Конференция (мемуары том четвёртый)

Мне привези лезвий нормальных в станок и крем для бритья, будет паста зубная приличная - побольше бери, на 'давлёнки' пойдёт. ('Приличная'- это зубная паста, представляющая из себя тюбик медесодержащей жести, 'вывернув' который, получаем отличный материал для производства самодельных букв 'ПВ' на погоны методом, который я смогу описать на трёх страницах мелким шрифтом, технология передаваемая из поколения в поколение, по своей тонкости и филигранности сродни ювелирному производству. Увидев те буквы, товарищ Фаберже засунул бы свои яйца в гудок, чтоб не позориться).
Мало ли, если эпоксидка попадётся, бери больше. И кальку, кальку надо, и стержней зелёных...
Эпоксидка реально могла попасться только в Сарканде, который мы будем проезжать.
Пацаны несли деньги, а я записывал, кто сколько, и кому чего надо. Заставская лавка наша захирела окончательно, жена замполита, лавочница, забила на это дело, и продавалось там всякое совершенно ненужное пограничнику говно, типа подшивы, лезвий 'Нева' (пусть она сама ими бреется), и зубного порошка. Ничего для производства дембельского альбома и модернизации дембельской формы не было. Впрочем, не было там и сигарет - пряников.

Из отряда пришло указание, собрать всех комсомольских вожаков с застав на внеочередную какую-то конференцию. Оно бы и нахрен мне не было нужно, если б не одно но... Везли нас не как обычно бортом, а со всего фланга сначала в комендатуру, а потом уже в отряд, на машине. А это означало, что при изрядной доле везения, удачи и настойчивости, проездом в Сарканде можно было купить совершенно бесценные вещи. Смолу эпоксидную, тушь, фотореактивы, бумагу, плёнку, и прорву остро необходимых для любого срочника вещей. В отряде совсем ловить и делать нечего, ну с земляками повидаться, домой позвонить, если повезёт. А в остальном... Флотские так наверное, смотрят на своих сухопутных однопогонников, как мы смотрели на отрядных. За дармоедов конечно не считали, но и почтения не испытывали. Я, было дело, приезжал, отслужив год, в усах как у Никиты Михалкова и с длиной чёлки по левую ноздрю носа. Отрядные офицеры косились конечно, но особо не доёбывались, мол, это заставские, чего с них взять, дети гор. Мы, в свою очередь, старались кустами обходить плац, боясь открытых пространств, и вздрагивали всякий раз, когда задроченный дневальный отдавал честь на тумбочке. А если какой-нибудь хуй в звании лейтенанта спрашивал 'почему вы товарищ сержант не подшиты?', ответ был обычно в виде вопроса ' Чо?' ( и моргнуть надо три раза глазами, сильно призажмуриваясь, сделав дебильное лицо). От такого ответа лейтенанты отставали в недоумении.

Примерив парадку с чужого плеча (своя вообще представляла собой хуй поймёшь что без знаков различия), я плюнул в зеркало в бытовке и переоделся обратно в ПШ. После яловых родных сапогов, парадные ботинки казались верхом уёбищности. А штаны... Да в этих штанах ещё Карацупа ходил, судя по обилию перетравленых бирок.
В общем, парадная форма одежды отменялась. Единственное, на что меня хватило, это бляху слегка почистить, чтоб плесень зелёную хоть стереть. И пуговицу пришил. Сунув в планшетку пачку патронов из заначки и кисет с табаком-бумагой, как был, так и прыгнул в Шишигу. Затариться в Сарканде таки удалось, и, всего ничего, проехав 120 вёрст под тентом в кузове, мы выгрузились в отряде. Весь наш правый фланг в количестве десятка пограничных комсомольцев во главе с приблудившимся каким-то старлеем, приданным нам старшим с комендатуры, выглядел совсем не торжественно. В пылище, кто во что горазд одетые. Доложились, сразу получили пиздюлей от начальника штаба за внешний вид, и побрели в приежку. Завтра начиналась конференция это долбанная.
К вечеру ближе, оккупировали крыльцо столовой, как обычно толком помдежу никто ничего не указал, и, рискуя получить по ебальничку, тощий солитёрный прапор фальцетом пытался остановить нашу экспансию.
Принюхавшись на раздаче, взяли только пару чайников и хлеба с маслом в хлеборезке, предварительно пообещав изуродовать традиционного узбека окопавшегося там, с лицом, периметр которого за неделю и моему Раджу и не обосрать толком. После заставских разносолов отрядная еда оказалась абсолютно несъедобна.

