Были «паркетного» крейсера N74 или «псих»

- Валентин Валентинович, ну когда вы уже ко мне зайдете? Вы же ещё на той неделе обещали! - привязался к комдиву живучести псих сразу после подъема флага в понедельник. Комдив помедлил. Психа на корабле в общем-то обижать было не принято.
Когда в результате обещанного после «победы демократии» существенного сокращения политорганов вместо вполне понятных и осязаемых замполитов в штатном расписании неожиданно расплодились невнятные «офицеры по социальной защите», «по юридическому обеспечению», «по воспитанию личного состава» и «по психологической поддержке» (заслуженно прозванные психами), последнюю должность на «паркетном» крейсере занял уже пожилой «варяг»-майор («варягами» называли офицеров, назначаемых на должность со стороны, а не выдвигаемых в качестве повышения в должности из корабельного состава - прим автора). Неожиданно проснувшееся национальное самосознание коренных обитателей Среднеазиатского военного округа, где он служил в политорганах с лейтенантов, лишило майора возможности дотянуть до пенсии под жаркими лучами южного солнца, а непредсказуемая логика кадровых органов минобороны забросила его на побережье Баренцева моря. Назначение на боевой корабль окончательно добило майора. Он ещё было попробовал по извечной замполитовской привычке поучить офицеров «паркетного», как надо любить Родину, но быстро обломав зубы о неприступных командиров боевых частей, колючих комдивов и наглых группманов с комбатами, удовольствовался сбором анкет с вновь прибывающего личного состава. Корабельные офицеры, со своей стороны, сочувствовали превратностям судьбы майора и, иной раз беззлобно подтрунивая над сухопутчиком, в целом старались не задевать.
Так неприметно и служил бы майор, считая дни до пенсии и стараясь выходить из своей каюты как можно реже, если бы не неуемная энергия бывшего политотдела (сменившего вывеску на Управление по воспитанию личного состава), приславшего на корабль директиву с требованием провести тестирование психологического состояния офицерского состава. С неожиданно проснувшимся энтузиазмом майор добыл где-то несколько видов тестов и даже приспособил для тестирования один из полуживых компьютеров строевого отдела, после чего начал надоедать офицерам с просьбами пройти проверку. На этот раз он избрал своей жертвой комдива живучести.
- Да некогда мне! - попытался отбиться комдив. - Сейчас - проворачивание (проворачивание оружия и технических средств - обязательное ежедневное мероприятие по проверке техники - прим. Авт.), потом - зам собирает...
- Я с замом поговорю - на тестирование он отпустит! - обрадовался псих.
- Ну, если отпустит... - все ещё сомневался комдив.
- Да он сам мне сказал - можешь пару офицеров на тестирование взять, - заспешил майор. - Тогда так - вы, и... - он огляделся, - И командир БЧ-4. Дмитрий Дмитриевич! - майор заспешил к проходящему мимо связисту.
Связист ввиду удавшихся выходных воспринимал окружающую действительность несколько отстраненно, а потому не смог оказать достойного сопротивления и был мгновенно мобилизован на тестирование.
После проворачивания комдив честно пришел в выделенный майору на корабле закуток, в связи с наличием там небольшого аквариума гордо именуемый «комнатой психологической разгрузки», мгновенно начиркал галочек в предложенных бумажных тестах, наобум пощелкал по клавишам раздолбанной IBM-ки и и умчался по своим делам, сочувственно посмотрев напоследок на медитирующего на рыбок связиста.
На вечернем подведении итогов история с психом получила неожиданное продолжение.
- Владимир Владимирович, по твоей части есть что-нибудь? - традиционно обратился командир к заму после докладов командиров боевых частей.
- Да разве что по последней директиве, - вспомнил зам, - на следующей неделе надо подавать на эскадру данные, а тестирования ещё никто почти не прошел.
- И кто ещё не протестировался? - нахмурился командир.
Зам сделал приглашающий жест майору.
Псих надулся от важности, пошуршал бумагами, поднялся:
- Товарищ командир! Тестирование прошли пятнадцать процентов офицерского состава! - и сбился на жалобное, - я, товарищ командир, сколько раз офицеров просил. А никто не приходит! А я говорил, что на следующей неделе результаты сдавать...
- В среду в 12.00 всех офицеров собрать в кают-компании, централизованно провести тестирование, обед офицерского состава - на полчаса позже, стоящим на вахте - тестирование в 16.00, командирам боевых частей обеспечить подмену. Старпом, мероприятие - в суточный план! - мгновенно отреагировал командир и неосторожно поинтересовался:
- А как у нас вообще результаты по этим тестам?
