Генерал-полковник Маев. К нам едет ревизор!

Как-то на одном из совещаний командиров дивизии комдив довел до командиров частей, что к нам едет ревизор, и сей ревизор не кто-нибудь, а сам генерал-полковник Маев. Командиры заерзали, занервничали, и только такие молодые и зеленые как я - а я был одинок - ну никак не напряглись. Не потому, что я был в чем-то уверен, а в чем-то не уверен. Я просто не знал, кто такой Маев. Но по оживлению, на подсознательном уровне понял, что это дядька грозный. Мгновенно пронеслось осознание ситуации в следующем порядке: генерал-полковник, проверка, у меня маленькая часть, всего лишь ОТБ (отдельный танковый батальон), что он на уровне четырех мотострелковых полков, зенитно-ракетного полка - так, мелочь пузатая.

Но за время совещания выяснился маленький фактик. Такой маленький, но касался меня напрямую. И это самое «напрямую» надувалось по мере вырастания ответственности и объемом предстоящих для выполнения задач. Я еще записывал автоматически, а комдив уже смекнул, что для меня что-то не доходит. И отеческий вопрос:

- Капитанище, ты вообще понимаешь, о чем идет речь?

- Ну да, понимаю, парк за всю дивизию представляю я.

- А кто такой Маев, ты знаешь?

- Генерал-полковник из Москвы...

Дальше эмоциональное выступление генерала сподвигло меня на мысль, что я зря был так спокоен. Опуская междометия и все обороты воинской речи, объясняю суть: генерал-полковник Маев - это начальник ГАБТУ МО РФ (Главное автобронетанковое управление Министерства обороны Российской Федерации), и, кажется, еще замминистра обороны по технике и вооружению. Я про себя: «Ну и что?» Он был зам командующего Закавказского военного округа. А вот это уже - упс! А значит, он знает много местных особенностей. Он лично строил мой парк, лучший в Закавказском военном округе. А значит, он в деталях знает не только местные обычаи, но и подноготную парка. Но строил-то его он в 87-м, кажется, а на дворе 95-й, ельцинский период... Кроме того, комдив сосредоточил внимание, что грамотнее и грознее специалиста он на своей службе не видел, но знает точно, как это генерал-полковник в одну секунду снимал, и разжаловал, и увольнял не только полковников, но и генералов.

Тут, конечно, стоит рассказать, что из себя представлял мой парк. Раньше этот парк принадлежал танковому полку, в который я пришел служить лейтенантом. Парк был построен по последним требованиям парковой службы. То есть там присутствовал весь комплекс зданий по хранению, обслуживанию и ремонту автобронетанковой техники: с хранилищами, ПТОРом, складами, мойками, пунктами заправки, стоянкой учебно-боевой техники, и все это было в бетоне, в железе.

Парки других частей не имели даже бетонного покрытия. У многих стены хранилищ были сделаны из бревен, отсутствовали заправки и т.д. и т.п., многое, чего не было у меня. То есть по 88-му году у меня был образцово-показательный парк Министерства обороны Советского Союза. Но на дворе 95-й, и давно не Советский Союз. Поставок никаких, что там говорить за плиты, которые требовали замены, крыши хранилищ, которые текли и требовали ремонта, мы даже побелку, простую побелку находили, используя три русских буквы.

Мало того, положение усугублялось тем, что на месте танкового полка уже размещалась не одна воинская часть, а подразделения трех мотострелковых полков, отдельного разведывательного батальона, роты РЭБ, и чего-том еще по мелочам. Да, конечно, у каждого был свой сектор ответственности и зоны, закрепленные за ним. В основном это - боксы и метров пять вокруг них. А все остальное было моё. И парковая служба, и караульная служба. Кто служил, тот поймет, что это такое. К примеру, когда ты, капитан, командир части, не выпускаешь технику другой части по каким-то обоснованным причинам, а на тебя давит и почти орет командир другой части, но он - полковник, и ему в разы больше лет, чем тебе. Это так, к слову.

