Ещё нигде не публиковалось.
Рассказывал Шеф.
Шеф у меня бывший военный, радиоэлектронщик. В бытность его курсантом, учился он в Череповце.
Курсанты - тоже люди и отпуск от трудов праведных им тоже положен. В отпуск шеф уезжал вместе с двумя земляками, поезд отправлялся в 22:30.
______________________________________
О чём мечтает вырвавшийся на волю курсант? Э-э-э... ну, и об этом тоже, но на первом месте ? бутылочка водочки с компанией, таких же, как он, корешей, да ещё под стук колёс... красота!
Все эти бесхитростные желания, конечно, давно известны и начальнику училища, и всем преподавателям. Как помешать неокрепшему морально будущему офицеру не стать на стезю порока? Можно разнести курсанта и водку во времени и пространстве. Начальство, не мудрствуя лукаво, решило - выпускать отъезжающих с территории училища за полчаса до отхода поезда. Пока они доберутся, пока сядут, за водкой бежать будет некогда.
Местных, однако, отпускали раньше. Вот этим и решили воспользоваться наши герои, чтобы скрасить себе путь-дорогу.
Начали договариваться с одним из местных.
- Чувак, ты как из училища выйдешь, покупаешь бутылку водки, едешь на вокзал и кладёшь её в камеру хранения.
- А какую? И код какой вам ставить?
Действительно, проблема. Подумав, остановились на таком варианте - на привокзальной телефонной будке посланец пишет с тыльной стороны мелом номер ячейки, а возле аппарата, на стенке - код. Тут они промахнулись. О коде надо было договариваться заранее.
Высунув языки, с чемоданами на загривках, троица влетела на привокзальную площадь за 7 минут до отправления поезда.
- Пацаны, быстрее, нам еще в камеру хранения фигачить...
Подлетев к будке и от волнения, оббежав её три раза вокруг, обнаружили заветную надпись мелом. Йййессс!!!
- Код записывайте, бля, у кого ручка есть?
- На, на ручку, у меня есть!
- А писать на чем?
- Та йопптваййу... на руке пиши!
- Потная, бля, хуй пишет...
- На сигаретах пиши, дебил.
- Всё, записал, пошли!
И без того не тихая атмосфера привокзальной камеры хранения просто взорвалась, когда туда влетели три курсанта с чемоданами в руках.
- Где ячейка номер... э... номер такой-то? - разгорячено дыша, подскочил один к бабке, присматривавшей за хозяйством. Двое других вертели головами как истребители в воздушном бою, надеясь сходу распознать среди безликих ячеек пещеру Али-Бабы, не пропуская даже пол и потолок.
- Там, - испуганно глядя на них поверх очков, ткнула пальцем старушка. Троица с топотом сорвалась с места. Бабулька неодобрительно поджала губы и, на всякий случай, перекрестилась.
- У кого пятнашка есть? БЛЯДЬ, У КОГО ПЯТНАДЦАТЬ КОПЕЕК ЕСТЬ? ЗАБЫЛИ? ПРОЕБАЛИ?
- У меня есть, кидаю.
- Набирай, я диктовать буду... Набираешь?
- Ыгы!
- Э... э... тю... что это за цифра, а ну глянь!
- Вроде 8.
- Да нет, 1!
- Нифига, вроде на двойку похоже.
- Да набирай уже как нибудь!
Набрали. Секундная пауза, судорожное сглатывание слюны, рывок ручки. УЫЫЫЫ!!!! Неверно набранный код ячейки при попытке открыть включил сирену. Рядом шустро нарисовались два мента. В чём дело, товарищи курсанты?
- Да вот, код перепутали.
- Ваша ячейка?
- Наша!
- Что внутри?
- Ну-у... товарищ нам оставил... покушать в дорогу.
- Что там лежит? Чемодан, сумка? Какого цвета?
