Три тысячи девятьсот

Раскаленный июль 2006 года глумился как мог, над горожанами, не успевшими укрыться в морском микроклимате Иссык-Куля. Он выжигал жестокой паяльной лампой траву на склонах предгорий, деревья в ботаническом саду и, видимо, остатки мозгов.
Большую часть субботы я провел в бессмысленном разглядывании чистого листа документа Майкрософт Уорд и самоистязании на тему идентификации себя во времени и пространстве, а также почему в конце денег остается так много месяца.
Перегрелся на репортаже в засыхающем ботаническом саду, и в расплавленных мозгах мысли роились все больше депрессивные, думалось: ну вот, напишем мы в очередной раз о том, какие у нас замечательные селекционеры и какие они в состоянии свернуть горы! А финансирование исследований все равно никто не откроет. Как говорится, собака лает — караван идет. Гораздо проще дождаться, когда этот ботсад засохнет на корню, и продать землю новоявленным нуворишам под их “псевдорублевские скворечники”. Лет через несколько, скорее всего, так и будет.
Размышления на эту тему генерировали во мне непреодолимую экзистенциальную тоску.
А тут еще жена поставила перед фактом: купила, говорит, билеты на вечерний сеанс в кинотеатр “Ала-Тоо”. Это когда вокруг тебя на расстоянии дыхания сидят совершенно незнакомые перцы, вторгшиеся в жизненное эксклюзивное пространство, жуют поп-корн и два часа трещат по мобильникам. “А какие еще есть варианты? ” — спрашиваю. — “Никаких. Билеты по 200 сомов уже куплены”. Вот елки-палки! “А какую картину хоть смотреть-то будем? ” — робко интересуюсь, попрощавшись с надеждой выкрутиться. — “Секс в большом городе”, — победоносно завершает разгром благоверная. Ех-тибидох, я этого секса в большом городе по ящику насмотрелся — воинствующий гламур-мур-мур в исполнении сексуально озабоченных голливудских матрешек, а тут еще тащиться через весь город знакомиться с версией последней, полнометражной, обновленной!
Чертыхаясь, пошел на улицу гулять с собакой, привыкать к мысли о неизбежности приобщения к масскультурному тотему западного мира. Раньше в двенадцатом микрорайоне у собачников и разных спортсменов для выгуливания и пробежек было железно законное место — набережная речки Ала-Арчи. И здесь бесцеремонно вторглись в жизненное пространство. Эх, нет на вас комуняк! Хрен бы они вам позволили строить ваши хоромы в водоохранной зоне. Сел на бордюр и задницу об разогретый бетон грею — профилактикой простатита занимаюсь, представляю, как “Секс в большом городе” смотреть буду. Тут подруливает такой ухоженный дедок в адидасовском костюмчике и кроссовках “Катерпиллер”, седая аккуратно постриженная бородка недвусмысленно намекает на принадлежность к интеллигенции — нервам современного общества. В васильковых глазах горит огонек интеллекта. Плюхается рядышком, сверкая доброжелательной человеческой улыбкой. Следом прилетел такой же голубоглазо-доброжелательный далматин в концентрированно-экзальтированном состоянии. Перемещался в пространстве как ртутный шарик. Наконец до его собачачьих мозгов дошло, что невежливо так носиться, не поздоровавшись. Подошел и решительно лизнул меня прямо в нос. Потом пристально смотрел в глаза, изучая мою реакцию. Видимо, реакция показалась ему адекватной — он удовлетворенно фыркнул и поскакал знакомиться с моей ризеншнауцерихой Дарси, которая вопросительно таращилась на него: дескать, какого черта ты там застрял?
