К ЧЕМУ ПРИВОДИТ ИДЕАЛИЗМ ИЛИ ЛЮБОВЬ К СТРАНЕ ВЕЧНОЗЕЛЁНЫХ ПОМИДОРОВ

(продолжение)

V. ЦГВ


КАНДЕДУШКИ
Тут разговор особый.
Эта категория военнослужащих, которая имеет и права, в отличии от первого и второго периодов, но и обязанностей у неё, у этой категории хватает тоже. С них спрашивают и командиры строго, а с другой стороны они находятся под контролем дедов. Нет, их не гоняют в открытую, не гнобят, как молодых. Их никто не заставляет пахать, явно, по крайней мере, но и буреть не позволяют. Если, не дай Бог, дедов командование нагибать начинает за порядок или там ещё за что, то спрос с кандедов. Почему, мол молодых распускаете так, что нам беспокойство получается. Вот и крутятся они между дедами и командирами, обеспечивая и тем и другим спокойствие и порядок в подразделении. И вот тут интересная вещь случается.
Молодых в роте было две категории. Первый и второй период службы. Разница небольшая. Т.е. никакой практически. Про первый период я вообще говорить не буду, замечу только, что в нашем внутреннем кругу, т.е. кругу молодых всё равно определенного рода разделение было. Первый период понимал, что когда мы станем кандедами, они останутся молодыми, и ссориться с нами им же дороже было, поэтому, по негласному пониманию ситуации, всё-таки самая грязная и тяжёлая работа делалась ими. Это получалось как-то само собой, хотя, повторюсь, никто никого не заставлял. Просто так получалось, и всё тут.
Мы, те, кто приехал из учебки, предыдущие пол года службу с нынешним третьим периодом не тащили, и были мы им чужие, но всё-таки спецы и стояли всё-таки немного выше, по крайней мере, в глазах командиров. Ребята нашего призыва, но прослужившие первый период в роте, были в основном водителями и дизелистами электромеханиками. Спецы все были из учебки. Доставалось им, конечно, по первому периоду гораздо сильнее, чем нам в учебке.
Ведь в учебке мы были все одинаковые. Как бы нас там не злючили, не гнули-нагибали, морально нам было проще. Три сержанта на взвод. Остальные равны. А тут было другое.
Их было мало, и были они самой низкостоящей в армейской иерархии кастой. И летали парни, аки мячи футбольные от ударов и тычков. Причём призыв, который уволился в момент нашего прихода, закалку салабонскую получил ещё кто в пехоте, кто в Борисоглебске (там наша Тамбовская учебка раньше была - по слухам форменный дисбат). И порядки были жестокие.
И вот приехали мы.
Кандедами стали те, кто вырос ещё более в жестоких условиях, чем даже наши однопризывники. А рота лучшая, ох не дай вам Бог удачи служить когда-нибудь в лучших подразделениях ... Вот и шерстили нас по полной программе, обеспечивая высокую боеготовность подразделения и образцовый в нём порядок.
В нашем взводе большинство этих кандедов были водители. Горьковский призыв. В другом, а рота состояла всего из двух, большинство было спецы. И много сержантов.
Ну, я сначала о своих расскажу.
Наиболее «яркими личностями» были Валя Гребнев, и Коля ... не помню фамилии.
Валя был мужик .... Я не помню, чтобы он лютовал особо, но перец был ... абзац. Два случая расскажу.
Он до армии женился. Во время службы его по второму периоду, у него родился ребёнок. И вот, наконец, дошла очередь до Вали - в отпуск его отправлять. Не по заслугам каким-то, а потому что положено по рождению ребёнка. А прикол был в чём. Он призывался из Горьковской области, а жена жила у своих родителей в ... где то порядочно от Горького. Так ему документы выписали домой. Он, ни слова не говоря, уехал. Так даже из дома не поехал к семье ... Когда вернулся, объяснил - мол ребёнок маленький, ещё плачет по ночам, ну чего мол ехать. Я дома отдохнул ... Финиш.