Другого узбека поймали на выходе из преисподней кухни, и всего за десять патронов он обещнулся после отбоя принести противень жареной картошки. Затем, экономя деньги, выменял пачку "Астры" около чипка, и удовлетворённый пошкандыбал в угол для приезжих в автороту, стараясь не попадаться на глаза офицерам в звании старше капитана.
Ближе к ночи привезли левый фланг. Со многими не виделись с самой сержантской школы, а земляк мой Сеня Гуров на радостях презентовал мне офицерскую шапку изумительной цигейки цвета стальной сливы.
Полночи ржали да анекдоты травили, а утром после такого же как и ужин мёртвого завтрака, создав подобие строя выдвинулись в клуб.
Там было тесно. Как сейчас помню (вынужден был запомнить, ниже поймёте почему) присутствовало 600 человек. Ровно. Все комсомольцы отряда и застав. Ясен пень, в основном срочники. Слабая, как полоска сала в срезе бекона у больного поросёнка, прослойка младых офицеров-комсомольцев заняла первые три ряда актового зала.

- Смиррна! Заорал кто-то дурным голосом из кулуаров, и в президиум из-за кулис в стиле ансамбля 'Русь' выплыли штук шесть полковников-подполковников, во главе с мажористым старлеем, главным комсомольцем нашего Учаральского отряда, обладателем итогово-коитусной фамилии Малофеев.

К микрофону вышел какой-то полкан, приехавший по случаю события из округа, и последнее, что я запомнил это было что-то типа: '... в преддверии первого съезда ЛКСМ погранвойск, окружная партийная организация приветствует... ... Генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Сергеевич Горбачёв... ... Международная обстановка... визит Михаила Сергеевича Горбачёва в Пекин... бдительность... демократический централизм... Новое поколение... Смена...'
Дальше я заснул, роняя струнку слюны на изумрудную петличку кителя.
Проснулся от тычка в область печени. Сделав умное лицо, настроил резкость в сторону сцены, но из за спины неожиданно услышал голос своего земели Гурова, и тотчас капля холодного пота образовавшись на родинке в районе воротника, скатилась между лопаток по позвоночнику, и минуя хуёво подтянутый ремень пропала, нагревшись около жопы.
- От правого фланга, кандидатом в делегаты предлагаю сержанта Васильева.

Неумело суетясь, я застегнул крючок под кадыком и встал. Пола под ногами не чуя, краем глаза высветил хитрые улыбающиеся хари коллег по оружию.

- В перерыве подготовиться к докладу. Малофеев захлопнул красную папку, и тот же голос из кулуаров опять заорал 'Смиррна!'

Пока я выбирался в проход, Сеня уже съебался. А бить я его планировал всерьёз. Пока курили выяснилось, что этот гандон меня проиграл в карты. То есть, они играли на желание. И другой мой хороший товарищ по кличке Снайпер вот такую хуергу и загадал.
Смех-смехом, а обратного-то хода нет, чай не в ГПТУ находимся...
Прикинув размеры, снял с кого-то парадку, нечаянно став вдруг старшим сержантом. Пришлось зелёной ручкой на лычке рисовать два просвета, чтоб превратиться обратно в сержанта. Брюки 'об пол' выпустил поверх сапогов. Так и прошёл в трудах весь перерыв. Гуров и не появился, урод.