- Результаты очень, очень интересные, товарищ командир! - опять оживился майор. - Вот, например, - он выудил одну из бумажек и с выражением зачитал, - Командир дивизиона живучести! Крайняя степень нервного истощения! Повышенная раздражительность! Абсолютно беспричинная агрессивность! Настроенность на конфликт! Негативное восприятие окружения! Неспецифические проявления жестокости к окружающим! При повышении нагрузки на психику очень вероятно станет социально опасным! Рекомендуется отдых!
Майор опять начал перебирать свои бумаги, а в кают-компании повисла тишина.
- Конечно, рапорт на отпуск уже два раза заворачивали... - негромко подумал вслух комдив живучести.
Командир вперил в него немигающий взгляд:
- Механик! Жду рапорт на отпуск от комдива живучести! На месяц! Со следующего понедельника!
Комдив перемигнулся с механиком, реквизировал у кого-то чистый лист и немедленно начал строчить рапорт.
Псих тем временем вытянул ещё один тест:
- А вот у командира БЧ-4 - нервное истощение, общая расслабленность, крайне заниженное время реакции на раздражители, ошибочное различение предъявляемых стимулов, неадекватность реакции выбора. Зачатков мотивации к деятельности не обнаружено...
- Дежурным по связи на дивизию сегодня заступил, - услужливо прокомментировал старпом.
- Товарищ майор!!! - взревел командир, - а чем вы на корабле занимаетесь? Лично вы? Рыбок кормите? Почему я не вижу вашей работы? ГДЕ ПРОФИЛАКТИКА НА РАННИХ СТАДИЯХ?!?!? Сходу офицеров дробь (запрещен сход с корабля на берег - прим авт.), - повернулся командир к старпому. - Психологу немедленно провести тестирование со всем офицерским составом, результаты доложить мне, - и быстрым шагом покинул кают-компанию.
Через тридцать минут старпом доложил командиру, что 100% офицеров прошли тестирование, а зам заверил, что психологическое состояние офицерского состава по результатам этих тестов не вызывает никаких тревог. А через две недели комдив живучести действительно уехал в отпуск. На две недели.

Маленькая военно-морская сказка

Жили-были в стольном граде Нерезиновске четыре отрока. Дружны были между собой, хотя и в разных школах учились. И вот настала пора им решать, что после выпускного они делать будут. Думали-судили они, да порешили в военно-морское училище все вместе поступать. Сказно-сделано. Пошли в военкомат свой по месту приписки, а там злой дядка-военком их и огорошил: поступать, дескать, поступайте, только не в одно училище все, а в разные, разнарядка на них такая на этот год вышла. Да не испугало это отроков, подумаешь, разные училища, зато всё равно в одном городе будут, тоже почти столичном, хоть и с жесткой областной судьбой. И отбыли они «вечерней лошадью» - «Красной стрелой», и прошли все комиссии, да сдали все экзамены и поступили в один день в разные бурсы. Стали они теперь называть друг друга не Васька, Димка, Петька и Сережка, а Штурманместо, Пушкапли, Аппаратытовсь и Естьсамыймалый, если кто эти новые имена слышал, то улыбался, если понимал, а если не понимал, так стало быть ему это и без надобности. Пять лет как один миг пролетели, и вот уже не отроки друг другу своими новыми кортиками хвастаются, а добры молодцы - лейтенанты флота Его Величества трудового народа Страны Советов. Только одна печаль их кручинила, всех на разные флота Родина-мать послала, когда теперь вместе соберутся, чтоб эту встречу и отпраздновать, неведомо никому. И тут Пушкапли и говорит:
- А давайте так: если кто из нас где за стол с огненной водой садиться, то пусть пьёт не только за себя, но и за всех нас!
И все обрадовались, какое хорошее решение Пушкапли придумал, даже Аппаратытовсь обрадовался, хотя ему два раза объяснять пришлось, что это за придумка такая.
Отгуляли добры молодцы свой первый офицерский отпуск, разъехались в разны стороны и стали службу служить ратно-морскую.
И вот Естьсамыймалый после трех месяцев на корабле наконец выбрался в славный город Ваенгаморск и направил свои стопы в не менее славный ресторан «Север», хотя я, может, и с названиями чего напутал, да это и не важно. Сел значит Естьсамыймалый за столик и говорит подбежавшему официанту:
- Принеси-ка мне, дружок, триста грамм водки и четыре рюмки.
Официант его и спрашивает:
- Вы еще кого-то ждете?
