АЛАМБАЙ

Горячая пора на Чукотке - лето. Никто, кроме товарищей с совсем уж специфичными запросами, не ходит в отпуск зимой. Март и разные «...бри» - уже наказание. Хочется солнца, зелени, лета, фруктов (на которые до отъезда на Севера смотреть не хотел), холодного пива с жареной картошкой, салата из помидоров с лучком и сметаной. Вообще хочется странных вещей. Я, например, один отпуск сошел с ума на шпротном паштете с холодным молоком. Жрал банками. Урча, намазывал на толстые куски «Бородинского» и запивал большими глотками молока, с трудом сглатывая. Другой отпуск меня пробило на йогурты типа "Данон". В маленьких упаковках для еды ложкой. В первый день слопал штук 8. 2-й и 3-й дни лежал с температурой 38, ибо в каждом из йогуртов оказалось 1,5 суточных нормы железа. Когда вышел из комы, на вопрос жены: «Может, поешь чего-нибудь?», пробормотал: «Еще йогурта». Выпросил еще 3 «дозы» и снова ушел в себя на пару дней. Наелся. Теперь йогурт употребляю только питьевой, со сроком годности, отличным от бесконечного.
И всем хочется того же. Чего-то своего, но осуществимого только летом и на «материке». Ибо на родной Чукотке, в Бухте Провидения, круглый год макароны, мороженое мясо, консервы да крупы. Ни яиц, ни молока, ни пива в магазинах не купить. Картошки, капусты, лука и пр. хватает на 2-3 месяца после прихода корабля (в ноябре), а потом все это в консервировано-сушеном виде. Видели когда-нибудь консервированную картошку в литровых жестяных банках? Ну и дай бог вам этого и дальше не видеть. Короче, отпуск - это событие, к которому готовятся целый год, копят (а куда их девать в снегах?) деньги, планируют покупки, поездки, визиты. Но первую неделю просто балдеют от зелени, поглощают тоннами фрукты\овощи\пиво и исполняют свои странные желания. Обратно возвращаются усталые, пресыщенные, морщащиеся от слов «фрукты» и «пиво», обремененные многочисленным багажом. Как протаскиваются на рейс эти мешки, коробки и баулы через кордоны службы перевозок на борт Ил-62 - отдельная песня. Результат же легко можно наблюдать в гостинице Анадырского аэропорта, где в каждом номере громоздятся чемоданы, сумки, телевизоры, видаки, компьютеры, аудиоцентры, кухонные комбайны, микроволновки, хлебопечки... У нас с женой меньше 100 кг. на двоих не было никогда. Самым тяжким этапом были три перебежки: от вагона на вокзале до метро, пересадка на «зеленую» ветку и от метро до домодедовского автобуса.
А сколько разговоров в гостинице: где был, что делал, что ел, что почем куплено, как протащено на борт самолета. Компьютеры тут же распаковываются, ибо сидеть, скорее всего, придется долго. Если проскакиваешь Анадырь одним днем - считай, что второй раз в отпуске побывал. Чаще приходится сидеть на чемоданах в номере гостиницы дня 3-4, а то и две недели. Если повезет со свободным номером. А если нет - то в зале ожидания. Есть еще вариант попасть на погранзаставу «Аэропорт», но туда старшина с начальником тоже всех подряд не пустят. Ибо ни разместить ни прокормить такую ораву не смогут. А самолетов нет. Наши самолетчики наполовину в отпусках (да вот он же я и лечу, собственно), а оставшиеся в разгонах по всему Северу. А на гражданский билетов нет. А если есть, то по воинскому требованию не дают. А денег нет. Последние ушли, чтобы пропихнуть нажитое непосильным трудом через домодедовских грузчиков. А жрать хочется. А билетов нет. И своего, пограничного, самолета нет. И жить негде. И так неделю. Вот и отпуск насмарку. Изредка попадались красивые варианты - прилетаешь в Анадырь, а тебя с нетерпением ждет на стоянке родной Ан-26. Ибо второй экипаж улетает в отпуск тем же Илом, что привез тебя домой. И прямо с борта московского рейса заходишь в родную кабину, надеваешь гарнитуру - и в воздух. Ну, пока там старый экипаж подписывается, сбегаешь за багажом в аэропорт. Красота. Я так один раз всего раз попал.