Всего кандидатов получилось четверо. Сам Малофеев, разумеется, от отряда какой-то прапорщик из ИсаПРа, с левого фланга молодой замполит заставский, только-только летом вылупившийся из Голицинского училища, ну и ваш покорный слуга, с правого фланга.
Я в протоколе был записан выступать третьим. Первые два докладчика выступали минут по пятнадцать, переставляя местами дюжину слов (партия, комсомол, Ленин, перестройка и прочую чушь). Настала и моя очередь. Не имея опыта подобных выступлений и абсолютно с пустыми руками, на негнущихся ногах вышел на сцену, и вдруг, разозлившись, рассказал, как мы смотрим кино одно и то же по пять раз, и газет не видим из-за погоды нелётной, и досуга никакого, и телевизор не кажет нихуя, кроме китайских новостей, и варимся в собственном соку, и шефов бы нам надо привозить, и видик бы неплохо, и библиотека скудная, и спим свои восемь часов за два приёма, и курева нет уже полгода, и домой не позвонить и вообще... А вот если выберете, я это же самое и в Москве расскажу.

Какая была овация... Кобзон сосёт. Командир отряда полковник Умбетбаев не отрывал взгляда от моих сапогов , торчащих как у колхозника из под коротковатых брюк. А начальник политотдела полковник Аксёнкин чудно похожий на Роберта Рождественского показывал большой палец руки и слёзы были в его глазах.. Приезжий окружной полкан, на штанах которого уже постепенно проявлялись лампасы, вышел, шаркнув пузом по кумачу стола президиума, и пожал мне руку, и взгляд его был, словно прожектор Перестройки...

Потом был белый Малофеев, повторив почти слово в слово первых двух ораторов. В тишине сел обратно, и больше я не помню его. Куда-то пропал, слившись с задником клубной сцены.

Апофеоз - голосование. Счетная комиссия в проходах. Первый - 'против' единогласно. Второй - 'против' единогласно. Сержант Васильев, застава N 3 Тополёвка - 'за' - 540 голосов. 'Против' - 59. 'Воздержавшиеся' - один.
Малофеев, 'за' - 60, 'против'- 540.

В курилке меня качали. Гуров Сеня что-то говорил про 'стебяпричитается'. Дальше - больше. Пати в штабе. Начальник политотдела, не отходя от кассы, дал первого погранца. Командир объявил отпуск (но после съезда, якобы). Полковник из округа изъявил желание увидеть от меня публикацию в журнал 'Пограничник'.

Через два месяца, в декабре 1990 года я прибыл в Алма-Ату, в управление войсками округа, чтобы слиться с делегацией КВПО и продолжить восхождение в Москву, на съезд. Из округа срочнослужащий я был в единственном экземпляре. Из всех делегатов съезда, нас, срочников было четверо. Из них, один Герой Советского Союза, с афганской границы, второй из МЧПВ из Благовещенска, третий из Аэропорта Шереметьево-2 задержавший какого-то уголовника на станции метро 'Речной вокзал', ну и я Аллюр - застава N3 Учаральского погранотряда, командир отделения. Наш Главный Шеф Крючков по этому поводу сказал... (но об этом, в продолжении)

P.S. Вы разве не догадываетесь, кто был это воздержавшийся? Конечно Арбеков. Супруга его, Надежда в аккурат в это время лежала в Учарале нв сохранении. Ну а старшина наш контролировал это процесс. Лет ему было тогда уже 27.