- Нет, - говорит, - никого не жду.
Удивился официант, но просьбу выполнил, а сам стал смотреть, что же это можно одному с четырьмя рюмками делать.
Ну вы, конечно, скажете, что неправда это всё, не было в Ваенгаморске мужиков официантов...
А я вам отвечу, а то лейтенантов в кабаках много было, и вообще, это моя сказка, так что нефиг лезть со своими замечаниями, потом в обсуждении всё напишете.
Так вот, а лейтенант тем временем, пока мы тут препирались, водочку успешно из четырех рюмок выпил, да рукавом с нашивками занюхал. Не выдержал тут официант, подошел к нему с вопрошением, мол, всякое здесь видал, и побольше тут в одну харю наворачивали, но вот еще никто не додумался из четырех рюмок зараз пить, может, это мода какая новая, или обряд какой?
Рассказал ему Естьсамыймалый про друзей своих верных, да про уговор. Проникся халдей и как стал тот лейтенант в этот кабак заходить, тот без лишних вопросов ему четыре рюмки на стол ставил.
Долго ли коротко ль всё шло своим чередом, да вот пришел Естьсамыймалый в тот кабак мрачнее тучи, никого это не удивило, тогда много служивых такими ходить стали. Но вот когда он попросил одну рюмку из четырех убрать, понял халдей, что случилось что-то нехорошее.
- Скажите, - обратился халдей к добру молодцу, - кто-то из ваших друзей умер?
Нахмурился Естьсамыймалый, да и сказал со вздохом:
- Нет. Это я пить бросил!

Хозяин Затона

(окончание)

Они пришли вчетвером через два дня, рано утром, застав Бориса врасплох у воды и без ружья. Его долго и профессионально били, стараясь не оставлять на теле никаких следов, и бросив у пристани, подожгли сторожку с сараем на берегу. До бронекатера они не дошли, видимо не подозревая о его существовании. Перед тем, как уйти, старший разбил его ружье об столб и зашвырнул обломки оружия в воду.
- Значит, так...хозяин хренов...чтобы завтра утром духа твоего здесь не было. Сам доигрался...тебя ведь по хорошему предупреждали... Не заставляй нас повторить сегодняшнее мероприятие...
Борис лежал на боку и смотрел, как удаляются их силуэты, плача не столько от боли в измочаленном умелыми руками теле, а больше от стыда, бессилия и безысходности. Только через час, когда боль немного отступила, он сумел подняться, и кое-как добраться до катера.
Всю ночь Борис думал. Он думал о Марине, так неожиданно появившейся в его жизни, и так же неожиданно пропавшей. Он думал о детях и бывшей жене, перед которыми почему-то всегда чувствовал себя виноватым, он думал о том, что идти ему, в сущности некуда, а каюта старого бронекатера и есть его настоящий дом. А еще он думал о том, что, наверное, вот так же и умер и его подводный крейсер, отданный продажными политиками на откуп дельцам, и исчезнувший, навсегда, в сталеплавильных печах, не дослужив отмерянный ему срок до конца. И когда на следующий день утром, он услышал сирену подходящего судна, то никаких сомнений в том, что делать у него уже не было. Как и не было чего терять, кроме палубы своего корабля. Он поднялся наверх, и поскидывал за борт весь брезент и мусор укрывавший, увы, недействующие, но внешне очень грозные орудийные и пулеметные башни бронекатера. Потом запустил дизеля и приготовился дать ход. Сбросить концы, которыми катер был закреплен, между двумя старыми речными трамвайчиками было минутным делом, и приготовившись, Борис замер в боевой рубке, вглядываясь в утренний туман, стелящийся над рекой.
Когда наконец в разрываемых ветром клочьях тумана начал проявляться силуэт плавкрана с буксиром, Борис поднес гарнитуру громкоговорителя ко рту.
- Внимание на буксире! Стоп машина! Прекратить движение! В случай невыполнения открываю огонь!
Борис понимал, что на плавкране и буксире сидят самые простые люди, которых наняли на работу, и скорее всего они даже рады этой работе в это нелегкое время, но выхода не было, и оставалось только брать их на испуг. Другого варианта у него не оставалось. Буксир сбавил ход, а затем совсем остановился. Потом загрохотал его громкоговоритель.
- А кто там такой умный стрелять собрался?
- Капитан 3 ранга Сизов!
С буксира раздался смех.
- Это ты что-ли сторож? Эх ты пердун упрямый, тебе что, мало накостыляли! Ну, держись дядя!