Короче говоря, начали мы готовится. Разбили месяц на дни, дни - на часы, запланировали первостепенные задачи, второстепенные и дальше - как получится. Если на подразделениях других частей лежала ответственность не только привести парки в соответствующий вид, но и как-то подшаманить технику, то с техникой у меня проблем не было. Она была не только ухоженной и блестела в полном смысле этого слова, но и была боеготова, и, как ни странно это для Закавказья, еще и заправлена. И это все являлось предметом моей тихой гордости. Почему тихой? Да потому что не высовывайся, ибо за хвастунов-командиров рассчитываются бессонными ночами их подчиненные. Проверками, строевыми смотрами, показными мероприятиями и т.д. и т.п.

Когда я принимал эту часть, буквально на следующий месяц комдив устроил выезд на стрельбища. У одного танка прямо в парке отлетели два катка. С другим тоже что-то случилось, не помню, что. Короче, с 91-го по 94-1 годы танками никто не занимался. Не хочу лить грязь на предыдущих командиров, но осмотр техники на тот момент приводил в тихий ужас. Офицеров почти не было, солдат вообще не было. По мере командования набрал и офицеров, и солдат-контрактников, распрощались с болтунами, вредителями, пьяницами и торгашами. Стали потихоньку восстанавливать технику. А тут приехали с Урала, с завода по производству танков, специалисты, коих кто-то зачем-то вызвал в Закавказье. И если у других линейных комбатов времени не хватило, то я «приютил», обул, одел, поощрил и попросил помочь продефектовать технику, по возможности - восстановит до боевой готовности, и я им готов помочь деньгами, как командир части, если они будут делать это руками моих солдат, сержантов, прапорщиков и офицеров. Мужики с Урала (Нижний Тагил) были ответно благодарны. Договоренности соблюли каждый на двести процентов. В итоге я поимел на каждый танк некий акт технической готовности объекта 184Б1, а проще - танка Т72 Б1, да еще и с заводской синей печатью и подписью мастеров завода. Этот документ был наивысшей оценкой профессионалов-заводчан. А еще у меня появились технически грамотные специалисты-танкисты, практики.

Итак, задачи были поставлены, цели определены. В отличие от других, как Вы поняли, я меньше всего беспокоился о своей технике и ее боеготовности, что изначально волнует любого проверяющего, да в принципе, и нормального командира. Не волновался я и о парковой службе, так как к тому моменту «ядро» коллектива было сформировано и люди, военнослужащие, относились к своим служебным обязанностям достаточно серьезно. Уже тогда звучала фраза «Как в Советское время!». А вот вопросы восстановления бетонного покрытия, покраски и наведения, так сказать, серьезного внешнего лоска было головной болью N1.

При проведении осмотра проводимых работ в парке командиром дивизии, было принято окончательное решение, что Маева ведут ко мне. Исходя из этого решения, командир дивизии подсказал несколько ходов, как устранить некоторые вопросы, в том числе и торчащие из разбитых плит куски арматуры. Совет был прост: мы взяли зубила и выбивали их. Кажется, нам помогли еще краской. Поверьте, если это был не Божественный подарок в горах, то добрый шаг благодетеля - точно. А кстати, вы знаете, как сделать много черной краски, причем почти «на халяву»? Есть два пути. Первый: берем старый гудрон и замачиваем его в солярке или бензине. Через день черная краска готова - крась любую поверхность, но она огнеопасна. Второй: берем старую покрышку, сжигаем на металлическом листе, собираем пепел в емкость, заливаем или соляркой, или бензином, мешаем - и вот вам рецепт краски для всего, что нужно покрасить в черный цвет. Этот рецепт я «купил» лейтенантом почти за канистру коньяка, Вам же, дорогие читатели, дарю бесплатно. Вот таким нехитрым способом мы покрасили в черный цвет всё, что могли. К слову сказать, таких хитростей в армии было придумано много, все не буду и рассказывать, дабы сэкономить Ваше время.