СНЕГУРОЧКА
1988 незабвенный. Молодые бойцы стойко влачат тяготы первого года службы где-то далеко-далеко от Европы и совсем близко (каких-то 700 км) от БАМа. Где-то на траверзе середины пути. В ноябре в богом забытый гарнизон судьба подкинула нового Замполита. Где Замполит, там буйная деятельность. Он, гад, был маленького росточку, сухой, жилистый, удивительно сильный и имел недурственно поставленный удар левой ноги. К его инициативам эти преамбулы никакого отношения не имеют, но вполне пригодятся опосля. С приближением Нового года высокое командование с подачи замполита решило устроить солдатикам настоящий новогодний утренник, с Дедом Морозом, Снегурочкой, подарками и концертом народной самодеятельности. Решено - сделано. Из числа личного состава был выбран мОлодец родом из закарпатских евреев, росточком под два метра и такой же диагональю, а роль Снегурочки должен был оживить повар-таджик, который к собственному несчастью в военкомате возвысился на целый сантиметр выше нижней нормы по росту. В середине декабря начались репетиции. Всё серьёзно, с пюпитрами, суфлёрами, декорациями и гримом (попробуй, удовлетвори братьев-славян раскосой Снегурочкой). Надо сказать, гарнизон наш был весьма удалён от обычных населённых пунктов с самогоном и девками, потому эти две вещи обернулись обсессией для личного состава. Проявлялось это в решительном желании попробовать выпить всё, что выпивается. Ну, а девки - сами знаете, кто рукоблудил, кто покорно отдавался брому, но любое отверстие в стене неизбежно становилось мишенью для недвусмысленных пошлых шуточек. Ну и, естественно, появление маленького таджика в кое-как сварганенном платьице тут-же родило очередной поток похоти про его милые ножки (короткие, кривые и волосатые) и его остальные части тела. Натерпелся парень, я вам скажу... Несчастного пацана в шутку вылавливали на пути с репетиции и имитировали "коллективное изнасилование", сопровождая действо недвусмысленными движениями тазом или пытались поднять подол и всенародно упрашивали отдаться комполка (уж больно попка хороша). Надо добавить, что роль Снегурочки была укорочена военной цензурой из-за невообразимого азиатского акцента до двух-трёх слов. Решение, надо сказать, мудрое (кстати, роли писал сам замполит). И вот, настал день "У" и час "Ж". Народ потихоньку подтягивается стройными рядами в помещение клуба, горят самодельные гирлянды, хлопают неизвестно как очутившиеся здесь хлопушки, разбрасывая конфетти и вызывая тоску по детству. Парочка бойцов заканчивает наводить марафет на свежесрубленную ёлочку, актёры в последний раз сверяют текст с оригиналами, и только таджика нет. Замполит нервничает, обещает трахнуть "того узбека, который призвал этого таджика", курит сигаретку за сигареткой (ещё бы, театральный дебют). Посылает искать поварёнка. Несколько бойцов рассасываются в разных направлениях. Безрезультатно. Тогда на поиски отправляется сам Замполит Матвейчук (о, фамилие вспомнил). Вот в зал запустили бойцов, гомонят, стучат лавками, скандируют "Снегурочка-снегурочка". И, наконец, Снегурка таки-появилась. Представление начинается. Всё по плану, без сучка без задоринки, песенки, шуточки, раздача подарочков. Финальный танец Деда Мороза и его внучки. Пикантное сочетание вальсы и техно-брейка. Последние аккорды утихают и Дед Мороз в угоду публике огромной своей дланью аппетитно щипает внучку за ягодицу. Толпа в безумстве, ровно на пол-секунды. А потом, потом - роскошный апперкот и заключающий маваши с левой Деду Морозу. Громадный мужик в красном халате постоял в нерешительности и грузно упал на подмостки сцены. Тихая пауза в зале и затем взрыв солдатского восторга. Снегурка картинно раскланивается, исполняет серию реверансов и срывает шапочку-кокошник, прикрывавший глаза, парик с длинной белой косой и знаменитое голубое платьице. Замполит отвешивает последний поклон и под громовое молчание удаляется за кулисы. Занавес.

P.S. Долго ещё гарнизон обсуждал увиденное. Как потом говорила молва, замполит обнаружил таджика в каптёрке у другого таджика. Поварёнок наотрез отказался идти выступать и после бесплодных уговоров и угроз сдал реквизит замполиту Матвейчуку....

Еще на Тень Погранца:

Дупло

Левая рука должна знать, какие ощущения вызывает стандартное исполнение правой.
Поэтому Морчасти Погранвойск иногда играют в войну, изображая Военно-Морской Флот.
Основной формой самозадрочки при этом является рейдовый сбор.
Сизый дым запускаемых дизелей вдоль всего пирса бригады сразу напоминал непосвященным клубящуюся пыль из-под копыт Полка Игорева.
'Воевать идем!', - говорило распускавшейся весенней природе это утро, - 'Ух, развернемся!!'
А корабли, торчащие в это время на границе, старательно симулировали гибельные поломки, отказы и неисправности: кому ж охота в только-только очистившемся ото льда заливе, где пока еще нет почти никакого судоходства, зато в изобилии плавающих льдин и топляка, маневрировать кильватерами и пеленгами со стрельбой и громким радиоэфирным матом?
Так что выходят: один кораблик проекта 10410 и пять 'двести пятых'. 410-й, кастрированная 'молния' из-под топора все того же питерского завода 'Алмаз', гордо несет на ГКП (ходовой мостик)Командира Бригады, пузатого невысокого дядьку с язвой желудка и полномочием выдрючить всех, кто шевелится на его участке.
Вслед за ним рысят четыре штатных командира и один полудопущенный помощник, свежий каплей Серега Лукин, который так старался убедить всех, что он готов управлять пограничным кораблем в море, что и сам в это поверил всеми силами молодой минно -торпедной души.
Ну, чем там обычно грозит нам наш невероятный противник? Средствами воздушного нападения - отвечают на этот вопрос умные руководящие документы ВМФ. Заметано. Будем тренироваться отражать воздушные атаки. Условно, разумеется. То есть мы, конечно, безусловно постреляем, но только в белый свет, в воображаемые самолетики. Собственно, точно так же, как детишки в песочнице.
Для этой цели у нас есть тренировочный режим расчета МР-ЗАК, проще говоря, на экране локатора управления стрельбой появляется липовая отметка (ёптать, пошел залет-то, видишь?), по которой могут наводиться пушки (вжик-вжик приводами). Ну, а стрелять по этому несуществующему самолету можно вполне реально, с восторгом наблюдая разрывы самоликвидирующихся снарядов в обрамлении обильно срущих на лету бакланов.
И вот основная задача флагарта и вообще штаба - добиться, чтобы эти действия выполнялись слаженно, хором, как фигурное катание. Для этого нужны тренированные расчеты и командиры на постоянной связи. Ну, расчеты опустим, а вот связь...
Командир корабля на ГКП ощастливлен такой штукой, как ВПС. Выносной Пост Связи. Это висящая на переборке серая коробочка, из которой торчит черная телефонная трубка, с кнопкой для больно умных: нажал - говори, отпустил - слушай. В военно-морских училищах пять лет учат, в какие моменты надо произносить слово 'Прием', но половина так и не умеет этого до самой пенсии. По внешнему виду ВПС - обычный, вульгарный социалистический телефон-автомат за 2 копейки с надписью 'Гена - козёл', только поменьше и без диска. Вместо диска и двушки есть бесплатный вахтенный радист в радиорубке. Соединенный проводами с радиостанцией, ВПС позволяет четко докладывать и получать 3.14здюлины, прямо не слезая с трона, что весьма приятно и даже необходимо для командира корабля в море.
И еще по поводу техники. На корабликах принято крепить провода ко всяким аппаратным ящичкам с помощью так называемых ШР-разъемов. Как я понял, примерно половина морских специалистов пойдет на расстрел за название 'шаровые разъемы', а вторая половина - за 'шеерные разъемы', при этом еще и будет доказывать, что их придумал некто Рейнхард Шеер, славный немецкий адмирал отдаленного прошлого. Так что вам придется выбирать, за что пойдете вы. Я же для краткости буду звать их просто ШРами. Истина на флоте так же неустановима, как и твердый уставной порядок.
Так вот, такой разъем не только налазит на контакты по народному принципу 'папа-маму', но еще и наворачивается сверху специальной гайкой на специальную резьбу, житейские аналогии чему можно найти разве что в 'Камасутре'. Чтоб крепше было.
А если учесть качество ремонтов, особенно силами личного состава, то вам станет понятно, почему на флоте и в морчастях самые важные, самые главные и ответственные ШРы, вопреки логике и строгим требованиям, никогда не заворачиваются и держаться исключительно на примитивно-школьной силе трения. Чтоб в горячке боя (проверка, учения, порхающий вокруг матерящийся начальник и т.п.) не тратить время на откручивание для замены вышедших из строя элементов техники. Вытащил - и порядок.
