Немцы в миссии ООН. Маленький Зигги

Самое полярное отношение - от уважительного до крайне негативного в миротворческой миссии ООН в Косово у меня сложилось о представителях немецкого контингента полиции. Причем, я проследил довольно четкую закономерность: чем младше немецкий полицейский чин по должности и званию, тем проще он в общении, человечнее, тем более заслуживает доверия, понимания и поддержки.
И наоборот. Чем больше звездочек на погонах у потомков Фридриха Великого, тем больше гонора, спеси, комплексов неполноценности, которые умело маскируются, прикрывая элементарную подлость. Кто-то из бывших коллег по службе может не согласиться со мной, но, спорить не стану. Каждый опыт уникален в своем роде.
Хочу отметить, что речь идет ТОЛЬКО О ЛЮДЯХ В ФОРМЕ, а не дается огульная «характеристика» нации в целом. Слишком глупо обобщать отдельные примеры и переносить их на гражданских людей с другим уровнем образования, культуры и ментальности, чем у служащих полиции.
НО! Деньги и власть - вот две составляющие, которые способны «выбить из колеи», изменить образ любой, даже прежде очень « светлой» личности. Оглянись вокруг и ты найдешь в своем окружении людей, не выдержавших бремени финансового благополучия или бремени большого руководителя.
На нашей станции немцев - полицейских в начале 2001 года не было. Краем уха я слышал о том, что один есть, сейчас находится в отпуске. Услышал и забыл.
Позже, в один прекрасный день нельзя было не обратить внимания на «новенького» (в действительности оказалось, что «старенького»), который вошел в комнату инструктажа суточных нарядов, когда часы показывали без двух минут восемь. Зеленая форма (не камуфляж), рюкзачок за спиной, короткая стрижка под скинхеда, личико в виде печеного яблока, четыре зеленых звездочки в ряд на каждом погоне, подвижные глаза, прощупывающие тебя насквозь, дежурно - натянутая улыбка.
- О, Зигги из отпуска прибыл! - воскликнул старший дежурной смены ирландец Стив Ловлей. - Готов к службе на дело мира, труду и обороне после отдыха в далеком фатерлянде.
Маленький парнишка, метр с кепкой «в прыжке», еще больше заулыбался и встал среди личного состава заступающей дневной смены.
Я пропустил мимо ушей слова дежурного офицера об основных происшествиях и оперативной обстановке в зоне ответственности нашей станции, с любопытством разглядывая новенького, который больше напоминал школьника-подростка по своим физическим параметрам, нежели чем бывалого офицера-полицейского, направленного для выполнения служебных задач на пост-конфликтной территории.
Впрочем, людям свойственно ошибаться, а первое впечатление часто, действительно, бывает обманчиво. Зигги (уменьшительно - ласкательное от полного имени «Зигфрид» - кажется, так) на самом деле оказался не таким уж молодым. Ему было в 2001 году 39 лет, и он уже успел к этому возрасту разжиться тремя детишками.
**
На третий день после прибытия Зигги из отпуска мы попали с ним работать в один патрульный экипаж. Заступили в ночь. Ситуация, как часто бывает в ночном дежурстве, была переменно нестабильной. Случается, вызовы следуют один за другим, и моторизованные патрули не успевают выезжать на места происшествий. Но, даже в неспокойном 2001 году, все же выдавались довольно тихие смены. Тогда мы могли просто «нарезать круги» на машине по маршруту патрулирования, докладывая изредка дежурному, что все спокойно в муниципалитете Липлян.
Зигги не внушал мне доверия. Поздоровавшись после инструктажа наряда, молча сели в машину и минут двадцать колесили по темным албанским деревушкам в полном молчании. Я косился на своего напарника, понимая, что ему хочется поговорить, да бы скоротать время.
То ли из принципа, то ли из-за вредности продолжаю молчать, предоставляя Зигги начать разговор самому. И он, наконец, решился растормошить русского коллегу.
- А на какой должности ты работал в России? - вежливо интересуется мой «шеф».
Начинаю рассказывать Зигги о том, что такое «вневедомственная охрана», чем она занимается. Как осуществляется «охрана объекта» посредством пульта централизованной сигнализации, какова роль психологов в милицейской службе в России. «Малыш» внимательно слушает, не перебивая. Качает головой, обдумывая информацию, вставляет краткие реплики - комментарии.
Оказывается, в цивилизованной Германии, в полиции, психолог или психиатр вмешивается в душевные проблемы личного состава только тогда, когда у полицейского конкретно «поедет крыша». А охраной личного имущества граждан и организаций, вооруженным сопровождением грузов, денежных средств занимаются исключительно частные охранные фирмы.
