Мон женераль

- Что вы тут за юбку мне повесили?! - вытянув морщинистую черепашью шею,
начальник разведки впился ненавидящим взглядом в карту командно-штабных учений.
Почтительно-трусливое молчание было ему ответом. Сцепленные на костлявом заду
узловатые клешни генерала раздраженно дернулись.
- Начальник штаба, кто карту делал? - с еле сдерживаемой яростью просипел он,
не отрывая безумного взгляда от шедевра штабного искусства.
А ваял сей шедевр зеленый-дикорастущий подполковник Клюкин, свежеиспеченный
выпускник академии. Не успел прибыть он в часть на должность командира
разведбата, как был отловлен и мгновенно озадачен начальником штаба: у нас
показательные КШУ на носу, сам начальник разведки округа проводит - давай-ка,
старик, сверкани знаниями, они у тебя совсем еще свежие после учебы.
Наивный выпускник и рад стараться: тема учений - как раз та, по которой он
диплом в академии защищал. Аж копытом забил, бедный, от жгучего нетерпения
продемонстрировать высокому начальству свои таланты и академическую штабную
культуру.
Получил в секретке карты, сделал склейку района фронтовой оборонительной
операции, распаковал новенькие, из столицы привезенные фломастеры с карандашами и - забился в творческом экстазе. Тщательно, любовно нанес оперативную обстановку с учетом всех требований наставления по службе штабов, не забыв про все новейшие изыски военной мысли. Немецкими маркерами, на свои кровные купленными, всю обстановочку оттенил - по всем этапам, аккуратненько так, наглядненько. Не дыша, нежно нанес все надписи строгим академическим шрифтом, дорогой "ротринговской" тушью. Закончив работу, счастливо, по-детски вздохнул и с трудом удержался, чтобы не закапать шедевр слезами умиления.
Начальник штаба одобрительно покрякал, повспоминал ностальгически свои славные
годочки, проведенные в "бурсе имени Бишкека", она же - академия Фрунзе и дал
команду писарчуку рейки к карте присобачивать. Вывесили карту, выложили всю
документацию и приготовились получать поощрения.
- Х-хайрулин! - генерал раздул яростно ноздри. - Я от вас ответа дождусь
сегодня или нет?! - толстые линзы его очков начали запотевать.
Начальник штаба цинично задрал подбородок и локтем подтолкнул Клюкина: дескать, отдувайся за свою работу, раз чего-то там напортачил. Бросил под танк, что называется. Клюкин со вздохом уставился на генеральскую шею, совсем незаметно переходящую в затылок.
Шея была похожа на высохшее русло пустынной реки с неприличным пуштунским
названием "мандех". Неровная сеть морщин густо прорезала её, словно трещины в
засохшей глиняной корке - такыре. Сквозь трещины, словно выгоревшие травинки,
пробивались седоватые волоски. Закипающая ярость окутывала генерала стремительно плотнеющим, неведомым науке полем, потрескивающим грозовыми разрядами.
Наэлектризовавшиеся в этом поле волоски агрессивно встопорщились.
- Почему карта не квадратная?! - генеральская челюсть лязгнула, словно клиновой орудийный затвор.
Клюкин поперхнулся. Ну, ё-моё, вот же вопросик.
- Гм!.. Район - северный, товарищ генерал! - браво отчеканил он.
- И - дальше что?! - волоски встопорщились еще агрессивнее.
- Ну. Приполярный район. Схождение меридианов. Соответственно, и листы карт на
этот регион такие вот... Более трапециевидные. Ближе к экватору - еще более-менее квадратные, а здесь - трапеции...
- Вы тут что, совсем тупые все?! - вслед за волосками зашевелились уже и
хрящеватые, какие-то прямо костистые уши, - Па-ачему карта не квадратная?!
- Товарищ генерал! В секретной части имеются только сухопутные карты, они все
трапециевидные! - в отчаянии заголосил Клюкин. - Квадратные карты проекции
Меркатора поступают строго в части и соединения военно-морского флота. В нашу
часть, относящуюся к сухопутным войскам, поступают карты исключительно проекции Гаусса!
- Херррауса!! Академики, мля! Поназаканчивали тут! ПА-ЧЕ-МУ КАР-ТА НЕ КВА-ДРА-ТНА-Я?!! - еще мгновение, и он ведь зубами в нее вцепится, и в клочья порвет. Маршал Жомини.
- Потому что Земля круглая, - плюнул "академик". Гори она синим огнем, эта
карьера...