И буксир, видимо отцепившись от плавкрана, начал разворачиваться, чтобы подойти ближе. И в этот же момент взревели моторы бронекатера, и тот, словно соскучившись за долгие годы бесцельного стояния, резво рванул с места, рывком вылетев из тени окружавших его кораблей.
- Сизов, сторож, это что еще за хрень такая!? Бл...! Поворачивай, поворачивай...
Но было уже поздно. Бронированный ветеран неумолимо надвигался на буксир, который, не смотря на все старания рулевого, никак не мог отвернуть борт от стремительно приближавшегося носа какого-никакого, но все- же боевого корабля. Через мгновенье нос бронекатера, словно консервный нож, вошел в самую середину корпуса дряхленького буксира. Старая броня не подвела. Он взрезала корпус буксира, как бумагу, и когда Борис дал задний ход, а в пробоину буксира хлынула волжская вода, оказалось, что нос катера даже не деформировался.
Буксир начал крениться и довольно быстро, пофыркивая пошел ко дну, и вскоре над водой осталась торчать только его мачта с развевающимся потертым флагом. Жертв не было. Весь экипаж буксира, вместе с его пассажирами, попрыгали в воду и энергично переместились на плавкран, благо тот остался стоять недалеко. Борис же вывел свой корабль ближе к выходу из затона, и остановившись так, чтобы не дать возможности никому больше не войти в него, бросил якорь. Осаждающие, потерпев фиаско, никаких действий не предпринимали, видимо совещаясь по связи с руководством. Борис сидел в рубке, пил кофе, и наблюдал, как через пару часов с крана спустили шлюпку, которая повезла на берег нескольких человек, скорее всего и числа тех, кто командовал всей этой операцией.
Ближе к вечеру в затон прибыл автобус с ОМОНом и «Волга» с каким-то милицейским полковником. Тот, забавно и весело картавя в мегафон, часа два уговаривал Бориса сдаться на милость властям, обещая полное прощение и прочие блага. Борис не отзывался, справедливо полагая, что во первых все это обман, а во вторых, прекрасно понимая, что срок ему уже и так светит немаленький, год больше- год меньше, а оттого, стоит доиграть эту пьесу до конца. Закончив положенную по должности агитацию, и не получив никакого ответа, полковник уехал, а вот ОМОН на приступ плавкрепости не пошел, видимо из-за отсутствия морских навыков, скрытой водобоязни и что скорее всего, из-за отсутствия видимой живой цели. Да и стволы бронекатера выглядели очень убедительным доводом в пользу того, что соваться ОМОНу на него, как на пенсионеров на первомайской демонстрации не стоит. Они просто выставили пару постов на пристани, разожгли костры на берегу и добросовестно охраняли сон Бориса до следующего утра, не делая никаких попыток высадить диверсионную группу на борт мятежного катера.
Следующим утром, вблизи появились два катера с милицией, правда, быстро ретировавшихся на довольно приличное расстояние, стоила только Борису попытаться повернуть орудийную башню в их сторону. Потом на пристань прибыл все тот же полковник милиции, правда, теперь уже вместе с местным военкомом. Они снова по очереди то увещевали, то пугали Бориса, изощряясь в довольно куртуазной словесности, потом устали и ретировались в направлении своих машин. Еще через час на берег выполз БТР, и его башенка с крупнокалиберным пулеметом сразу начала поворачиваться, ища в прицел его корабль. На помощь осаждающим прибыла российская армия. Борис поежился. Будучи профессиональным военным, он тем не менее никогда не воевал. Точнее сказать воевал, но на другом, «подводном фронте», где свой табельный офицерский Макаров, он за всю службу держал в руках всего пару-тройку раз. Поэтому сейчас ему приходилось надеяться только на каленую броню своего «крейсера» и собственное везение. Собственно, он не сомневался в своем корабле, но стало как-то немного неуютно. На БТР влез уже другой офицер, в камуфляже, звание которого Борис как не старался, рассмотреть не смог. Но это уже был явно не милиционер, и не военкоматовский деятель, а настоящий военный. Офицер коротко и громко прорычал в мегафон ультиматум. 10 минут на сдачу или он открывает огонь. При этом офицеру откуда-то сзади подали в руки РПГ, который он несколько минут демонстративно поднимал над головой, явно показывая то, что одним пулеметом их арсенал не ограничивается. Вот тут, Борис на один единственный миг, неожиданно пожалел о том, что затеял. На удивление ему стало жалко совсем не себя, а корабль, который сейчас был его единственной защитой. Но минутная слабость прошла сразу, как только он вспомнил, что и его моментально пустят на иголки, стоит ему сдаться. Борис, одернул себя, и стал соображать, что делать дальше. То, что пулемет не причинит ему никакого вреда, он был уверен на все сто. Боевая рубка и корпус были непробиваемы. Но вслед за ним, его могли начать бомбить гранатами, действие которых на броню он уже предугадать не брался. А значит оставалось одно. Идя на таран милицейских катеров, прорываться на открытую воду, в саму Волгу. Что он будет делать там, Борис не задумывался, решив, что дальше видно будет.