Уходя от более мелких подробностей, констатирую факт: вместе с генерал-полковником к нам приехала комплексная проверка всей дивизии. Все проверяющие были распределены по различным объектам и мероприятиям, а парк и парковую службу содержания техники и вооружения пришел проверять лично генерал-полковник Маев. В парке сосредоточились в одном строю зампотехи всех воинских частей, находящихся на территории моего парка - от моего зампотеха майора и до полковников. По случаю встречи я первый раз за многие годы вылез из танкового комбинезона и напялил на себя повседневную форму с кителем образца еще Советского Союза, при этом надев туфли, как в войсках говорили, «брюки об землю». И вот наступила страшная и торжественная минута. Генерал-полковник почти без свиты вошел на территорию моего парка. Преодолевая страх и волнение - ну ни фига себе, целый генерал-полковник из Москвы, а тут я - самый маленький в звании, «капитанище», приложив руку к черепу, а по-уставному - к головном убору, четким строевым шагом двинулся навстречу:

- Товарищ генерал-полковник!...

Он махнул рукой, прекратив мой доклад вопросом:

- Ты кто?

- Командир ОТБ!

- Так, ты свободен, мне нужны зампотехи.

Я указал на строй. Он повторил «Ты свободен» и отправился к строю. Я подумал, что я-то свободен, но иметь по всем статьям будут меня, а не зампотехов. Тем паче, что мой зампотех пришел ко мне всего полмесяца назад. Я его выцарапал из лап Прокуратуры, после того, как Володька со своим сообщником пытался подорвать унизившего его капитана-ФСБшника, но был вовремя обезврежен, схвачен, и ему светил очень большой срок. Решение зависело от комдива. А у меня не было зампотеха. И от этого страдал не только я, но и все наше дело. А Володька был очень толковый парень, и от него отказались все. Тогда состоялся разговор с командиром дивизии:

- Или Вы мне отдайте майора...

- Или что?

- Товарищ генерал, отдайте майора!

- Ты за него головой ручаешься?

Напомню Вам, что ручаться в 95-м году судьбой, головой, карьерой... Я недолго думал, но думал.

- Да, ручаюсь. Отдайте.

Вот так на следующий день у меня отказался зампотех Владимир Кр...

Извините, что отвлекся, возвращаюсь к Маеву. Который проходил по парку, посещал каждый бокс, хранилища, задавал вопросы. Я, как тень, следовал за этой гурьбой. Честно говоря, я боялся технических вопросов. Но я чувствовал, что генерал-полковник приятно обескуражен, даже какое-то «доброе» чувство витало в воздухе, но я его не понимал. Все ждали разгрома, вопля, а тут - вопросы, ответы, беседа, обсуждения. Посетили и мои объекты, ПТОР, ГСМ, мойку, склады, КПП, КТП, пожарный пункт, и, «на закусочку», была показана самая «изюминка» мои хранилища. Мы этот маршрут не раз проговаривали - для меня, но водил Володя. Толпа, покинув мое хранилище танков, вышла на середину парка.

Стоял он несколько в отдалении, о чем-то думал, сопереживал. Было видно некое непонимание, что-то у него в голове не складывалось. Я, как прыщик в своем кителе и туфельках, стоял одинешенек в стороне. Честно говоря, я подумал, глядя на лицо генерал-полковника, что мне пришел пипец. Раздалась команда «Становись!». Генерал подошел к строю зампотехов.

- Кто тут старший? Не в плане воинского звания, а за этот парк?

- Я, майор Кр...

