Железная логика

Зимой на военную кафедру я всегда ездил в шинели - сначала по привычке, а потом и из вредности, наперекор свежему, так сказать, ветру демократических перемен. А в тот раз почему-то поверх военной формы надел куртку. К тому времени военная комендатура Мосгарнизона уже сидела тихо, как мышь под веником, поэтому быть пойманным за смешение формы одежды я не боялся, да и синие брюки под синей курткой выглядели вполне нейтрально, а кант еще нужно было разглядеть.
После шести часов аудиторных занятий я двигался в сторону дома, пребывая одним полушарием мозга в астрале, поэтому на фразу: «Извините, гражданин, можно вас на минутку?» сначала автоматом ляпнул «Да», и только потом начал потихоньку соображать, нафига и кому я это сказал.
Оказалось, что передо мной стоит младший сержант милиции, исключительно похожий на портрет Есенина из сувенирного киоска, то есть синеглазый, с русыми волосами и доброй улыбкой на румяной физиономии.
- Вы уж извините, - вежливо сказал он, - у меня тут задержанный, надо протокол составить, а никто помочь не хочет. У вас тут в Москве все бегом бегают...
- Пьяного, что ли, какого подобрали? - спросил я, прикидывая, как бы половчее смыться.
- Да в том-то и дело, что нет, - отчего-то затосковал сержантик и аккуратно потянул меня за рукав, - пойдемте, да вы сами увидите, надо разобраться, а то у меня первое самостоятельное дежурство...
Проклиная свою мягкотелость, я зашел в дежурную комнату милиции и увидел... плачущего негра. Негр был не то чтобы совсем экваториально-черный, а так, коричневатенький. Молодой совсем парнишка рыдал в три ручья, сморкаясь в женскую варежку.
- Чего это он натворил? - удивился я.
- Да ничего вроде, - ответил сержант, - пассажиры привели, говорят, стоит на платформе и плачет. Почему плачет - непонятно, по-русски не говорит, документов никаких. Сейчас вот протокол оформим, - сержант боязливо покосился на обширный бланк на столе, - и буду звонить, чтобы его забрали.
- Погоди, сержант, - сказал я, - может, у меня получится договориться?
Английский устный я скорее не знаю, чем знаю, но спасло нас то, что парнишка владел им примерно на том же уровне. После первых фраз диалог стал потихоньку налаживаться, я его понимал с пятого на десятое, он меня тоже, но, тем не менее, вскоре основные направляющие косинусы были определены. Оказалось, что он - студент, недавно приехал в Москву, учится в «Керосинке», вчера познакомился с двумя «рашн герлз», каковые герлз пригласили его на «пати». Герлз эти были, скорее всего, проститутками, работавшими по иностранцам, но наивный африканский юноша об этом даже не подумал. В общем, поехали они в какую-то общагу на окраине города, где парня подпоили, обчистили и выкинули на улицу. Хорошо еще не раздели. Мелочи в карманах у него хватило на то, чтобы добраться до метро, где парень окончательно и заблудился. От страха, обиды и полного непонимания случившегося он потерял лицо, расплакался и был доставлен в милицию.
Ситуация выяснилась, мой былинный ментовитязь, облегченно улыбаясь, куда-то позвонил и попросил перевести потерпевшему, что сейчас его на машине отвезут в общагу, после чего он должен пойти в милицию с переводчиком, чтобы подать заявление об ограблении по всей форме. Как будет по-английски «потерпевший» и «ограбление» я понятия не имел, но как мог, перевел.
Негр просиял.
- А откуда вы, гражданин, так хорошо знаете э-э-э... африканский язык? - вдруг проявил профессиональное любопытство сержант, дописывая протокол. Сам он в школе, с изучением иностранных я зыков, видимо, как-то не встретился, поэтому для него что английский-устный-военно-воздушный, что африкаанс звучали одинаково.
- Работа такая... - многозначительно ответил я.
- А паспорт ваш можно? - не унимался сержант, - а то мне в протокол надо вписать...
Удостоверение личности я носил в кармане рубашки, поэтому, чтобы до него добраться, пришлось расстегнуть куртку.
Увидев мой ромбик и серебряную инженерную птичку, сержант быстро глянул на брюки, увидел кант и произнес фразу, смысла и логики которой я не могу понять до сих пор:
- А-а-а, ну конечно...

