С ЧУВСТВОМ ВЫПОЛНЕННОГО ДОЛГА

9 мая 1993 года наш корабль отмечал одновременно три праздника. Так сказать, «три в одном». Во-первых, как и вся страна, День Победы. Во-вторых, 9 мая у нас День корабля, «ежегодный корпоративный праздник». А так как это был уже вышеназванный 93-й год, у нас был первый корабельный юбилей - пятилетие крейсера. В тот богатый на события день автор этих строк заступил на вахту помощником дежурного по низам. Вся наша вахта прекрасно понимала, что тройной праздник просто не может пройти без приключений. После отбоя гулянье медленно перекочевало в «подполье» - «большой зам» (заместитель командира корабля по воспитательной работе), вооружившись баяном, в кают-компании офицеров с приехавшими шефами из одного заполярного города распевал песни; офицеры и мичманы уютно уединились по ранжиру и группам в каюты; «сверчки», годки и наиболее «борзые» матросы по разным корабельным «шхерам» - постам и прочим заведованиям. Так как советский и российский военный моряк отличается отменной подготовкой и планированием, то «шило» и «закусь» были заготовлены заранее и ждали в укромных местах своего времени. Время это пришло аккурат с корабельной командой «Ночное освещение включить!» После этой команды вся наша вахта стала ожидать происшествий, в душе все ж надеясь, что пронесет. Не пронесло...
Меня команда «Человек за бортом!» застала около часа ночи при обходе корабля где-то в 22 коридоре. Первое, что пронеслось в голове, как такое может быть, что человек оказался за бортом, мы же у причала? Да и качка не наблюдается (даже сначала не сообразил, что и стоя у стенки, можно умудриться окунуться, но для этого постараться надо сильно). Бегом в рубку дежурного, выяснять, что случилось. Какой человек, и за каким бортом, если левым мы стоим у стенки. А оказалось вот что. В одной из кают по левому борту (именно по тому, который обращен к причалу, то бишь, к стенке) группа лейтенантов мирно отмечала праздники. Вдруг, по словам одного из них, все услышали сильный всплеск воды. Несколько минут обсуждали варианты, что же это могло быть. Самого любопытного не убедила версия, что коки с камбуза сбрасывают за борт отходы (какое счастье, что все же эта версия не прижилась в лейтенантских умах!), и он, высунув голову в иллюминатор, стал в темноте вглядываться в мутную воду между причалом и бортом крейсера. Еще через несколько минут он все же смог разглядеть, что какое-то тело барахтается около кранца. Офицер позвонил в рубку и сообщил, что «кто-то купается в весенней водичке Кольского залива Баренцева моря и распугивает чаек». В рубке на тот момент оказались только горнист и рассыльный, так как вся вахта была на обходе крейсера на предмет возможной ловли шатающихся после отбоя нетрезвых матросов. Горнист принял самое правильное решение: связался с тем офицером вахтенной службы, кто был на тот момент ближе, а именно, с вахтенным на трапе. Старлей не стал вдаваться в подробности, а просто по громкой связи, как учили в училище, звонками дал команду «Слушайте все!» и крикнул в КГС «Человек за бортом!!!» После этого пришлось вспомнить известную русскую народную сказку про репку. Все стали тянуть. Дежурно-вахтенная служба корабля, закинув бедняге шкерт, вытягивала его с крейсера, а на причале, прикрывая своей могучей грудью от любопытных взоров с соседнего корабля, потерпевшего вылавливал «большой зам», явно расстроенный, что пришлось прервать веселое общение с шефами, и очень опасаясь, что если пойдет молва по эскадре, то от комиссий и рапортов не будет отбоя. «Репку» вытянули, ей оказалось замерзшее (хоть и май месяц, но явно погодка не для купания), полупротрезвевшее, испуганное матросское чудо. Получив «на орехи» от зама прямо на причале, чудо было срочно эвакуировано на корабль под прикрытием прибывшей группы офицеров и мичманов и отправлено в медпункт, где ему была оказана первая помощь путем полного растирания и наложения шва на голень ноги (полет оказался не совсем удачным). На следующий день чудо по имени Вася поведало свою версию произошедшего ЧП.
Матросская кровь, разбавленная праздничным «шильцом», ударила в голову так, что пилотка подпрыгнула. В сознании полетели живописные картинки: дембель, весна, цветущие деревья и поющие птички, родная деревня, а также девушки, девушки, девушки... Выйдя подышать на верхнюю палубу свежим майским североморским нордом, Вася, вздыхая, стал вглядываться в сотни манящих огоньков столицы Северного флота. Вот он, город, совсем рядом, только сопку перемахнуть, а там девушки, девушки, девушки... Молнией Васю осенило - срочно в город, чего бы это не стоило. Праздник и вечерняя темнота помогут. Но как попасть на причал, стартовую дорожку к тем манящим огонькам? Через трап не пройти - бдительный вахтенный заметит. И Вася решился. Осторожно, в позе макаки, ползущей по лиане за спелыми бананами, он стал спускаться с борта крейсера по одному из швартовочных концов. Для непосвященного читателя стоит подчеркнуть, что при большом желании и свежем уме можно было просто перелезть через леер и спрыгнуть с борта, не сильно оттолкнувшись, и миновав всего метра два (в диагонали), приземлиться на причал - не слишком комфортный, но все же более простой и надежный путь. Наш герой пошел другим. «Синусоида» швартовочного каната провисла, и Дон-Жуану в робе пришлось сначала спускаться в темноту, а потом, в перспективе, если спуск пройдет удачно, подниматься вверх на причал. Спуск прошел не слишком удачно, и Вася полетел в мутную, грязную, в мазутных разводах воду между бортом крейсера и причалом. А дальше пошло фартить: хорошо, что придумали кранец, и тяжелый корабль не прижимается своей броней к причальной стенке; хорошо, что праздник не заставил всех спать, и лейтенанты услышали шлепок о воду; хорошо, что все же май месяц, и водичка по северным меркам не совсем ледяная; хорошо, хорошо, хорошо...
А спустя несколько месяцев, когда ярко светило солнце, ласково пели птички и зеленели деревья, Васина мечта осуществилась. Не знаю, как он улизнул с крейсера, воспользовался трапом или более удачно сполз по канату. Но я очень хорошо помню: Васю под руки из города ведет патруль по причалу на корабль, а лицо его просто излучает радость, блаженство и эйфорию. Как говорится, с чувством выполненного долга!