Блин. Что ж он там положил-то? Ну бутылку, это понятно, закусь, наверное какую-то тоже. Кулёчек лежать должен! Мент взглянул на бабку, отиравшуюся рядом - открывай, мол. Хитрый ключ скользнул в замочную скважину. С таким звуком, наверное, отпирают райские врата. Шесть пар глаз уставились в полумрак ячейки... Ни кульков, ни сумок, ни тем более чемоданов внутри не было, только лишь точно на середине камеры переливалась светом строгая и неприступная красавица - бутылка водки.
- Э-эх. - блаженно выдохнули курсанты.
- Это не ваше! - вдруг строго заявил милиционер, резко захлопывая дверку.
- Да как не наше, наше! - будущие офицеры с отчаянием цеплялись за края дверки, не веря в такую вселенскую несправедливость.
- У вас там кулёчек должен лежать, с покушать, а тут бутылка и с попить, - желчно сказал страж порядка.
- Да это нам! Покушать! Слушай, мужик, да мы полгода в училище! У нас поезд через две минуты...
Слушая в разнобой галдящих курсантов, милиционер задумался, потом просветлел лицом и, тихо вздохнув, сказал:
- Забирайте.
Истово благодаря душевного человека, трое путешественников рванули к своему поезду.
Усевшись в вагон, и разлив по первой, мой будущий шеф устало сказал:
- А что, мужики, классно у нас отпуск начался. Ну, поехали!
Поезд лязгнул буферами и повез домой троих курсантов.

ХОРОШИМИ ДЕЛАМИ ПРОСЛАВИТьСЯ НЕЛьЗЯ.

Холодный январь 1989 года. 75 процентов личого состава ремонтного батальона во главе с комбатом находятся на полигоне. Оставшиеся 25 процентов во главе с начальником штаба тащат наряды, бросают снег и иногда ковыряют бронетехнику.
Рембату поручили очистить от снега огромный плац. В каждой роте осталось по 5-7 человек, поэтому чистить плац совковыми лопатами и фанерными щитами заняло бы более 24 часов. Бойцы первой роты тоскливо закурили, мечтая о далёком лете и дембеле.
- Бульдозер бы...- мечтательно сказал электрик сержант Дима.
- Естт буултоозэр в коочегаарке,- сказал вдруг рядовой Сиимон Лийв, бывший на гражданке строителем-бульдозеристом и имевший незаслуженную репутацию тормоза, - но Шайтанов не даст, ковориит не рапотаает саапсем.
- Эй, - завёлся старший механик младший сержант Саша,- механики хреновы, айда в кочегарку. Танки чиним, что нам трактор...
Отличник Советской Армии, Специалист Первого Класса, Воин-Спортсмен кочегар младший сержант Шайтанов был грубо разбужен и вытащен из кочегарки к мертвому бульдозеру.
- Бери, чини, ничиво ни знаю, уйди савсем, да! - одобрил Шайтанов решение ремонтников реанимировать трактор.
Начальник штаба появился внезапно:
- Первая рота, охренели совсем? Шайтанову трактор чините? На снег! Вторая рота уже два часа лопатами машет...
Ему обьяснили: ремонт трактора занимает 2 часа, потом уборка снега - 10 минут. Погрузим в грузовик за 20 минут. Вручную снег грести до вечера... Майор хмыкнул и ушел.
Бульдозер починили, посадили на него Сиимона, ткнули пальцем в отведенный первой роте фронт работ и пошли в казарму. Через 10 минут Дима выглянул в окно и обьявил:
- Андрюшка из второй роты в магазин бежит. Наверное, за одеколоном: замерзли, бедняги.

Через два часа, шатаясь (от усталости) и распостраняя запах одеколона "Гвоздика" по 57 копеек, в комнату зашел Сиимон и упал на койку лицом вниз. Еще через 10 минут пришел нач штаба:
- Первая рота, кончай валяться, грузовик ждет. Кто за вас ВАШ снег грузить будет?!- и ушел, напевая известную арию старухи Шапокляк.