Олежа Ниатов - обычный солдат погранвойск. Бурят по национальности. Крепкий и немногословный. Была в парне какая-то скрытая сила, которую он не выпячивал, но если надо, выручал и помогал с улыбкой, не ожидая благодарности за свою человеческую надёжность. Он и Мишку своими руками из системы вытащил и помог дойти до заставы.

Одноглазый Зукар - конь системщика, ранее выступал на скачках, и вид обгонявшей его лошади возбуждал в нём стремление догнать, обойти и прийти к финишу первым. Как он попал на заставу, сие никому неизвестно.
В тот день надо было просто отработать сработки на правом 17-18. Системщик остановил коня возле блочка. Слез. Сделал сработки. Проверил точность работы правого аппарата, дважды сверяясь по МТТ с дежурным по узлу связи. Блочок не глючил. До заставы совсем чуть: три участка. Старший наряда ехал первым и уже перевалил за горку. Олежа остановился, подстраховывая отставшего по делу системщика. Мишка взял в руки поводья изголовья, вставил левую ногу в стремя и оттолкнулся от земли, занося правую ногу над седлом. В этот момент Зукар услышал топот лошади старшего наряда, пущенной в галоп с пологого спуска. Стерпеть такое ипподромный конь не мог. И он прыгнул с места в галоп, не давая молодому солдату времени занять своё место в седле. Мишка слетел с одноглазого Зукара на галопе, не успев даже сесть. В отличие от Зёмы, сапог в стремени не застрял. Иначе бы то, что от Мишки осталось, пришлось бы также завернуть в солдатские одеяла. Мишка спрыгнул, когда Зукар, набирая скорость, разгонялся по склону с места, догоняя звук галопирующей, но невидимой лошади старшего. С левого бока коня, где повис, вцепившись в седло, солдат, была система. У лица парня бешено мелькали подбитые подковами конские ноги. Восемь тонн - сила удара на конце подкованного копыта, мелькнула мысль. И Мишка прыгнул. Летел, кувыркаясь, свернувшись в клубок, как учили. Время приостановило бег. Закружилось с сопками, облаками, колючкой, столбами, контрольным валиком, с встревожено-привставшим в седле Олежкой на горке. Что удивило пограничника - автомат и СПШ висели за спиной. И вдруг оба проплыли перед глазами, как в замедленной съёмке, закручиваясь оранжевым магазином и ремнем с кобурой в разные стороны. Скорость полёта долбанула Мишку трижды, кувыркая о твердую горную поверхность, и по касательной швырнула на систему. Колючка впилась в афганку, разрывая и глубоко царапая кожу на спине, руках и ногах.
Олег отловил Зукара и помог накачанному адреналином коллеге выбраться из системы. Солдат ничего не чувствовал. Но всё понимал. То, что он получил сотрясение мозга, это Мишка потом сообразил, после того, как загнал на разряжании оружия патрон в патронник, вместо того чтоб отсоединить магазин. Олег, единственный, кто всё это видел, молча, сам разрядил магазины, увёл и обслужил Зукара и свою лошадь. Дежурный по заставе после прыжка, выполненного выше верхнего края пулеулавливательного щита, орал, как ужаленный гюрзой, не давая вставить в свой монолог и одного слова. Мишку загнали на кухню отрабатывать с мылом и щёткой загнанный в ствол патрон. Мишка даже не обиделся. Ему было хорошо. Хорошо от того, что он может видеть, слышать, ощущать. Что он отделался так легко. Вот только улыбка на его лице никак не клеилась к выполняемой им задаче: сверху до низу отмыть с мылом помещение кухни. Но рад был системщик неимоверно. Вот только в голове стоял звон и мозг воспринимал изображение происходящего вокруг как будто со стороны.
Олежа зашёл на кухню. К нему претензий у дежурного не имелось. Поглядел на Мишку, который шуршал с удовольствием в мыле и воде.
- Ну что, живой? - спросил он улыбаясь. Бурятские глаза Олежи узились добром и заботой.
- Ага! - обрадовался Мишка вниманию, не переставая полировать стены щёткой.
- Я седло снял, Зукара растёр. Всё нормально, - сообщил он коротко. - Сейчас дежурному доложу. Тебе помочь? - снисходительно спросил он, обернувшись в дверях.
- Не, я сам,- отказался Мишка, с удовольствием понимая, что у него появился неоплатный должок и надёжный друг.
Дежурный по заставе заявился на кухню через пять минут после того, как ушёл Олежка. Повёл себя как-то странно для уверенного в себе дедушки, который вопил и упрекал системщика во всех смертных грехах после ошибки на разряжании. Мишка при виде Усольцева начал натирать кафель с ещё большим усердием, коря себя за глупую оплошность возле пулеулавливателя. Ведь столько раз разряжал до этого автомат, и тут - на тебе. Он нисколько не связывал случившееся у пулеулавливателя с полётом с Зукара в объятия колючей системы. Вина была двойная и кара справедливая. Надо было только отработать по совести, чтоб запомнил. «Наверное, сейчас ещё какую-нибудь работку подкинет, чтоб через руки и ноги лучше дошло», - с сожалением подумал солдат о времени, которого на первом году службы так не хватает.