Через десять минут по нему открыли огонь. Первые пару очередей были пристрелочными и легли в воду рядом с бортом катера. К этому времени Борис уже начал циркуляцию, для выхода из затона, и бронекатер тяжело стуча дизелями, поворачивался к берегу кормой. Третья очередь хлестанула по броне надстройки, в тот миг, когда Борис, нацелившись в проход между милицейскими катерами дал полный ход. Оттуда тоже сразу полоснула автоматная очередь. Он не хотел их таранить, но выбора не было, и его бронекатер, разрезая форштевнем воду, рванул вперед...


* * *

Марина сосредоточенно гнала автомобиль по ночному Горьковскому шоссе в сторону Москвы. Ночью, когда Борис забылся тяжелым, нервным сном, она тихонько вылезла из под одеяла, оделась и ушла на берег. Села в машину и задумалась. То, что Борис не отступит, он поняла сразу и окончательно. Она даже не пыталась его уговаривать, потому- что видела в его глазах что-то такое гордое и непреклонное, что любые слова оказались бы глупыми и бессмысленными. Но она поняла еще одно. То, что там, на старом корабле спало не просто какое-то существо мужского пола, случайно оказавшееся на ее жизненном пути в этот момент. Там спал ее мужчина. Тот, которого она должна была встретить еще много лет назад, а нашла только сейчас, меньше двух недель назад, и которого сейчас до смерти боялась потерять. И сейчас за рулем уже сидела не та Марина, которой она была всю свою жизнь. Сидела сильная и целеустремленная женщина, которая решила сражаться за свое, пусть маленькое бабье, но настоящее счастье, которое, наконец, нашло ее. И когда она завела двигатель, она уже точно знала, что ей делать.
К банку бывшего мужа, она подъехала ровно к десяти утра, не заехав домой ни переодеться, ни даже умыться. Охрана, хорошо знавшая ее, молча пропустила Марину в здание, только предупредив по рации, что к шефу приехала его бывшая. И когда Марина поднялась на пятый этаж и без стука открыла дверь его кабинета, он уже ждал ее стоя за столом.
- Здравствуй, Марина...
-Здравствуй, Тимур!
Пару мгновений они молча смотрели друг на друга.
- Марин, ты что ко мне сразу с пикника приехала?
Марина, направляясь сюда, абсолютно не задумалась во что одета, и сейчас мельком представив, как она смотрится в этих королевских апартаментах в шлепках, мятых джинсах, старой рубашке, ненакрашенная и с простым пучком волос, на голове стянутым резинкой, усмехнулась.
- Примерно так... Тимур, мне нужна твоя помощь.
Поликарпов плюхнулся в свое огромное кресло.
- Что-то подобное я и предполагал услышать...Садись...вещай...
Марина отодвинула стул, села.
- Тимур, я хочу, чтобы ты мне кое-что купил. В собственность. Это наверное очень дорого, но я отдам все. Квартиру...точнее, извини, две квартиры, все драгоценности, которые ты мне оставил, там ведь есть очень дорогие вещи... но это надо сделать сейчас, сегодня!
Тимура сказанное бывшей женой заинтриговало. Она никогда не интересовалась делами и никогда ничего у него не просила. И еще, он никогда за все годы не видел ее такой вот: растрепанной, без косметики, но на удивление, какой-то молодой, свежей, загорелой...и очень красивой.
- Ладно, Марина...шутки в сторону. Что у тебя случилось? На тебя какие-нибудь идиоты наехали что-ли?
Марина посмотрела на него, вздохнула.
- Только Тимур дослушай до конца и не перебивай. У меня не у кого просить помощи, кроме тебя. Все вопросы потом. После нашего развода я уехала к маме...
Когда она закончила говорить, они оба несколько минут молчали. Потом Тимур нажал селектор.
- Настя, два кофе...Марина, тебе капуччино? Два американо и один капучино...большой, с шоколадом и корицей. И бутербродов...побольше. Быстрее.
Потом откинулся на спинку кресла. Достал сигару, повертел ее в руке и бросил на стол.
