И Г Р Ы Н А Ш Е Г О Д Е Т С Т В А
Жена, вернувшись из командировки, привезла внуку в подарок рогатку. Я взял ее, вышел во двор, нашел подходящий камень, и огляделся вокруг. А вот и подходящая цель, старый фонарь с перегоревшей лампочкой. Прицелился и стрельнул, раздался хлопок, попал. Жена покрутила пальцем у виска и, промолвив: «Старый дурак!», скрылась на кухне. А я отправился писать рассказ об играх нашего детства.
Прошло не так уж много лет после войны. Страна только, только приходила в себя после Великой бойни. Родители работали с утра до вечера, и мы, в основной массе, были предоставлены самим себе. Как говорится: - «Их воспитала улица». Девчонки играли самодельными куклами в «Дочки-матери» и врачей. Малолетние пацаны строили из земли города, улицы и увлеченно елозили по этим улицам флаконами из под одеколона, заменявшие им машины. Когда покупалась или дарилась машина из крашенной жести, она долго не жила. В этот же день она разбиралась, а собрать ума не хватало, и валялись ее запчасти до покупки новой машины. Была мечта - управляемый черный «Зим», но она так и не осуществилась. Мода на игры менялась с возрастом. Вот уже начали играть в «Пристенок», сплющенными пивными пробками. На деньги не играли, да и где их было брать - деньги. Не у родителей же воровать. Девчонки играли в «Классы» и прыгали на скакалках. Мы, в принципе, не чурались и тоже в этом принимали участие. Салочки, прятки, игры в разведчиков, в войнушку. Сейчас, если вдуматься, наши игры напоминали азы начальной военной подготовки. Игра в ножички. Сейчас попробуй воткнуть нож в круг на земле 12- 15-ю способами, вряд ли получится. Играли часами, на глазах у взрослых, никто не запрещал. Постепенно переходили на метание ножей в доску. Сколько ножей было сломано, сколько ручек разбито, не считали. На вытоптанных перед дворами площадках гоняли в футбол, называя себя именами знаменитых футболистов, и боролись друг с другом, кто же всех победит. Домой возвращались изодранные, в ссадинах, штаны и рубахи в следах травы и крови, своей и чужой. И наспех поев, опять рвались на улицу, на свободу. Мы лазили по деревьям, изображая Тарзана, падали, ломали руки, ноги. Но отходив положенный срок в гипсе, снова шли на «подвиги»: деревья, крыши, канавы, наполненные водой. Все это было наше. А потом наступал вечер, и начинался поход по садам и огородам. Черешня и вишня, яблоки и груши, малина и клубника,- все летело в наши полуголодные желудки и за пазухи. Немытое, нечищеное. Замерев, лежали в зарослях малины, когда хозяин сада, поднятый лаем собаки, шел по саду, внимательно вглядываясь в темноту. И вот ты уже дома, с остатками яблок, не успевших высыпаться при прыжке через забор, и с букетом помятых цветов сорванных для мамы. Отец ждет с ремнем в руке, но ты, слышишь мамин шепот, быстро ополоснувшись в жестяной ванне, стоящей во дворе, с нагретой за день солнцем водой, и стараясь быть не замеченным, крадешься спать. Завтра новый день, полный приключений. Наверное сейчас мало, кто помнит деревянный самокат. Три доски, кусок проволоки, два подшипника, полдня работы, и вот уже мчит со страшным грохотом, по единственной асфальтированной дороге, веселая кавалькада юных гонщиков. И не дай Бог попадет камешек в подшипник или оторвется рулевая доска. Летишь голова - ноги, и подобрав обломки, хромая и стиснув зубы, чтоб не разреветься, бредешь домой переделывать это чудо техники. Мимо тебя пробегает шкет с велосипедным ободом, управляемым крючком из проволоки. Иногда мы совершали набеги на колхозные сады и поля. Преодолевали 10-15 километров до цели, тарой служили опять-таки пазуха и штанины шаровар, с резинками у щиколоток. Подсолнухи, кукуруза, яблоки, горох. Объездчик возникал ниоткуда. Сидя на коне, с длиннющим кнутом в руке, он походил на разбойника. Страшно, аж жуть! Кнут не раз прохаживался по нашим спинам, когда мы врассыпную бросались наутек. Бегом неслись до самого дома, казалось, что за спиной слышен цокот копыт, а спина ощущала хлесткое прикосновение кнута. Во, марш - бросок!. Зато какой вкусной была кукуруза, сваренная бабушкой! Какой запах исходил от кастрюли с варившейся молодой кукурузы, накрытой листьями! И получив прямо из кипящей кастрюли, ароматный початок, посыпав его щедро солью, ты забывал о ноющей от удара кнутом спине, о пройденных 20 - 30-и км, ты был счастлив. Не знаю, был ли в то время дартс. У нас он был с 1-го класса. Писали простыми перьями, вот из них и делались первые дротики, которые летали на уроках в классную доску, последующим выдворением из класса или постановкой у оной в течение урока. Своего рода вахта. Дома дротики усовершенствовались. Круглая палочка с иглой на конце и оперением втыкалась всегда и куда угодно. Помню, получил хорошей порки от отца. Не нашел ничего лучшего, как прикрепить к двери сарая портрет Н.