Это не юмор такой спецназовский, это всерьез и от всего сердца. Мечта о рае, каким он представляется под проливным дождем в центре высокогорного болота.

- Эх, надеть бы сейчас сухие ботинки и залезть в ванну с горячими пельменями.

НЕЖЕЛАТЕЛЬНАЯ БЕРЕМЕННОСТЬ

Замполит грузового отделения ОКПП 'Наушки' явно скучал. Проповедовать было некому: личного состава не хватало и все были либо на границе, либо законно отдыхали. Слоняясь по территории, зам случайно забрёл на питомник. В домике кипела работа: оба инструктора, вооруженные зубными щетками, увлеченно крапили листы гуашью. Тут же рядом стопочкой лежали неуставного содержания кальки. В печке шкворчала поджариваемая в цинке картошка. Мда, - подумалось замполиту, - и хрен ты с этими Малевичами чего поделаешь, заменить некем…Истосковавшийся по человеческому общению зам долго читал художникам нотации и гневно размахивал калькой на которой пограничный пёс трахал нарушителя-китайца. Пока перемазанные гуашью инструктора, потупив взоры, изображали покаяние, картошка сгорела окончательно и цинк с углями пришлось выкинуть.
В следующий раз замполит навестил питомник через неделю. Однако в этот раз накрыть малину не удалось. Злобная псина за забором явно выражала намерение загрызть зама насмерть. Через пять минут вышел инструктор и убрал собаку с выгула. В домике замполит прослезился: на столах лежали раскрытые уставы. Инструктора являли собой праведников. Только вместо ладана попахивало картошкой с луком.
На том и порешили: теперь ежедневно в качестве тревожно-охранной сигнализации по выгулу бегал свободный от службы пограничный пёс. А у меня их было целых два - в довесок к кобелю мне после сержантской школы торжественно вручили старую толстую и ленивую суку. Работа на товарном поезде с такой парочкой выглядела достаточно комично: сука стремительно вырывалась вперед и отдыхала в голове состава, попутно поедая всякое дерьмо, а кобель наоборот бежал назад с целью покусать досмотровую группу. Так что они только гуляли вместе, а на границу я брал кого-то одного.

Служить мне оставалось совсем ничего. Я уж беспокоился, что не успею закончить альбом. Поэтому, вместо законного сна после ночи на 'Дозорном' отправился на питомник, обходя весенние лужицы и неся за пазухой кипу фоток. Мои собаки паслись на выгуле. Я колдовал над альбомом и размышлял о перспективах дембельнуться в первую партию.
В дверях неожиданно показалось растерянное лицо второго инструктора:
-Там!!!…Ебут!!!
Пошутить я не успел, последовало уточнение:
-Суку твою ебут!...
Сметая на своём пути поочередно столы, коллегу и двери, я ломанулся на выгул.
И опоздал. Мои подопечные уже закончили упражняться в классической позиции doggy style и находились в состоянии посткоитального блаженства. Оставалось только поздравить кобеля с благополучным решением проблемы весеннего сперматоксикоза и предложить обоим по сигаретке.
Я вдруг ощутил суровую действительность. Дело в том, что в связи с вынашиванием и вскармливанием щенков сука выбывала из полноценной работы на полгода. Инструктор же, в награду за пополнение генофонда пограничных собак, получал путевку на губу числом суток по количеству родившихся щенков, а также бонус: увольнение в заключительной, четвертой партии. Причём, злобный цинизм отцов-командиров состоял в том, что путёвка инструктору вручалась уже перед строем отбывающей на дембель последней партии, лишая её обладателя разделить радость пути домой даже с самыми отъявленными раздолбаями. Мои мечты о первой партии стремительно накрывались лохматой собачьей пиздой.
Пока я пребывал в ужасе, появился второй инструктор:
-Давай моего кобеля выпустим? Тебе уже всё равно, а собачкам будет приятно…
На продолжение блядства не было времени. Надо было что-то делать. В течение пяти минут на питомнике собрался консилиум по ликвидации последствий катастрофы. Для начала признали, что скрыть беременность будет невозможно, а ссылка на непорочное зачатие вряд ли получит одобрение материалиста-замполита. Оставалось уповать только на срочное терапевтическое вмешательство.
Мой коллега метнулся в медпункт с заданием выспросить лекарств от нежелательной беременности у фельдшера (представляю реакцию последнего), второй грамотей задумчиво перебирал упаковки таблеток от глистов, косясь на остывающую картошку. Я листал книгу по служебному собаководству, и особенно неприятно поразился тому факту, что сука может зараз приносить до 15 щенят. Лохматый приговор моему дембелю бегал по выгулу в отличном расположении духа и вилял хвостом.
Наконец суку водрузили на стол и поочередно заглянули ей под хвост. Где-то там в глубине шустрые сперматозоиды уже делали своё чёрное дело и наверняка корчили нам рожи...

