Историю эту рассказал мой товарищ и некоторых подробностей я у него не выспрашивал, так что возможны какие-то мелкие несостыковки, за которые заранее прошу прощения. Учился он в свое время вместе то ли в школе, то ли в университете (что не суть важно) с парнем по имени Артур. И был этот Артур, мягко говоря, тормозом. Что постоянно служило поводом для шуток у его друзей и знакомых. Не виделись они с ним довольно долго, а когда увиделись, выяснилось, что Артур не нашел ничего лучше, как пойти в ОМОН. Что развеселило его знакомых еще больше. Мол, как ты, тормоз такой, в ОМОНе то служишь? Да еще и в командировки в горячие точки ездишь. Убьют ведь. На что Артур совершенно беззлобно отвечал: «А мне мама говорит: ты, сынок, аккуратней там, осторожней. Вот я аккуратно и служу». На очередной встрече, когда Артура начали подкалывать по поводу его службы, он обиженно сказал:
- Вот вы смеетесь, а я, между прочим, человека убил.
- Ха! Небось в труп какой-нибудь стрелял, - смеялись друзья.
- Нет, - говорит, - и рассказывает такую историю.
Попал их взвод во время очередной командировки в Чечню в засаду. Склон, дорога по насыпи. Так вот, ОМОНовцы оказались по одну сторону дороги, боевики - по другую. А Артур, ну тормоз, что с него взять, дорогу перебежать не успел. Забился в небольшую ложбинку и лежит. А вокруг бой, перестрелка. Лежит он и думает: через дорогу перебежать не успею - боевики убьют. Стрелять тоже боязно, опять-таки боевики вмиг прикончат, а свои тоже могут - засекут огневую точку, разбираться что ли будут, кто там стреляет. Долбанут - и привет. В общем, вжался в землю, автомат под себя и лежит. Боевики-то его, скорей всего, со склона видели, но, вероятно, посчитали, что убитый - лежит не шевелится.
Все бы хорошо, одно плохо - и ОМОНовцы и боевики гранаты друг в друга кидают. Только не долетают они. ОМОНовские через дорогу перелетают, с насыпи скатываются и рвутся совсем рядом с Артуром. Боевики через дорогу тоже перекинуть не могут, гранаты опять же скатываются с насыпи и рядом с Артуром взрываются. Неприятно, в общем. Да и убить может. Решил он повыше перебраться, чтоб взрывалось дальше за спиной. Выбрал место, улучил момент, рванулся и схоронился за каким-то кустиком. В общем, гораздо лучше. Сидит, ждет, чем дело кончится. И тут видит - на полусогнутых двигается в его сторону боевик. Страшный, бородатый, на лбу повязка зеленая, а на спине гранатомет. Старый добрый РПГ-7. Особо не прячась, боевик подходит совсем близко, Артура он не видит за кустом, и начинает готовиться к стрельбе. Смотрит Артур, а к РПГшной гранате еще штук 5-6 обычных противопехотных привязано, а от них проволока к самому гранатомету. Ну все просто, выстрел - гранаты на боевой взвод и привет. Фигово, - думает Артур, - так ведь они моих всех с одного выстрела еще чего доброго положат. Кто ж мне тогда на подмогу-то придет? А боевик тем временем уже целиться начал. В общем, не выдержал Артур, да и влепил в боевика с пары метров очередь. Весь рожок выпустил.
Боевики, видимо, подумали, что части ОМОНовцев каким-то образом через дорогу перебраться удалось, во всяком случае, бой они прекратили и ушли. ОМОНовцы еще с полчаса по ту сторону дороги сидели, выжидали. В общем, перешли на Артурову сторону, нашли его самого и боевика убитого. А Артур как сидел с автоматом, направленным в сторону гранатометчика, так и сидит. И пальцы не разжимает. Говорит, понимаю, что отдать надо, а не могу. Палкой ему пальцы разжимать пришлось. Видимо, поэтому и очередь кучно легла, в боевике дыру практически пулями пробило - в стрессовом состоянии мышцы как станок сработали. Боевика потом прицепили к БТРу и в штаб, ну и чудо-гранатомет с собой прихватили. Взводный головой покачал, говорит, думали всегда, что из-за тормознутости твоей, Артур, как-нибудь все поляжем. А вышло, что спасла она нас. В общем, за гранатометчика Артуру медаль дали, какую - уж не помню, не обессудьте.