- Марина, а ты не рассматриваешь свой визит ко мне, как самую беспрецедентную наглость? Твою мать...Это же уму непостижимо! У тебя же по углам еще мои трусы валяются...да ты... Я же тебя ни в чем не обидел, никто так сейчас не разводится, как мы...тебе ли жаловаться? А теперь она ко мне заявляется, за своего мужика нового просить! И что просить!!!!
Марина, молча сидела и только руки ее нервно медленно сжимались и разжимались, комкая носовой платок.
- Ну, что молчишь?! Что?! Ты...ты... ты что на самом деле любишь его Марина?
Марина молча кивнула головой.
- Скажи мне честно, он появился после нашего развода...или до?
Марина грустно улыбнулась.
- Он появился 23 июня этого года в девять часов утра.
Тимур криво усмехнулся.
- Фантасмагория какая-то...то же мне, Ромео и Джульетта предпенсионного возраста... Гм...а если я сделаю это для него, ты вернешься ко мне? Ведь за все надо платить...А мне с тобой было уютно, надо признать...
Марина подняла на него глаза.
- Ты это серьезно? Ты...как ты можешь? А твоя новая супруга как же?
- А никак...дура она набитая...абсолютный ноль с сиськами...Так что? Вернешься?
Марина молчала. Она ожидала чего угодно. Что ее не пустят и на порог банка, что Тимур прогонит ее сразу, как только узнает о цели ее визита... Тогда бы она знала, что делать, хотя шансов на успех в этом случае почти не оставалось. Но вот что он предложит в обмен на это вернуться к нему...И в этот же миг она вдруг подумала о Борисе, который вообще был один, один против всех, и отступать не собирался. И она решилась.
- Да...вернусь. Но только после того, как получу документы, оформленные на меня.
Тимур стоял и смотрел на нее. Молчал и смотрел. Потом как-то кривовато улыбнулся. Постучал кулаком по столу.
- Значит правда любишь его...обыкновенного сторожа...господи-боже, моя бывшая жена втюрилась в бомжа...
- Офицера...
- Да сторожа! Ладно. Езжай ка ты домой. Выспись. А я тут попробую твою проблему решить. И не спорь...ты мне мешаешь. Давай, давай...тебе водителя вызвать?
И наклонился к селектору.
- Настя, так...Еще раз ты мне столько времени будешь кофе готовить, будешь в обменном пункте в Северном Бутово куковать со всей своей модельной внешностью!!! Только в ночную смену!!!! Срочно ко мне руководителя отдела проектного финансирования, начальника службы безопасности...и...ладно, пока хватит этих двух пока...Бегом!!! Шевели ягодицами!
Пока он командовал по связи, Марина встала, тихонько вышла из кабинета и ушла.
Дома она приняла душ, потом попыталась что-то поесть, но кроме кофе в горло ничего не лезло. Марина легла в постель, но сон тоже не шел. Она лежала, натянув простынь до глаз и думала о Борисе. Она теперь как-то очень спокойно приняла то, что ей придется вернуться к Тимуру, скорее даже не думала об этом серьезно, а просто вспоминала Бориса и улыбалась неизвестно чему. Тимур позвонил только вечером.
- Алло...Марин, это я. Ну, вообщем все нормально. Хотя форс-мажор ты мне устроила изрядный. Завтра к вечеру документы будут готовы. Не скажу, что это было легко, за эту свалку пришлось выложить вполне приличную сумму. Труднее было объяснить совету директоров, но, слава богу, я пока еще Поликарпов... Так, что спи спокойно и жди меня. Тут кое-что еще утрясти надо, а я завтра вечером бумаги сам завезу. До встречи.
Марина так и не уснула в эту ночь. Ей хотелось как можно быстрее сообщить Борису, что все закончилось, и в то же время она не могла этого сделать, не сказав какой ценой это ей удалось. Весь следующий день она полуодетая и растрепанная, бродила по квартире, бездумно перебирая вещи, переставляя разные безделушки с места на место, и непрерывно употребляя кофе. Наконец, около семи вечера раздался звонок в дверь. Марина открыла.
- Привет, жена....
Тимур по хозяйски шагнул в квартиру.
- Привет....Ты принес?
Тимур улыбнулся и достал из-за спины папку.
- Здесь. Ну, ты хотя бы обрадовалась мне...хоть немного...мы же вроде снова вместе...
Марина подняла на него сухие и строгие глаза.
- Я рада. Покажи документы.
Она пролистала бумаги. Банк перекупил у новых хозяев отстойник со всеми находящимися в нем судами, вместе с арендой территории на пятьдесят лет. Там же были нотариально заверенные документы, что все это, передается банком в собственность Боровиковой М.В. вместе со всеми обязательствами и прочим.