Так что на самых ответственных узлах эти разъемы почти всегда имеют 'сопливый' вид - шатаются, отрываются, распадаются, проваливаются внутрь и вообще производят впечатление полной безнадежности.
У Сереги Лукина на его двадцатилетней колымаге был вот точно такой же разъем на ВПСе, соединяющий его с кабелем от радиостанции, триста раз на навигацию ремонтируемой и все равно работающей по собственному желанию.
ШР этот на ВПСе снизу и Серега иногда придерживает его рукой, держась второй за поручень на волнении и прижимая трубку с кнопочкой плечом. Такая поза не позволяет эту кнопочку нажимать, и когда надо бодро доложить, Серега отпускает ШР, и пока тот не отвалился, громко и быстро говорит. И это еще счастье, что в процедуре не задействованы остальные части тела, потому что иногда требуются бедра, бока, колени, животы и прочие конечности в самых разнообразных позах. Почему? Потому, что в прикрученном и закрепленном состоянии советская военная техника не работала. Сказывалось, наверное, внутреннее дессидентство особо одаренных сотрудников КБ военной промышленности.
И вот в самый ответственный момент, когда все кораблики готовились громко затарахтеть своими пушечками, у Сереги 'посыпалось' что-то по БЧ-5, и для экстренной связи с машиной ему пришлось свободной рукой схватить микрофон 'каштана'. Коварный ШР, оставаясь внешне на месте, сразу же сместился таким образом, чтобы решительно пресечь контакт ВПСа с радиостанцией. Поэтому команду на открытие огня Серега не поймал, и открыл его самостоятельно, когда увидел желтые вспышки над надстройками соседей. Через две секунды. Именно этих двух секунд хватило флагманскому артиллеристу (Ф-2) на то, чтобы оценить траекторию и постичь, что падение неразорвавшихся снарядов произойдет непосредственно на территории маяка на острове Ослиный, и истошно заорать по связи 'Дробь не наблюдать!!!!' (полностью прекратить стрельбу и даже не думать о ней). И в наступившей тишине длинные, на пол-боекомплекта, Серегины очереди прозвучали, как траурный залп на похоронах нервной системы Ф-2.
Маяк, как это обычно и бывает, уцелел. Чего нельзя сказать о последнем, неприкосновенном запасе комбригового терпения.
По возвращении в базу бывает разбор. Это естественно. Только в этот раз придурковатый начпо пригласил в клуб, на разбор, дополнительно ко всем офицерам бригады еще и женщин-военнослужащих. Бывают в жизни такие трудносовместимые симбиозы.
Комбриг влетел в зал коршуном, процедил 'вольно-сесть', сел на ветку и пару раз кровожадно скрежетнул когтями по полировке стола президиума. Сделалась тишина. Мягко падали перья.
- Женщины свободны, - раздался клекот комбрига, - настолько свободны, что бегают быстро, как горные козы. Врассыпную. Очень быстро так, дел ведь еще так много, - и женщины, округлив глаза, выбегали через все возможные двери, входы и выходы.
- Ну вот, теперь мы можем поговорить по-человечески, - сказал комбриг тем же странным тоном, - Лукин, вы ведь уже допущены к самоуправству? Это хорошо, Лукин, это классно, отличный повод допуска лишиться. Но сначала, сначала, СНАЧАЛА, я хочу у вас спросить, Лукин, почему, где флагманский связист, и вас тоже, пощечина конской з#лупой, почему, тля, ну почему же, отрыжка трипперного зайца, почему именно тогда, в один-единственный раз, когда этот у#бищный ВПС должен был сработать, он, три поросячих жопы, не сработал, не смог, сука, умер, испустил дух, нюх испустил, два ведь слова только сказать, а он - ну не смог, мля, аааа??!!!
И сказал тогда капитан-лейтенант Лукин С.С.:
- Товарищ командир, у меня на командирском ВПСе … (правду надо говорить, правду, и попроще, в духе самого комбрига, без всяких технических подробностей, это единственный шанс)… уже СОВСЕМ РАЗДОЛБАНО ДУПЛО!!
Зал, невзирая на сложность обстановки и исходное положение 'сидя', рухнул в лежку.
А комбриг, сдерживаясь неимоверно, сквозь слезы, сухо рыдая, наклонился к НШ и произнес:
- Вы...; Вызови этого балбеса к себе, приведем в соответствие его, хр, дупло, хрр. Без свидетелей! Ох, хррр. Ха-ха-ха-ха...;

