БЫЛИ "ПАРКЕТНОГО" КРЕЙСЕРА-6 или "Учиться никогда не поздно".
(Фамилии и имена изменены, любые другие совпадения - обязательны!)

Не сказать, чтобы старпом "паркетного" крейсера капитан 2 ранга Кулибин так уж любил учить других жизни. Но при случае и под настроение вполне был на это способен.
- Каюта - рубке дежурного! Оперативный сообщил - танкер на подходе! - прозвучал бодрый доклад дежурного по кораблю "штурманёнка" (командира электро-навигационной группы) старшего лейтенант Минорова.
- Готовьтесь к швартовке. Я сейчас подойду. - отреагировал старпом, ощутив ту самую тягу к поучительству.
"Блин, что мы, без него баржу не привяжем? - огорченно подумал Миноров,- собрал бы боцманят - да и все дела, а теперь придется образцово-показательные выступления устраивать."
- Шкафутовым левого борта на шкафут! Трюмной команде - по местам приёмки топлива! Дежурному боцману - на левый шкафут! - корабль наполнился гавканьем трансляции, топотом ботинок, лязганьем дверей.
К появлению старпома на шкафуте по линеечке была выстроена швартовая команда (пришлось еще каждого второго за спасжилетом и рукавицами гонять) и дежурный боцман с кранцами (этот сам сообразил, что старпом на борту - новенькие вытащил). У топливного приемного патрубка возилась пара трюмных (с ними воевать бесполезно - приемка еще не начиналась, а уже палуба соляркой уделана). Штурманёнок возглавлял это безобразие.
- Тащ капитан 2 ранга, танкер на траверзе в трех кабельтовых! Корабль к приемке топлива готов! - отрапортовал он.
- Вижу! - махнул рукой старпом, огорченный тем, что придраться вроде не к чему. - Вот смотри, штурман, учись, как корабли водить надо! На полном ходу прямо на нас идёт, а потом машиной и рулями отработает и бортом к нам станет!
Штурман посмотрел. За кормой танкера и впрямь белел внушительный бурун. Дистанция быстро сокращалась.
- Да ещё всё на глаз, без твоих приборов (старпом был ракетчиком и штурманию как науку явно недолюбливал)! Старая школа! - не унимался старпом.
- Тащ, вроде бы пора ему и повернуть, - намекнул Миноров.
- Что бы ты понимал! Старые капитаны свои суда от и до чувствуют! Когда надо, тогда и повернет! - нравоучительно помахал указательным пальцем перед носом штурманёнка старпом.
- Всем от борта! Тащ, держитесь! - не проникся старший лейтенант.
Через считанные секунды крейсер содрогнулся от удара. Почти не снижая скорости и даже не делая попыток лечь на циркуляцию, танкер въехал в борт корабля, обеспечив тому пятиметровую трещину в обшивке и прогнутый шпангоут.
- Мореходы #уевы! - очнулся от транса старпом - Штурман! Ты когда-нибудь таких мудаков видал? Судно водить не умеет, а туда же, в капитаны лезет!
Что добавить? Экипаж танкера оказался повально пьян. Крейсер ещё два года ходил с "нашлепкой" на борту и даже пересекал с ней Атлантический океан, пока в ходе заводского ремонта поврежденную часть корпуса не смогли заменить. А старпом больше не порывался учить штурманов водить корабли.

Лошадь в обмороке

Эпиграф : 'Как упоительны в России вечера'