Не спрашивайте меня о тонкостях прерывания беременности у собак. Я до сих пор не могу забыть вкус раствора марганцовки и невесть откуда взявшуюся трубочку, один конец которой был вставлен совсем не в стакан с коктейлем. Cуку ежедневно осматривали и к моему ужасу она с каждым днем распухала в талии.

Впрочем, закончилось всё благополучно. Беременность оказалась ложной. Я уволился во второй партии. Мой любимый кобель так и не стал отцом. Суку я передал молодому инструктору. Через год он написал мне, что псина до сих пор на потеху публике выполняет команду 'Пизду к осмотру!' - запрыгивает на стол и старательно отводит хвост в сторону.

Лорд.


- Крюк! Я Мореход - прием!...
Дурацкое это слово - "прием", слово-паразит. Все прекрасно понимают, что оно лишь забивает эфир, и все равно без него не могут. Все мальчишки Советского Союза еще по играм в войнушку знают это дурацкое слово. И я не исключение. Я такой же советский мальчишка, насмотревшийся фильма «Офицеры». Только вот уже нет того Союза, а слово "Советский" переделали в «совок». И не войнушка уже, а война. Блин, мысли сегодня как бараны, скачут с одного на другое... Зря я сегодня с Фаизычем эту поездку замутил....
Группа из двух «коробочек» ползет у подножия Терского хребта. За моей резво урчит БРЭМ-ка зампотеха батальона. Крюк - это он. За глаза многих офицеров так по позывным и зовут... И удобно, и звучит, и точно... Комбат - Гранит (но его так никто не зовет, он - Батя), Зам - Алмаз (модно говорить Альмаз), Замполит - Фужер (смеетесь, а зря... оттеночек посмотрите какой... не Стакан, не Чарка, не Кружка... Фужер!!! совсем другое..). Фаизыч - Крюк. Совершенно незаметный в батальоне человек. В меру застенчив. Немногословен, говорит вкрадчиво, никогда не кричит. У него даже экипаж такой же молчаливый и деловитый. А Крюк он потому, что надежен так, как может быть надежен только фаркоп.
- Крюк! Я Мореход!
- На приеме Мореход! На приеме!
- Может, ко мне?
- Нет, я на базу! Гранит еще не ходит. Поэтому я там за него подруливаю...
- Ладно, я заскочу тоже! Заодно с Гранитом повидаюсь, а то закис я там на своем Градусе....
Градус - это узел связи ФАПСИ. Я там комендантом по совместительству. Крюк попросил договориться о сеансе связи с домом. Блин, лучше бы отказали фапсисты. Но они парни нормальные. Когда возможность есть, всегда идут на встречу. Вот только вышел Фаизыч из кунга «Дельфина» весь какой-то смятый и потухший как окурочек. На вопрос, что случилось, лишь отмахнулся:
- Да нормалек все... Саша, заводи, домой поедем...
Насилу уговорил его подождать меня. Сославшись на то, что надо свои машины на блоках проверить. Пнул Петруху, чтоб выводил 422-ю. Позвал Графа, это мой пес-алабайчик. Теленок под сорок кило. Полизались с Графом, попрыгали... Объяснил ему, что он за старшего остается, поэтому на машину залазить не надо...
- Леша! Я поеду потихоньку... ты догоняй... (и в гарнитуру): Саша, на базу, обороты!!!
Эка он его потихоньку-то... Нет, что-то не то на душе у Фаизыча сегодня.
- Петруха! Мать твою... Графу скормлю! Быстрее давай!
- Щас сделаем!
За что люблю Петруху, за то, что даже после пинка не побежит. Но в управлении машиной он в роте лучший (после меня). Поэтому Фаизыча мы догоним, да и чешечка моя побыстрее будет перегруженого БРЭМ-а.
- Газон, я Мореход! Прием!
- Газон на связи!
- Фужер на базе? Если да, то скажи, что мне с ним повидаться надо. Я уже подъезжаю.
Подъехали. Стучимся в комбатовский «домик». Начмед (по-эфирному Пинцет) делает перевязку комбату. Недавно в управлении батальона загорелась палатка гранатометного взвода. Народ кто бежал (помня об АГСсовских коробках), кто заворожено смотрел. Только у Бати первого перемкнуло. Прыгнул в ближайшую БМП-уху и снес всю палатку к ебене матери. Разровнял. Покрутился. Оставив тушей прикрывать место пожара, вылез из машины, и, как ни в чем не бывало, пошел к себе. Одна коробка все-таки рванула. Кусок рваной стали вошел комбату в правую икру. В госпиталь он не поехал, мотивируя это тем, что в Афгане по таким мелочам «настоящих» медиков не беспокоили, а уж теперь и подавно...Да и нечего сор из избы выносить. И вот теперь у начмеда наконец-то появилась реальная работа. Он, высунув от усердия язык, обрабатывает рану комбата, пытаясь глубже запихнуть тампон с каким-то там раствором. Комбат грызет край топчана, но не выдерживает:
- Эскулап, ^б твою мать!!! Это же не пизда!!!
Народ отворачивается, тихо поскуливая в кулаки. Фаизыч тоже улыбается и тут же гаснет снова. Но вот экзекуция закончена, дела текущие сделаны, лишний народ отослан. Комбат тоже чувствует какие-то изменения в нашем зампотехе.
- Фаизыч! Налей-ка, там Пинцет оставил немного! Что-то ты смурной какой-то сегодня...
Я чувствую, что эскулаповскими каплями здесь не обойдется. Отстегиваю с пояса флягу с коньячным спиртом и отсылаю за закуской последние «уши» - комбатовского ординарца. Фаизыч молчит, даю флягу ему, он сейчас лучше понимает, по сколько надо.... Пол-кружки - это серьезно.... Блин, не даром его еще «горлодером» зовут, аж дыханье перехватывает. Закуриваем.
- Мужики! Мой Лорд..... Умер!!! (Я вспоминаю огромного дога-красавца. Ему так шла его кличка) Жена молчала, не хотела расстраивать... Сегодня разговаривал с матерью. Говорит, что после моего отъезда, Лорд лег в спальне около кровати с моей стороны и больше не притронулся к пище... Полторы недели - и все... Не выл, не скулил... ничего...