- Спасибо Тимур. Я сейчас же поеду туда, за один день переоформлю документы на него... Обещаю...вернусь сразу...
Тимур смотрел на Марину и никак не мог понять, зачем он ушел от этой женщины. Молодая стерва надоела ему после первой недели совместной жизни. Посчитав, что теперь можно все, она просто извела его своими капризами и воистину королевскими запросами, находясь при этом все время в состоянии перманентной истерики. Тимур сбежал в Москву, под предлогом неотложных дел, оставив ее на Лазурном берегу блаженствовать в одиночестве еще на месяц, заткнув рот платиновой кредитной картой. Теперь она доставал его только по телефону, прямо как по расписанию три раза в день, дежурными фразами о том, что очень скучает, страдает и прочее. Тимур смотрел на Марину, и понимал, что вернуть ее уже не в силах, и это наполняло его какой-то, непривычной горечью и тоской, как будто именно сейчас что-то уходило от него окончательно и безвозвратно.
- Я верю Марина...ты всегда держала слово.
- Тогда я поехала. Закроешь...ключи ведь у тебя остались...
Марина засунула документы в сумку.
- Подожди...Марина, ты, правда так любишь этого пенсионера, что...продаешь себя мне, только чтоб ему было комфортно...просто хорошо и спокойно...и чтобы он там прел среди этого старья до смерти без забот?
Марина остановилась. Повернулась к Тимуру.
- Люблю! Как никого не любила! И буду любить... этого ты мне не запретишь...Я...я первый раз в жизни...
Она замолчала.
- Да что тебе говорить... Ты кажется уже давно все по курсу доллара меряешь...
Тимур достал из кармана портсигар. Он редко курил, но сейчас ему нестерпимо хотелось почувствовать на губах горький вкус табака.
- Да успокойся Марина...сядь...
Он пододвинул ей стул. Долго мял сигарету. Прикурил. Марина молча стояла.
- Да сядь ты! О, боже...да меня же все засмеют, если узнают... Не надо возвращаться ко мне....оставайся с ним раз уж так... Дурак я, а отец был прав. Ты и в самом деле лучшая... Будем считать, это моим свадебным подарком...тебе...вам...
И вот тут Марину отпустило. Она практически свалилась на стул, и даже папка с драгоценными бумагами выпала из ее рук.
- Ты...ты...
- Только не надо много эмоций...а то начну еще терзаться ненужными сомнениями... Тут другая напасть... я уж поинтересовался, как там обстановка...так вот твой вояка, кажется там войну начал...
После этих слов Марина испугалась по настоящему, и впервые в жизни свалилась в глубокий обморок...

* * *

До милицейских катеров оставалось совсем немного, когда стрельба с берега неожиданно прекратилась. Сначала Борис не обратил на это внимание, ожидая столкновения с милицейскими катерами, но вдруг заметил, что и с милицейских катеров перестал доноситься перестук автоматов Калашникова.
- Капитан 3 ранга Сизов! Борис Иванович! Борис Иванович! Сбавьте ход! Произошло досадное недоразумение!!! Мы прекращаем огонь!!! Пожалуйста не стреляйте по нам!!!
Грохочущий металлический голос доносился именно с тех самых катеров, которые аккуратно отходили в сторону, пропуская его бронекатер в реку.
- Борис Иванович!!! Не стреляйте!!! Остановитесь!!!
Борис останавливаться не желал. В этот спектакль милицейской хитрости, он, как любой нормальный человек не верил, и сейчас только наоборот старался выжать из своего «старого бронированного бойца» максимум скорости, чтобы уйти на просторы Волги.
- Борис Иванович!!! Мы с вами говорим по просьбе нового собственника!!! Марина Викторовна Боровикова просит вас остановиться. Вам ничего не угрожает!!! Она просила передать, что вы ей нужны, навсегда!!!