Он всегда с гордость говорил, что прочитал всего одну книгу в жизни, и ту не до конца. Это он про «Му-Му» говорил. Я разочек пошутил. Сказал, что мол зря не дочитал. Там в конце очень интересные советы по содержанию крупного рогатого скота. А крендель этот был из деревни. У них коров было две. Ну, он в силу своей ущербности принял это на свой счёт, и потом пол года молча и упорно доставал меня. Нет, не физически. Но при каждом удобном случае, шипел в ухо, как змей, что, мол, он мне «Москву покажет». Но трусоват был, земляков моих боялся. Можно же было и досвистеться, если на Москву открыто наехать.
Второй, упомянутый. Коля. Вот это был анекдот ходячий. Маленький, щупленький, весу не больше сорока, но злючий .... презлючий. Мы его клопом звали. Как присосётся, хоть топись. Он тоже «полюбил» Тольку Мамонтова. Я уже рассказывал, Толя был здоровый. Килограмм под сто и высокий. Одним словом пять таких Колей. И смех и грех. Коля поначалу начинает Толика задевать, а тот слоником прикинется, молчит и моргает. Колю это доставало сильно почему-то, он скачет вокруг него, руками размахивает, Тольку долбить начинает, а тот стоит и моргает. Со стороны это выглядело очень уматно. Толик однажды шаг в сторону сделал, когда этот прыгнул, тот мимо пролетел, а Толя, добрая душа, поймал его за ремень, чтобы тот не упал. Происходило это на глазах у роты. Рота легла. Толя стоит, держит его, тот воздухе ногами болтает и верещит. После этого он от Тольки поотстал. Больше морально доставал.
Ваня Студнев. Вот его так до конца и не понял. Вроде нормальный мужик, но воспитание у него заключалось только в одном. Чуть что он со своим друганом - Фомой (про этого ублюдка даже писать не буду) вели провинившегося за казарму и просто, извините, «пуговицы правили», т.е. элементарно били. Но в то же время, если с ним работать выпадало вместе, он также брал лопату, скажем, и наравне с нами пахал. Или никогда не было, чтобы Ванька чем-то не поделился, даже последнюю сигарету делил честно. Что не скажешь о других стариках.
Среди сержантов кандедов народ делился на командиров и ... ну как бы это сказать, чтобы не ругаться. Не получится. Взъебунов. По-другому не назовешь.
Вот возьмите Шевченко. Аккуратный, подтянутый. Спец отличный. И гонял и дрючил он молодёжь, но кроме хорошего ничего сказать нельзя. Нормальный был пацан. А вот другой его земеля, они все из Украины были. Терентьев, Терёха, тот визжал и брызгал слюной. Гнулся перед командирами, молодых случалось, и поколачивал, но перед старшими ложился на брюхо и не петюкал.
Но наиболее колоритной личность был Серёжа К., точно не скажу. Был он с пидо Львова. Ярый, извините, националист-бандеровец.
Наши однопризывники рассказывали, что когда он был на втором периоде, т.е. молодым, то вообще молчал и пахал, никому слова поперек, все делал ... ну вроде нормальным был парнем. Третий период он был рядовым. Я с ним на ПЦ смен много отсидел. Ну нормальный, когда на смене. Но в роте менялся, как будто просто другой человек. Особенно, если рядом не было кого-нибудь из дедов. Но, ели были, то его было и не видно и не слышно. Язык в зад и в уголок. А так, от него было прятаться впору.
