Россия нас не балует ни званьем, ни рублем!

ПОЧЕМУ Я НЕ ЛЮБЛЮ ВОЯК

- Это колоссы на глиняных ногах. В своем деле - на войне - бывают хороши, а в женской психологии смыслят не больше, чем в буддизме. Кто такой «военный-красивый-здоровенный»? Как говорили в моем родном городе Хабаровске: прямая линия и ура! Неисправимое фатовство, уверенность в собственной неотразимости и ухаживания, простотой своей напоминающие бычий рев. Потом поспешная свадьба и гарнизонная скука какого-нибудь маленького городка, от которой даже мухи дохнут, плачущие сопливые дети, сохнущее на веревках белье, варварские забавы пьяных офицеров, чей словарный запас не превышает шестисот слов, безденежье, хлам и мусор ежедневной рутины. В советское время жена военного - это был какой-никакой статус. Хорошая квартира, солидная зарплата, различные привилегии, подневольные солдатики для хозяйственных нужд, спецмагазины и пайки. В жены офицеров шли энергичные, властные девицы, любящие командовать. Из тех, кто любого волкодава превратит в комнатную собачку. На таких женах-командиршах и держалась Советская Армия...
Даша Асламова
«КП» 31 января 2007 г.

ПОЧЕМУ Я ЛЮБЛЮ ВОЯК

В отличие от Даши, я «вояк» люблю! Люблю как класс. Как социальную группу. Как представителей особого вида Homo sapiens.
Да и было бы нелепо мне, внучке фронтового разведчика, дочке ПВО-шника, жене подводника с огромным семейным стажем, их не любить. Но это не слепое чувство, примитивно замешанное на родственных отношениях, оно мотивировано. И доказательства тому я постараюсь привести ниже.

НЕТ, ДАША, ТЫ НЕ ПРАВА!