- Х-хто сказал: "Земля круглая"? - генеральская фуражка, наконец, начала
медленно, зловеще, словно капюшон кобры, поворачиваться от карты в сторону
Клюкина.
- Коперник, - пожал тот плечами.
Лаковый козырек фуражки хищным клювом нацелился ему точно в переносицу.
- В-вас, подполковник Коперник, я жду к себе на беседу! - прошипела кобра, -
Начальник штаба! Заберите эту порнографию с моих глаз долой. И лич-но отвечаете за то, чтобы документ был оформлен как по-ло-же-но! Времени вам - до завтрашнего утра. Хотите - писарчука своего скипидарьте, хотите - начопера, хотите - в темечко их целуйте, или еще куда, но чтоб завтра! В девять ноль-ноль! Всё у меня здесь висело!!
***
- Да фигня это все, старик - не бери в голову, - начопер Саша Сайкин поскреб
раннюю лысину и принялся споро выкраивать из прошлогодней карты куски нужной
конфигурации. - Плесни еще по одной, что ли...
Глотнули. Хрустнули по очереди одной луковицей.
- Ну что, клеим? Давай, выравнивай со своего края...
Надставленная с двух боков дополнительным пространством, опальная карта
понемногу обретала вожделенную квадратную форму.
- Во. Совсем другое дело. - Сайкин рассеянно вытер перепачканные клеем пальцы о камуфляжные штаны, похлопал по карманам в поисках курева.
- Блин, Саня - фигня получилась, - забеспокоился Клюкин, - у Балтики второй
Финский залив образовался!
- Ой, да забей. Хоть третий. Главное - карта КВАДРАТНАЯ!
- Докопается же, козел...
- Да вот хер там. И не вспомнит. Мы уже свое огребли в твоем лице. Завтра он
тыловиков драть будет. Или связистов. Или еще кого.
Так оно и вышло. Первым на следующий день учений подвергся "отсракизму"
начальник службы ГСМ, юный выпускник Вольского училища тыла, лейтенант розовый
нецелованный.
- Ну что, ли-ти-нант, - добродушно улыбнулся генерал, - Докладывай, как машины по тревоге заправлять будешь!
- Товарищ генерал! - вспотел гэсээмщик, - согласно мобилизационного плана
разворачиваю следующие средства!!
- На хрен мне твои плановые средства. Если свет вырубили, что делать будешь?
Загнулись все твои колоночки-то? Э?
- Товарищ генерал! В этом случае предусматривается развертывание полевых
заправочных устройств!
- Да ты руками сорок два часа др-рочить будешь, пока кончишь! К докладу не
готов, ли-ти-нант! В шестнадцать часов - повторное заслушивание!
В общем, все сестры в тот день получили по серьгам. Спасся только начмед - к
нему приехала инспекция из Министерства, и был он ей рад, словно любимой тетушке. Да еще начальник связи каким-то каком увернулся. Его генерал спросил, а есть ли флажки в его службе? А как же, - браво отрапортовал связист - как положено, по комплекту у каждого сержанта!
- Вот! - внезапно воодушевился генерал. - Вот это, я понимаю, управление! Да
сумки полевой у командира может не быть, а флажок - это орган! Рация - хорошо, а флажок - лучше! Флажок - это сила в руках командира! Флажок должен быть флажком, потому что это флажок! Учитесь, товарищи офицеры!!
Наконец, спустя два кошмарных дня, генерала проводили восвояси. И, разумеется,
тут же сели и налили - не успела и пыль улечься за генеральским УАЗиком.
- Слушайте, мужики, он что, всегда такой? - ознобно передернул плечами Клюкин, когда первая, скользнув по пищеводу, зажглась в желудке горячей лампочкой, - Да как же вы тут с ним служите, блин!
- Э, привыкли. И ты привыкнешь. Он сюда с Дальнего Востока приехал. Проторчал
там в сопках до седых яиц, а теперь вот, ближе к пенсии, на материк перебрался. Как приехал - поперся с частями знакомиться. Решил с Мурманска начать, там же наш отдельный отряд стоит.
- Небось, оленинки захотелось...
- Да лучше бы приехал, как человек, оленинки той пожрал, водочки выпил - так
нет, давай боевую подготовку проверять. Начнем, говорит, со стрельбы! Ну, комбат не дергается - а чего ему напрягаться, у него в отряде каждый второй -
промысловик, белку в глаз бьют. Ща прогнусь, думает. А женераль ему вводную:
треть личного состава, как по курсу стрельб положено, пускай ночью отстреляют!
Комбат: опаньки, не понял. Разрешите уточнить,- спрашивает,- в котором часу
стрельбу начинать прикажете? А дело в июне месяце было.