Ремонтники первой роты вышли на плац и остолбенели. Гора снега была пониже Эвереста, но уже напоминала Арарат. Рядовой Лийв опроверг слухи о своей тормознутости и проявил смекалку и инициативу. Вдохновленный одеколонной взяткой от второй роты, он убрал не только свою и их территории. За два часа Сиимон и бульдозер вычистили не только ВЕСь плац. Они захватили и ВСЕ прилегающие аллеи, не имеюшие к рембату отношения. ВЕСь снег они сгребли на территорию первой роты...

Нач штаба выгнал на погрузку снега весь рембат, включая наряд и дежурного лейтенанта. Через час с губы прислали помощь. Далеко за полночь снег был наконец вывезен. И только Сиимон, уставший от одеколона до полного изумления, не смог слезть с кровати и проспал до утра. Утром его ждали благодарные бойцы вместе с лейтенантом для проведения семинара о неуставных отношениях, но это уже неинтересно.

Лесоповал.
1981 год. Северная Карелия, лесозаготовительный участок 36 леспромкомбината Министерства Обороны, 909 военно-строительный отряд.

Наш бригадир, вальщик с погонялом "Резьба по дереву" (весь в наколках, две судимости - одна условно, вторая на "малолетке", стальные зубы), как обычно оглянулся назад, перед тем как допилить ствол ели до конца. А вдруг дерево "сыграет", упадёт не туда, куда я, помощник вальщика, толкаю его деревянной вилкой с железным двузубым наконечником, а спружинив на недопиле, пойдёт в противоположную сторону и придавит кого-нибудь зазевавшегося. Обычный случай на лесоповале, поэтому вальщики, сжав бензопилу "Дружба-4" или в нашем варианте -"Урал 2-электрон", заканчивая запил, за секунду до того, как спиленное дерево, хрустя ломающимися ветками упадёт на землю, обязательно оглядывается назад. Но даже если дерево не сыграло, упало туда, куда я толкаю его, упёршись вилкой и выпучив глаза, всё равно надо быть бдительным, и быстро отскочить подальше назад. Комель сваленного дерева, спружинив на ветках, обычно высоко подпрыгивает и отскакивает в сторону. Вполне может съездить по зубам, сломать руку или рёбра, а то и снести череп. Так что падение дерева - это самый ответственный момент, только успевай отскочить. Мне-то с вилкой ещё ничего, да и бросить её можно, а вот вальщику с работающей бензопилой отпрыгнуть куда несподручнее. Да при этом надо не зацепить помвальщика, то есть меня, режущей цепью.
Вальщик халтурил - пилил одним резом, без подпила, только запилом. Так, конечно, быстрее, но тяжелее физически, к тому же дерево падает более непредсказуемо. Да и зажать в запиле шину бензопилы может. Впрочем, зажать шину может всегда, и чтобы освободить её, не только я, а вся бригада - тракторист, оба чокеровщика и сучкоруб - наваливаются на вилку, пока вальщик выдёргивает шину.
Итак, наш вальщик "Резьба по дереву" (весь в наколках, две судимости) привычно оглянулся назад, заканчивая запил, и вдруг заорал мне страшным голосом:
- Бросай на хуй вилку, шину зажало!!!
Всё понятно, не надо объяснять - дерево спружинив, качнётся назад, недопил треснет и дерево начнёт падать в противоположную сторону, то есть на нас - знаем, проходили не раз.
Мы одновременно бросаем - я вилку, он бензопилу - и прыгаем в стороны подальше, пригибаясь пониже. Никогда бы не поверил на гражданке, что в армии буду прыгать спиной вперёд, с места, на четыре метра. А на лесоповале - обычное дело, жить захочешь - и не так прыгнешь.