Он очень страдал. Все его однопризывники - спецы были сержантами. А у него уже и второй класс был и не дурак вроде, но рядовой. Вова Щенников, ротный наш, его не жаловал. Он командиром его отделения поставил нашего однопризывника, а его в рядовых оставил. Его это здорово заело.
Летом Вову повысили. Он НШ батальона стал. На роту прислали щелкунчика сладенького. Старлей Орешкин. Ну .... просто прелесть. Блатной был или из когорты «отличных» офицеров, которых все вышестоящие стремятся сплавить на повышение, при первой же возможности. «Отличный», это не потому что очень хороший, а потому что от всех отличался. Фуражка на нос, походка боком как у краба. Глазки из под козырька стреляют вокруг. На лице полуулыбка, полуухмылка. Вечные интриги и подковерные шевеления. Одним словом, после Вовки ... это было такое уебен зи бите, что мы плакали, Вову вспоминая.
И вот этот ротный, Сережу значит полюбил. Разве что в зад не целовал. Уж не знаю, но приглянулся он ему. Забегая вперёд и чтобы больше не возвращаться, Серёжа в начале своего четвёртого периода стал ефрейтором, а уволился СТАРШИНОЙ !!! Был он пол года заместителем старшины. Вот тогда то мы и взвыли. Мы, это рота, в смысле. Это был яркий пример карьеры «на крови» ... Его свои же однопризывники, деды уже, боялись и ненавидели. Трое ребят из-за него в отпуска не поехали. Ему, кстати, отпуск-то объявили, но Щенников сделал так, что съездить и не успел.
И надо же было такому случиться, что он поехал домой с последней партией. Нас тогда на дембель отправляли по географическому признаку. Партии формировались по округам, а не по заслугам. «Золотой эшелон» в группе, ввели уже в середине восьмидесятых. А одет был Сережа, ... вся молодёжь роты лишилась своего нового обмундирования, но тот был с иголочки. И вот утром старшина наш обнаружил, что его парадка, та, в которой он служил, а не та которую он у молодых сменял на эту свою, слегка грязная и порванная висела на его месте в каптёрке с аккуратно пришитыми всеми старшинскими регалиями и положенными значками. А фуражка, какая была ...прелесть кепка... наверно десятого срока службы. Мы всей ротой, всю ночь перешивали подкладки и т.п. С его клеймением обратно вшили на эту формочку. Вплоть до носков заменили. А в восемь машина в Божи Дар. Он вроде кинулся хватать что-то новое с криком, типа, что он всех имел в виду. Ротный со старшиной его вроде поддержали, а мы, вроде как не коллективно, но мы все Сереже по тихому так сказали, что доложим официально замполиту с особистом о сумме отнятых им у молодых денег и замене обмундирования, если он не заткнётся. Тот подумал, одел хламьё, подхватил чумадан и подался к штабу.
Там замполит батальона его, любимого своего стукачка как увидел, на дыбы. Переодеть, орёт. А во что? И когда? До отправки пол часа.
О нём слава во всём батальоне плохая шла, так что он не нужен был никому.
Стали открывать чемоданы. А у Серёжи, кроме дембельского альбома (это святое - не тронули) да минимума сувениров кирпичики силикатные лежат. Ни джинсиков там, ни сервиза чайного ... всё нажитое нечестным путём пропало. Немая сцена. Он вроде вякнул, что, мол, обокрали. А НШ, Вовка наш, смекнул, его только увидя, что к чему, сказал ему просто и ясно, что за пятнадцать лет службы он не видел ни разу, чтобы командиры смогли приговор казармы изменить. И поехал Серёжа ... на дембель, как положено.
И не месть это была. Гогу вон всей ротой на дембель собирали, никто в стороне не остался, а этого ... Казарма восстановила справедливость. Вообще говоря, это страшная сила. И что не делай, ничего против не сделаешь.