Сказал и упал лицом в руки. А у меня так и не поднялась рука хотя бы похлопать по вздрагивающему плечу.

Моё расположение стояло бок о бок с танкистами. Нас разделял один забор, условно герметичный, весь в дырах. Боксы вообще стояли спиной к спине. Иногда было гораздо быстрее и проще стрельнуть сахарку у танкистов, чем переть к своим за тридевять земель. Или, например, посидеть покурить, да побаить. Оттуда и повесть.

Был там товарищ один, старший прапорщик, по придуманной фамилии Куц. Собирался он свадьбу играть. И начал потихоньку готовиться заранее. Постепенно свозил в свою каптёрку самогон. Незадолго до новогодней ночи стратегические запасы добра составляли около 100 литров. Самогон был добрым, чистым, - спецзаказ со знаком качества, от самого маститого деревенского производителя, имя которого не разглашалось, хоть секретом и владели поголовно все. Ворона накаркала, и, когда весь советский народ был занят празднованием Нового Года, самогон испарился. Весь! Окончательно и бесповоротно. Куц плакал, бился в истерике и в бессильной злобе крушил кулаками дверки от шкафов, когда обнаружил аккуратно сбитый замок и пустое помещение. Восемь канистр - двенашек исчезли. Делать нечего, в милицию заявление не напишешь, командирам не пожалуешься. Вычислить вора - ну может быть, со временем (радость то прорвётся наружу, обязательно!). А сейчас свадьба надвигалась, как неизбежное стихийное бедствие и срочно нужно было восполнять утрату.

Вообще-то, танки с парадного КПП никогда не заезжали, чтобы не комкать пути подъезда начальства. У танков были свои ворота. Опять же, условные ворота - просто участок, где забор лежал не вставая.