Надо отдать должное Даше: неоднократно бывая в горячих точках, она имела возможность объективно оценить хотя бы профессионализм военных и честно призналась, что этого у них не отнять.
И насчет «женской психологии» с ней трудно не согласиться. Вот что да, то да. Вояки в ней действительно не сильны. Все мужское сообщество нашей необъятной Родины буквально по взгляду, по взмаху ресниц, молниеносно может понять, чего хочет женщина, а военные подкачали! Только вот почему рубрика, в которой напечатана эта статья, называется «женская логика»? Да потому, что логика, действительно, бывает мужской и женской. И мужчина, даже обладая самой тонкой душевной организацией, с минимальной вероятностью может определить, чего в данный конкретный момент творится в голове у находящейся рядом женщины.
Что касается «варварских забав пьяных офицеров»... Любой из нас наверняка может вспомнить, как, перебрав лишку, наши друзья врачи, предприниматели, инженеры и иже с ними, были еще теми «варварами» и «гуннами»! Но это же вовсе не означает, что они серые и необразованные люди!
Теперь о словарном запасе офицеров, который, по мнению Даши, «не превышает шестисот слов». И тут она отчасти права! К примеру, в обиходе у каждого российского моряка, действительно, порядка шестисот лексических оборотов. Но это только тех, которые включают в себя просоленный морскими ветрами, «выручающий в экстремальной ситуации», витиеватый русский мат. Но, поверьте, и другие слова, в том числе слова любви, они знают! Может быть, запас этих слов поменьше, чем у Владимира Даля, но вполне достаточный для того, чтобы после «поспешных свадеб», нет, не белошвейки со швейных фабрик, а выпускницы престижных факультетов столичных вузов бросали все и ехали за ними в самую что ни на есть Тьмутаракань. А едут они - перспективные врачи, юристы и журналисты не за статусом и «кошельком» (в нашей стране командир атомного ракетоносца получает зарплату на уровне машиниста метрополитена), а за настоящими мужиками - сильными и надежными!
Что греха таить, не каждое плечо с маленькими лейтенантскими звездочками на поверку оказывается надежным. И нередко, когда звезд становится больше или они увеличиваются в размере, блестящие в профессиональном плане офицеры бросают семьи. Бывает и так, что их некогда верные жены вдруг влюбляются без памяти и, забрав детей, уходят «к лучшему другу». И напиваются от избытка чувств, от безысходности ситуации брошенные и "счастливчики", и «варварски» бьют друг другу лица. Но случись, не приведи Господи, нештатная ситуация на лодке, не задумываясь рискнут жизнью, спасая коварного друга. А если все обошлось напьются вместе и опять раздерутся, лишив себя очередных званий и должностей. И вновь уйдут в море. На атомных ракетоносцах, которые выработали все ресурсы и не ремонтировались десятилетия. И будут выполнять на этих кораблях поставленные задачи, употребляя при эксплуатации этой, с позволения сказать, техники, все шестьсот вышеупомянутых лексических оборотов. А с корабля, бывает, идут не «на бал», а снова в море, только на другом корабле, поскольку специалистов, имеющих опыт и знания, катастрофически не хватает. Ведь сотни высококлассных офицеров не выдержав безденежья, бесславия, и каторжных условий службы, ушли на гражданку в коммерческие структуры, где заняли в большинстве своем «простые как прямая и ура!» должности директоров по экономической безопасности, коммерческих директоров и т.д.
А те, которые остались, служат не за страх, а за совесть. А когда бывают дома - возятся с детьми. И ходят на рыбалку. И учатся заочно в академиях и институтах. И дарят цветы любимым женщинам... И, конечно же, бывает, что вечером, собираясь с сослуживцами в неформальной обстановке, поминают «всуе» власти всех уровней, загубившие за пару десятилетий флот, который наводил на супостата страх на протяжении трех столетий. И делятся сокровенными мечтами о квартирке на «большой земле» да о хорошей машине. И опять уходят в море, и возвращаются уставшие, с синими кругами под глазами, но, как заметил еще Петр I, «несмотря на разум острый и труд непосильный, в любой час суток до баб и вина охочие»!
И мы их любим. Таких разных, но волею судьбы объединенных одним - своей принадлежностью к славному русскому воинству! Мы любим их. И эта любовь щемящая. Потому что они, эти вояки, возвращаются не всегда...
...Восемнадцать лет прошло с того дня, когда в 42-х семьях нашего города не дождались назад мужей и отцов, ушедших в поход на АПЛ «Комсомолец». Скорбь царила в те дни в каждом доме. Оплакивали если не отца и мужа, то друга, сослуживца, однокашника, соседа... Масштаб трагедии для маленького гарнизона - вселенский. Закрытые гробы в гарнизонном Доме офицеров. Фуражки на красной материи. Плач женщин. Непонимающие глаза детей... Тогда, в апреле 1989 года на гарнизон спустилась тьма.
...Восемнадцать лет прошло. Но, отправляя мужа в море на день или на месяц, у редкой женщины хоть на мгновение не закрадывается в душу леденящий ужас. Кусочек того апрельского мрака. Но... зажмуриваешь глаза и гонишь от себя эти мысли. Мысль материальна, и надо думать только о хорошем! Надо ждать.
А ждать всегда было нелегко. И не только морально.
Можно представить все тяготы и лишения женщин, которые приехали за молодыми офицерами в начале 60-х на холодный пустынный кусочек земли и, пока мужья, практически не вылезали из-под воды, испытывая первые атомные ракетоносцы, ютились с маленькими детьми в неотапливаемых бараках, не видя мужей месяцами. (Какие уж тут «хорошая квартира, спецмагазин и солдатики для хозяйственных нужд»!)
А как непросто было ждать мужа с боевой службы в начале 90-х... Когда жили уже действительно в своих квартирах, но с подселением - одна квартира на две-три семьи. Когда месяцами не выдавали зарплату. Когда в магазинах были пустые прилавки, и за килограммом картошки, если ее вдруг привозили, надо было выстоять на морозе пять-шесть часов. И дети были, действительно, все время «сопливые», потому что с мазутом были проблемы, и температура в квартирах не поднималась выше 12 градусов. А на улице ветер, выбивающий стекла. И глухая полярная ночь... И делили одну луковицу на три семьи, и перемалывали в муку «черные» макароны, из тех самых «спецпайков», чтоб напечь детворе каких-никаких блинов...
Но все плохое когда-нибудь заканчивается. Мужья возвращались, дети подрастали... И потенциальные учителя, врачи, экономисты, психологи становились специалистами реальными, взваливая на свои плечи и рутинную работу, и управление всей инфраструктурой города. Эти самые «жены-командирши», эти «властные и энергичные девицы, любящие командовать» вынуждены командовать и властвовать, чтобы гарнизонная жизнь не слишком отличалась от жизни в большом городе и чтобы «от скуки в городке не дохли мухи».
А НАПОСЛЕДОК Я СКАЖУ...
Жизнь каждого гарнизона полна историй, которые можно публиковать под рубрикой «Подвиг». Немало в ней и таких сюжетов, которые могли бы послужить основой для самых лихозакрученных мыльных опер. Любовь и ревность, верность и вероломство - все это в условиях обособленности отдаленного поселения проявляется наиболее остро. Именно в маленьких военных городках сохранились в первозданном виде такие понятия, как дружба и взаимовыручка. Здесь можно завалиться в гости в любое время дня и ночи без предварительной договоренности, точно зная, что тебе будут рады. Можно оставить ребенка любого возраста соседке на два часа, чтобы сходить с мужем в ресторан, или на две недели, чтобы съездить на сессию. Можно за две минуты найти, у кого занять соли или недостающие две тысячи долларов для покупки автомобиля... Да, у нас нет театров и филармоний и всего один музей - Боевой Славы. Но жизнь в военном гарнизоне нельзя назвать скучной и однообразной. Она кипит и бурлит... И после увольнения, переехав в большие города, бывшие заозерчане еще долго скучают по суровой северной природе и по теплым человеческим отношениям.
Марина Руденко
«Западная Лица» 2007 г.