Игорь Усольцев стоял в дверях кухни, в нерешительности засунув руки в карманы. Отменять своё же распоряжение на наказание Мишки было как-то неловко. Получалось, что он допустил ошибку, наказывая провинившегося, но не узнал предварительно, что произошло на фланге и не учёл. А дедушка ошибок допускать на заставе права не имеет. Ибо бога для кандидата в члены КПСС нет. А для комсомольца Мишки он существо заоблачное и потому всегда прав. НУ, А ЕСЛИ НЕ ПРАВ - смотри пункт первый.

- Так! Ты кухню уже помыл? - нарочито недовольно спросил Усольцев, поглядывая по сторонам.
- Заканчиваю, вот стены уже, только пол остался, таащ сержант, - отрапортовал, замерев в ожидании у таза с мыльной пеной, Мишка.
- Давай быстро пол высуши и марш на конюшню лошадей поить,- скомандовал Усольцев, прерывая исполнение наказания каким-то извиняющимся тоном и поспешно ретировался из кухни, пряча свои глаза и отворачиваясь от Мишкиных. Если бы Мишка не знал Усольцева, подумал бы, что сержант не ушёл, а сбежал, спасаясь от его взгляда. «Да нет, показалось» - подумал системщик. - «Он же дедушка. А дедушка погранвойск всё равно, что майор милиции». Мишка угадал только во-вторых, что Игорь будет майор, а во-первых - генерал Усольцев возглавил впоследствии прокуратуру одной из областей Украины.

А с Олежей они потом ещё и барса прогнали зимой, считай голыми руками.
А дело было так. Дедушки уехали на дембель. Заставу завалило снегом по козырьки на системе. Особенно высокогорный правый фланг. Смена убывшим в запас пограничникам ещё не пришла. Пахали за двоих. Восемнадцать человек на тридцать км заграждений. Мишка торчал на связи по две смены подряд.

Пограничный наряд не дошёл до стыка на правом фланге заветные 600 метров. В двадцати метрах от блочка с сигнализацией и розеткой связи сидел снежный барс и нервно лупил кончиком хвоста снег. Позади него, вдалеке, двоился парными столбами стык между двумя погранзаставами с почтовым ящиком на земле под ними.
А Приказ простой - дойти до стыка - по пути проверить фланг на отсутствие следов нарушения границы, забрать почту и вернуться. Всего-то и делов: шесть километров по сопкам вверх и вниз туда, а потом обратно. На всё про всё два часа. И в десять быть дома, на заставе, с докладом, почтой и лошадьми. Всенепременно живыми и здоровыми.

- Наряд, стой! Не подходить! Серый,... К БОЮ! Лошадь мою забери! Стой! - тихо сипел старший.
- Твою мать! Где ж ты взялся! На мою голову! Здоровый какой! Лошадей уводи! Предсмертный прыжок - 18 метров! А тут пятнадцать. - Отходим! Спокойно! Стреляй - сам стреляй! Это ж тебе снежный барс, а не домашняя кошка, - думал и говорил шепотом старший пограннаряда, отступая. В голове пронеслось легендой по мозгам: если ранишь и убежит, то залижет раны и будет выслеживать, пока не убьёт, нет - пока не отомстит.

Олежа Ниятов, старший пограннаряда, выставил впереди себя родной автомат Калашникова. Осторожно, без щелчка, снял с предохранителя. Аккуратно и беззвучно отвёл и медленно сопроводил затвор, протолкнувший заряд в патронник. Оставалось только нажать на спусковой крючок, чтобы пули начали вылетать из закрытого пламегасителем ствола.

