В продолжение: "О своеобразном флотском юморе"

Был у нас один моторист. При отстое подлодки в базе он всё время дрых в ЦП на вахте - никакие наказания и увещевания командиров не помогали... Вахте, естественно, такой «дерьмантин» тоже не нравился - зная такую проблему, проверяли и снимали с дежурства нашу вахту чаще.
Решили - пора проучить. Пошла ночная вахта моториста, через полчаса он был уже "готов" - хоть в задницу стреляй! Была проведена хирургически-извращённо тонкая работа. Откручена верхняя крышка узкого диванчика в ЦП. Тело на ней как на носилках перенесено из третьего отсека через второй в первый, затем - через торпедопогрузочный люк выгружено на пирс и примерно на два километра перенесено на судорезку и аккуратно помещено внутрь разрезаемой подлодки в остатки корпуса третьего отсека...
Результаты превзошли самые смелые ожидания: НИКОГДА на вахте он больше не засыпал! Как он сам рассказывал: проснулся, потому что выспался, и тут же его ужас пробрал: получается, пока он дрых, в лодке украли ВСЁ! даже часть прочного корпуса спиз... кхкм вырезали! Сидеть за такое - не пересидеть! Теперь, говорит, только стоит глазам закрыться, вспоминается ТАКОЕ, и сна фьють! - нету! Некоторые штатские говорили, что проще было «насовать» мотористу тумаков. Фи! Это скучно, без выдумки, да как-то и не по-морскому совсем : )))

О пользе прикладного альпинизма или клим-клям

Заканчивалась летняя сессия. Накопившаяся усталость не давала сосредоточиться на последней экзаменационной дисциплине - основах теплотехники. За этим рубежом, защищенным бескомпромиссностью кафедральных преподавателей, святое - отпуск, родительский дом и бесшабашные денечки летнего времяпровождения. Отпускные настроения, сдобренные прошлогодними воспоминаниями, не особенно способствовали освоению законов термодинамики. Тепла хотелось реального, живого. Помутненное сознание назойливо рисовало заманчивые картинки южных пляжей и моря, шипящей волной ласкающего стройные ножки шоколадных нимфеток. Гормоны играли. Энтропия повышалась. Хотелось на практике познавать закономерности передачи тепла от одного жаждущего тела к другому.
Не мудрено, что слабонервным мечтателям в той обстановке забрезжил призрак «академии» - грустного периода курсантской жизни, когда вместо законного отпуска неудачникам приходилось готовиться к пересдаче заваленного экзамена, занимаясь при этом еще и обычными для училища хозяйственными делами. Последнее по злой расчетливости командиров всегда имело приоритет над первым. Не желая с конспектом за пазухой махать поллета метлой, истомленный науками коллективный разум второго взвода решил «брать» кафедру и «светить» билеты.
По замыслу операции, планируемой по всем канонам военной науки, нужно проникнуть в кабинет, где по агентурным данным хранился конверт с экзаменационными билетами и переписать их последовательность, которая при удачном стечении обстоятельств могла стать ключом к успешной сдаче экзамена.
Реализация замысла осложнялась расположением кафедры и учебного корпуса, сдаваемого под охрану дежурному взводу. Массивные решетки на окнах первого этажа и опечатанные входные двери, выходящие на окна дежурного по училищу, надежно защищали расположенный на втором этаже кабинет преподавательской от возможных посягательств любопытных курсантов. Нужен был способ проникновения в заветное помещение. И он был найден на обязательных в ту пору посиделках по просмотру программы «Время». Когда крупные планы комбайнов, наезжающих на колосья пшеницы, сменились международными новостями, на экране телевизора появился сюжет, в котором косоглазые «комсомольцы» с помощью длинного шеста доставляли товарища на развалины древней стены. «Для кого-то Великая китайская стена - это восьмое чудо света, - комментировал диктор, - а для китайских хунвейбинов - это всего лишь препятствие, полигон, на котором можно демонстрировать свои диверсионные возможности».
«Эврика! - вскочил Олег Ф., бессменный рулевой ротной шлюпочной команды, - кафедру так же будем брать!»
Потеряв интерес к новостям, класс с энтузиазмом принялся обсуждать детали проникновения в кабинет ТОТа через тыловое окно второго этажа. Аргументация скептиков в расчет не принималась.