Опять же, стократ орденоносные курсы "Выстрел". Перевожу военную науку группе из 4 или 5 капитанов из, кажись, Конго Браззавиль. Они, типа должны перучиться на командиров танковых бригад (то есть,предполагается, что в стране КБ уже имеется несколько танковых бригад и танков хватает).
Короче. Четверо совершенно черных людей - возраст не определяем, то-ли им 25, то-ли 55 - учат танковое дело. И так бригада выступает и так разворачивается, а вот так ремонтируется, и т.п. Учат серьезно так, со вкусом. И тут наступает какой-то праздник, по поводу которого надо одеть парадку. А я, хоть и на "Выстреле" сухопутном, но летчик-переводчик, т.е. при парадке "синий". Но с желтым ремешком, как все.
И тут начинается. Негрилы ходят кругом, нюхают, облизываются, на ремень шасть-шасть глазищами. Ну я стою себе, жду ДМБ, перевожу потихоньку, но вижу, что капитан Ммамба или как его там, делегирован вроде ко мне.
- Чего, - говорю, - тебе от меня хочется, мой капитан? Долго-долго он мялся, потом молвил:
- Видите-ли, поручик Киже, у нас, у конголезских танкистов, парадная форма как и у ваших летчиков. Темно-синяя. Вы понимаете?
- Нет, а что?
- Ну, у нас только погоны еще желтые и петлицы, и лампасы тоже.
- Так, и?
- Ну, а ремней у нас нет, и в военторге мадам Людмила нам не продает их. Не могли бы вы нам купить четыре парадных желтых ремня для нашей группы?
- ОК, а вам оно Нах, мой капитан?
- Ну что вы, мой поручик, если мы приедем в КБ в синей парадке да с желтыми ремнями, мы заирцев забьем. Однозначно.