Вот. Общая тема для разговора найдена. Лед недоверия начал постепенно таять. Где-то час мы обсуждаем традиции милицейско-полицейского бытия в Германии и России. Зигги больше «продвинут» в вопросах следствия по угонам автотранспорта. В миссии это актуальная проблема, т.к. албанцы перевозят из Германии и Швейцарии в Косово достаточно много украденных машин. Потом, не стесняясь, катаются на них, часто не думая даже регистрировать.
Глянув на часы, напарник предлагает развеяться на воздухе, организовав временный чек-пойнт для проверки местных албанских водителей. Не проблема, мон ами .
Минут тридцать мы торчим на перекрестке дорог километрах в пяти от нашей станции. Время позднее, машин мало. Но Зигги тщательно «шерстит» залетных «водил», сверяя данные документов на машину с номерами шасси и двигателя. Я не мешаю ему. Ночь теплая и длинная. Пусть наслаждается жизнью и службой. Как-никак, а парень сегодня «в своей тарелке».
В принципе, Зигги оказался вполне нормальным немецким «товарищем». На службе не горел, но выполнял свои обязанности «от и до». Мы неплохо сработались и даже одновременно «выросли» на должностях. Где-то в начале апреля 2001 года Зигги «сел на компьютер» - набивать базу данных по преступлениям в зоне ответственности нашей полицейской станции. «Database officer» - так звучала его новая должность в штатном расписании.
Мне же после патруля и службы дежурным офицером на радио «выпала честь» заменить начальника штаба (“operation officer”) на время его отсутствия - отпуска. Три недели работы на такой должности - хороший опыт, когда ты «строишь» весь личный состав полицейской станции, не взирая на чины и звания, задаешь вектор служебных задач, постоянно взаимодействуешь с коллегами из финского КФОР.
***
Все эти служебные перемены привели к тому, что я оказался в одном кабинете с Зигги. Помимо знаменитой немецкой пунктуальности и педантичности мне пришлось на себе испытать, что такое немецкое скупердяйство, жадность и пошлость «в одном флаконе». Когда, действительно, не знаешь, что делать - смеяться или плакать.
- Зигги, пошли кофе попьем.
Мой сосед по кабинету отрывает взгляд от монитора и что-то прикидывает, не спеша соглашаться с предложением.
- Зигги, не парься, я приглашаю.
«Малыш» довольно улыбается и сразу идет к выходу. Понятна всем старая традиция в миссии ООН для сотрудников: кто приглашает на чашку кофе, тот и платит. Зигги любит и кофе, и колу и спрайт, но никогда, никого не приглашает. Принцип у него такой. Или предпочитает строго отсчитывать свои пфенниги (это ж еще 2001 год) на краешке стола за свой заказ.
- Вот твой ключ от кабинета. Гони две с половиной марки.
Это Зигги встречает меня в первый день нашей совместной работы на новом месте. Все нормально. Две с половиной марки не деньги. На, возьми, и спасибо за заботу, мой немецкий товарищ.
У меня закончилась бумага для принтера. Знаю, что у Зигги она есть.
- Зигги, одолжи пару листочков. Нужно справку для штаба в Приштине срочно распечатать.
Зигги поднимает лицо от клавиатуры. В глазах немца застыл немой укор и недовольство.
- Это моя бумага. Если тебе надо, зайди к логистику (тыловику) и возьми новую пачку.
Я знаю, что тыловика нет на месте. Он уехал по свои служебным делам, а самому мне бродить по станции, искать пару листиков совсем не хочется.
- Зигги, ну дай две странички. Я же знаю, что у тебя они есть.
Зигги начинает заводиться, упорно отстаивая «собственное» имущество от настойчивых посягательств русского.
- У меня у самого мало осталось. Ты видишь, всего листов 30 (тридцать! и все же есть!)- не больше. (Хотя, врешь, я сам видел, как ты вчера убирал в стол целую пачку). И вообще, каждый должен иметь свои вещи для работы, - витийствует мой пунктуальный сосед.
- Зигги, я верну тебе в десятикратном размере. Вот, пойду куплю пачку бумаги на свои деньги и верну, - говорю я с самым серьезным видом.
Немец распаляется еще больше, начиная рассказывать мне о том, как в его родном департаменте, в фатерлянде организовывают работу сотрудников на служебном месте. Конечно же, покупать бумагу за свои деньги глупо, Зигги это понимает, пытаясь «разъяснить» и мне, бестолковому, «элементарные» вещи.
Все ясно. Диалог глухого и немого. Тот случай, когда говорят, что «зимой снега не допросишься», а не только пару злосчастных листочков. Горбатого могила исправит.
Закрываю дверь кабинета и отправляюсь в дежурку. Там мой знакомый бангладешец Шарма сейчас работает. Он точно поделится, ему не жалко.