С деревянной ступеньки глинобитной казармы далеко вперед просматривался участок каменистой земли, плавно переходящий в чудесный закат, состоящий из нескольких полосок алой зари и купола звездного неба над головой. От разбросанных в закатном сумраке домиков заставы доносился стрекот цикад. Светящиеся окошки и жужжание клубного кинопроектора, с доносившимся громким хохотом бойцов, делали настроение хорошим и совсем домашним, несмотря на удаленность родного дома на две тысячи километров.
Хорошо вот так вернувшись из наряда, почистив оружие и сходив в баню, сидеть на ступеньках, вдыхать вечерний прохладный воздух и думать не о местных каменистых дорогах, а о единственной дороге, ведущей к концу длинного трехлетнего пограничного пути из Туркмении в родной город.
От размышлений отвлекли испуганные глаза и враз севший голос коновода:
- Товарищ старший сержант, Орлик заболел.
Тут нужно сказать, что по штату наша застава относилась к высокогорью и имела несколько лошадей. И должность моя - командир отделения кавалеристов предусматривала не только вольтижировку и рубку лозы, но и ответственность за лошадей, числящихся в моем отделении.
Как вы думаете, можно простить коневоду, не понимающему прекрасное, прерванные мысли о доме? Ни в жизнь! А что делать? Служба.
В конюшне было темновато, керосиновая лампа едва освещала стойло Орлика.
- Вот видите, товарищ сержант, лежит, не встает даже, боками только водит! - чуть не плача, причитает солдат.
Я коснулся теплого лошадиного бока.
- Уфффффффф, - вздохнул Орлик и обернулся к нам, моргнув крупным, карим, доверчивым глазом.
Растерянно походили вокруг лежавшего коня. Посмотрели в зубы.
- Не знаю, - я растерянно почесал затылок. - Слушай, поставь ему градусник, проверь температуру, потом вызови фельдшера. Если что-то не так, тогда буди. После наряда спать хочу, сил нет.
Спал я крепко, и снились мне летние городские улицы, девушки в воздушных платьях и, конечно, мама.
Вырванный из сна толчками в бок, долго ругался, никак не мог прийти в себя.
- Товарищ сержант, товарищ сержант! Орлик…
- Что с ним? - Я рывком сел на кровати.
Округлившиеся глаза коневода светились фарфоровыми тарелками в темноте:
- Товарищ сержант! Я пришел, а градусника нет.
- А чего орёшь? Ну, выпал, наверное.
-Нет, товарищ сержант, его совсем нет, ни в стойле, нигде. Я сено руками перебрал. Все комочки навоза просмотрел. Нет его.
- Господи, ты хочешь сказать?! - от догадки я окончательно просыпаюсь.
- Товарищ сержант, он в него ушел. Там же стекло и ртуть, если…
Полураздетые, растолкав фельдшера, прибежали в конюшню втроем. Фельдшер-ефрейтор, мой одногодок, долго не мог поверить в случившееся:
- Слушай, Валентин, да не мог он того…вовнутрь провалиться!
Коновод опять затянул свою песню
- Товарищ ефрейтор, я поставил, вышел на пару минут, вернулся, а его нет.
Фельдшер пошел к выходу.
- Эй, ты куда? - остановил его я.
- Да дело, Валя, такое - клизму ему будем ставить.
Через полчаса напряженное красное лицо фельдшера стало злым.
- Идиот, орал он на коновода, не стой у его филейной части! Не отмоешься потом! Накачал воды - отскочил. Все, повели на выгул.
Прогулялись с конём в поводу. Осмотрели продукты жизнедеятельности. Нет ничего.
- Значит так, - предложил фельдшер. - Сейчас промывание желудка будем делать. Ты, боец, давай на кухню, парь зерно, чтобы стенки желудка, если есть осколки, не повредило.
Промыли желудок, поставили клизму, через зонд закачали распаренную, растертую пшеницу.
- Ничего? - спросил я у фельдшера, ковыряющего палкой в лужах.
- Ничего.
Через два часа снова вывели коня. Я смотрел на его дрожащие ноги и думал, что со мной будет, если он сдохнет?
Орлик повернул к нам вымученную безропотную морду и тихо, вроде как шёпотом, попытался проигогогать.
- Вот, скотина бессловесная, а смотри, как все переносит! - задумчиво произнёс фельдшер. - Ну, давай еще клизму!
Завели Орлика в стойло, закачали воды. Конь встать уже не смог. Из его глаз, отрываясь друг от друга, скатились крупные чистые слезы. Жеребец вытянул красивую шею, положил ее на соломенную подстилку и оскалился крупными желтыми зубами. Фельдшер встал:
- Все, ребята. Последнее средство - достать через анус.
Я стоял, смотрел на него, одевающего длинную, по локоть, перчатку и думал о так хорошо начавшемся с заката вечере.
- Ты, - сказал фельдшер коневоду, - держи его за голову.
Коневод поплелся в голову Орлика. Фельдшер выдохнул:
- Давай, Валя, свети.
Я подошел к столбу и, снимая фонарь, поднял глаза на табличку с кличкой лошади и окаменел.
- Ты чего, Валя? Давай свети! - начал сердиться фельдшер. - Сколько ждать тут!
У меня шевелились губы, перечитывая надпись на табличке. Буквы складывались в слово, дрожали и расплывались, но, тем не менее, надпись в Орлика не складывалась. Даже отдаленно Рассвет Орликом быть не мог.
Я сорвал чуть выше висящую уздечку и медленно пошел к коневоду.
Фельдшер подскочил:
- Вы что, надо мной издеваетесь?
Я взревел:
- Идиот! Дебил! Это же Рассвет! Где ты Орлика увидел?
Коневод метнулся к выходу. Я мчался за ним, вкладывая в удары уздечкой всю душу, злость и ощущение безвозвратно потерянного прекрасного вечера.
Сорвав злость еще с уздечкой в руках, вернулся в конюшню, где около лежащего Рассвета застыл фельдшер.
- Ты чего, Валя? - недоуменно произнес он.
- Это не Орлик. Это - Рассвет! - сквозь хохот попытался объяснить я.
- Мы что, не того коня мучили? - переспросил фельдшер.
- Не того, конечно не того!
- А где тот?
Я подошел с фонарем к соседнему стойлу. Там мирно спал Орлик, и у него из-под хвоста виднелась стеклянная трубочка термометра.