Около часа ночи на дороге, где были главные КПП частей-соседок, появился танк. Сначала он попросился к нам, но ему сказали, что здесь сидят связисты и чужих танков им не требуется, тем более, что за рычагами танка сидело более чем странное создание. Боец-связист, не моргнув глазом, завернул гостя и указал на ворота танкистов. Спустя минуту, многотонная машина стала по правильному адресу. Покряхтывая и поминая нечистого, из люка механика-водителя вылез.....пожилой селянин, похожий на Деда Мороза. Дежурный офицер, оказавшийся на КПП, открыв рот, наблюдал, как чудо таки выбралось наружу, вытащило за собой клюку и свистнуло. На свист из той же дырки выскочил презабавнейший барбос, тут же счастливо пометивший майоровский сапог.

-Сынок, мне бы поговорить с кем.
-Говори, дед, говори, - ответил майор, внимательно разглядывая танк.
-Там солдатик ваш у меня, застрял он, вниз головой висит. Спасать надо.
Майор прыгнул на броню, отодвинул мешковину, аккуратно закрывающую бортовой, присвистнул и с интересом стал разглядывать деда.
-Где там? говори, отец, говори, - нетерпеливо забил копытом офицер, заглядывая в люк водителя.
-В Байкове, где ж ещё, тут рядом других деревень нету, чай.

Дежурный убежал на КПП, ворота откатили и загнали коня в стойло. Заспанный водитель вывел продрогшую мокрую шишигу, в неё усадили деда с пёсиком и двинули в путь.
- Там у меня лестница поломалась, в подполе. Вытащил я её, наладить хотел. Я говорю ему, а он не слушает, лезет туда. Вот, повис да застрял. Харчи у вас в армии больно тучные, - здоровый он у вас, солдатик-то.
- А чё в подполе он у тебя искал?
- Ну как чё? Чё все ищут-то? Первачок у меня там хранится. Как новый вожак пришёл (это о Горбачёве), я всё в подполе держу, а то, неровен час, в каталажку меня сунут. Участковый и так уж ходит, принюхивается. Куда мне в каталажку. Маскируемся, как можем. Всё для вас, для служивых трудимся.
Всю дорогу дед рассказывал, пояснял, виновато перебирал бороду, не забывая ругаться, прыгая на кочках.
-Ты мне одно скажи, дед, как это ты танк-то пригнал?
- А, былое, вздохнул дед ,- чай в армии служили, в танках. Раньше ведь всех трактористов подчистую на танки брали. На Т-34 по Берлину катался. Во как!

Почерневший бревечатый дом, просевший одним углом неприветливо смотрел на мир мутными окошками. Дед кряхтя забрался на крыльцо, опрокинул что-то в сенях, открыл дверь в горницу. Посреди тускло освещённого убогого убранства пожилого одинокого человека, прямо из некрашенного пола торчало большое седалище (жопа по-русски), переходящее в две ноги. Больше ничего не было.
-Ну-ка, посвети, - сказал майор водиле.
Боец включил фонарь и направил свет на эту анатомию. Офицер нагнулся и стал разглядывать детали торчащего. Тут седалище заёрзало и заговорило, замычало что-то. Голова его была внизу, в подполе и до спасателей доносилось только "бу-бу-бу", да "ёб твою мать". Да простят эстеты, но в этот момент седалище ещё и обиженно пукнуло, приведя майора в бешенство. Это самое место немедля получило пинка, в ответ на что ноги забарабанили в пол и снизу опять понеслось загробное "бу-бу-бу".
- Ну-ка, взяли, - приказал майор, подбираясь пальцами к ремню жертвы.
- Тяжёлый он, сынки, мы с соседом попробовали, да только никак, - затрындел под руку дедушка.
- Не ссы, отец, в крайнем случае - топором поковыряем, да по кускам вынем.
Задница опять заёрзала и забухтела, но получив пинка снова покорно утихомирилась.
- Взяли!, - двое мужиков упёрлись ногами в пол, вцепившись в ремень бедолаги. Доски угрожающе заскрипели, а дед пронзительно заголосил.
- Повалите мне здесь всё, сынки, а налаживать некому, все немощные тут.
Деда спасла ременная пряжка, не выдержавшая натиска и поломавшаяся. Но спасение было временным. Майор энергично почесал затылок и потребовал у деда инструменты, все что есть в хозяйстве. Углядев молоток и старую заржавленную стамеску, принялся энергичными ударами крушить дерево. Задница начала верещать в такт ударам, дедушка бегал вокруг, сердился и лупил клюкой в пол. Долго ли, коротко ли, дерево сдалось, лаз ослабил свою хватку, но только никто не догадался придерживать тело и потому оно, ухнув, сверзилось вниз. Завершился полёт глухим ударом, за ним донёсся звон битого стекла и, конечно же, нормального мата.
- Два метра, - испуганно сказал дед.
- Ничего, он из наших, из танкистов, башня крепкая, - ответил офицер и сунулся в люк. Оттуда резко пахло спиртом, а на земле сидел старший прапорщик Куц, обнимая черепную головку и мерно раскачиваясь из стороны в сторону.