Столетняя ель, как бы призадумавшись, секунду постояла неподвижно. Потом её ствол медленно стал клониться обратно, всё быстрее. Звонко лопнули древесные волокна на недопиле и дерево начало падать в обратную сторону, туда, где мы только что стояли.
И вдруг у меня сердце замерло от ужаса: в той стороне, куда падала ель, пробирался, глядя себе под ноги и переступая обломанные ветки, наш ротный по кличке "Мент". К нам в стройбат его перевели из гвардейской мотострелковой дивизиии, разжаловав из старлеев до лейтенанта. Поначалу он ходил с красными мотострелковыми погонами, за что ему и дали погоняло Мент. В стройбате красный цвет погон ассоциировался прежде всего с военной комендатурой. При каждом стройбате был комендантский взвод, вроде военной полиции, для усмирения буйной стройбатовской вольницы. Это именно в комендатуре сложилась поговорка: пьяный стройбат страшней десанта. А им виднее.
Понятно, что красные, как у губарей, погоны не способствовали популярности ротного у солдат. Но потом открылись и некоторые гнусные черты его характера, например он любил подкрасться к делянки незаметно по подсаду (бездорожью) и подсмотреть, как работают военные строители. Или подойти тихо вечером к вагончику и подслушать, о чём они говорят.
Когда мной конкретно занялись особисты (смотри историю http://www.bigler.ru/showstory.php?story_id=636), Мент трижды заставил каптёрщика переделывать на меня характеристику. Дескать, я "приказы командиров исполняю с явной неохотой, в разговорах неодобрительно отзываюсь об армии и военной службе, настраиваю солдат против офицеров..."
Вобщем, с этой характеристикой меня бы даже в дисбат не взяли, впору вышку было давать. Но меня просто выпустили из одиночки и я вернулся к себе в лесной гарнизон. Пока, до поры, до времени.
Про "расстрельную" характеристику, что дал мне ротный, от каптёрщика стало известно по всему нашему гарнизону Верхняя Хуаппа, солдаты глухо стали намекать Менту, что ему лучше не ходить одному по лесу, а то всякое может случиться. Дескать, Саша - мужик злопамятный и мстительный, к тому же основательный, так это дело не оставит, не бывало такого. Пугали, конечно.
И вот ствол ели, по нашему - хлыст, падает прямо на ротного, пока он старательно смотрит себе под ноги, переступая ветки.
- А-а-а! - завопил я от ужаса.
Но хлыст зацепился макушкой за другое дерево, не долетев до земли. Лишь на излёте хлестнул ветками ротного по голове, тот сразу упал на зад.
Мы сразу побежали к нему, живой ли, всё ли в порядке? Подбегаем - живой, только глазами бесмысленно хлопает, в себя приходит, фуражка где-то под ветками.
А когда пришёл, то заорал, почему-то на меня:
- Ты куда хлыст толкаешь,! Ослеп, что ли, или удержать не можешь, лебедь умирающий! Да я тебя на губе сгною, да я тебя под трибунал!
В ответ на него заорал вальщик (наколки, две судимости).
- А ты почему нарушаешь технику безопасности?! Каждое утро на разводе разоряешься за неё , а сам? Почему без каски! Почему к делянке по подсаду идёшь, а не по волоку! И для кого этот плакат висит?
Бригадир кивнул на висящий в начале волока фанерный плакат: "Зона валки - 50 метров. Проезд и проход запрещён!" и продолжал гнать на ротного:
- Да я на тебя рапорт накачу, сегодня же сдам мастеру ЛЗУ, за нарушение техники безопасности!
Вобщем, обменялись любезностями. При упоминании о рапорте и нарушении ТБ ротный сразу притих, потому что виноват в самом деле он. Если дать делу ход - его же и накажут, за производственный травматизм у нас строго, могут и премию снять, а могут и звёздочки с погон, а то и посадят, если есть жертвы.
Мент развернулся, подобрал свою фуражку, и пошёл по волоку, держа её в руке, так и не надев на приплюснутую хлыстом голову.