Из маленьких рассказов

Знаете... ощущения, что я кормилец семьи, наиболее остро испытал, наверно, однажды...
Современность... моей жизни всеми воспринимается как должное... а вот для себя - это совсем другое ощущение...
Начнем с картинки... для создания атмосферы...
Полярная ночь... севера... вредная пороша как всегда дует в нос...
Я в еле застегнутой внатяг шинельке и в несходящихся на пузе штанах, проклиная феноменального лодочного кока, ползу по тропе Хо Шимина в сторону поселка. Уходя в моря в яркий солнечный день, и вернувшись в снежную песню... проклинаю белую не по погоде фуражку и одышку, которая мешаете сосредоточиться на ускользающей тропинке, возвышающейся над снежным полем. Самое сложное - это обуздать тяжеленный портфель...
Уфф... не могу... остановился...
Воздух больше не пахнет, но им не надышаться... Есть только темень и огни поселка, где меня ждут.
Чувствуешь себя стариком...
Обреченно поднимаешь заветный портфель...
Добрел... звонишь... открывают...
Да... я дошел... преодолев пять месяцев расставания, двадцать четыре тысячи морских миль... и эти четыре километра.
И вот... я волшебник... офицеры отказались в море вкушать деликатесы...
И я выкладываю трофеи... две банки красной икры, скопившийся по пять грамм в сутки... мешок шоколадок... вобла для отпускного пива... банки с копченостями, аж пять штук... и зачем-то прихваченный комплект "разухи"...
Все это громоздится на столе... на фоне чужих, подаренных на сутки стен...
Я чувствую себя охотником-добытчиком...
...и восхищенные глаза напротив.
....и начинается береговая жизнь... совмещение ощущений... прошедших пяти месяцев порознь... в таких разных мирах.
Вот и смысл жизни... просто вернуться... и дотащить портфель...
Вот как-то так...

БАПТИСТЫ

В 1996-м, по-моему, году в связи с сокращением 324-го мотострелкового полка в нашу часть перевели нескольких младших офицеров. В основном это были «пиджаки» - выпускники военных кафедр ВУЗов - командиры взводов.
Среди всех переведенных в наш батальон на должности взводных в 3-ю роту к боевому офицеру, почти Герою России, старшему лейтенанту Саше Назаренко попали двое братьев. Фамилия их была Тутовы (фамилия изменена).
Потом надолго в жизни нашего батальона эта фамилия стала нарицательной.

Впоследствии нам сказали, что офицерский состав 324-го полка практически в полном составе «гудел», отправив этих горе-офицеров с глаз долой.
Во-первых, оба брата были страшными тормозами. Задачу, которую любой нормальный (даже младший!!!) офицер выполнял за 15 минут, они пытались сделать в течение целого дня... и в результате заваливали! Примеров тому была масса. Им нельзя было даже поручить проводить роту солдат в баню, потому что половину слонов они по пути теряли, а вторую заводили в какой-нибудь глухой уголок военного городка, где бани отродясь не было, после чего остаток дня проводили в безуспешных попытках найти дорогу обратно (я не преувеличиваю: реальный случай!!!) Писать подробные указания в виде алгоритмов (пойди туда, найди такого-то человека, возьми у него бумажку и пр.) было бесполезно, так как разветвлений у алгоритмов было слишком много (кабинет закрыт, человека нет на месте), а любое отклонение от описанной последовательности действий приводило к одному результату: «Задача не выполнена», поскольку хоть каким-то творческим мышлением (зайти в соседний кабинет, спросить другого военнослужащего, просто подождать) братья не обладали в принципе.
К слову, после полугода непрерывных рапортов командира третьей роты о том, что он отказывается от таких командиров взводов, им стали давать в руки лопаты и отсылали окапывать какие-нибудь газоны, с этим-то они справлялись.
Вторым обстоятельством, здорово отягощающим первое, было то, что они оба были баптистами.
Скажу честно: в вопросах теологии я не силен. И чем отличаются одни христиане от других, представляю с трудом. Поэтому о баптистах могу судить только по действиям братьев Тутовых.
Им нельзя было держать в руках оружие. Даже прикасаться к нему они не могли! И это - представьте себе - офицеры, которые, если что, пойдут защищать Родину! И поведут за собой если не массы, то какие-то крохи солдат! Поскольку никакими приказами заставить их прикоснуться к оружию (даже к штык-ножу!) было невозможно, они «пролетали» мимо всех удовольствий офицерской жизни: не ходили в караулы, не организовывали выезды на стрельбы, не были дежурными по батальону и помдежами по полку (поскольку это связано с приемом-передачей оружия и боеприпасов!!!) В общем, под благовидным предлогом могли откровенно филонить.
Урезонить братьев Тутовых и элементарно поговорить с ними по-мужски мы, их сослуживцы, никак не могли. Можно было сказать, что эти два клоуна находятся под защитой замполита полка (сейчас, правда, их уже называют по-другому: заместитель командира по воспитательной работе)! В то время считалось правильным выставлять напоказ многоконфессиональность (извините мне такой длинный термин) нашей армии. Типа все у нас служат: и атеисты, и верующие всех мастей. Любой «наезд» на баптистов - также, как на представителя любой другой религии, мог грозить какими угодно карами вплоть до возбуждения уголовного дела по какой-нибудь хитрой статье типа «Воспрепятствование осуществлению права на свободу совести и вероисповеданий» или, не приведи Господи, «Геноцид».
Но и это было не самым страшным в их появлении в полку. Все понимали, что если кто-нибудь из лейтенантов Тутовых попробует таки организовать караульную службу хотя бы в парке хранения боевой техники, то к утру от парка останутся рожки да ножки, а все караульные перестреляют друг друга или просто сбегут с оружием в руках похулиганить в городе.
В конце концов, вероисповедание братьев служило им иногда неприятную службу. Все знали случай, когда один из старослужащих солдат подошел к командиру своего взвода - одному из лейтенантов Тутовых - и спросил его, почему тот ходит в новеньких офицерских ботинках (называемых берцами) в то время как он, солдат, довольствуется старыми кирзовыми сапогами, и как это соотносится с верой товарища лейтенанта? Товарищ лейтенант, недолго подумав, согласился, что такое течение вещей несколько несправедливо и отдал солдатику свои ботинки, получив в обмен сапоги.
Но этот эпизод был все-таки единичным: перед солдатами мы, офицеры, братьев защищали: какие-никакие, а командиры.