Вы не поверите - тишина стояла! Кузнечики... Вот он - момент истины. Честно сказать, я уже нацелился защищать майора и брать все на себя. И тут произошло нечто. Генерал-полковник Маев, начальник ГАПТУ РФ, замминистра обороны взял руку зампотеха двумя руками, стал трясти и приговаривать:

- Спасибо тебе, майор! Какие вы все молодцы, какой ты молодец!

Володька, обескураженный, промямлил:

- Это не я, я тут 15 дней всего! Это мой комбат.

Генерал, продолжая трясти его руку:

- А кто твой комбат?

Вольдька указал на меня. Генерал взгялнул в мою сторону:

- Капитан? Ты - комбат?

Взял меня под локоточек и отвел в сторону:

- Сынок, ты сколько командуешь?

- ну, почти год, товарищ генерал.

- Го-о-од... ответь мне, но честно, тебе за это ничего не будет, но не горячись: сколько танков выйдет по тревоге?

- Все, товарищ генерал!

- Я же тебе сказал: не горячись. Сколько танков выйдет?

Я не понимал его вопроса. Для меня это было прописной истиной, да и для него, должно быть.

- Все, товарищ генерал, и даже автомобили.

С одно стороны, виделось недоумение генерала по поводу моей уверенности и моим удивлением от этого вопроса. Генерал начал чувствовать некоторую неловкость, как и я.

- А если я подниму сейчас по тревоге?

- Ваше право, пожалуйста. - Этот ответ озадачил его еще больше, - Хоть все

Генерл смотрел с удивлением:

- А экипажи у тебя есть?

- Есть!

- Так солдат же нету!

- Ну да, у меня контрактники, тоже солдаты.

- И танки исправны?

И тут до меня дошло, что генерал знает что-то по армии, чего не знаю я, и ему нужны какие-то доказательства, весомые и серьезные.

Их может быть два: или поднять часть по тревоге, или увидеть предъявленный документ, но очень серьезный. Помните, я говорил, что заводчане на каждый танк приготовили акт?

Вот эти акты я и показал генералу. Как выяснилось, он этих мастеров знал лично, даже их автографы.

- И последнее, - сказал генерал, - Комдив мне докладывает, что соляры нету.

- Так точно, генерал-полковник, нету! Но до России - хватит! - ответил я, чтобы снять последние вопросы. - Эту соляру - до России - никто никогда пальцем не тронет, даже если все замерзнем.

Дело все в том, что в наших многоквартирных домах для офицерского состава отсутствовало и отопление, и вода, и свет, и газ. Почти у каждого в квартире стояла солярочная печка, чтобы обогреть семью: 2 часа утром и 2 часа вечером. Сами понимаете, что соляркой мы пользовались, сами понимаете, откуда. Теперь вы поняли мою фразу, что даже если замерзнем, но НЗ до России не тронем?

Генерал отвел меня в сторону, подальше от ушей других офицеров, и сказал мне буквально следующее: сынок, ты не понимаешь, что ты сделал. У нас практически развалена вся армия. Я тебе верю, но верится с трудом. Потому что мы подняли полк по тревоге в одной из самых боеготовных дивизий, из всего полка выехало всего два БМ... а тут, вдали от России, от баз снабжения, военнослужащие выживают в экстремальных условия, и ты мне доказал, что дивизия боеготовна. Пошли.

- Ровняйсь! Смирно! За исполнение воинского долга... бла-бла-бла-бла... капитану Калугину объявляю блкагодарность.

- Служу Отечеству! - еще не успела моя рука опуститься, парк наполнился старшим командованием.

По результатам комплексной проверки 147-я мотострелковая дивизия, в дальнейшем 62-я военная база ГРВЗ г. Ахалкалаки, заняла третье место в РФ. Некоторые получили внеочередные звания, некоторые - медали, а я до сих пор горжусь благодарностью генерал-полковника Маева, при приезде которого командиров частей обычно снимали. Как метко заметил комдив: «Твои награды, сынок, еще все впереди!»

