С сайта http://www.russianresources.lt/archive/mater/boikov.html. Содрана только газетная статья: ("Принаровский Край", 1930, N 9, 24 октября)

Осень 1919 года. Знакомый нам рейд мирного, спокойного Копенгагена. На рейде стоит британская эскадра в составе дредноутов, крейсеров и миноносцев.
Жизнь на эскадре идет мирно, нормально. Война окончена. Германский флот уничтожен. Англичане победили.
И вот, среди этой обстановки, с моря появляется маленький корабль. На гафеле его развевается Андреевский флаг. Это тральщик "Китобой" 120 тонн водоизмещения. У него всего 2 маленьких 47 мм пушки, годные только для расстрела мин.
Командует им лейтенант Ферсман. Размеры "Китобоя" таковы, что если к нему подойти на паровом катере, то не надо ставить и трапа - можно прямо шагнуть с катера на палубу.
"Китобой" вырвался из красного ада - это последний корабль Балтийского флота, носящий Андреевский флаг.
Он входит на рейд Копенгагена. Никто ему не салютует. "Китобой" становится на якорь. На английском адмиральском корабле взвивается сигнал по международному коду: "Предлагаю спустить флаг и передать корабль в руки Британских морских властей".
В ответ на "Китобое" одинокий горнист протрубил "боевую тревогу". Когда люди разбежались по "боевым постам" к двум жалким маленьким пушченкам - на "Китобое" был поднят ответный сигнал:
"Русский флаг спущен не будет, предлагаю Британской эскадре приготовиться к бою".
Некоторое время на английском корабле ответ висит "до половины". Наконец поняли. Сигнал разобран. Что будут делать англичане? Одного снаряда, любого орудия достаточно, чтобы пустить "Китобой" ко дну.
На английском флагманском корабле подают катер к правому трапу. Командующий эскадрой лично идет на "Китобой".
Он встречен, как старший на рейде, рапортом: "Ваше Превосходительство, на корабле Его Императорского Величества "Китобой" и т. д. и т. п.
Хотя лицо английского адмирала невозмутимо, голос его дрожит: "Я передал вам, - отрывисто говорит он, - то, что мне было приказано моим правительством. Теперь позвольте мне от имени Британского флота и от себя лично выразить вам восхищение той доблестью, с которой вы защитили честь вашего флота".
С этими словами английский адмирал обнял и поцеловал командира "Китобоя".
Дальнейшее пребывание "Китобоя" в Копенгагене было его триумфом.
Командир его был принят вдовствующей Императрицей Государыней Марией Федоровной.
"Китобой" шел в Крым, где еще героическая русская армия и флот генерала П. Н. Врангеля боролись за честь и свободу России.
Когда "Китобой" уходил с Копенгагенского рейда в море, на судах английской эскадры ему отдавали честь, как военному кораблю.
На флагманском корабле дредноуте оркестр играл русский национальный гимн "Боже, Царя храни".

(Из Шанхайской газеты "Время").

" С о в. Бывшему командиру "СС-4138"
с е к р е т н о. лейтенанту Конецкому В. В.
Капитан-лейтенанта Дударкина H. Д.

АДМИHИСТРАТИВHОЕ РАССЛЕДОВАHИЕ

Hастоящим доношу до Вашего сведения, что секундомер 1931 года выпуска No 11 522 475 бис 4 потерял способность использоваться по назначению.
28 июля 1953 года стоявшим на вахте мною, капитан-лейтенантом Дударкиным, было совершено действие, повлекшее к непреднамеренной утрате секундомера No 11 522 475
бис 4. Дата последней проверки -- май 1936 года. Суточный ход секундомера -- в соответствии с амплитудой килевой качки.