(продолжение следует)

О пользе положительных эмоций

Если вы всерьез и искренне думаете, что рыбалка это такое легкое, необременительное занятие, совершенно не связанное с титаническим напряжением всех имеющихся в организме поджилок, уздечек, мозжечков и прочих аппендиксов... то вы... то вас... то вам... То вы - однозначно женщина! Вот! Точно! Вы женщина! А может быть, даже жена рыбака... Ага! Угадал?... Еще нет? Ну, значит, будете!
Ведь каждый уважающий себя рыбак знает, что рыбалка - это подвиг, и его надо пережить.
И никак иначе! Что?... Много вы знаете! Да, не всегда это удаётся без потерь... Не всегда... Но рыбаки же стараются! Честно!
Например, решительно договариваются в этот раз водки брать меньше... с пивом не мешать... из машин не выхо... нет, это не то... в общем, клянутся посвящать себя исключительно и нераздельно... Ааааа! Что я вам тут распинаюсь, сами ведь прекрасно знаете, как все на деле получается...
Но мы же честно стараемся! По мере скудных сил. И даже побеждаем... Ну, как правило... Иногда...

Итак, к черту лирику, ключ на старт...
Взлетели вечером в четверг. Прямо после работы. Два капдва запаса и два примкнувших к ним.

Используя новый тактический прием, водку заранее не покупали.
Чем очень напугали жен.
Мир перевернулся, они метались и не могли понять, что мы такое задумали. Поэтому отпускали тяжело, пытаясь поглубже заглянуть в наши честные глаза...
А мы эти взгляды выдерживали стойко, ведь ехали действительно на рыбалку, а не куда-нибудь, окуни курносые, вот...
Конечно, по пути нас ждал заезд в маркет... но тсссс...
И не скрою, были, были зараза такая, отдельные поползновения, что, мол, раз так удачно удалось закончить рабочую неделю на день раньше, и от жен все благополучно отбились... то может, и не надо так далеко пилякать, аж за шестьсот километров, а осесть где-то недалеко и...
Но нет! Разум восторжествовал над саботажем измученного рабочей неделей тела, и мы... ха! Памятник нам из чугуна и бетона! Мы! Даже! В поездке! Договорились! Пить! Сухое вино! Каково?... Вот она силища воли! Вот оно несокрушимое... хм, правда, из запланированного литра на тело выпили по три... Но никто ведь и не говорил, что будет легко. Зато такая тактическая хитрость сберегла стратегические запасы водки на дне багажа.
Итак, рванули. Ну, сама дорога никакими великими свершениями отмечена не была, разве только выпитым количеством... Закончилась она утыканием среди ночи в Ильмень-озеро.
Оглядевшись, поняли, что озеро встречало нас резкой переменой погоды, шквалистым ветром и водяной пылью в лицо. Джип качало на берегу как хворостину. Было понятно, что рыбалки здесь не получится. Поэтому посовещавшись, приняли решение искать место на каком-нибудь изгибе близлежащей речки...
Благодаря местной, встречающей стороне, такое место вскоре и было найдено.
Светало...
В большом пакете был замешана ароматная прикормка... Трепетно извлечены из закромов черви и опарыши... Под тихие пришепетывания шаманов пошел тайный процесс насаживания... И вот полетели в неизвестность набитые кормушки...
Лица, не допущенные к первым минутам священнодейства, дабы не путались под ногами, были отправлены заниматься обустройством лагеря...
Они поворчали, конечно, для порядка, но я предупреждал, что саботажа на рыбалке не потерплю. На рыбалке ведь что важно? Правильно - железная дисциплина, а также культура пития и чистота рабочих мест.
Да ведь?
Вот, а то, что вам не дают вот так сходу забросить чужую закидуху, так это только для вашего же блага.
Честно.
Еще начленовредите себе сгоряча.
Или не дай бог мне, что во вселенском масштабе гораздо трагичнее, и для вас значительно хуже.
Наблюдая за бессмысленными телодвижениями своих сугубо городских друзей, за их робким втыканием в природу, я умилялся и балагурил... Я раздавал рекомендации... Я просто был переполнен ценными указаниями:
- Присмотритесь, поучитесь на мне! Пантомимично! Делай раз - насадили червяка, делай два... Чего?... Ах, так не интересно?... Все пошли ставить палатки и собирать дрова!... И не роптать мне тут! Да, я циничное существо, я разбиваю хрустальные грани и топчу розовые мечты! У вас есть розовая мечта? Я вам её растопчу! Меня так и зовут - топтатель розовых мечт!... Вперед заре навстречу собирать дрова!... Куда вы пошли? Вот так просто взяли и пошли?... А как же я? А как же я, болезные? Уже вскройте чего-нибудь, в трахеях пересохло!... Почему я все должен делать за вас?... О господи, остановите их! Что вы делаете?!... Это же палатка! Вы должны быть с ней нежны и трепетны как с гимназисткой, которую замыслили обмануть... Нет, а вот здесь надо сильнее... А я говорю сильнее! Покажите мне вашу мышцу! Вы мужчины или старые, фаршированные сиси?!...
Но, разумеется, всем вам известно, что в целом я человек добрый и отзывчивый к чужому геморрою.
Поэтому, естественно, видя нездоровую суету Иваныча вокруг рыболовных причиндалов, тайные вздохи и нескромные взгляды, которые он бросал на настороженные спиннинги, конечно таки дал ему возможность вытащить первую рыбу.
Которая кстати не заставила себя долго ждать. Забилась, заходила кругами на глубине, несказанно напугав Иваныча и озадачив меня, и в конце концов оказалась подлещиком на полновесный килограмм. Сколько было радости...
Друг Леха отправился поблеснить вдоль берега, и вскоре уже бежал, размахивая спиннингом и сверкая возбужденным глазом, показывая в оттопыренной руке окушка с ладошку, которым требовал немедленно восхититься и утвердить мировым рекордом.
Так! Я оставался последним необрыбленным! Чтобы окончательно не потерять лицо, я отогнал всех от удочек и срочно выловил еще трех достойных подлещиков.
После этого Дмитрий, как самый индифферентный к рыбалке, был отправлен разводить костер и готовить все к ухе.