А в тот раз как раз швах вышел. Денег на донышке, народу в гостинице - битком, на заставу не берут, своего борта нет и не будет - улетел на Камчатку, гражданские накопили пассажиров на Провидения на 2 или 3 рейса вперед - погоды не было. И вдруг... На следующее утро после нашего прилета появляется ОН. Зам. командира погранотряда по автобронетехнике. Татарин. Но хороший. У татар вообще середины я не встречал. Либо душа-человек, либо хоть вешайся. Принесенная замкоманча весть была своеобразной: самолета ждать до морковкина заговенья (это он по ЗАСу из комендатуры с другого берега залива только что узнал), но МО (военные) занимается ликвидацией запасов ГСМ в Провидения, для чего выделен танкер «Аламбай», который совершает регулярные рейсы по маршруту Анадырь - Провидения. Спросил, кто готов переквалифицироваться в моряки и уехал на переговоры. Согласились не все. Примерно процентов 50% от сидельцев. Среди них только 2 женщины. В том числе, моя жена (гордюсь!). Остальные были холостяками из вертолетчиков, молодые пограничники и, собственно, автор идеи. Всего человек 12. Через пару часов переговорщик вернулся слегка подшофе. «Первая партия - в машину». За 3-4 ходки старенький скрипучий «комендатурский» УАЗик перетаскал всех желающих вместе с их барахлом к борту "Аламбая". С шутками - прибаутками затащили барахло на борт и разместились по каютам. Жена, вторая девушка с пацаном лет 7 и я разместились в одной 4 местной каюте, холостяков растолкали по другим. Тут же, после краткого инструктажа на палубе небритым мужиком в остатках морской формы (видимо, старпом), выяснилось, что пароход отходит завтра, следовательно, заплатить придется за 2 дня пребывания на этом чуде враждебной техники. Мы быстренько сообразили между собой требуемую сумму (причем мы с женой залезли к кому-то в долги), вручили их старпому и более к нам никто из команды до момента схода не приставал. На остатки денег Набиулин (зам. команча) сгонял на УАЗике за водкой и разумным минимумом (хлеб, "доширак" и сосиски в вакуум-пачках) закуски. Первый день под водочку, «преф», «тысячу» и «кинга» прошел просто на ура. С большим трудом жена вечером извлекла меня на палубу из вкусно пахнущей "дошираком" каюты на воздух. Наградой стал изумительный по краскам закат. Вытянувшиеся горизонтальными лентами вдоль горизонта облака отливали всеми оттенками багряно-лиловых, а также желтых, оранжевых и синих тонов, искажая формы огромного красного шара Солнца. Приправой к этому великолепию служили вездесущие, вечно голодные, крупные и злые анадырские комары. Танкер казался обезлюдевшим. За время пребывания на нем мимо прошмыгнуло только 3-4 представителя команды. Да репродукторы на стенке каждой каюты создавали эффект присутствия, каждые 4 часа сзывая на вахту. Жена осмелилась посетить гальюн. Тут ее ждал шок в виде военно-морского минимализма. Искомое помещение представляло собой длинную низенькую комнату с длинным постаментом с одной стороны и металлическим желобом с другой. На постаменте было обозначено чашами «Генуя» с полдесятка «посадочных мест». Без каких-либо перегородок. Двери не было вообще, зато в качестве компенсации на входе имелся высокий порожек-комингс, о который надо было не запнуться. Тех же, кто смотрел под ноги, подстерегал сюрприз в виде такого же «косячка» вверху. Так что удар по лбу был практически гарантирован. Да, про запах забыл. Весьма устойчивый. Весьма. Меня выставили на стражу, после чего это стало моей штатной обязанностью на время путешествия для обеих «морячек». Вообще, пароход отличался такой «жилой» запущенностью, как старый, но крепкий деревенский дом. Снаружи ржаво-ободранный. Внутри тоже местами ржавый, но закрашенный слоев в 20. Тесный и весьма запутанный. Работяга.
Скоро позвали на ужин. Все добросовестно (деньги плочены) наелись макарон с котлетой, запив несколькими кружками чая с душистым хлебом с маслом. Испортить благостное умиротворение от того, что ты сыт, пристроен и решен вопрос с проездом домой, не смогли даже комары. Ночь прошла на редкость хорошо. Танкер мягко покачивало у причала, вентиляция работала исправно, и даже тесноватая койка и опять-таки комары не помешали нам выспаться.