Вообще-то способов и приемов облегчения экзаменационных процедур было много, годами они оттачивались и передавались от одного поколения курсантов к другому. К каждой кафедре, преподавателю нужен был индивидуальный подход. Методы имелись даже там, где использование традиционных форм исключалось из-за секретности. Впрочем и науками такие предметы могли называться только в командных училищах. Боевые средства флота, оружие массового поражения - разве можно будущим механикам серьезно воспринимать разделы, где требовалась исключительно зубрежка, где в одном ряду с поражающими факторами ядерного взрыва лежит банальный минный сахар и... «в минном деле как нигде, все загвоздка в щеколде!»
Но не будем опускаться до описания технических методов преодоления закрытых дисциплин, вернемся к нашим планам и методам организационным.
Первый этап операции по целям и задачам напоминал разведку боем и проводился в процессе последней предэкзаменационной консультации. Одни, обступив преподавателя, засыпали его вопросами, другие за их спинами изучали конструкцию соседнего стола и занимались оконными шпингалетами. В итоге окно могло легко открыться с внешней стороны, а вот ключи к верхнему ящику дубового стола, где хранились билеты, подобрать не смогли - слишком рискованной показалась возня с замком в такой обстановке.
Распределение сил и средств по задачам корректировали перед ужином того же дня. Филипыч, автор идеи и наиболее легкий из всех возможных кандидатов, утвержден на роль главного диверсанта. Длинная двухдюймовая труба, лежавшая у полосы препятствий за учебным корпусом, определена как основное орудие его доставки к оконному проему. Согласовав группу заброса, время и место сосредоточения, определив сектора наблюдения и условные сигналы для стоящих на стреме, одноклассники в едином ротном строю отправились перемалывать молодыми курсантскими хлеборезками любимые горбушки и типовой вечерний рацион в виде ленивых голубцов. После трапезы и перекура, когда отрыжка от невообразимой смеси перловки с капустой перестала демаскировать злоумышленников, на основных офицероопасных направлениях выставили наблюдателей и начали приступ кафедры.
«Тр-р-ри, шестнадцать!» - и ротная шлюпочная команда, державшаяся за один из концов ржавой трубы, рванула на штурм. Олег, подпираемый товарищами, семенил полукедами по желтой охре стены с другой стороны «шеста». Мгновение - и он в позе эмбриона на узком подоконнике нужного кабинета. Еще секунда - и, брякнув связкой висящих на поясе ключей, верхолаз скрылся в оконном проеме.
... Филипыч нервничал. Давно уже отложены в сторону бесполезные ключи, надоела возня с незамысловатой отмычкой. «Сим-Сим откройся» не помогало - не раскрывал секреты упрямый замок. Что делать? Вдруг, чур! Шаги за дверью. «Дежурный? Какой его сюда принес?» - плечо интуитивно уперлось в дверь, а дрожащая рука, страхуясь, предательски щелкнула собачкой английского замка. Поочередно лязгая дверными ручками закрытых кабинетов, опасность затряслась вдруг дверью под плечом окаменевшего медвежатника. «Неужели, пропал?» Но удаляющееся шарканье и потустороннее бормотание дежурного капраза успокоили, хотя одеревеневшие ноги от напряжения не желали трогаться с места. В изнеможении облокотился на угол столешницы, которая неожиданно шевельнулась под его тощим задом. «И зачем ковыряться с замком!» Без особых усилий сняв крышку стола, Олег достал, наконец, заветный конверт. Дальше просто - последовательность переписана, на отдельных билетах сделаны еле заметные крапления. Аккуратно сложив все на место и восстановив конструкцию стола, альпинист дал команду к возвращению на землю, где его давно ждали товарищи.
Здесь уместно дать некоторые пояснения, позволяющие понять технологию сдачи «подготовленного» таким образом экзамена.
Метки-крапления нужны как своеобразные оси координат, по которым можно ориентироваться в россыпи билетов на экзаменационном столе. Мушкетерские принципы справедливости и коллективизма, кроме того, давали возможность брать меченые билеты наиболее слабым и персонам, сделавшим больший вклад в реализацию «преступного» замысла. В случае «крутого замеса» благодаря этим меткам реализовывался принцип двух карт, которые, как известно, редко расходятся. Но это был худший из вариантов, поскольку предполагал непреднамеренные сбои, связанные с ошибками в выборках билетов. Страховка от сбоев достигалась стандартным, проверенным не единожды методом - изготовлением как минимум двух комплектов «бомб» или «крокодилов». Не вникая в смысловое значение этих названий, можно просто сказать, что это были рукописные шпаргалки на каждый экзаменационный билет. Сии изделия коллективного творчества, оформленные на проштампованных стандартных листах, должны были виртуозными действиями дежурных доставляться нуждающимся.
