А вертолетчики в большинстве - люди душевные и с пониманием!
Прилетает вертушка, садится, турбин не глушит. Отваливает дверь, пригнувшись подбегаем.
- Который тут ваш? - спрашивает нас военлет помятого вида, - Забирайте.
На полу лежат тела офицеров, принявших вчера приглашение вертолетчиков на фуршет. Лежат, аккуратно и заботливо укрытые солдатскими одеялами. Отыскиваем своих. У одного изо рта торчит смятая сигарета, которую он не успел прикурить до того, как отключился. Сгрузили одного, второго.
- Давайте живей, - кричит военлет, - нам еще на две точки, а мужикам (кивает в сторону кабины) еще похмелиться...
Подхожу к кабине, отстегиваю от пояса флягу с водой, стучу ею в стекло. Окошко сдвигается, благодарный кивок, фляжку взяли, вопросительно кивнули в сторону люка. Я поднимаю большой палец. Опять кивок. Пригнувшись отбегаю.
Вертушка взлетает аккуратно, дабы не потревожить спящих в ее чреве доблестных воинов, павших в неравной борьбе с зеленым змием.

Cказания про Воху


Было это во время моей учебы в Калининградском Инженерном училище.
Учился в нашей роте , на курс меня старше, парень .
Звали его Володя, а товарищи просто Воха. Был он достаточно миролюбивый но немного молчаливый и замкнутый. Это видимо все накапливалось и эмоции выходили у него самым интересным способом.
Расскажу пару наиболее значительных.

Выделили нашей роте деньги на новый барабан. Времена были перестроечные , в военторгах и складах ничего не было. Воху , как подвало-каптерщика, ротный отряжает в город, в музыкальный магазин, для покупки новаго барабана.
Итог.
Возвращаемся после занятий и видим идущего в дупель пьяного Воху несущего маленький детский барабан с розовыми пластмасовыми палочками.

Наша старая урна в курилке окончательно пришла в негодность.
Слегка прогнила и растрескалась.
Вохе поручают изготовить новую. Вытребов на это два дня он скрываеться в подвале.
Через два дня , заходя после самоподготовки в роту , слышим дикий крик комбата и такое же дикое ржание пришедших раньше.
Видим смущенно улыбающегося Воху и выползающий из курилки народ.
Захожу и чуть не падаю. Половину помещения занимала гиганская мусорница высотой с человеческий рост. Сделана она была из цельных кусков фанеры и свободно вмещала пехотное отделение в полной выкладке.
Воха получил пи..ей от начальства и приказ уменьшить этого монстра на половину, что он и сделал. Но опорожняли мы ее все равно только раз в неделю.

Уже служа в Таджикистане я спрашивал народ о своих, в том числе и о Володе.
По описанию внешности они узнали и рассказали что 'был такой в Хороге оторваный командир огнеметного взвода'........
Скорее всего это он.

Навеяло...
Дернул меня черт на втором году службы поступать в один из военных ВУЗов. Собрали со всего пограничного округа толпу абитуриентов (в погранучилища, училище связи, ВШ КГБ и другие ВВУЗы) в одном из отрядов на китайской границе. Половина из нас были те особо хитрые тупильники, которые использовали возможность поступления в военный ВУЗ для отдыха от тягот и лишений воинской службы(все лучше по стране помотаться, да за книжками сидеть, чем грязную лямку тянуть).
Что и говорить, весело было. Только ребята прогадали.
Местные погранцы смотрели на нас презрительно-озлобленно. Начальство не взлюбило, смекнув намерения особо хитрых. Забивали на службу, прикрываясь учебой, стали забывать Устав. Отношение к нам (абитурам) окончательно испортилось, когда один чел из наших, посещая штаб, не отдал честь командиру отряда. Отмазки типа "согласно Устава честь на лестнице не отдается" привели его к отдыху на губе.
9 мая (когда все нормальные мужики пили пиво в гараже рабочего Иванова, а погранцы посещали местный "чайник") в часть прибыл вагон товарный с грузом хлорки (нахрена ее столько, до сих пор не могу понять). Вопрос о том, кому ее разгружать, долго не стоял. Послали элиту (будущих отцов-командиров).
Мы-то не знали об оказанной высокой чести, "Так, - говорят,- "Вагон надо помочь разгрузить." Подходим к вагону, стоит он на отшибе станции, в чистом поле, ни платформы, ни х?я нет. Отгрызли пломбу, открыли дверь, с земли ввысь как глянули - "Мать честная! - Под потолок вагона стоят железные контейнеры, в каждом по несколько десятков полиэтиленовых мешков с хлоркой, кило по 25-30 каждый". Половина мешков уже порваны при погрузке (остальные порвали при выгрузке).
Прапор (абитур Алма-Атинского погранучилища для самых дубовых) сразу сник как-то, потускнел. Раздали всем маски (а-ля атипичная пневмония) и понеслась.
Вы видели когда-нибудь, как за несколько часов в облаке белой хлорки на земле вырастает куча белых мешков. И все это стараниями группы смертников, глаза, лица и торсы которых на ласковом майском солнце разъедают струйки соленого пота пополам с хлоркой(Чернобыль и доктор Менгеле отдыхают). Маски конечно помогли, особенно в первые пять минут. Потом без них дышалось легче.
Столько мата я за все годы до- и последующей службы не слыхал.
Вы спросите, а где же шутка юмора?
Смешно было потом:
1.Когда пришел "Эй, полковник" и неосторожно бросил фразу: "Нах?я вы все разгрузили, здесь же половина для другого отряда?". Столько правды о себе и своей сексуальной жизни он не слышал никогда. После этого сказать: "Загружай!", справедливо опасаясь быть похороненным в этой куче, он не рискнул.
2. Когда отплевывались и откашливались чем-то желтым еще неделю.
3.Когда стоявшие колом волосы и задубевшую кожу не хотела смачивать холодная вода (теплой конечно не было, профилактика).
4. Когда не помогали выданные на каждого по два куска мыла банного, и пениться с энной попытки стало только мыло хозяйственное. Какие уж там реакции происходили Менделееву виднее.
5. Когда пыльные камуфляжи после постирушки приобрели предсказуемый желтый цвет, а сапоги не хотели чернеть и отталкивали ваксу.
6. Когда неделю от нашего строя шарахались закрывая носы все встречные.
Вооот.
Привет участникам того памятного военного эксперимента 1991 года.