В 1990 году в период перестройки в кадровые службы проникали люди не то чтобы с разрушенным мозгом, а как бы сказать вообще без оного. И сот свершилось. Генерал-лейтенант А. не смог сдержать проклятий. В вверенной ему части необходимо провести занятии по строевой подготовке и строевой смотр, а, что главное, «ВЫЯВИТЬ НЕДОСТАТКИ». Было также указано когда именно проводить смотр, кому наверх доложить, сколько недостатков должно быть выявлено и т.д.
Вроде бы ничего особенного, за исключением, пожалуй что, самой части. По документам это была воинская часть, а по сути одно из главных управлений КГБ СССР, из чего следовало два факта. Первый - рядовых в части не было, второй - большинство офицеров последний раз одевали форму «никогда». Конечно были молодые лейтенанты, но тут была загвоздка, у немногих пиджаков формы не было вообще, а кадровые - ещё не забыли что такой строевой смотр и недостатки скорее всего выявить бы не удалось.
Некоторое время поразмыслив, А. поручил провести строевой смотр своему заместителю по режиму полковнику Х. Полковника в управлении не то чтобы не любили, просто не замечали, ибо с младшими офицерами он считал общаться ниже своего достоинства, а старшие будучи как минимум кандидатами наук с редкой специализацией понимали, что ничего Х. сделать им не может.
Х. проявил военную смекалку и отобрал для проведения строевого смотра сотрудников, чьи должности казались ему с одной стороны безобидными, а с другой - особенно подозрительными - консультантов, старших научных сотрудников и тому подобных. По результатам в сводную группу офицеров младше майора не попало. Для проведения строевого смотра Х. пригласил неизвестного майора из Московской комендатуры.
И настал тот день...
Сотрудники входя на территорию имели возможность лицезреть бравого служаку в парадной форме, галифе со стрелками о которые обрезаться можно, сапоги блестят так, что смотреть больно, ну и так далее... Также можно было созерцать группу из 50 сотрудников в форме, собравшихся на краю бетонного плаца, по которому кроме дворника уже давно никто не ходил. Описать эту группу словами было не возможно, в голове крутилась только фраза из старого советского фильма про последние дни рейха. «Клюге! Где вы набрали этот сброд?. Фольксштурм, герр оберст, тотальная мобилизация, дети, старики, инвалиды!». В группе выделялся майор И. В свободное время майор участвовал в самодеятельности, а на самом деле играл в любительской рок группе, косящей под битлов. Расставаться с длинными волосами а-ля Джон Леннон майору было жалко, и он просто заправил их под воротник кителя.
Комендантский умышленно не смотрел на плац, а в назначенное время просто вышел на его центр и скомандовал - «В одну шеренгу становись!». Встали, ровно так как строятся первоклассники - где удобно там и встал. Именно в этот момент майор заподозрил неладное, он ещё не пригляделся к строю, ещё не увидел И. и прочих деталей, но уже понял что-то идёт не так. Минут через 20 сумели встать по росту. Команды «Равняйсь!» и «Смирно!» участникам шоу сильно испортить не удалось. А вот после команды «Направо!» два полковника в центре строя обнаружили себя стоящими лицом к друг другу. «Направо!» рявкнула комендатура. Два математика в центре строя поняли - «кто-то ошибся», и на всякий случай, повернулись кругом, оба. У комендантского затряслись губы, но он взял себя в руки и дождался правильного выполнения команды. «Шагом марш!», уже не так уверенно скомандовал майор. И в этот момент, в тот момент, когда половина строя начала движение с правой ноги, произошло крушение жизненных идеалов майора. Он повернулся спиной к строю и медленно пошёл в сторону проходной. Полковник Х. ещё пытался что-то ему сказать, показывал на часы, совал на подпись какую-то бумажку, майор его не замечал, он брёл к проходной походкой глубокого старика, жизнь, которая была так восхитительно хороша и понятна кончилась...