Более полувека назад в Северодвинске Архангельской области, на верфи «Севмаш», начали строить атомные подводные лодки. И тут же ученые озаботились: а ведь экипажам придется по много месяцев находиться под водой, нагрузка на психику огромная.

Начали придумывать, как облегчить морякам жизнь в простом корпусе. Помнится, на «Севмаше» было даже целое подразделение, работники которого выращивали птичек-рыбок для комнат отдыха атомных субмарин.

А психологи вовсю разрабатывали всяческие методики, чтобы эффективно сохранять психическое здоровье подводников. Но, ей-Богу, никто не придумал еще лучшего лекарства от хандры и стрессов, чем юмор и смех. Вот один из эпизодов «юмористической» битвы за психическое здоровье подводников. Уверен, что эта байка вполне может войти в учебники военной психологии.

Итак, подходит к концу автономное плавание. Атомоход уже которую неделю четко держит глубину 120 метров, как привязанный. В отсеках подводной лодки — полная расслабуха. Уже выявлены экипажные чемпионы по шахматам, домино и нардам, уже по третьему кругу читается взятая с собой художественная литература. Народ идет на вахту за пульты и на боевые посты с радостью — хоть какое-то разнообразие. В каюте замполита двухголосый храп сменяется бряцаньем кубиков о фанеру — замполит и особист (представитель особого отдела КГБ), прикомандированный в экипаж на автономку, режутся в нарды.

В одно из пробуждений мичман, техник ЗАС, штатный экипажный юморист и прикольщик, решает расшевелить экипаж. Мол, кто же, если не я? И направляется прямиком в каюту к командиру. По должности техник ЗАС — особа, приближенная к верхам, вход к командиру имеет свободный в любое время. То о нудной шифровке с базы доложить, то “добро” на передачу квитанции обратно получить. Командир долго слушает засовца, потом прыскает в рукав и благословляет того на подвиг.

Через полчаса техник подстерегает у гальюна замполита, закончившего ежесуточный обход боевых постов и что-то шепчет тому на ухо. Глаза замполита медленно лезут на лоб. Срочная информация такова: особист, с которым он уже третий месяц живет в одной каюте, только что тронулся умом. Дело понятное, человек третий месяц без дела мается. Залез, мол в шкаф в вашей каюте, пистолет достал и китайских диверсантов в засаде поджидает. Замполит, полчаса назад видевший особиста в каюте в добром здравии, бежит в командирскую каюту докладывать о происшествии. Технику ЗАС не верить нельзя — человек проверенный. К самым секретным секретам допущенный.

А техник тем временем тихо, по-стукачески скребется в замовскую каюту. Дверь тихонько открывается, тело “стукача” проскальзывает внутрь. В каюте техник с суровым и непреклонным лицом докладывает особисту о том, что у зама круто съехала крыша. Ходит с пистолетом по каютам и досматривает на предмет выявления китайских шпионов. Вот скоро должен и до вашей каюты добраться... Вы уж как-нибудь обезвредьте. Скажем, в каютный шкафчик залезьте (он как раз в рост человека) и оттуда нападайте. А я с вашего разрешения побегу командиру доложу.

Зам “добро” на обезвреживание тронувшегося особиста от ухмыляющегося командира получил. И пошел брать того со всей идейной убежденностью члена партии с двадцатилетним стажем. Возле каюты остановился, прислушался. Тишина. Тихонько открыл дверь. Та предательски скрипит. Сжимая в потной ладони рукоятку “макарова”, зам входит внутрь. Особиста на привычном месте, на койке второго яруса, нет. Ни спящего, не бодрствующего. Зато в шкафу кто-то нервно сопит...

В это же время особист, вцепившись обеими руками в такой же незаряженный “макаров”, наблюдает из шкафа через вентиляционную сетку за сбрендившим замполитом, тихо крадущимся по каюте с пистолетом в руках. Особист уже примеряется, каким образом ухватить свой пистолет, чтобы шарахнуть искателя китайских шпионов по голове...