Глядя ему вслед, вальщик (две судимости) достал пачку дряного "Памира", прикурил, и промычал невнятно, глядя вслед ротному:
- Везунчик, однако. Пофартило тебе сегодня.
Я поглядел на бригадира и подумал: ох, неспроста ты, после того как оглянулся назад, вдруг закричал, чтоб я бросил вилку. Оглянувшись назад, ты увидел ротного, ну и решил сыграть в несчастный случай. А стрелки сошлись бы на мне, ведь все солдаты говорили: мол, Саня это дело так не оставит.
Потом, когда в гарнизоне стало известно об этом случае, все стали поглядывать на меня уважительно: ну ты зверь, отчаянный мужик, однако, что ж ты не смог его привалить половчее?
И только мы с бригадиром знали, в чём дело, кто его в самом деле хотел привалить. Но молчали.
А мне не было ничего. Только вскоре в другой отряд перевели, но это было решено командирами раньше, ещё до этого случая. Особисты постарались.

Слоновая кость, голубая кровь и телефон ЗАС

Интеллигенция, ессессно, бывает разная. Бывает рабочая, творческая и научная, бывает простая и богемная, бывает честная, бывает извращенная, бывает свежая, бывает кислая и прогорклая, бывает, наконец, просто ублюдочная.
А еще бывает - военная. Строго говоря, далеко не каждый лейтенант в Союзе имел право причислять себя к положению военной интеллигенции, хотя это громко декларировалось. Настоящих интеллигентных военных ВУЗов было два или три, остальные, по их мнению, были просто-напросто рабоче-крестьянским быдлом с амбициями, знаниями и умениями в объеме высшей школы. Что, конечно, было ничтожно мало, безумно далеко от крахмальных манжет, черных «чаек», боярских сервизов и роялей цвета слоновой кости в огромных санузлах потрясающих воображение размерами квартир, скажем, на Пречистенке. Все происходившее за пределами Садового Кольца совершенно искренне приравнивалось к другой галактике. Знакомо? Тогда слова «элита» не было девальвировано до уровня сообщества голубых банкиров, а олигархи еще хавали щи лаптями, мечтая найти классический чемодан денег. Лучше, конечно, никому не было, но поймите - если выпускник Военного Института Иностранных Языков попадал а Погранвойска, это означало для него ровно половину апокалипсиса вручную, а когда этого холеного и утонченного эстета в лейтенантских погонах послали в командировку, чтоб он посмотрел, что такое погранкомиссарская работа, причем недалеко - на цивилизованную финскую границу, да еще морскую, то до завершения персонального Конца Света истинного москвича оставался лишь гротескный рыжий волосок... И обнаружив его в обеденном компоте на нашем береговом камбузе, юный эпатированный лейтенант поймал совершенный, стойкий и непробиваемый ступор, означавший практическую ментальную смерть, а отеческий подзатыльник попарившегося в баньке адмирала из штаба округа вогнал парня в мучительные раздумья о потере лица, одном патроне в магазине ПМа (как это пошло - стреляться из чужого табельного оружия, да и белые перчатки остались дома) или «яду мне, яду».
А тут ему пришлось еще и работать - готовить какие-то документы, переводить их и все это быстро, точно, корректно и ...неправильно, - кто ж с первого раза на службе все правильно-то делает? И лейтенант получил фитиль - мощный и невыдержанный... И поросился позвонить в Москву... Понятно, его послали к оперативному - там телефон ЗАС, звони, ежели знаешь куда и как...
И вот появился полуобломанный лейтенант у опера, а опер - вышел, и сказал лейтенант, что надо ему позвонить в Москву. Сказал просто так - офицеров в рубке не было, и в сказанном лейтенантом совсем не было выражения, обращения или других признаков попыток установления контакта. Просто несколько слов - офицеров-то нет, к кому обращаться?