Косово, Гнилане, 2003 год

Специально для bigler.ru

Осколки

Так странно, но жизнь наша, по сути, состоит из одних лишь осколков, ибо нет в ней практически ничего цельного. Сложно найти человека, который бы помнил всю свою жизнь «от и до». Очень мало таких. И только самые яркие картинки, как странички в детской раскраске, со временем придут к нам снова, напомнив о былом.

Машина тряслась по грунтовке. Он бездумно смотрел в слегка тонированное окно. Внезапно попавшийся на глаза мальчишка, с довольным видом усевшийся на пятую точку прямо посреди засыпанного строительной пылью и кусками битого кирпича пятачка перед воротами недостроенного дома, заставил внезапно выпасть сознанию за рамки привычного течения вещей

В Эберсвальде, рядом с домом, где жил он и еще множество других детей и семей советских офицеров разных возрастов, расквартированных в этой части Западной Германии, в какой-то период лежали аккуратно сложенные кучи кирпича, прикрытые толстой пленкой. Они, тамошние ребята, любили играть в некое подобие пряток, скрываясь под тем полиэтиленовым навесом. И больше всего пугались старой немки, которая кричала что-то громко с балкона расположенного на противоположной стороне дороги дома. Может, то были ее кирпичи, а может, она искренне переживала за тех ребят, что крутились возле стройки, рискуя заработать лишнюю шишку на голову, а то и что похуже.

Потом на этом месте вырос универмаг. Название уже забылось за давностью лет, хоть где-то дома до сих пор валяются древние пакеты из этого заведения.

А во дворе дома были шикарные заросли - ветви какого-то дерева сплелись в некое подобие преграды из лиан. Эта живая, хоть и подсохшая уже с годами, изгородь, отлично отделяла песочную площадку, на которой резвились в ту пору ребята от остального пространства двора, где висели на просушку вещи офицерских семей. И в зарослях этих, как потом выяснилось, свили гнездо осы, попытка поимки одной из которых потом почти неделю напоминала о себе сильно распухшим большим пальцем. А поскольку в тот период по передаваемым тогда советским каналам, по одному из них, шел какой-то сериал про паренька и лошадь, в одной из серий которого работнику, подхватившему гангрену, собрались ампутировать палец - он очень боялся, что подобная участь может постичь и его. Спокойствия детскому организму это никак не прибавило.

Зато были еще и мультфильмы. Большинство из них транслировалось по недавно установленной тарелке и шли на немецком и английском языках. Но для того возраста ему было достаточно просто картинки - из нее было все ясно.

В то время купание происходило в ванне, которая, по какой-то непонятной причуде строителей, располагалась в правом углу кухни. И в углу этой огороженной от остального пространства кадушки жил паук. Он там жил всегда, насколько мог помнить его детский мозг. И, несмотря на обычную детскую боязнь членистоногих, он все же признавал право этого создания находиться там, и именно в том самом углу. Хотя, может, это каждый раз были разные паки, ибо мать с завидным постоянством залезала в тот угол неким подобием пластиковой метлы на длинной ручке, которое неведомым образом осталось в наследство от предыдущих владельцев.

А до этого он жил в других местах. Был многоквартирный дом, в котором была многокомнатная квартира, в которой жило много людей. Уже позднее он узнал, что в той квартире, в разных комнатах, ютились три семьи. Точнее, две семьи. И странный офицер по имени (или фамилии) Тибор, чья комната, дверь в которую иногда оказывалась распахнутой, больше всего ему в те времена напоминала внутренности космического корабля своим обилием сияющих огоньков. Уже позднее стало понятно, что это просто звукозаписывающая аппаратура. Нет, Тибор не пел - он сводил дорожки для какой-то музыкально гэдээровской студии.

А перед этим была «точка». Которую он и не помнил толком, но вот выражение родителей «на точке» впитал всем своим естеством, как и странное воспоминание о какой-то огороженной сеткой-рабицей, с кольцами колючки поверху, местности, вокруг которой только поле и пустырь.

Продолжение следует, если интересно...