- Ага. Типа, деликатно намекает?
- Ну. Полярный же день, какая, к лешему, ночная стрельба? Не, тот не врубился. Еще и на Серегу, комбата, наехал: вы что, сроду ночью не стреляли?! В двадцать два часа первый выстрел чтоб прозвучал! Ну, Серега: есть, товарищ генерал, бусделано. В десять приезжает женераль на стрельбище, там все готово, пультисты на вышках, старшины на пунктах боепитания, оцепление выставлено, бойцы на исходной.
Комбат - кость к черепу - докладывает: мол так и так, готовы, разрешите
приступать? Женераль осмотрелся, башку задрал - светло! Часы потряс, послушал,
говорит: не понял. Часы у меня испортились, что ли? Да нет, Серега отвечает,
нормальные у вас часы.
- А почему - солнце?!
- Ну. Лето потому что.
- А стемнеет когда?
- Гм. Зимой, товарищ генерал.
Вот он его задрал! Вы, орет, специально это устроили! Служебное несоответствие у меня получите за нарушение курса стрельб! Серега после его отъезда наверное,
неделю квасил. Вообще мужик в прострацию впал: или, говорит, я дурак, или время такое...
Ночью Клюкину снилось поле. Бескрайнее поле с мечущимися над ним рваными
клочьями порохового дыма и величественно плывущей в отдалении могучей симфонией Битвы.
Обтянутые гусарскими лосинами колени сжимали конские бока и чуть подрагивали - о нет, не от страха - от горячечного нетерпения славного боя. Ладонь легла на
сабельный эфес ласкающе, словно на трепетную грудь юной маркитантки.
Прямой, как клинок, генерал оторвался от окуляра подзорной трубы, пронзил
Клюкина стылой синью взгляда.
- С Богом, мон колонель. От удара вашего полка зависит исход всего сражения. Я
верю в вас и ваших молодцов, и счастлив иметь под своим командованием таких
отважных офицеров как вы, мой друг. До встречи, славный герой, на указанном
рубеже или на небесах!
- Уи, мон женераль!
Полетели навстречу смазанные скоростью краски степи; разинутый в атакующем вопле рот вмиг наполнился сладкой горечью осенней полыни, смешанной с пороховым дымом...

2003г.

Борьба за урожай. Часть - 2

Привезли нас картофельное поле. Погода прелесть. На каждую грядку поставили по три туловища и вручили пустые мешки. Задача проста: очистить грядки от картофеля. После бурной ночи стоять раком у меня, Уткина и Мишина никакого желания не было. Кое-как втроем осилили один мешок картофеля. Посмотрев на горизонт, Уткин со словами: «На х#й! Зае#@лся!» улегся между грядок и попросил накрыть его с головой мешковиной. Пожелание товарища мы исполнили, и присев на единственно собранный мешок корнеплодов, глотнули из фляги портвешку и закурили. В это время, откуда не возьмись, со стороны леса в красном спортивном костюме «Адидас» и армейской плащ-палатке, широко шагая по пашне, дефилировал наш горячо любимый подполковник Федяев. За ним семенил его заместитель майор Карасев. Траектория его движения проходила в аккурат по курсу, где находилось лежбище Валеры. Мы замерли. Начальство продолжало маршировать.
Случилось то, что должно было случиться. Яловый сапог Федяева 45 размера наступает на то место, которым Уткин спустя десять лет зачал наследников-близнецов.
- Какая сука, твою мать! Убью педераста!!! - взревел Валера своим басом и вскочил на ноги.
От неожиданности подпол упал на пятую точку, а Карасев отскочил в сторону.
- Подполковник, б#я, смотри куда прешь, - ревел товарищ, держась за пах.
Вечер. Построение.
- Курсант Уткин, выйти из строя! - скомандовал начальник курса.
- Есть!
- За саботирование полевых работ объявляю вам выговор!
- Есть выговор!
- Встать в строй!
- Есть!
- Гнида ты, Гусев, - тихо сказал Федяев. - А за яйца извини.
- Да, х#@ня, товарищ подполковник! - также тихо ответил Валера.
В лагере объявили отбой, а Уткин еще долго в туалете поливал холодной водой свое достоинство, которое к тому моменту уже изрядно посинело и опухло.

Отцы и дети
(фамилии и имена изменены)

Как-то, учась на втором курсе, заступил я в наряд в качестве помощника начальника курса. Как таковых обязанностей у меня не было. Принеси-подай-иди на хрен-не мешай. Короче, лафа, да и только. Тем более, что от занятий я освобождался. Сижу в канцелярии и ковыряюсь в носу. Вбегает ротный сержант Агеев, которого я никогда не видел трезвым.