- Отходим, мужики, отходим. Лошадей не упусти! Уводи за горку! Я его держу! - скомандовал он. Да не поймёшь, кто кого держит ещё.

Котяра смотрел по-хозяйски, не мигая, на заявившихся в его владения гостей. По снежной целине, со стороны тыла, к месту, где сидел охраняемый красной книгой кошачий родственник, вела цепочка следов. Следы обрывались в метре перед системой. А на верхних нитях колючки, на высоте более двух метров пушились на ветру несколько клочков густой белой шерсти.

Блочок и барс находились под горкой, и наряд увидел и разглядел барса только после того, как Олежа, шедший первым, перевалил через верхушку сопки и почти уткнулся в дощатый параллелепипед системного блока. Барс сидел тихо и ниже, на спуске, и сливался со снежным покровом, выпавшим ночью. Слава богу, что из-за глубокого снега и жалея лошадей, Олег спЕшил наряд на подъёме. Почуявших хищника нервных лошадей оставили за горкой под присмотром третьего пограничника - Фрола - молодого шкипера и штатного ветеринара заставы.

- Фрол, стоять! Вяжи коней к системе! Автомат к бою! Из-за горки не лезь! В Ы П О Л Н Я Т Ь! - рискуя разозлить усатого и зубастого хозяина гор, рявкнул Олег за спину и услышал дубляж команды переудобренный матюками Серёги, шедшего следом по пробитой им тропе.

- Перепрыгнул, куклачёвский любимец! Там же почти за два метра! Без разгона! - услышал Олег за спиной тихий возглас удивления младшего по дозору Серёги. Серёга был с Олегом одного призыва.
- Что делать-то будем, старшой? Приказ - дойти до стыка, а этот сидит, сожрёт ещё? - уже шёпотом спросил пограничник. Может, стрельнём?
- Я те стрельну! Вверх нельзя, черт его знает, куда он рванёт. В него тоже нельзя - не положено. Как в инструкции: только если нашей жизни опасность угрожает. А он вроде кушать нас не хочет. Просто сидит. Пока сидит. Подождём, может, уйдёт.
- Ага, уйдёт!? Как же! Гля как зыркает, а хвостище-то, хвостиЩе - метра полтора. Ставь на автоматический огонь, я уже поставил, а то не успеем, - с сомнением в голосе зашипел Серёга, приседая за блочок и освобождая место для старшего наряда с другой стороны зеленого ящика.

Выписка из инструкции по охране государственной границы: ...пограничному наряду категорически запрещается применять оружие по животным, если жизни пограничников не угрожает опасность...

Ну, эту цитату вам любой погранец выдаст без запинки. А по жизни так, как начальник заставы решит, так и будет, на то он тут и господь бог и воинский командир на все тридцать километров вширь и на тридцать вглубь района ответственности за линейку границы. А до этой линейки иногда и на ступе с бабкой не долетишь - или снегом, или облаками занесёт ветром. Зато слышимость в горах, как в воде, на километры.

Можно, конечно, и самим стрельнуть, без приказа. Неучтенных патронов, стыренных на стрельбище или заныканных при смене списанных боеприпасов в каждом погранподразделении валом. Только стрельба без приказа вещь хлопотная, а особисты не дремлют.
Олежа понял: неразрешённый выстрел или очередь, прозвучавшие в горном морозном воздухе, услышат с трёх сторон.
На своей заставе могут поднять всех в ружьё, потом как минимум по морде можно получить от всех, кого подымут.
На соседней заставе, если подымут, сдуру пристрелить могут, любят там мужики популять. В прошлом году с перепугу трёх кабанов одной очередью в полмагазина завалили.
У иранцев - хуже. Тревогу не подымут, а вот ноту протеста если залепят или вопрос зададут - потом разборок с особистами не оберёшься.
Звонить надо. По команде разрешение просить. Обидно это Олеже. Он тут царь сейчас на фланге, и патронов на сто пятьдесят барсов хватит. Унизительно быть бесправным царём. Им там хорошо в тепле за полуметровыми стенами, а мы тута втроём, да трое лошадей против снега, времени и барса на морозце стоим. А решать ему надо, но как тут барса убрать, не стреляя? Не заяц же.