Когда, наконец, прапорщика достали, он был уже пьян, надышавшись парами спирта. Вся его одежда насквозь промокла качественнейшим самогоном. Чтобы водила не опьянел, Куц был завёрнут в бушлат и уложен в кузов. По прибытию в расположение прапорщик молодцевато выпрыгнул, похлопал себя по карманам и застыл, соображая что-то.
- Стой, я .....это, сигареты у деда забыл.............
...............................................................................
- И это, .....ТАНК....ТОЖЕ.........ЗАБЫЛ.

Майор состроил кривую гримасу и пошёл пить чай, раздумывая давать ли ход делу.

**********************************************
ДИСКЛЕЙМЕР: Оставим на совести источника способность деда вести Т-72, отпахав войну на Т-34.
************************************************

ЗНАНИЯ, УМЕНИЯ И ОСОБЕННОСТИ ИХ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ

Как известно, капитан-лейтенант на флоте наконец-то все умеет, но уже ни хрена не знает. Это исключительно полезное состояние сознания разрешает человеку, не отвлекаясь на ерунду, занимать мозги серьезными вещами: литературной обработкой истории КПСС как сценария порнографического сериала или восстановлением по памяти подробностей последнего курса обучения в Обнинске в части, касающейся классификации городских ресторанов. И уж конечно, именно четыре каплейские звездочки в установленном порядке сияют на крышке гроба военно-морских иллюзий и романтик, так как вход в старшее офицерство на флоте возможен только по факту сдачи зачетов на понимание правила «трех гвоздей» и происхождения поговорок типа «служи, дурачок - получишь значок», над которыми так любят гыгыкать неразумные курсанты. Поэтому появление на лодке двух курсантов-стажеров командир боевой части связи капитан-лейтенант Виктор В. воспринял как подобает - во-первых, появлялся шанс выступить в роли проникновенного гуру, а во-вторых, в который раз оценить пропасть между двумя голыми философскими явлениями - наивно-простодушным, девственным Знанием, удерживающим пока в своей власти эту розовощекую детвору с пятого курса, и цинично-саркастичным, блядоватым Умением, с которым регулярно состоит в отношениях любой настоящий капитан.
Курсанты, надо сказать, тоже не были серой массой, если два человека могут таковой быть. И это стало ясно сразу, как только Вадик&Вадик полезли вниз по узкой шахте рубочного люка, волоча за собой винтом по диагонали большие радостные чемоданы.
Вадик N1, вернее, ВАдик, был просто Вадик - обычным пролетарием строевого шага, стойко и искренне влюбленным в три балла чего бы то ни было, окончательно уверенным в том, что все житейские ситуации обязательно придется пробовать на собственном лбу. Прямой, простой и решительный прообраз экзальтированного ахвицера, которого служебная судьба обычно превращает или в поручика Ржевского, или в адмирала.
Вадик же N2, вернее, ВадИк, или даже так, слегка, эстетски офранцузив кончик - ВадИкь, страдал очень хорошей породой, дошкольным образованием, игрой на фортепиано и святой убежденностью в том, что любое военное уродство можно или преодолеть напором художественной страсти, или обойти утонченным знанием основополагающих естественных и точных наук.
Надо ли говорить о том, что короткий, толстый и жизнерадостный ВАдик сразу вписался в реальность стоящего у пирса в дежурстве атомного подводного ракетоносца, в то время как длинный, сухой и педантичный ВадИкь местами вызывал untold-реплики а-ля А.Покровский: «Имея бабушку - проститутку при дворе Его Императорского Величества, надо быть полным идиотом, чтобы попасть на флот».
Сидя в радиорубке, вытянутом вдоль правого борта пенале с нешироким проходом между аппаратурой с двух сторон и троном командира БЧ - пультом комплекса связи в торце, местный безраздельный монарх Виктор В. лениво обмахивался обложкой от журнала, ВадИкь, отрабатывая уже условленную следующую неделю самохода, заполнял какую-то документацию. А ВАдик в это время в другом отсеке, добровольно помогая старшине команды снабжения инвентаризировать продукты, воровал сервелат.