“Могу поспорить, молодой человек, ваши мозги заняты эзотерической чепухней о роли личности в формировании собственной судьбы. Бросьте вы эти глупости, будьте проще, и народ к вам потянется! ”. Излагаю деду в сокращенном варианте существующее положение вещей. Дескать, репортажи снимать нужно, писать сюжеты нужно, а тут загружают по самое не хочу, в кино волокут.
Он выслушал мой спич не перебивая, пожал плечами и сказал: “Хорошо-хорошо, я вас понимаю. Вы очень загружены на работе, каждый день — вчера, сегодня, завтра. Даже в выходные бегаете, что-то снимаете или пишите. Видимо, вам платят соответствующие деньги. Да пусть они вам платят сколько угодно. Поймите, за эти деньги вы продаете свою жизнь!
Подумайте, все это время вы недодаете своим близким. Я не верю, что нужно так вкалывать, чтобы свести концы с концами. Вы работаете, чтобы удовлетворить свои желания. Но знайте, что это замкнутый круг: чем больше денег, тем больше всего хочется, и тем больше вы пашете, чтобы получить еще больше. Нужно попробовать в какой-то момент спросить себя: “А действительно ли мне так нужен новый навороченный телефон, ноутбук или автомобиль? И ради этого вы готовы пропустить выпускной бал вашей дочери, который никогда больше не повторится, или спортивное выступление вашего сына? С вашего позволения расскажу, что реально помогло мне сохранить и помнить о том, что главное в моей жизни”. И он начал объяснять свою теорию:
— В один прекрасный день я сел и занялся арифметикой. Мои расчеты были очень простыми. В среднем человек живет 75 лет. Я понимаю-понимаю: некоторые больше, некоторые меньше, но в среднем именно 75 лет. Потом я взял и умножил 75 на 52 — это количество воскресений в году, и получилась цифра 3900 — столько воскресений у вас в жизни. Когда я занялся этими подсчетами, мне было 51. Это значит, что я израсходовал 2754 воскресенья, и у меня их осталось 1146. Я пошел в магазин игрушек и купил несколько упаковок маленьких пластиковых шариков, вернулся домой и высыпал их в круглую вазу, похожую на аквариум. После этого каждое воскресенье я доставал из вазы и выбрасывал один шарик. Я заметил, как начал меняться. Когда видишь, как неумолимо уменьшается количество отведенных тебе дней, начинаешь больше обращать внимания на истинные ценности жизни. Это как шагреневая кожа. Очень сильное средство.
А в заключение, перед тем, как я заберу свою собаку и побегу к своей любимой жене и внукам, которые пришли к нам в гости, я хочу завершить свой рассказ вот чем: в прошлое воскресенье я вытащил свой последний шарик из вазы. И теперь каждый день для меня подарок. Я принимаю его с благодарностью и хочу поделиться им со своими любимыми и близкими, хочу доставить им тепло и радость. Считаю, что это единственный способ правильно прожить жизнь и ни о чем не сожалеть. Было приятно поговорить с вами, но мне нужно спешить.
Он бодренько засеменил к своему микрорайону, а я пошел в свой. Поднялся на пятый этаж и первым делом выключил компьютер. Поцеловал жену и дочку, которые офигели от такого спонтанного проявления нежности. Потом я сказал им, что нужно собраться пораньше, потому что мне необходимо успеть до кино заехать в магазин, чтобы купить пластиковых шариков.