В 14 часов 00 минут местного времени я навел цейсовский бинокль на стоявших на причале в порту Архангельск женщин приблизительно 1930 года рождения. Одна была ничего, но, показывая в сторону нашего корабля тупым предметом, нецензурно смеялась. Возмущенный таким ее поведением и длительным воздержанием, уже будучи на боевой службе в море в течение четырех дней, я совершил резкое движение вместе с биноклем, которое и привело к выпадению из кительного кармана измерительного прибора, который упал за борт, но в двух метрах от воды остановился, так как был мною привязан к шнурку, что согласовано с приказом начальника ГО СССР.
Между прочим, бинокль тоже упал за борт и утонул, но, поскольку он за кораблем не числится, списанию не подлежит. Попытка же извлечь секундомер за веревочку из-за борта не удалась, так как за него ухватился прыгнувший за биноклем матрос Курва Ф. Ф. и неумышленно оборвал его. Это привело к еще большему наклону моего тела, и из него (из кителя) в воду
выпало:
1. Грузиков для карт -- 08 штук.
2. Транспортиров -- 02 штуки.
3. Звездный глобус.
Все это имущество я держал при себе, так как в сумку вахтенного офицера оно уже не влезало.
Спасая матроса Курву Ф. Ф., за борт пытался броситься боцман, старшина I статьи Чувилин В. Д. и при этом сбил проходившего мимо с пробой обеда матроса Мухуддинова. С подноса
Мухуддинова за борт упало:
1. Чайный сервиз.
2. Вина тарного -- 14 бутылок.
3. Столовая мелочь -- 08 наименований.
Вся команда, сгрудившись на борту, создала опасный крен, что отрицательно повлияло на запасную мотопомпу. Мотопомпа сломала бак с десятью килограммами спирта-ректификата. От
спирта, попавшего в ЗИП, вышли из строя:
1. Молотки разные -- 25 штук.
2. Кусачки-бородавки -- 08 штук.
Часы морские в металлическом корпусе упали на морские карты, и все это высыпалось на палубу и далее в ватервейс. Судьба всех предметов аналогична судьбе секундомера.
Для спасения матроса Курвы Ф. Ф. за борт было выброшено несколько брезентовых рубах. Плавая на этом номенклатурном гидрографическом имуществе, ввиду отсутствия спасательного
круга, матрос Курва Ф. Ф. свою фамилию полностью оправдал и все вещи утопил.
Hа основании изложенного прошу вышеуказанное имущество списать за государственный счет с лицевого счета нашей воинской части, а на виновных наложить различные взыскания, особенио на Курву Ф. Ф...

(Ц) Конецкий В.В.
29.08.2002

Юлий Буркин, "Пятна грозы"

"Жопа в мыле, рожа в грязи.
"Вы откуда?" "Мы - из связи".

В этих-то войсках я и служил. Точнее - МЫ служили.
Кто это - мы? Ну конечно же, я и Юрик Иноземцев, мой вечный спутник и корефан.
Если говорить о том, как служил он, то самое грандиозное приключение, пережитое им в рядах СА, выглядело следующим образом.
Пошел как-то Юрик в караул. Ночью, стоя на посту у знамени части (прямо в расположении, т.е. в помещении) он неожиданно и нестерпимо возжелал удовлетворить естественную надобность. Как быть? Оставить знамя? Это грубейшее нарушение Устава караульной службы, и грозит оно, если не дисбатом, то, как минимум, десятью сутками "ГАУПТИЧЕСКОЙ вахты" (позднее я выяснил, что на белом свете не существует такого прилагательного, однако офицеры наши упорно говорили именно так).
Но если "голод не тетка", то противоположная ему потребность, по-видимому не дядька. И Юрик нашел-таки выход из столь щекотливого положения.
О, нет, он не оставил священное знамя подразделения без подобающей охраны. Он просто-напросто вынул его из подставки и в сортир отправился, гордый стяг из рук не выпуская.
Сидя в позе, соответствующей удовлетворяемому вожделению, он с волнением услышал в коридоре шаги. И узнал их. Шаги командира части полковника Рябова (или "Рябчика", как называли его между собой солдаты). Немедленное возвращение на пост уже не спасло бы от наказания, и, чтобы оттянуть хотя бы срок приведения его в исполнение, Юрик замер и затаил дыхание. И тут услышал истошный рябчиков вопль: "Тревога! Тревога!.." и его быстро удаляющиеся шаги. А еще через несколько секунд - не менее истошный вопль сирены.
Юрик с состраданием отнесся к переживаниями командира части, лишившейся своего знамени с часовым впридачу, однако своя рубаха отчего-то была ему ближе к телу, и по сему, моментально выработав схему дальнейших действий, он бегом вернулся на пост.
Минуты через три перед ним стояло десятка два ошеломленных офицеров.
- Где ты был?! - выдохнул Рябчик.
- Я? - мастерски удивился Юрик. - Здесь.
- Не ври, я сам только что был тут!
- Да. Точно. Были, - встревоженно глядя в глаза командиру, подтвердил Юрик, - подошли, встали прямо передо мной, в упор на меня посмотрели, вдруг побледнели, глаза выпучили, да как заорете "Тревога, тревога!", и - бегом по коридору...
Юрик всегда был малым находчивым и актером неплохим. И, хоть этому его рассказу никто всерьез не поверил, вопрос о "гауптической вахте" замялся как-то сам собой. А Рябчик на всякий случай все ж таки сходил к госпитальному главврачу.