А утром приплыли белухи. Это такие здоровенные лобастые северные дельфины. И пока мы «разводили пары» и выходили из залива, они сопровождали нас, солидно пофыркивая, визгливо поскрипывая и поглядывая из-под воды хитрыми и умными глазами. Перед выходом нас ждал завтрак. Макароны по-флотски и куча оладий с вареньем к чаю. Я съел, сколько смог. Весь день до обеда гулял по палубе, читал, заглядывал к соседям, но они после ночных посиделок дрыхли как сурки. К обеду вышли не все. А "Аламбай" тем временем уже покинул спокойные воды Анадырского залива и устья реки Великой и вышел в океан. Ветерок посвежел, брызги разбиваемых носом танкера волн залетали в иллюминаторы. Пришлось закрыть. Что было на обед, не помню, но съел все (деньги плочены), жена со второй девушкой вяло поковыряли второе, пограничников было не видать, а вот холостяки-вертолетчики к обеду отоспались и с аппетитом восстановили статус-кво, радуя буфетчицу (она же кок) своими мощными сытыми лицами. Перекинулись в тысчонку, сводил дам по очереди «до ветру» (чего-то они там повизгивали на особо удачных волнах. Пытались, небось, удержаться на «постаменте»), а там и ужин подоспел с неизменной на Чукотке красной рыбой и (даже!) картошкой. Легли спать.
А ночью случился шторм. 4-5 баллов, как нам утром сказали. Я проснулся от качки часа в 4. И снова уснул. Надо сказать, что моя с женой (двухярусная) койка стояла поперек курса корабля, а девушка с ребенком были расположены параллельно плоскости симметрии судна. Поскольку качка была бортовая, то нашу соседку с пацаном болтало с бока на бок, а нас с женой в направлении голова-ноги. Часов в шесть меня разбудили. Выгулял женщин (долго они над рукомойником зависали), глянул на зелененького пацана и полез к себе. Но уснуть не мог. Желудок непрерывно ездил по организму, то сморщиваясь старым презервативом в районе горла, то вытягиваясь этаким гольфиком до самой прямой кишки. К тому же легкая килевая составляющая качки заставляла растопыриваться в койке, чтобы не перекатиться через низенький бортик прямо на палубу. Так жить нельзя, подумал я, и полез по трапу на уровень выше, в столовую. Буфетчица округлила глаза, но позавтракать дала. Я набил брюхо кашей, зафиксировал ее неизменными маслянистыми оладьями и отправился досыпать. Кроме меня и вертолетчиков к завтраку никто из пассажиров не вышел. Тяжелый желудок, уютно устроившись внутри, больше не елозил по организму, занявшись своими прямыми обязанностями, что позволило мне всхрапнуть еще часик. Проснувшись, я обвел глазами каюту и был встречен тремя парами глаз в стиле «какающая мышка». Но если пацан бегал в гальюн сам, то девушки с нетерпением ждали меня. Выгулял. Гальюн представлял собой еще более отвратное зрелище, чем до шторма. Предложил женщинам позавтракать, живописуя прелести оладий с вареньем и крепким чаем, после чего пришлось срочно выгуливать их по второму разу. Тьфу. Отвел на палубу, где им вскоре и полегчало. Тем временем волны улеглись, и "Аламбай" втянулся в полосу плотного прибрежного тумана, который в летнее время тонким одеялом постоянно затягивает окрестности Бухты Провидения вместе с аэропортом. Сквозь него хорошо видно голубое безоблачное небо и светит солнце, а летать нельзя.
Шныряющие по палубе подозрительные личности (команда танкера гражданская) с легкой жалостью смотрят на женщин и с легким уважением на меня. Тут же прогуливается капитан щеголевато, но странно одетый в сандалии при гражданской морской форме. Учуяв облегчение, поползли наверх, на воздух, измученные и бледные пассажиры. Изрядно контрастируют с их лицами розовые довольные рожицы штурманов-вертолетчиков. Сразу видно, кто как провел ночь. Окрестные сопки приобрели узнаваемый вид, показался вход в бухту Комсомольская. На палубе стало оживленнее, из репродуктора на рубке временами похрюкивали какие-то команды. Капитан гулял.
Войдя в Комсомольскую, наше «такси» проскочило почти до самого конца, после чего на воду был спущен оранжевый как апельсин спасательный катер, и нас в 3 рейса перевезли на прибрежные камни. Набиулин по городскому телефону от ГСМщиков вызвал кунг из погранотряда, и наш анабазис был окончен.
Так что теперь я могу считать себя заядлым моряком. Я знаю команды: «По местам стоять, с якоря сниматься», «По местам стоять на якорь становиться», умею пользоваться гальюном, есть, не теряя аппетита и спать в шторм. Умею правильно (лицом вперед) спускаться по трапу. Почему-то только жену уже 10 лет спустя при слове «Аламбай» сотрясает нервная дрожь. Ну, им сухопутным, нас не понять.