Сначала Маринино имя проскользнуло через уши Бориса, не зацепившись не за одну мысль, но потом вдруг он как-то сразу опомнился, и сообразил, что громкоговоритель, рычащий над водой, настойчиво повторяет ее имя. И он как-то сразу, и со стыдливым облегчением сбросил ход, ложась в дрейф. Напряжение его сразу как-то спало, и неожиданно защемило сердце, да так, что Борис еле дотянулся до аптечки с нитроглицерином. Потом все было как в тумане. Сначала на борт катера высадилась группа милиционеров, с каким-то незнакомым молодцеватым мужчиной, который едва взглянув на Бориса, сразу же начал срочно вызывать врача по рации, и все вокруг, как-то засуетились и бросились помогать, кто во что горазд, даже не пытаясь надеть на него наручники. После на берегу ему делали уколы в карете «Скорой помощи», и он более или менее придя в себя, наотрез отказался ехать в больницу, и его почему-то снова послушались, и отнесли снова на катер, где и оставили под присмотром хорошенькой медсестры. А через несколько часов, когда ему стало гораздо лучше, и он, отодвинув санитарку, выбрался на палубу покурить, на берег вынеслись два черных автомобиля с московскими номерами, из одного из которых выскочила Марина и бросилась к нему...
Тимур в своем антиолигархическом альтруизме пошел до конца и сделал для Марины, все что мог. Он поднял на ноги руководителя филиальной сети своего банка в этой области и начальника ГУВД области, известием, что неизвестные рейдеры совершают налет на собственность его жены. Все это было подкреплено копиями документов пересланных в электронном виде, и очень конкретными суммами в иностранной валюте, аккуратно и молниеносно розданными на нужных ступенях правильным людям. Вслед за этим в область, частным самолетом, вылетел замначальника службы безопасности банка с оригиналами документов и массой полномочий. Все это, название банка, фамилия Тимура постоянно мелькавшая в деловых новостях страны, и неограниченный кредит выданный представителю Тимура, сделали свое дело и вся правоохранительная система, совершила словами моряков «реверс», сразу задержав всех присутствующих на берегу налетчиков без разбора. Они к слову сказать, людьми были нанятыми, и хозяева, неожиданно получившие от Поликарпова сумму далеко превышавшую их ожидания, даже не нашли нужным уведомить их о прекращении осады. К счастью серьезно пострадавших в инциденте не оказалось, об утопленном буксире и сожженной сторожке все как-то сразу «забыли», рабочим на всякий случай заплатили за несделанную работу, потраченные патроны «списались» сами- собой, а офицер, издалека демонстрировавший Борису РПГ, увез в расположение своей части, на том самом БТРе десяток новеньких телевизоров. И даже бронекатер, каким-то «чудом» оказался частным плавсредством, оформленным по всем правила на гражданку Боровикову М.В, со всеми вытекающими документами, печатями и сертификатами. Да и сам Борис, внезапно узнал, что уже несколько недель работает у этой самой гражданки официально нанятым сотрудником ее маленькой компании, и все что произошло в Затоне, закон рассматривает как абсолютно правомерную самооборону при защите частной собственности. Рейдеров тоже отпустили, и они, как ни странно оказались самой пострадавшей стороной, без денег за «выполненную работу» и с синяками от разозленных милиционеров. К суду их не привлекли, но из области выдворили в миг, пожелав на прощанье объезжать эту местность стороной. Вообщем через пару дней, об этой истории все постарались забыть, и даже из тиража местной газетенки волевым указанием главы администрации была выкинута статейка одного ушлого журналиста, под вполне уместным названием «Сражение в Затоне. Броненосец Потемкин или крейсер Варяг?».
Поженились они через месяц, у Марининой мамы дома, справив тихую и скромную свадьбу. Марина, через два года все-таки выстроила на берегу Затона, к этому времени официально носившему название «Частный музей речного флота», хороший и крепкий дом. Борис не возражал, так как понимал, что палуба его любимого бронекатера, не самое лучшее место для младенца. Она родила ему сына, голосистого розовощекого мальчишку, как две капли воды похожего на отца. В Москве с тех пор она была очень редко, и исключительно по самым неотложным делам, стараясь не задерживаться больше чем на сутки. С Тимуром они больше не виделись, да и не стремились, понимая, что говорить им вообщем-то не о чем и незачем, хотя чувство глубокой благодарности ему за несвойственный этой эпохе благородный поступок, Марина всегда хранила в своем сердце... Самое удивительное, что ее старшие дети с удовольствием и часто приезжали к ней, очень трепетно относясь к своему младшему братику, и даже крепко подружились с Борисом, чего, к сожалению нельзя было сказать о его детях и всех родственниках. И это было единственное, что омрачало ему то ощущение простой человеческой радости от жизни, радости которая появилась так внезапно и так стремительно в него уже немолодые года, что он никак не мог надышаться ее пьянящим воздухом...
Они так и живут там, на берегу затерянного от всех речного затона спокойно и счастливо, а иногда, по ночам, на Волге даже можно заметить приземистый силуэт старого бронекатера, со странным для такого корабля названием «Маринка- пружинка»....