Пока периферия готовилась, я собрал вокруг себя близких соратников и продемонстрировал мастер-класс по чистке рыбы.
С душой и в красках.
В результате под восхищенные взгляды я быстро и талантливо порезал себе два пальца, был перевязан и окончательно перешел на руководящую работу.

А мои друзья решительно захотели выйти «в море». Для этого у нас имелись две немолодые резиновые лодчонки.

Необычайное происшествие произошло с путешественником Иванычем при отплытии.
Только он раскорячился недвусмысленно в лодке эдаким Сирано де Бержераком, только победно улыбнулся... деревянная «баночка» не выдержала жизненного опыта его грандиозного филея и лопнула.
Треск разнесся над притихшей рекой.
Иваныч взвизгнул, больно уколов себя занозой, забился в узкой лодке раненым бобром, пытаясь встать, хакнул что-то по-индейски, и красиво ушел в гостеприимный водоем.
Зрители притихли.
Действо продолжалось.
Выскочив пулей, он решительно кинул себя на новый приступ строптивого плавсредства... но немного не рассчитал толкающую силу и приземлился животом поперек лодки. Опять что-то затрещало, а получивший разгон Иваныч начал сползать, и в результате погрузился передней частью тулова в воду.

Величественный копчик с растопыренными ногами как бы зажил своей жизнью и, уже не надеясь на хозяина, пытался самостоятельной задержаться на лодке, не желая сползать за остальным телом.
Тем самым не давая голове всплыть и перекрывая доступ в неё кислорода.

Я катался по берегу уже не смеясь, а жалобно всхлипывая, мышцы живота сводило страшными судорогами, и при этом с настойчивостью папарацци я пытался запечатлеть для истории эти замечательные кадры. Но спазмы смеха корежили меня и я фотографировал траву, в которую утыкался головой.

В это время Иваныч пришел в согласие со своими обоими концами тела и вновь показался на поверхности.
Рядом в такой же лодке уже беззвучно корчился Леха... Иваныч посмотрел на его плавсредство... на свое измятое и поломанное... Леха простатой почувствовал недоброе и из последних сил начал отгребать... Иваныч прыгнул, но не достал...

Когда я уже решил, что сейчас умру, они, наконец, отплыли.

Странно: Иваныч после всех этих физических упражнений выглядел огурцом и даже потребовал передать ему с берега спиннинг. Леха же наоборот высмеял все силы, развалился в лодке и задремал.