- Селиверстов, после этой пары построение, - выдохнул перегаром в лицо сержант, - Бегом найди Уткина и Мишина!
- А что их искать? В «Свистке» они степуху пропивают, - флегматично констатировал я. - Пока не нажрутся, не придут.
- Бегом!!!
Здесь следует пояснить, что «Свисток» это обыкновенный шалман, располагавшийся через дорогу. И прозвали его так за то, что основной доход этому заведению приносили именно наши курсанты. Руководство школы милиции пыталось его прикрыть, так как спиртные напитки, куры-гриль и игровые автоматы пагубно влияли на учебный процесс и нравственно-этическое воспитание будущих служителей закона. Но бизнесменам все было по барабану. Бабки текли рекой, а особенно в день нашей стипендии. Единственное, на что согласились хранители безобразий - это открывать 20 и 21 числа каждого месяца свой кабак не раньше 14 часов.
Забежав в «Свисток», я увидел своих корешей. Валера Уткин в компании каких-то негров нагружался мятным ликером, а Саня Мишин тихо посапывал в тарелке с остатками курицы. Увидев меня, Валера молча наполнил ликером стакан и протянул мне.
- Пей. Видишь, с хорошими людьми познакомились. Ребята учиться в Россию из самой Африки приехали, - чуть не плача от умиления проворковал друг, - Саня им даже фуражку свою подарил.
- Валера, если вас через десять минут не будет на построении, - прошипел я, отодвигая стакан, - Федяев вам пи@#юлей от всей души подарит. Буди этого мастодонта и пошли.
Слово «пи@#юлей» что-то пробудило в пьяном мозгу Валеры. Нежно, ударом кулака по спине, разбудили Шурика, который лыка не вязал, со словами: «Сорри, джентльмены» забрали фуражку у африканцев и направились к выходу.
В учебный корпус зашли через караульное помещение. Но как мы не шифровались, все-таки нарвались. И не на кого-нибудь, а на самого заместителя начальника школы по воспитательной работе полковника Ваклаева. А надо заметить, что сукой он был порядочной. Не одного человека отчислил. Увидев Мишина, он ох#ел. Немая пауза. Ваклаев смотрит на Мишина, Саня, держась за стенку, пытается смотреть на полковника.
- Товарищи курсанты, это что? Это кто? Фамилии... Ептыть!!! Кто начальник курса !?
- Рядовой Селиверстов, 10 группа, начальник курса подполковник Федяев, - отчеканил я.
- Рядовой Уткин, 10 группа, - заплетающимся языком пролепетал Валера, - А это рядовой Мишин. Шурик как-то заулыбался по-дебильному и шмыгнул носом.
- За мной... - заверещал Ваклаев и понеся по лестнице наверх.
В канцелярии полковник отчитал Федяева, забрызгав того с ног до головы слюней, приказал разобраться с раздолбаями и провести служебную проверку.
Начальник курса начал выполнение приказа. Моментально вызвал по телефону отцов Уткина и Мишина (для чего, до сих пор понять не могу, детский сад какой-то). Через час предки явились.
Генерал-майор российской армии Мишин Н.Н. был профессором какого-то военного училища или академии, уважаемым человеком. Однако в методике воспитания сына не преуспел, и полагал, что человека можно воспитывать только крепким партийным словом.
- Саша, как же ты мог так поступить? Ты же будущий офицер, - журил папа свое дитя. - Ты посмотри на себя, на кого ты похож? Разве так можно?
В ответ отпрыск тупо гримасничал и пускал слюни. После пяти минут словесных влияний Валера Уткин нагло отодвинул начальника курса, и подойдя к Милютину старшему, схватил его за лацканы кителя:
- Генерал, ты уже за@бал!!! У тебя сын мудаком растет, а ты с ним сюсюкаешься. Ты ему, военный, еще сопли вытри.
И сразу после этих слов с разворота залепил Шурику в ухо, чем отправил генеральского сынка в глубокий нокаут. Заместитель начальника курса майор Карасев, в прошлом воевавший в Афганистане в ВДВ, опасаясь за здоровье генерала, одним ударом пожелал Валере красивых снов. Бесчувственные тела отцы погрузили в машины и развезли по домам.
На следующий день был разбор полетов. Моим корешам впихнули по строгачу, а через полгода отчислили за неуспеваемость. Но долго еще подполковнику Федяеву по ночам снился геморрой под названием «Уткин-Мишин».