С.Хрущева, вырванного из « Блокнота агитатора», и швырять в него дротики. Папа был коммунистом, а был 1963 год. Играя в индейцев, мы гнули луки, строгали стрелы, делая из консервных банок наконечники и из куриных перьев оперение. Ну, а рогатки, начиная с простейшей резинки, привязанной к большому и указательному пальцам, и стреляющей бумагой, до классических, из «венгерки», стреляющей гнутой проволокой, и из бинтовой резины, стреляющей камнями и шариками из подшипников. Постепенно переходили к более серьезному оружию. Бутылки с негашеной известью и карбидом рвались в ямах с водой, а иногда и руках. Самопалы, они же поджиги, стреляли неплохо, но иногда разрываясь, лишали пацанов одного, а то и обоих глаз. Стреляли из обыкновенного ключа от шкафа, были бы спички и гвоздь. Скручивали два болта гайкой, заряженной серой, и на перемене швыряли в школьную стену. Громко хлопало, болты разлетались в разные стороны, и это при огромном скоплении народа на школьном дворе. А потом все прошло. Началось повальное увлечение играми « Богатырь», и «Слон». Игры были командные, хорошо развивали силу, ловкость, выносливость. Мы часто ходили походы, в горы, в степь, на реку. Что может быть чудесней, чем сидеть ночью у костра, рядом с самодельным шалашом. Сало, поджаренное на палочке, картошка, испеченная в углях костра, которую мы ели не очищая, вместе с подгоревшей кожурой, обжигаясь, но испытывая неимоверное удовольствие. Жаркими летними днями мы толпой ездили на озеро. Ездили на электричках, без билетов. До озера было км 7 -8, в электричках еще не было автоматических дверей, они открывались вручную. И на повороте перед озером, когда она замедляла ход, из вагонов в открытые двери высыпалась шпана, кувыркаясь, ойкая и потирая свежие ссадины, неслась к озеру. Целый день, купаясь и загорая, к вечеру пешком возвращались домой, голодные, усталые, срывая яблоки и вишни, растущие на улицах, а иногда и просто цветущую акацию. Стадион был открыт с раннего утра до позднего вечера. Вход был свободный, кроме времени футбольных матчей, и многие из нас занимались в секциях легкой и тяжелой атлетики, футболом, теннисом, гимнастикой. Мы спокойно сдавали нормы БГТО и ГТО, ведь многие были разрядниками, кандидатами, а то и мастерами спорта. Любили читать. Беляев и Жюль Верн, Джек Лондон и Фенимор Купер, Стивенсон и Пикуль... Мы переживали за героев этих книг, читая по ночам, иногда при свете карманного фонаря. «Двенадцать стульев», «Записки следователя», «И один в поле воин»... . Это были настольные книги, перечитанные много-много раз, С раннего возраста мы знали, чем книга растрепаннее, тем она интереснее. Часто брали у знакомых книгу на ночь, и за ночь проглатывали ее. Быть может с тех пор и научился быстро читать, улавливая смысл книги. А детство плавно переходило в юность. И уже выпит первый стакан портвейна. С велосипедов мы пересаживались на мопеды «Рига» и «Верховина», а иногда и на чешский «Стадион». С мопедов на «Минск» - М101 или на папин «Ковровец». Иногда кто-нибудь приезжал на «Иже» с коляской или без. И «Явы». Старушки «Явы» с чертом на переднем крыле и самодельным аккуратным багажником с подножками, на которые спокойно крепились, в случае дальней дороги, ранцы. Девчонки, уже девушки, сидели на придворовых лавочках, поймав на «Спидоле» радио Монте - Карло, а мы, хлебнув для храбрости портвейна, выписывали перед ними пируэты на мотоциклах, предлагая им покататься. Особо отчаянные соглашались. Мы не боялись скорости, не боялись ГАИ, ведь его просто не было. На многих мотоциклах не было номеров, почти ни у кого не было прав. Бились, разбивались насмерть, девчонки-красавицы уродовали в авариях лица и тела, хоронили разбившихся всем городом, но вновь и вновь садились за руль этой двухколесной техники. Как-то незаметно возраст перешел к призывному. Аэродром, первые парашютные прыжки, занятия самолетным и планерным спортом, кстати, многие девчонки тоже прыгали с парашютом и летали на самолетах. Автомобильная и танковая школы. Начальная военная подготовка в ДОСААФ. И долгожданные проводы в Армию, с клятвами вечной любви, верности и обещаниями ждать вечно. И уходили парни служить и выполнять свой священный воинский долг перед Родиной. Уже физически и морально подготовленные.
Послышался звон разбитого окна. Я вышел из комнаты и увидел понуро бредущего внука, под конвоем скандалистки- соседки. В руках она держала рогатку, подарок бабушки... .
|