Корабли и танки

Эта забавная история произошла на борту тяжелого атомного ракетного крейсера «Адмирал Нахимов» у стенки 8 причала главной базы Северного флота в г. Североморске. Бывает так, что иногда не все идет по намеченному плану, но бывалые люди привыкли, а для «чужака» это в диковинку. Ну, подумаешь, перебой с питанием с берега, ну, «вырубилось» освещение отсеков, ну, сработало включение аварийного освещения, ну, по одной тусклой лампочке в отсека - но все ж видно. Опытный моряк уже на ощупь по родному кораблю бегом из носа в корму попадет. Так надо ж такому случиться, что в этот самый момент проверяющий из ГЛАВПУРа в красивой зеленой форме с погонами генерал-майора, с папкой (!), обходя кубрики личного состава на предмет житья-бытья, погрузился «во мрак», аккурат находясь рядом с рубкой дежурного, и в недоумении застыл, явно оценивая обстановку. Далее привожу практически дословный диалог «военно-политического» генерала и дежурного по кораблю в звании капитан-лейтенанта.
- Товарищ капитан-лейтенант, пожалуйста, проводите меня ко мне во флагманскую каюту.
- Товарищ генерал-майор, да все же хорошо видно. Проходите по правому борту 41 коридор, дальше несколько отсеков, поворачиваете налево в коридор 22, дальше два трапа вверх, еще налево... Все же хорошо видно... Дежурный не договорил, т.к. выражение лица генерала менялось с каждым загадочным для его слуха словом - отсек, трап. Но больше всего его слух резала невозмутимая фраза «Да здесь все видно...»
И генерал изрек классическую фразу: «Это вам(!), ебаны в рот, все видно! А я всю жизнь на танке ездил!»
Занавес, все в шоке - дежурный по кораблю, дежурный по низам, помощник дежурного по низам, рассыльный дежурного по кораблю, горнист, да и сам генерал в красивой зеленой форме и с папкой.

Лейтенантские истории 5

Диалоги в солдатской столовой

Солдатская столовая у нас в полку была громадная. На полторы тысячи человек. Во время приёма пищи (так официально называется завтрак, обед и ужин) в столовой обязательно присутствует дежурный по полку. Однако, когда по плану боевой подготовки надо было покормить бойцов раньше или позже распорядка дня, туда посылался помощник дежурного по полку. В частности, ваш покорный слуга. И чего только там не наслушаешься.

Диалог первый

Прибыла команда с молодыми солдатами с Украины. Возили эти команды самолётами, поэтому они прибывали в самое разное время суток. Как правило, вечером или ночью. Первым делом их кормили, потом устраивали спать до утра. Приезжали они (бойцы) с котомками домашней снеди, и к солдатской каше относились с презрением. Первые два дня. Потом лишний кусочек чёрного хлеба делили на десять крошек. Ну, это к слову.
Прибыла, значит, команда с молодыми солдатами из Украины. Прибыла поздно вечером. Посадили их в столовой за столы. Подали кашу. Бойцы кашу сразу отвергли и достали «сидоры» с харчами. Пирожки, сало, яйца, конфеты. Встаёт тут один солдатик и идет к окну раздачи пищи. А там дежурный повар, узбек, стоит. Дембель, лохматый, в засаленной поварской куртке. « Силь е?» - спрашивает молодой. И получает гордый ответ - «Не силь, а сол. Чурка, билят, не русский».

Диалог второй

После ночного вождения механики инструкторы (срочники) пришли в столовую. Им оставлен расход. Механик инструктор - дембель, повар - дембель.

Механик ( протягивает миску):
- Хуйни хуйни.
Повар (шлёпает в миску черпаком):
- Хуйни хуйнул.
Механик:
- Дохуя хуйнул.
Повар:
- Хуйня, хуйнёшь.

Вот и поговорили.