- Трубку давай,- протянул руку к Серёге, - звонить будем. - А ты пушистого держи на мушке. Может, колоколами громкого боя спугнём. И не мёрзнет же гад, - сплюнул Олежа, разматывая провод микротелефонной трубки. Гнездо розетки пряталось за резиновым кругляшом заглушки на столбе.
- Ну, чё там у вас? - выглянула с вопросом из-за горки голова Фрола со стволом автомата чуть впереди и правее головы и направленным вверх.
- Не рыпайся, лошадей держи! - огрызнулся Олег, не оглядываясь. - Упустишь - ползти заставлю до самой конюшни. - Фрол проникновенно исчез, чтоб проверить и успокоить коней.
- Ну, мать его кошку за хвост и уши! - матернулся Серёга, не выпуская пятнистого из прорези на прицельной планке. - Вот же попали, блин! Вперёд нельзя - барс! Назад нельзя - приказ не выполним! Стрелять нельзя - эта падла не нападает! А ему сидеть значит можно! И скоко нам тут сидеть, Олежа? Мы ж в сапогах, не валенках поехали, замерзнем скоро. Фрол хоть прыгать там может. А тут можно и допрыгаться, - бубнил, не отрывая палец от спускового крючка и щурясь, Серёжка.
- Тихо, балаболка. Целься лучше. Вызов пошёл, - осадил ругань Серёжки старший по наряду.
Выглянуло солнышко. Барс, рыкнув, вдруг медленно зевнул, пастью демонстрируя клыки и откровенно скучая по продолжению пьесы им же и спровоцированной. Самый кончик просто неприлично толстого и длинного для кошачьих хвоста мёл снег медленнее. Барс смотрел с интересом, но соблюдая свой непонятный этикет, уходить не хотел. Не то воспитание, чтоб отступать у себя дома.
- Миша, привет! - услышал связист в телефонной трубке голос Олега Ниатова.
- Да, Олежа, что так медленно? Ты до стыка дошёл? Почта есть? Прочти кому письма, толпа ждёт, переживает. Ну что молчишь? Что, писем нет на стыке? Соседи сказали, что под ящиком лежат и камешком придавленные в пластиковом пакете. Ну, Олежа давай читай, я записываю, - не терпелось узнать новости о письмах.
- Мишка, зови дежурного по заставе! У меня барс перед стыком сидит на первом правом. Не уходит! Проси разрешения стрельнуть в воздух! А то приказ не выполним! А лучше по нему - очередью! - разошёлся Олежа. Мишку аж подкинуло неведомой силой вверх.
Олежу все уважали. Ошибиться он не мог.
- Дежурный! - завопил Мишка, - чэпэ на правом! Барс под системой! Почта в опасности! У Олежи патроны в патронниках! - Женька маленького роста еврей, непонятно как попавший в погранвойска, примчался, на ходу поправляя фуражку. Чуть веснушки не потерял по дороге, гремя и бряцая штык-ножом на поясе.
- Какая почта - наряд спасать надо! - осадил связиста Женька, сияя сионистским профилем, и забрал трубку.
- Давай колокола громкого боя на правый жахнем! - предложил Мишка. - Может, испугается.
Целую минуту по правому флангу гремели киловаттные колонки, разрывая в клочья тишину сиреноподобными воплями с телеграфных столбов.
- Хорош, Женька, больше нельзя - аккумуляторы посадим! - остановил системщик громыхание на правом и поинтересовался о поведении барса у Олега.
- Сидит! - спокойно отвечал мне потомок бурят. - Не уходит, только снег со шкуры стряхнул. Звони ответственному - время идет, мы мёрзнем, лошади волнуются, почта ждёт на стыке.
Ответственным был жутко гнилой, молодой прапор. После пары-другой залётов по собственной глупости он боялся любой ответственности. Причём взваливал элементарные решения, переводя стрелки на начальника заставы. Но начальник спал после ночного дежурства. И будить его можно было только при объявлении войны Ирану или вооруженному вторжению войсковых групп и банд на нашу территорию.
- Стрелять запрещаю! Вы что там совсем ох....ли! А льва там у вас на правом случайно нету? А ну ноги в руки и на стык! Брехуны нерусские! А то я вам устрою наряд по конюшне до дембеля! - бесился прапорюга в пене собственной власти. Наряд как назло состоял из бурята Олежи, западнянского украинца с карпат Фрола и белоруса Серёжки. - А ты, Фрол, как ветеринар, у меня там вообще в навозе утонешь! - зачем-то наехал он на самого молодого бойца в наряде, разговаривая по трубке с Олегом.
Олежа отвёл от уха трубку, давая Серёге послушать бред прапорюги, и забыв про большую кошку, покрутил пальцем у виска.
- Ну и мудак! - почти одновременно сказали друг другу Мишка с Женькой, когда прапор походкой самодовольного фазана вышел из комнаты связи.
- Сука! - ещё короче сказал, стукая зубами, Серега Олеже на втором правом, опуская прапора до женского рода. - Пора с заставы убирать - совсем обнаглел кусяра.
- Давай барса сначала уберём! Думай, Серый! Стрелять нельзя! Все патроны под счёт, про СПШ - даже не вспоминай! - отрезал Олег.
- Может, снежками закидаем! Снега много! - съязвил Сережка, не отрываясь от пятнистой шкуры.
А на заставе Мишка с Женькой решили, что ждём ещё минут сорок и будим командира заставы. Пока застава не проснулась после ночных дозоров.