О последовательности билетов. Удачей считалось, когда во время экзамена билеты оставались лежащими в конверте. Именно на такой вариант, подтвержденный сдачей экзамена соседнего взвода-класса, был основной расчет. Теоретически, при таком раскладе, ленивые могли зубрить лишь один, «свой» билет. Практически же это была иллюзорная гарантия получения минимальной положительной оценки. Опытные педагоги, сами в молодости «бомбившие» кафедры, знали подобные способы упрощения экзаменационных испытаний, поэтому если и проявляли некоторую беспечность, то лишь для того, чтобы разнообразить монотонную, рутинную процедуру экзамена перекрестным допросом и дополнительными вопросами. При всех возможных вариантах многое зависело, как уже говорилось, от наблюдательности и оперативности дежурных по классу, которые кроме своих прямых обязанностей и доставки «бомб» должны были следить за всеми экзаменационными эволюциями и вовремя извещать о возникших проблемах ожидающих своей очереди одноклассников. При должной организации взаимодействия между дежурными и мозговым центром - штабом, в непосредственной близости от района «боевых действий» отражающим на планшете оперативную остановку на экзаменационном столе, у класса появлялся шанс достичь поставленных целей и «попасть в струю» - сдать экзамен с приличным средним баллом и без академических потерь.
Но вернемся к экзамену. Традиционная утренняя постановка задач и добрые напутствия экзаменаторов отложены по банальной причине - не могут попасть они к себе в кабинет. Дверь судорожно трясется. Ключ, перекочевывая из рук в руки, не хочет открыть злосчастный замок. Такое нервное начало совсем ни к чему! Класс в замешательстве. Что за невезение!
- Мать твою! - прозрел Филлипыч, - а защелку-то я на место и не поставил!
- Какую защелку?
- Какую- какую... такую, обыкновенную, аглицкую, клим-клям.
- Ну ты и ..., - не стоит описывать все выражения, в которых вчерашний герой становился то презренным рогатым животным, то гибким шлангом для смыва нечистот, то изгоем с таким же гибким предметом между ногами. Важно, что гневная невоздержанность стала предметом интереса стоящего в сторонке начальника кафедры, с одинаковым любопытством наблюдавшего за возней вокруг двери и возбужденным строем стоящих напротив курсантов. Подозрительно ему все это было. Когда дверь наконец-то взломали, осмотрел кабинет - то ли стол не так стоит, то ли папки и бумаги не на месте. «Неужели и вправду здесь были эти поганцы? Придется доставать резервный конверт!»
Экзекуция началась с раскладывания билетов в несколько рядов и демонстративным их перемешиванием. Плохо, но не смертельно. Первый пошел! Второй пошел! Все предусмотрено - первые самые крепкие, в помощи не нуждаются. Пока они отбиваются, нужно определиться с метками. Но где же они!?
Спустя короткое время, экзаменационная аудитория, находившаяся напротив злосчастной двери преподавательской, напоминала поле боя, в уголках которого хоть и тлели отдельные очаги сопротивления, но видно было - сражение проиграно. Каждый сам за себя. Процесс, планируемый как изохорный, очень быстро стал процессом постоянного давления, изобарным. Под гнетом перекрестного допроса рушилась героическая оборона. Головы обороняющихся кружились не только от циклов Карно и законов термодинамики, раздраженный противник пустил в ход забытых Бойлей с Мариоттами, Дальтонов с Гей-Люссаками, Менделеевых с Клапейронами. Броуновское движение дежурных с попытками вбросить тонущим спасательные резервы, блокировано. «Боеприпасы», поднятые сквозняком со штабного стола, шуршат ненужным мусором в кафедральном коридоре. Аморфный командный центр. Оперативная обстановка не контролируется. Две академические вакансии. Полный разгром...
Осенний вечер. Друзья-товарищи, раскачиваясь на подвесной дорожке полосы препятствий, курят и делятся впечатлениями от прошедшей совсем недавно корабельной практики.
- Что это? - удивился вдруг один из них, рассмотрев на соседней стене уходящие вверх отпечатки резиновых кед.
- Клим- клям, - с грустью ответил другой.
- Чего?!
- Ничего особенного. Просто была летняя сессия. Хотелось домой, а накопившаяся усталость...