Владимир ПИРОГОВ.

Честно скопировано с анекдотовнет.ру

Сумка автолюбителя

Экипаж наш находился тогда в самой первой стадии «большого круга».
Специалисты отдела кадров флотилии активно формировали офицерский состав будущей субмарины, которую ещё даже не заложили (в хорошем смысле этого слова) на стапеле далёкого Питера. С лейтенантами было проще. Зелёные, часто пугающиеся своей тени, месяц назад выпущенные из «инкубатора», они стройными рядами шли туда, куда их посылали. Хоть на новое формирование, хоть в страну летающих собак (ласковое название Гремихи). А вот послуживших старлеев и каплеев*, приходилось, как правило, уламывать обещаниями стремительного карьерного роста и назначать на вышестоящие должности. Дураков терять годами заслуженную «полярку», срывать жён и детей с насиженных мест, запихивать жизненно необходимые пожитки в контейнер и годика на два перемещаться с милого Севера в сторону южную за просто так не было. Оставались холостые любители приключений, упёртые карьеристы и настоящие флотские романтики, не отягощённые ригидностью сознания.
До отъезда в учебный центр нас приютил один из экипажей дивизии, выделив две конуры и одну довольно вместительную комнату. В одной конуре расположился «папа Коля» (командир ПЛ), в другой канцелярия.
Ну, а третье помещение стало рабочей комнатой офицеров и лейтенантов.
Последних во избежание дурных мыслей необходимо было чем-то занять.
И два десятка молодых оболтусов с интересом изучали пособия, наставления и прочие буквари подводного флота под бдительным оком помощника командира Палыча. Этому процессу совсем не способствовали зевки и храп бывалых военморов.
Как-то утречком, когда мы только расположились за партами в предвкушении занимательного восприятия руководящих документов, в избу-читальню влетел командир. Оценив орлиным глазом боеспособность вскочившего в приветствии офицерского состава, Николай Николаевич сразу перешел к делу.
- Александр Павлович! - говорит помощнику, - срочно зашхерь куда-нибудь
запчасти. И положив на первую свободную парту металлически звякнувшую
брезентовую сумку, умчался решать важнейшие проблемы глобального противостояния мировых общественных систем. Палыч, не спеша, подошел к ней, взвесил на безмене правой руки, достал жигулёвский амортизатор и ещё пару железок. Слегка присвистнув и почесав затылок, засунул всё обратно и полностью потерял к сумке какой-либо интерес, погрузившись в известные только ему тонкие сферы.
Часа через два командир вновь одарил нас своим вниманием, на бегу раздавая приказания и контролируя обстановку. Уже выходя, упёрся озабоченным взглядом холодных голубых глаз в бесхозно брошенную сумку.
- Помощник, я сказал зашхерить!!!
В его тоне явно проступали вкрапления мартенсита*, известные нам ещё из курса металловедения.
Чеховское ружьё, висящее на заботливо вбитом гвозде, когда-нибудь стреляет, а наша сумка ближе к вечеру эффектно полетела прямо от двери в направлении помощника.
- Что за неисполнительность! Лови!!!
Палыч действительно собирался поймать и даже приподнял руки, но врожденная сообразительность напомнила ему вес и металлическое содержимое злополучной сумочки. Он с ловкостью увернулся, видимо, не напрасно в детстве успешно играл в «вышибалы».
Оконное стекло пятого этажа, возмущенно звякнув, получило пробоину ниже ватерлинии, а где-то далеко внизу раздался смачный грохот упавшего метеорита. Мощная фигура Николая Николаевича неудержимо метнулась к окну, высунув голову в фигурное отверстие пробоины. Тревога была вполне оправдана. Сумка спикировала в аккурат на крышу машины старпома соседней дивизии, не вовремя приехавшего выпить пару рюмок чая в буфете.
Одновременно с Палычем мы осознали, что, сдавая назад из отверстия окна, командирский затылок оденется на стеклянный клык, торчащий сталактитом** в верхней части амбразуры. Палыч приобнял папу за торс, а я фиксировал шею. Подаренный мне командирский взгляд я помню до сих пор.
В зобу дыханье сперло, и я молча, как рыба об лёд, пальцем показал Николаю Николаевичу причину неделикатного прикосновения. Пробурчав что-то вроде благодарности, командир резво убыл для разрешения конфликтной ситуации. Слава Богу, не одно живое существо не пострадало. Впрочем, вмятина на крыше «Жучки» впечатляла, хотя обошлось без сквозного отверстия. Хорошее железо было на ВАЗе в восмидесятых.

* Мартенсит - основная структурная составляющая закалённой стали, представляет собой пересыщенный твердый раствор углерода в альфа-железе
** Сталактиты - хемогенные отложения в карстовых пещерах в виде образований, свешивающихся с потолка (сосульки, соломинки, гребенки, бахромы и т.п.)