- Нет, ну я понимаю, - разлагольствовал Виктор, - Научить щелкать, нах, по клавишам можно и обезьяну. Вопрос в том, бля, чтобы делать это осмысленно. Вот, скажем, «Акула». Не дай Бог, конечно, свят-свят, но если вот сейчас надо будет отправить кодировку по ТСД (таблица сокращенных донесений) о, допустим, поступлении воды в прочный корпус, ведь хрен жеж сможешь....
- Хм, Виктор Василич, я не уверен, что все сделаю правильно, но готов продемонстрировать навыки - серьезно сморщив лоб, проговорил ВадИкь,
- Ну, студент, давай - развлечешь старика. Саныч! Достань-ка перфоратор «Акулы»
Тут надо немножко объяснить - в этой системе первоначально закодированная криптограмма набивается на специальной перфоленте, которая потом накручивается на ролик передающего комплекта, а с нажатием кнопки «Пуск», - очень быстро прокручиваясь, считывается фотоэлементами и подается на передатчик - анод при этом включается автоматически. Как ни странно, я ничего не разгласил - эту систему немцы начали использовать на своих лодках еще в 1943 году.
Командир боевой части связи атомной подводной лодки Виктор В, снисходительно улыбаясь, наблюдал за тем, как ВадИкь, высунув от старания язык, стукал одним пальцем по кнопкам перфоратора, и подумал при этом - вот как кстати, утром передатчик как раз и настраивали на реальные частоты «Океана», полная иллюзия подготовки боевого донесения...
- Ну, - процедил Виктор В., слезая с диванчика перед пультом, - Набрал? Дай проверю... Ну, вроде правильно. Координаты какие выбрал? От балды? А так - штурман даст... Ну, наматывай.
Когда полностью готовое к передаче донесение об аварии приняло низкий страт на ролике, Виктор В. щелкнул секундомером:
- Ну вот, три норматива. Знания... Умения... Понятно теперь? Утонешь ты, нах, с такими навыкам, и никто, тля, не узнает, где могилка твоя...
Тут в дверь рубки постучали и мичман Саныч пропустил в рубку запыхавшегося ВАдика в шинели, из отворота которой торчали несколько колбасных хвостов.
- Во, надыбал - терь можно и подготовку к обеду начаинать, - воровато подмигивая всеми глазами бычку, объявил мастер врастания в обстановку, - а чё это у вас? «Акула»? Ух ты! - и прежде, чем окружающие смогли оценить ситуацию, машинально тыкнул пальцем в кнопку «Пуск».
Техника есть техника - через доли секунды выплюнутая в эфир ленточка, слегка повисев для подчеркивания ситуации в воздухе, спланировала, шелестя, к ногам командира боевой части связи стоящего у пирса в базе подводного ракетоносца, самовольно сообщившего только что дежурному адмиралу ЦКП ВМФ о поступлении забортной воды, взятой на глубине 120 метров примерно посередине между Фолкендскими островами и архипелагом Кергелен, в реакторный отсек, с жертвами, отказом аварийной защиты и выходом из строя главного циркуляционного насоса первого контура. Что означает, в принципе, неконтролируемую ядерную реакцию. И еще до того, как рука адмирала легла на трубку телефона прямой связи с Генштабом, радиорубка совершенно исправного атомного ракетоносца у пирса в базе наполнилась громким сердечным стуком, свистящим «ё#анаматьё#анаматьё#анамать 3.14здецтерьполный#лядь3.14здец!!!!!!» и весьма неприятным запахом...
Много лет уж прошло, бывшие курсанты стали офицерами, а офицеры - дембелями. ВадИкь давно уже живет в Германии, и преподает ленивым студентам программирование. А ВАдик... он теперь флагманский связист целой дивизии подводных лодок. И каждый год, в феврале-марте, проверяя навыки л/с по отработке радиоканала «Акула», он первым делом выгоняет из рубки курсантов - будущих офицеров, которым предстоит пройти долгий и трудный путь в развитии отношений с двумя ипостасями осознанной человеческой деятельности: от платонического обожания возвышенной девушки Теории через ее дефлорацию к надежным товарно-денежным отношениям с веселой и ироничной шалавкой Практикой...