А барс спокойно сидел, упершись в восточно-узкие глаза Олежи кошачьим взглядом и получая не менее твёрдый ответ из раскосо-окаймлённых бурятских зрачков.
- Ну что, съел? Вляпались? - как бы говорили глаза барса, насмехаясь. - Что затормозили? Вот как захочу, так и будет. И вы мне тут не указ со всеми своими автоматами и патронами. А вот я вас тут и ваших лошадок вполне могу пожевать, если захочу.
- Ну что, предложения есть? - спросил больше себя, чем Серёгу, положившего ствол на блочок и не спускавшего глаз со зверюги, Олег. А барс сначала лёг, потом начал кататься по снегу с одного бока на другой, с удовольствием дергая широкими лапами, но с угрозой поглядывая на обоих пограничников. Шкура искрилась на солнце королевскими пятнами подбоя.
- Вот же козоед! - обиделся Сережка, наслаждаясь зрелищем и замерзая на снегу. - Мне бы щас такую шкуру! - размечтался он. - И фотоаппарат.
- Слышь, Фрол, - тихонько позвал Олежа. Фрол высунулся из-за горки за спиной у первого мясного барьера для саблезубого. Олег спросил у появившейся из-за вершины головы с поднятыми бровями и с интересом смотрящей на старшего, прячущегося за зелёным ящиком блочка вместе с Серёгой:
- Идеи есть? Ты ж ветеринар с отличием? Или только лошадиных дел мастер? Замерзнем же, как колючая проволока! С Серёги толку никакого! Что с хищником можно сделать? Думай, а то в воскресенье заставим пол зубной щёткой драить и стены с потолком! - театрально-невыполнимо пригрозил Олежа, толкая ученого зооведа в творческий поиск самым быстрым из возможных методов.
- Так это... медведи бабского визга боятся, ага! В Сибири только так, если что, и спасаются! - тут же отреагировал Фрол, выглядывая из-за бугра и скаля зубы. Автомата в руках видно не было. За горкой же. Но позвякивание ременного карабина о сталь ствола наводило на мысль, что и Фрол осознал серьёзность проблемы и давно уже хочет помочь себе и своим дедушкам вернуться в теплый и уютный кубрик.
- Фрол, ты что! Снегу там объелся с перепугу? Какой на хрен медведь! Кошки чего боятся? Вспоминай, блин, чему учили, а то скормлю этому горцу вместе с бушлатом после экзамена, - злился Олег, вываливая накопившиеся волнения и переживания на незадачливого Айболита.
- Валерьянку любят, - совсем затупил Фрол и хихикнул, представив, как он драит полы зубной щёткой в кубрике, а напротив на его бушлате сидит медведь очень похожий узкими глазками на Олежу и дожёвывает его красный диплом об окончании техникума.
- А у тебя есть? Давай щас на четверых разопьём: я, ты и Олежа с кошаком, и заодно успокоимся. На спирту же. Зажуём снегом и на стык все вместе! - заржал Серёга, дёргая автомат от удовольствия и согреваясь нежданным движением хохота в животе. Барс вскочил на четыре ноги, сделал серьезные, злые глаза и угрюмо вылупился на гоготавшего Серёжку.
Сережка представил, как барс, напившись валерьянки, в обнимку с нарядом, горланя про шумел камыш и горы гнулись, прёт вдоль контрольно-следовой полосы прямо на заставу. И при этом идёт на задних лапах, оставляя необычно широкую полосу волочащимся хвостом. А сзади Фрол ведёт в поводу трёх осёдланных лошадей. Понимая, что хохотать просто неприлично, нельзя, плохо, некрасиво и глупо среди горно-пустынной местности, он ничего не может с этим поделать. И, указывая пальцем на барса, в извиняющемся движении и пытаясь объяснить причину Олегу такого психически непонятного поступка, начинает медленно сгибаться от трясучего хохота.
- Не, откуда у меня валерьянка! Может, ему песню спеть? - орёт в этот момент Фрол, предлагая и выглядывая с автоматом сверху. Своей рожей он пытается разглядеть получше причину остановки. Рожа у Фрола прикольная, вся в веснушках, глаза большие, ресницы длинные, кожа белая с румянцем на щеках, брови подняты вверх, а рот раскрыт жуя снежную влагу, шапка же висит на ушах. И весь его жаждущий информации фас на фэйсе. И всё вместе, как у клоуна в цирке вызывает у Серёжки новый припадок. Барс ему уже становится не нужен - воздуха бы вздохнуть. Но за автомат ещё держится - привычка.
Олеже, посреди этой мизансцены становится, скажем так, не комфортно. Серёжка почти лежит, дёргаясь в трясучке под блочком. Левая рука у него на животе, а правая вытянута вверх и держит пистолетную рукоятку автомата, дергаясь с приступами смеха. Барс, услыхав нарастающую ржачку, прижал уши, присел , рыкнул и осккалился. Недобро поглядел. Лошади за горкой тревожно заржали.
- Мужики, так что, песню петь? - снова выглянул Фролиссимо. - Я ещё и станцевать могу! - подал он гениальную идею! - Серёга бросил автомат - А-ха-ха-ха-ха-ха-ха. - неслось над пологими водоразделами.
- Дурдом! Лошадей успокой, солист лошадиный! - осклабился Олежа, не зная за кем смотреть и спасать: животное или напарника без автомата на снегу под ногами. Коллега попытался встать и прихватить оружие, вдохнул.