Рыбалка

В одном большом тридесятом государстве, в одном славном вертолетном полку жило-было мноооого славных воинов-богатырей, которые жаждали проявить удаль свою молодецкую. Ну да и не только ее, родимую, но не о том сказ. И все окрестные селения знали: вертолетчики - они ого-го, это самое, и выпить не дураки! Аз есмь - жили, не тужили. И тут прибыл к ним по обмену коллега, аж с самого Дальнего Востока! Там, за тридевять земель, он не только усовершенствовал свои профессиональные навыки, но и овладел тайным искусством ловли жабродышащих, сиречь рыб!
А на новом месте и полетов было много меньше, и с досугом имелась некоторая, гм, напряженка... За месяц сей богатырь обиходил всех бл... Ну, об этом позжей. Короче: встал вопрос о культурном дОсуге.
- А как тут начет рыбалки? - молвил славный мОлодец.
- А почитай, никак, - отвечала славная дружина.
- А почто? - вопрошал удалец.
И ему подробно объяснили, что в окрестных болотах из живности в основном пиявки да жабы, а на французкий манер жрать гадов добры молодцы - ни в жисть не будут! Но витязь был настойчив, он раздобыл карту и углядел в ней - что б вы думали? Водоем. История не сохранила название той речушки, но память о событиях кочует в тех местах по сию пору!
Сей славный муж развил большую деятельность, сколотил для предприятия команду аж из пяти витязей небесных, которые либо сами знали, как насаживать червя на крючок, либо видели в детстве-отрочестве. И встал вопрос о транспортном средстве - ведь ехать не за десять верст. А надобно сказать, что в ту пору не всякий витязь, даже из небесного воинства, имел персонального коня. Нет, не из тех, что по небу мчат, керосином озоновую дыру в бюджете страны прожигая. Даже и обычного, хромого, отечественного, бензиномасложрущего. А посему пришлось челом бить ближнему боярину, поставленному государством стеречь и блюсти егонные антиресы и прямить какую-то там линию. Звался тот боярин - «Зампой»; поди, разбери - то ли грек, толь татарин. И был у того боярина в конюшне конь по прозвищу «Москвич-2141». Неказистый, пегой масти, но бодрый и свежий, бо боярин никак не мог оформить на него какие-то «права». То бишь в очередь на коня с остальными дружинниками он встать побрезговал, коня получил, а вот с «правами» как-то не заладилось...
Боярин был хват и коня стоялого «Москвича-2141» сторговал за половину будущей добычи. Добытчики погрузили в его снасти, снедь и мнооого зелена вина номер 21, коим и пробавлялись до приезда на место. Долго ли коротко ли - прибыли! А надо заметить, что учитывая общий опыт рыбной ловли, снастью для оной был выбран НУРС. Сия весчь предполагалась быть опущенной в субстанцию, именуемую водой, и подорвана посредством провода и аккумулятора железного коня «Москвич-2141». Технология вызывала некоторые сомнения, но зелено вино имеет тенденцию их, сомнения, истончать, а засим никто не обратил внимания на предостерегающие жесты, производимые приглашенным колдуном-оружейником, бо тот производил их уже лежа на траве у ног коня, сраженный Зеленым змием и вином номер 21. Провода соединили на «авось», и НУРС был брошен. Кто-то к месту вспомнил древнего витязя, который тоже что-то там бросал в Рубикон и это, в конечном итоге, плохо для него закончилось... хотя и не сразу. Вспомнил и прижал клеммы к аккумулятору.
Нет, действительно, как-то не так они соединили повода с НУРСом! Сия весчь, многомудрыми жрецами огня обученная летать прямо по воздуху, в воде стала вести себя непотребно, что-то там выкобенивать. Может, воздуха ей не хватало, а может заклинания, произносимые витязями, не возымели того действия, что заклинания оружейников, хотя количество и порядок букв был тот же... В результате НУРС вырвался на воздух, пронесся над головами воинов и прямиком устремился к стоящему на косогоре железному коню «Москвич-2141». И так удивился конь железный той встрече, что рассыпался буквально... в общем совсем. И снедь и зелено вино с ним тоже. И сопровождалась их встреча такими звуками и светом, что попадали оземь четверо витязей, а пятый - лежавший - протрезвел! И долго падали окресть запасные части...
И воротилися воины без славной добычи, пешком, неся на руках уцелевший аккумулятор почившего железного коня «Москвич-2141».
Сия летопись писана со слов воина того же полка, собиравшего деньги на нового коня для греческого татарина Зампы.