Башмак неожиданно заржал во весь голос.
- Эх, товарищ инспектор... Извините, товарищ кавторанг...
Повернувшись к прибору СУЗ, он быстро снял нижнюю крышку, под которой находился клеммный блок. Потом вытащил из кармана металлическую скрепку и выпрямил ее.
- Смотрите, товарищ кавторанг! Я кидаю вот на эти клеммы перемычку. Видите?
Немного ошалевший оттого, что его очень невежливо перебили и сунули носом в какие-то непонятные электрические схемы, «ботаник» недоуменно буркнул.
- Ну и что?
- А ничего... Просто сейчас я снял блокировку подъема КР без взвода стержней АЗ. Понятно?
«Ботаник» по инерции кивнул.
- Ну...
- Ну-ну... физики-теоретики... ну, загоняю их наверх, и АР туда же...
«Ботаник» никак не могу врубиться в то, что ему говорят. Наверное, сам смысл того, что возможно в данном случае он понимал, но в его неотягощенную практикой голову никак не могло вместиться то, что такое возможно сделать так запросто, даже не поднимая задницу из кресла.
- А потом, когда и КР и АР уже на верхних концевиках, просто взвожу стержни АЗ...
«Ботаник» Володя, повернув голову к соратнику по инспекции, прошептал.
- Михаил Игоревич, это же...
Тот недобро улыбнулся и похлопал его по плечу.
- Да, Володя... Именно это. Мгновенное вскипание активной зоны.
«Ботаник» обреченно обвел взглядом присутствующих и почему-то остановил его на мне.
- Именно так, товарищ капитан 2 ранга... тепловой взрыв. И наши имена узнает вся страна...
Я подвел этот окончательный итог, после чего Башмак уже по-простецки похлопал все еще пребывающего в состоянии легкого нокаута «ботаника» по плечу и пообещал тому, что если он будет вести себя хорошо, он ему еще пару интересных штучек покажет.
Надо отдать должное береговому «ботанику», который довольно быстро совладал с собой и даже признал победу практика Башмака над собой, теоретиком, но не в части знаний, а в части того, как быстро и легко, при помощи какой-то скрепки можно нарушить вообще все, что придумывали светлые умы много лет подряд. Ему просто в голову не приходил такой босяцкий подход к ядерной энергии. Поликарпыч в процессе обмена знаниями чуть не поседел, но потом немного отошел, и пока инспектора пачкали наши журналы своими замечаниями, даже рассказал, что мы оба уже практически пенсионеры, и, мол, на наш «бред» внимания обращать не стоит. На это наши проверяющие дипломатично, и самое главное, синхронно ответили, что это в корне неверно, и надо учить всех офицеров, пока вот такие опытные операторы не ушли в запас, правда, не тому, что тут происходило, а насущной, каждодневной работе с установкой.
Проверка закончилась для корабля стандартно. Оценка «удовлетворительно», проверка устранения замечаний возложена на флагманских специалистов дивизии и флотилии. Вечером мы с Поликарпычем уединились у него в каюте, где он сначала выдал по полной программе Башмаку и мне за компанию за сегодняшний концерт на пульте, а потом размяк, разлил пол-литра «шила» и после первой рюмки, хрустнув штатным «нежинским» огурчиком, как-то проникновенно сказал, рассматривая дно рюмки:
- А знаете, мужики, у этого физика-теоретика в глазах ведь просто Хиросима расцветала...