НЕЖЕЛАТЕЛЬНАЯ БЕРЕМЕННОСТЬ

Замполит грузового отделения ОКПП 'Наушки' явно скучал. Проповедовать было некому: личного состава не хватало и все были либо на границе, либо законно отдыхали. Слоняясь по территории, зам случайно забрёл на питомник. В домике кипела работа: оба инструктора, вооруженные зубными щетками, увлеченно крапили листы гуашью. Тут же рядом стопочкой лежали неуставного содержания кальки. В печке шкворчала поджариваемая в цинке картошка. Мда, - подумалось замполиту, - и хрен ты с этими Малевичами чего поделаешь, заменить некем…Истосковавшийся по человеческому общению зам долго читал художникам нотации и гневно размахивал калькой на которой пограничный пёс трахал нарушителя-китайца. Пока перемазанные гуашью инструктора, потупив взоры, изображали покаяние, картошка сгорела окончательно и цинк с углями пришлось выкинуть.
В следующий раз замполит навестил питомник через неделю. Однако в этот раз накрыть малину не удалось. Злобная псина за забором явно выражала намерение загрызть зама насмерть. Через пять минут вышел инструктор и убрал собаку с выгула. В домике замполит прослезился: на столах лежали раскрытые уставы. Инструктора являли собой праведников. Только вместо ладана попахивало картошкой с луком.
На том и порешили: теперь ежедневно в качестве тревожно-охранной сигнализации по выгулу бегал свободный от службы пограничный пёс. А у меня их было целых два - в довесок к кобелю мне после сержантской школы торжественно вручили старую толстую и ленивую суку. Работа на товарном поезде с такой парочкой выглядела достаточно комично: сука стремительно вырывалась вперед и отдыхала в голове состава, попутно поедая всякое дерьмо, а кобель наоборот бежал назад с целью покусать досмотровую группу. Так что они только гуляли вместе, а на границу я брал кого-то одного.

Служить мне оставалось совсем ничего. Я уж беспокоился, что не успею закончить альбом. Поэтому, вместо законного сна после ночи на 'Дозорном' отправился на питомник, обходя весенние лужицы и неся за пазухой кипу фоток. Мои собаки паслись на выгуле. Я колдовал над альбомом и размышлял о перспективах дембельнуться в первую партию.
В дверях неожиданно показалось растерянное лицо второго инструктора:
-Там!!!…Ебут!!!
Пошутить я не успел, последовало уточнение:
-Суку твою ебут!...
Сметая на своём пути поочередно столы, коллегу и двери, я ломанулся на выгул.
И опоздал. Мои подопечные уже закончили упражняться в классической позиции doggy style и находились в состоянии посткоитального блаженства. Оставалось только поздравить кобеля с благополучным решением проблемы весеннего сперматоксикоза и предложить обоим по сигаретке.
Я вдруг ощутил суровую действительность. Дело в том, что в связи с вынашиванием и вскармливанием щенков сука выбывала из полноценной работы на полгода. Инструктор же, в награду за пополнение генофонда пограничных собак, получал путевку на губу числом суток по количеству родившихся щенков, а также бонус: увольнение в заключительной, четвертой партии. Причём, злобный цинизм отцов-командиров состоял в том, что путёвка инструктору вручалась уже перед строем отбывающей на дембель последней партии, лишая её обладателя разделить радость пути домой даже с самыми отъявленными раздолбаями. Мои мечты о первой партии стремительно накрывались лохматой собачьей пиздой.
Пока я пребывал в ужасе, появился второй инструктор:
-Давай моего кобеля выпустим? Тебе уже всё равно, а собачкам будет приятно…
На продолжение блядства не было времени. Надо было что-то делать. В течение пяти минут на питомнике собрался консилиум по ликвидации последствий катастрофы. Для начала признали, что скрыть беременность будет невозможно, а ссылка на непорочное зачатие вряд ли получит одобрение материалиста-замполита. Оставалось уповать только на срочное терапевтическое вмешательство.
Мой коллега метнулся в медпункт с заданием выспросить лекарств от нежелательной беременности у фельдшера (представляю реакцию последнего), второй грамотей задумчиво перебирал упаковки таблеток от глистов, косясь на остывающую картошку. Я листал книгу по служебному собаководству, и особенно неприятно поразился тому факту, что сука может зараз приносить до 15 щенят. Лохматый приговор моему дембелю бегал по выгулу в отличном расположении духа и вилял хвостом.
Наконец суку водрузили на стол и поочередно заглянули ей под хвост. Где-то там в глубине шустрые сперматозоиды уже делали своё чёрное дело и наверняка корчили нам рожи...

Не спрашивайте меня о тонкостях прерывания беременности у собак. Я до сих пор не могу забыть вкус раствора марганцовки и невесть откуда взявшуюся трубочку, один конец которой был вставлен совсем не в стакан с коктейлем. Cуку ежедневно осматривали и к моему ужасу она с каждым днем распухала в талии.

Впрочем, закончилось всё благополучно. Беременность оказалась ложной. Я уволился во второй партии. Мой любимый кобель так и не стал отцом. Суку я передал молодому инструктору. Через год он написал мне, что псина до сих пор на потеху публике выполняет команду 'Пизду к осмотру!' - запрыгивает на стол и старательно отводит хвост в сторону.