И в это время осмеянный барс медленно-медленно начал делать первый шаг в сторону Ирана, прочь от системы. Он буквально вжался в поверхность, прижимая уши, и всем своим видом показывая, что это не наряд, а он так решил - уходить. Очень медленно переставляя лапищи и волоча хвост, хищник, оскалясь, пошёл перпендикулярно наряду вверх по снежной целине.

К у д а? А песенку? - по-детски удивился Фрол, как будто у него любимую лошадь отобрали, прежде подарив задаром.
Серёгин вдох был явной ошибкой. Приподнявшись над блочком, он увидел уползающего через снежную чистоту следовой полосы зверюгу. Что ему ещё привиделось, он объяснить не смог. Просто икнул, ткнул пальцем в пятнистый силуэт и снова был скошен смеховым обвалом.

-И-И-И-И-И-И-И-И-с-с пугался-ААААААхахахахаха! - захрипел Серёга, валясь под ноги Олегу за блочок. Радостная рожа Фрола в этот момент приподнялась над горкой за спиной дедушек. Вопрос был явно неуместен.
- Так шо, танцевать не будем?! Барсы закончились? - залепил сверху молодой пограничник. Тут уже не выдержал и засмеялся Олежа, сбрасывая напряжение смехом в сторону бороздящего снег барса. Барс напоследок показал клыки и скрылся за сопкой, уходя в сторону сопредельной стороны.
- УУУУУхаха! - ухохатывался Серёга в победном косяке и тряске. - Они нашего Ха-ха боятся, Фрол! - Запиши для потомков. А-А-А-А-А-А--л- л -ергия -А-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА на смех.

С тех пор на нашей заставе снежных барсов никто не боялся. А только дураков, змей и начальника.
А Олежу начальник сплавил в ММГ, в АФган. Не понравилась ему самостоятельное мышление и прямота победителя барса. Престарелый Зукар умер, сломав себе ногу. Шеф - на заслуженной пенсии. Мишка стал офицером. А Олежа... такие не пропадают - на таких как он них весь мир держится и Земля вертится.

Справочка. Снежный барс, в отличие от других больших кошек, не может реветь. Зафиксированная длина прыжка во время охоты до 14 метров. Размеры ирбиса относительно крупные. Длина тела от головы до хвоста 103—130 см, самого хвоста 80—105 см. Высота в холке около 60 см. Масса тел самцов достигает 45-55 кг, самок 22-40 кг (возможно, что вес сильно разжиревшего зверя может достигать 65 и даже 75 кг).

Википедия.