КАРТ - БЛАНШ

Карт - бланш для политиков, юристов и моряков понятие разное. Даже для моряков это разное понятие. Для штурманов 'бланковка', чистый лист морской карты - конец всех ограничений - чистая вода, дающая немного свободного времени: можно незаметно вздремнуть, уткнувшись головой в автопрокладчик, можно сыграть милую шутку с молодым вахтенным офицером, но тут нужна серьезность во взгляде! Самая серьезная из серьезнейших серьезностей серьезности! Не улыбаясь, поменять карту вахтенному офицеру с бланковой на почти бланковую. Пусть там в центре листа будет маленький такой остров. Еще, сильно нажимая на правый палец своей ноги, серьезно поговорить с лейтенантом о бдительности несения вахты, не предупреждая его о виртуальности надвигающейся земли. Отпустить правый палец, расслабиться и, выждав, насладиться паникой молодого, орущего о неотвратимой посадке корабля на мель. Значит, карт - бланш для штурманов - рекреационное антистрессовое средство.
Для всех остальных 'бланковка' - расходный материал:
- для замполитов - средство наглядной агитации,
- для прочих (офицеров и мичманов) - оберточная бумага, в которую заворачивается кета, кижуч или чавыча перед отправкой на...опа, не поймаете...в Украину или на родину,
- для старых садистов ( командиров боевых частей) карт - бланш - самогонный аппарат. Вы мне не верите? Не верите...
Устройство этого аппарата - не знакомая до боли кастрюля со змеевиком. В нем применен принцип холодного самогоноварения. И брагу не надо разводить, так как разводят лейтенанта.
Я был лейтенантом. Из меня тоже гнали спирт. Самому понравилось.
Меня вызвал мой начальник, старый боевой конь...из сказки Ершова, и предложил ускоренно 'свальсировать в темпе румбы' в Гидрографию Флота для получения карт на поход. В основном - бланковых.
Взявшего низкий старт меня схватил за шиворот и спросил участливо:
- Ты туда без шила пойдешь, глупый?
- А что, Сан Владимыч, так не дадут?
- Не дадут. Там женщины работают, у которых мужья флотские. А они все пьющие! Вот, возьми бутылку, но обратно без нее...хм...карт не возвращайся!
Я одел соответствующие весне шинель и шапку, засунул в рукав бутылку и, делая высокие выПАды ногами, попылил в горку, держа пеленг чуть правее ресторана 'Океан' на улице Ленинская. Пеленг лежал точно на здание Владивостокского цирка, веселящего толпу через улицу от Управления Гидрографической службы Тихоокеанского флота.
Открыв резные дореволюционные двери, помнящие растрелли... расстрелянных офицеров штаба царского флота, был очарован испоганенной красотой когда - то чудного фойе с обязательной широкой мраморной лестницей. Она не была прямолинейно марксистской, а витой, напоминающей кудрявую бороду адмирала Макарова.
Оглядываясь, поднялся на второй этаж, где, постучавшись в 'тюремное' окошко выдачи готовых карт, услышал:
- Ваши карты еще не отредактированы. Лейтенантик, приходите с бутылкой завтра. Если не женаты, приходите с шампанским.
Вставив бутылку в правый рукав, я весело запрыгал по лестнице. Обратный путь лежал под горку!
Вот и фойе, и за резной дверью путь на свободу, который оказался перегорожен шикарным каким-то несоветским контр - адмиралом! Он выглядел как контра: хлыщеват, узколиц, длиннопалец, хрустящеманжетен, 'третий шар в центральную лузу', 'Вестовой, пару вдов в каюту! Клико, пейзанин!'. И самое страшное - перченые ироничные глаза Колчака! Начальник Гидрографии Флота! Житие мое!
Правая рука пошла вверх, но честь отдать не успела, так как потянулась за бутылкой, летящей под ноги "Колчака" и угрожающей разбиться вдребезги о половую плитку. Описав дугу, она мягко упала под одной ей известным углом
самосохранения и покатилась под ноги адмирала.
Остановив ее блестящим полуботинком, "Колчак" очень естественно улыбнулся и спросил:
- Пьешь? Или за картами приходил?
- Пью...за картами, тащ контрамирал.
Моя детская паника умилила старого волчару. Хмыкнув, он ступил на 'бороду Макарова', открывая мне фарватер.
Я опять вставил бутылку, но уже в левый рукав, и через пятнадцать минут пытался отдышаться в своей каюте. Бутылка зло сопела в рундуке. Сопение выдало...
В дверь постучались. На пороге стоял улыбающийся механик:
- Шило есть?
- Нет, дядя Миша.
- Не ***** ('обманывать' - разговорный русский). Доставай!
- Меня начальник через клюз протащит! Смилуйтесь!
От неравноправного диалога нас отвлек повторный стук в дверь. Механик юркнул на шконку и задернул штору. На пороге стоял помощник Гога. Неравноправный диалог на разговорном русском повторился.
- Гога, этот шкет не понимает, что Саня, его начальник - наш друг, и что Саня дал добро это шило съесть. - сказал механик, откинув полог. - Наливай!
- Можно, я у Сан Владимыча узнаю?
- Узнай, он сейчас у комбрига на совещании. Наливай же!
Через полчаса довольные 'садисты' ушли, унося с собой полстакана 'необходимых для протирки рефмашины'. Но я-то знал, что у моего шефа суточная норма - полстакана чистого без закуски враз. И не более, но и не менее.
Зазвонил телефон:
- Кто говорит?
- Облом! Быстро в мою каюту!
- Где карты?
- Не готовы. Завтра.
- А где шило? - дохнул шеф знакомым перегаром.
- Ваши друзья схарчили.
- Что-о-о? К 18.00 бутылку на стол! Сход на берег - через шило!
Поняв, что со мной сыграли одну из флотских шуток, начал действовать. Сход на берег был нужен как воздух!
- Дима, поллитра шила срочно! Отдам через неделю! - кинулся к корабельному стоматологу, зная, что тот только - что получил 10 литров чистого медицинского на поход.
- Бутылка моего спирта - это бутылка хорошего коньяка! - заупрямился док.
Через полчаса мы уже разливали бутылку грузинского 'чая'. В 18.00 шило сопело на столе моего шефа.
- Люблю военных! - крякнул он. - Добро на сход! Впредь будь бдительнее!