- А на фига? - подождав минуту, спросил у него начальник БИПа, мичман Женька Кравченко, и сам факт того, что мичман имеет наглость спрашивать, да еще в таком тоне, рванул когтистой лапой кровоточащую душевную рану молодого элитного ахвицера, который совершенно импульсивно закричал тут же что-то насчет «Мичман, Вы забываетесь!!!!»
- Не шумите, - нахмурившись, произнес Женька - Здесь не зоопарк. Вы куда звонить собираетесь?
- В Главный Штаб!
- Вон почта есть - от КПП прямо и налево - звоните хоть в Пентагон.
- Слышь, ты, сундучара, да одно мое слово - и ты вылетишь отсюда на Камчатку, первым же рейсом, - заорал гневно паркетный лейтенант и осекся - в рубку вошли оперативный, комбриг, адмирал и три-четыре зеленых полковника, - Вот я и говорю, товарищ мичман, что мне надо посоветоваться по специальным вопросам, и это секретно...
- Нельзя, - сказал обиженный вусмерть хохол Женька, - Я вообще не знаю, хто ви такий, и потом, телефон ЗАС ( булькающий, непонятный и вообще крайне доставучий) ...вышел СО СТРОЯ...
- Со?! - брезгливо поджав элементы мимики, процедил московский зеленый интеллектуал с хорошим оксфордским выговором. В этом вопросе была вся космическая пропасть, вся математическая и совершенно отчетливая бесконечность расстояния между роялем цвета слоновой кости в туалете на втором этаже апартаментов на Пречистенке и нынешнего энвайронмента с запахом срочной службы, комарами, желтой водой из крана и мировоззрением всех остальных особей рода человеческого и, Боже, эта планшетистка кудрявая, Господи, да неужели она не девственница, кто ж на нее позарится, а есть я здесь вообще ничего не могу, и утюг, - даже если представить, что гладить рубашку я попробую сам, - вы видели этот утюг? Мамочка, ма-ма-а-а-а-а, и - тишина. Тишина страдания гиперинтеллекта и тихонького понимания ситуации всеми остальными на КП бригады... И Женька, который прослужил четыре года в охране посольства в Дании, Женька «Бо-я-нэ-дам» Краучэнко, мичман (какой ужас), когда-то подававший надежды (как жаль), смотрел в потолок. Отравленное собственным ядом лейтенантское «Со?» еще шевелилось эхом в уголках комнаты. Все молчали. А Женька вздохнул, и:
- SO, - отчетливо произнес Женя в ответ, - I was far from the thought to make you feel embarrassed, leitenant, Sir. I haven't got the slightest idea how this protected phone works, Sir. Therefore I suggest the following: you may send a telegram with the help of that crypto-system, which have name of «S.P.S.». Do you understand me, Sir? Can I hope?
- Ну, что вам непонятно? - помолчав, спросил лейтенанта адмирал.
- Uah, - сказал лейтенант без выражения и упал в обморок, гулко хрюкнувшись лощеным телом о половые доски . Красивая фуражка , клацая козырьком, проехала рубку по диагонали и затихла в самом углу, под планшетом, хлопнувшись о батарею...
- Overload, - пробормотал Женька, - Перебор.
- Присылают, бля, детей, - говорил комбриг вслед санитарам, выносящим пахнущего нашатырем стонущего лейтенанта, - мало того, что нервишки слабые, так еще и по специальности ни хуя не знают. Голубок из гнездышка на Кремлевской стене..
- Так точно, товарищ командир, - поддакнул Женя, - главное - нервы, а знания и умения сами придут. Впитаются или вобьются через разные места тела.
- Да уж, - смеясь, сказал оперативный, - а ЗАС точно не работает?
- Не знаю, - ответил серьезный Женька, - Но сломать - пара пустяков...
И КП опустело. Гы, мораль: растопырив пальцы, правды не найти. Она протечет сквозь них и посмеется вслед. Такова жизнь.