Журналистский спецназ, или три дня в 'войсках дяди Васи'


В честь старого Дня печати вспомнил о том, как в прошлом году в числе полутора десятков журналистов из нескольких тюменских газет и телекомпаний 'прослужил' три (если честно - два с половиной) дня в воздушно-десантной части, расположенной в Ишиме. Причем слово 'прослужил' брать в кавычки, может, и необязательно…
Формально наша поездка именовалась 'сборами военнослужащих запаса'. Это, так сказать, для придания 'дикой дивизии', высадившейся на территорию обычной воинской части, официального статуса. Но была, конечно, и сверхзадача. Газетчиков и телевизионщиков решили окунуть в солдатскую жизнь по самое, как говорится, не могу, чтобы таким оригинальным способом привлечь внимание прессы к многочисленным армейским проблемам. Забегая вперед, скажу, что удалось это, как нельзя лучше.

День первый: 'До свиданья, города и хаты…'

Итак, разномастная команда журналистов собралась в ранее указанном сквере. Тогда мы еще ничем не напоминали хоть сколько-нибудь слаженное воинское подразделение, и нашему руководителю, полковнику запаса, пришлось приложить серьезные усилия для того, чтобы просто пересчитать личный состав и загнать его в автобус.
Точкой отсчета стал вещевой склад военно-инженерного училища - там нас переодели в новенький камуфляж (армия на PR не жидится!). У каждого из решивших ступить на солдатскую стезю журналистов заранее выяснили размеры одежды и обуви, но… Для меня, например, в силу ярко выраженной хлипкости телосложения, всегда было проблемой найти в продаже подходящие шмотки. Интересно, как с этим справятся военные?
А на раз! Матерый прапорщик окинул взглядом мою фигуру и выложил на прилавок комплект камуфляжа. По гражданской привычке я полез смотреть размер, и ужаснулся - пятидесятый! На что прапорщик невозмутимо заметил: ты, дескать, сперва примерь, а потом будешь возмущаться. И действительно, форма пришлась в пору. Вот что значит наметанный глаз! Да уж, армейский склад - это вам не китайский вещевой рынок…
Потом была длинная и довольно скучная дорога до Ишима. Единственным развлечением стал обед в придорожной шашлычной. Повара, официантки, торговцы из соседних ларьков встретили и проводили свалившееся на их головы странноватое воинство сдержанно-удивленными взглядами, но вопросов, кажется, не задавали: на трассе, небось, еще и не такое увидишь.
Строить, в прямом и переносном смыслах, нас начали сразу по прибытии в часть. По крайней мере, от автобуса в солдатскую столовую мы шли уже не толпой… А после ужина, состоявшего из каши-'сечки' с килькой в томате, хлеба с маслом и чая, заместитель командира части майор Пашук представил нам нашего командира взвода - лейтенанта Жукова.
Лейтенант, на первый взгляд, казался парнем простым и бесхитростным, и сразу дал понять, что ему глубоко безразлично, кем командовать -- настоящими солдатами, или временно переодетыми в форму 'акулами пера'.
'В армию захотели? Будет вам армия. Самая настоящая, без обмана! И плевать, что вы потом про меня напишете…', -- говорил он всем своим видом.