Дальше вышло вот что... мне с берега было, конечно, видно плохо, да и слышно не очень, ну что-то вроде - «Бу-бу-бу-ааать!... Хааа!... Ляяять!... Ёёёха!... Бу-бу! Ууука! Лёёёха!»

Я начал приглядываться и заметил, что в одной лодке беснуется вроде Иваныч,... во второй же лодке явно угадывалось распластанное пузо Лехи,... и было оно сначала индифферентно,... потом оно вдруг подскочило от особенно громкого «...ляяять!...ёёёха!» Иваныча, потом раздался легко узнаваемый треск и Леха полетел за борт.

Оказалось вот что.
Леха задремал и его прибило в нависшие кусты у дальнего берега. Иваныч в это время занимался блеснением неподалеку. Занимался он блеснением совершенно в немыслимой позе, запихав свой нескромный филей между поломанных баночек и разложив конечности по краям. Заняв все пространство.
Как он вообще греб в этой унизительной позе, ума не приложу.
И представляете, случиться такой неприятности - клюнуло. Ага.
Иваныч сначала ничего не понял и даже обрадовался как ребенок.
А потом почувствовал, что его очень быстро утягивают куда-то вдаль от костра, водки и ухи. Куда-то в неизвестность. И препятствовать он этому не может никоим образом, потому что и грести и держать спиннинг в такой странной позе было невозможно.
И стало Иванычу страшно.
И проносясь мимо Лехи, он, естественно, закричал пронзительно, эдак басковым, не в рифму и неинтеллигентно...

Лехе в это время снился какой-то совершенно замечательный, вкусный сон, абсолютно даже и не про рыбалку вовсе, а там про пиво, телевизор, не знаю короче, ему по-моему ничего другое вообще не снится... ага, а про рыбалку он уже успел благополучно забыть.

Поэтому когда ему резко и тревожно крикнули в ухо, он, конечно, ошарашенно попытался вскочить с дивана...
В общем, «баночка» под Лехой не выдержала тоже.

Да, друзья у меня монументальные.

Я заорал, чтобы они тащили свои неугомонные копчики к берегу и перестали разрушать девственную природу, посулив допустить их до закидушек.
Не выдержав издевательств, рыба у Иваныча, конечно, сошла, и они с радостью вернулись.
Я же, тщательно проинструктировав злодеев, отплыл поблеснить.
Лодка была, действительно, карликовая и неудобная. Единственный вариант блеснения оставался - запулить блесну и просто грести, позволяя ей волочиться за лодкой.
Очень скоро по вздрагиванию кончика удилища я понял, что твистер за что-то зацепился, перестав грести, потянул спиннинг и сразу почувствовал резкие удары на том конце... и все... обрезало свежую плетенку 0,15 начисто.
Воодушевленный почином, я привязал новую блесну и продолжил поиски. Вскоре конец удилища опять задрожал и из глубин был поднят хороший судачок, а за ним еще один. Потом долгое время ничего не нарушало тихое умиротворение, я греб вдоль совершенно безлюдных изгибов реки и наслаждался тишиной. Практически идеальная гладь воды... ласковое солнышко... тишина... свежая прохлада... долбануло... Долбануло!!!
Я подскочил, понимая что удар был очень основательным, подсек... похоже, кто-то одновременно подсек меня вниз... конец моего любимого спиннинга попрощался - «хрясь», и приказал долго жить.
«...воооююю..ааать!» раскатилось над водой, и я, подмотав леску и убедившись, что рыба сошла, погреб к своим.

А тааааам... А там была уха. Целое ведро. И сковорода жареных подлещиков. Они таки умудрились мерзавцы их надергать и обошлись малой кровью, всего-то сломали мой подсачек.

А потом был костер до середины ночи, звезды, задушевные разговоры, на которые в повседневной жизни времени почему-то абсолютно не хватает... потом комары, молодецкий храп в палатке... и утренняя зорька...
К обеду поймали еще тройку хвостов на жаркое, а с собой ловить не стали, ни к чему, не за тем ехали, ведь приспичит, и в магазине можем купить, а свою частичку счастья мы уже получили, пусть и другим останется.