Дикий двухголосый крик “Руки вверх!” поднимает с коек всех, кто в этот час спит между вахтами в каютах жилого отсека. И добрый десяток минут подвахтенным приходится разнимать в каютной тесноте зама и особиста, переплевшихся в схватке и молотящих друг друга по голове рукоятками пистолетов...

Две недели до окончания автономки весь экипаж, изнемогая от хохота, рассказывал эту историю каждый на свой лад. А потом еще месяца два после прихода из плавания весь экипаж, включая командира, таскали в особый отдел давать подписку о неразглашении...

Автор: Ольга Андреева http://www.klubsmi.ru/daigest/2735.html?task=view

Эти истории мне поведал приятель Олег Козырев, на даче которого мы славно отметили прошедший День Победы.

МЕТКИЙ ВЫСТРЕЛ

Старпом советской подводной лодки, несшей боевое дежурство у берегов Чукотки, был страстным охотником. Настолько страстным, что едва сойдя на берег, спешил не в объятия жены, а в леса, с ружьём наперевес... А ружьё у него было самое превосходное, дорогущее, с нарезным стволом, сделанное по спецзаказу... С этим ружьём он не расставался даже в плавании, и неустанно им похвалялся.

И вот однажды подводная лодка всплывает совсем недалеко от берега для каких-то нужд. Старпом выходит на палубу (или что там у подлодок?) подышать свежим морским воздухом, полюбоваться живописным скалистым берегом... И что же он видит? На самой вершине высокой скалы стоит гордый красавец олень. Бешено заколотилось сердце соскучившегося по стрельбе охотника.

«Несите ружьё! - приказывает он. - Сейчас я его, касатика, сниму. Скорее!»

Шустрый матрос мгновенно приносит футляр. Вся команда собирается посмотреть на выстрел, во главе с командиром. Старпом быстро расчехлят своё сокровище, спокойно и уверенно наводит ружьё на рогатого. Команда замирает.

Выстрел!

Восхищённые матросы видят, как с высокой скалы в море падает красавец-олень, увлекая за собой нарты, в которых сидят два чукчи.

Срочное погружение.



ПОГОНЯ

В застойные годы советский подводный флот был не хуже американского, наши атомные лодки были очень и очень даже хороши. Одной из них командовал самый молодой на Тихоокеанском флоте капитан первого ранга Дундуков. Был он требователен, решителен, смел и всегда точно, с инициативой выполнял приказы командования.

Однажды ему удалось невероятное. Его лодка сумела незаметно, тихо пробраться к берегам Сан-Франциско, миновать всевозможные заграждения и лечь на дно у самой мощной военно-морской базы США.

Лодка пролежала на дне несколько недель, записывая бесценную информацию. Матросы ходили на цыпочках, разговаривали шёпотом...

Наконец самым тихим ходом лодка поднялась и отправилась домой. И в самом конце зоны её таки засекли. Началась Большая погоня. Флот США много дней гнался за советской подлодкой через весь Тихий океан. Пока она была под водой, ей ничего не могли сделать, так как у неё была высокая крейсерская скорость. Но время от времени лодке нужно было всплывать, для пополнения запасов воздуха и продува чего-то там... Вот тогда расстояние опасно сокращалось... Но лодка вновь шла под воду, и всё начиналось сначала...

Но вот лодка благополучно достигла двухсотмильной зоны СССР. Её окружили свои корабли и самолёты. Американские эсминцы вынуждены были остановиться. Поняв, что он сумел выпутаться из сложнейшей передряги, переполненный чувствами облегчения капитан Дундуков поднялся на «палубу», снял штаны, нагнулся, и показал американцам две ослепительно белые ягодицы...

Вскоре, в Кремле ему была вручена звезда героя Советского Союза. А дорогой Леонид Ильич, узнав про недипломатичную выходку капитана, пошутил, что за две белые ягодицы можно было бы и две звезды вручить...

Но это не конец истории. Есть ещё и эпилог. В 90-е годы Америка победила в холодной войне, и воцарилась над миром, не подозревая ещё, что ей тоже скоро конец, ибо Китай.

Сын вышедшего в отставку по возрасту капитана Дундукова переехал жить в Америку, неплохо там устроился, и однажды пригласил к себе отца погостить немного в земном раю.

Так вот. Когда Дундуков сошёл с трапа самолёта, то вдруг увидел, что к нему направляется группа пожилых американцев, в военной морской форме. В руках у них развивались американский и советский флаги. Они сердечно поприветствовали нашего капитана, и вручили ему снимок, на котором были изображены его ослепительно белые ягодицы.

Нужно было видеть, как седовласые американские моряки и советский капитан обнимаются, плачут, и с умилением рассматривают фотографию капитанской задницы, как воспоминание о прекрасной молодости и ушедшей холодной войне.
(C)http://oleg-lasukov.livejournal.com/17357.html