День второй: 'Чтоб служба медом не казалась…'

Подъем в шесть часов утра не стал чересчур тяжким испытанием, хотя для меня встать в такую рань - уже почти что подвиг. Лейтенант Жуков, впрочем, героизма подчиненных не оценил, и выгнал свой журналистский взвод на утреннюю зарядку.
О, десантная зарядка - это не гражданская производственная гимнастика! Мы бегали, выполняли гимнастические упражнения, отжимались, подтягивались, кто сколько смог, и снова бегали… Язык выпал на плечо уже через несколько минут, а пропитанные никотином и избалованные гиподинамией легкие рвались через пересохшее горло наружу. И конца этой муке видно не было.
В это время рядом с нами 'заряжались' настоящие солдаты. Вполглаза наблюдая за ними, я лишний раз убедился, что мы супротив десантников - все равно, что плотник супротив столяра. К примеру, отжимались эти ребята на кулаках. От асфальта.
В конце зарядки взводный разбил нас на две команды и устроил соревнования по бегу в форме эстафеты. Проигравшие везли победителей на закорках через весь плац.
- Устали? - обратился к нам Жуков после всего этого безобразия. - Ничего, это только начало. В казарму бегом марш!
После такой 'разминки' завтрак (рисовая каша с тушенкой, хлеб с маслом, чай) был настолько вкусным, что показался мне чуть ли не правительственной наградой.
Кстати, я заметил, что со времен моей срочной службы (КДВО, ДМБ-86, осень) солдатский рацион стал гораздо богаче. Сегодня бойцы получают, например, фруктовые соки - из расчета 50 граммов в сутки, и молоко - 100 граммов. Более чем вдвое увеличилась суточная норма сливочного масла - с 20 до 45 граммов. Мяса солдату положено 250 граммов в день, рыбы - 120 граммов. Яйца - четыре в неделю. Ну и, конечно, различные каши, макароны, картошка. Может, не всегда вкусно, зато сытно.
Проглотив положенное количество калорий, мы отправились получать оружие - АКС-74. А также - вот счастье-то! - 16-килограммовые бронежилеты и каски. Впереди были занятия на тактическом поле.
Я-то думал, что на зарядке наломался на всю оставшуюся жизнь… Черта с два! Довелось и побегать, и поползать, а также пострелять холостыми и метнуть учебную гранату. Все это, напомню, приходилось делать в тяжеленном 'бронике' и вечно сползающей на глаза каске. При этом вокруг рвались взрывпакеты и вспыхивали бутылки с зажигательной смесью. Да еще капитан, руководитель занятий, бабахал над головой холостыми патронами. Короче, 'Диснейленд' отдыхает!
Во время послеобеденного перекура я разговорился с двумя сержантами-срочниками, которые до того с неподдельным интересом наблюдали за шоу, которое мы демонстрировали на тактическом поле.
- И марш-бросок побежите? - поинтересовались они, по-моему, не без подначки.
- Побежим, - вздохнул я, вспомнив зарядку.
- Сколько?
- Сказали, десять километров.
- Десять - это ерунда, десять мы часто бегаем. А вам-то на кой это надо? Фиг бы кто меня заставил на гражданке марш-броски бегать!
- Посмотрим, что ты лет через десять про это скажешь! Может, нам молодость охота вспомнить! - кисло улыбнулся я и пошел в строй. Впереди была поездка на стрельбище.
Отстрелялся я позорно, но оказались среди коллег и снайперы, которые оказали неоценимую услугу всему журналистскому взводу. В качестве поощрения 'за успехи в боевой и политической подготовке' (а может, учитывая наши 'успехи' на утренней зарядке) дистанцию марш-броска нам сократили аж вдвое - с десяти до пяти километров.

Но мало все равно не показалось! Все по уже проверенной схеме: язык - на плече, легкие - комом в горле. Ноги-то кое-как терпели, но… Как там у Высоцкого? 'Подвела меня - а я предупреждал! - дыхалка…' Кто-то что-то говорил про какое-то второе дыхание, но ко мне оно так и не пришло. Где-то на втором километре я окончательно и бесповоротно убедился в правоте жены, которая давно и настойчиво советует мне бросить курить.
Между прочим, офицеры рассказывали нам, что 60-70 процентов призывников приходят в часть курящими, но после первых же марш-бросков подавляющее большинство завязывает с табаком безо всякого кодирования…

День третий: 'Парашюты рванулись и приняли вес…'

Утреннее пробуждение было весьма неприятным: сказывались последствия вчерашних 'гонок'. Все-таки спортом нужно или заниматься постоянно, или не заниматься вовсе. Все тело ломило так, будто вчера отделение спецназа отрабатывало на мне приемы рукопашного боя. Со своей расположенной на втором ярусе койки я сползал, как ежик с кактуса… Остальные чувствовали себя примерно также.
Впрочем, очередная утренняя зарядка под чутким руководством лейтенанта Жукова доказала, что мы еще на что-то годимся. Кстати, когда мы познакомились со своим взводным поближе, то шибко зауважали его за крутой профессионализм. В считанные часы подчинить себе взрослых гражданских людей, большинство из которых гораздо старше - это надо уметь!
Потом мы прошли 'краткий курс' наземной воздушно-десантной подготовки, а еще потом прыгнули с парашютом. Это, впрочем, для меня не было чем-то новым.
…Поздним вечером 8 июня автобус привез нас, веселых и жутко уставших, в Тюмень. Еще раз подтвердилась правота солдатской поговорки: 'Дембель неизбежен!'. Когда наутро домашние спросили меня о впечатлениях, я честно ответил:
- Хорошо. Но мало!