Самым большим потрясением для всех нас было то, что братья Тутовы на дух не переносили мат!
Нужно понимать, что в армии матом не ругаются. Там это - язык общения. Мне очень нравится по этому поводу высказывание Михаила Жванецкого про Европу: «У них там мата нет. А как у них грузовик задом сдает?» Вот это можно повторить про нашу армию. Матом там отдают приказы и распоряжения, объявляют выговоры и благодарности и, наверное, признаются в любви.
Поэтому требование (именно требование) братьев Тутовых, чтобы рядом с ними никто матом не ругался (ха! как будто это была ругань!), было для нас вроде как надоедливой мухи, летающей перед лицом. Это надо было видеть: после того, как я отчехвостивал какого-нибудь солдата в казарме, ко мне немедленно подлетал лейтенант Тутов (да как их звали, черт подери?) и, преданно глядя мне в глаза, гневно спрашивал: «Илья! Как ты можешь?». От праведного возмущения у него аж голос дрожал.
Понятно, что, кроме улыбки, их потуги навести порядок в лексиконе офицеров ни к чему не приводили. Это поначалу - улыбки. А затем - откровенного раздражения. Плюс к этому братья впадали в абсолютный ступор, если кто-либо из офицеров начинал им что-то разъяснять (или выговаривать им что-то) матом, то есть обычным армейским языком. После этого можно было железно сказать, что они из разъяснений ничего не поняли и самое лучшее, что смогут сейчас сделать, это отпроситься в свой молельный дом где-то в Юго-Западном районе. Для того, чтобы подправить что-то в своем мироощущении, что ли?

Однажды на разводе в парке наш комбат майор Телятников (Сергей Владимирович, если вы читаете эти строки, большой привет от меня!) после доклада дежурного по батальону объявил:
- Товарищи офицеры, четыре шага вперед!
Это означало, что сейчас будет раздача «люлей» кому-то из нас, командиров взводов и рот, и солдатам это слушать не нужно.
Мы вышли из строя и встали перед командиром.
Я не знаю, что именно он нам хотел сказать. Как я потом понял, братья Тутовы завалили какую-то очередную задачу, что, в принципе, как я уже писал, было немудрено. И комбату об этом рассказали на уровне командира полка. И, видимо, отнюдь не в форме анекдота. Майор был просто белый от злости. Он осмотрел строй офицеров, прокашлялся и грозно произнес:
- Товарищи Тутовы, два шага вперед шагом марш!
Лейтенанты проковыляли вперед на два шага.
- Товарищи Тутовы, - видно было, что майор просто на грани взрыва: он даже не говорил, а просто шипел. - Вы просите, чтобы с вами не разговаривали матом. Но я по-другому не могу...
И тут один из Тутовых, преданно глядя майору в глаза, сказал:
- Товарищ майор, нужно сдерживаться!
По лицу комбата пошли пятна. Мы все - почти буквально - аж присели. Сергей Владимирович был горячий мужик, прошедший Чечню не один раз, у меня было ощущение, что он этих клоунов просто в землю сейчас вгонит!
По лицам же лейтенантов Тутовых было видно, что никакой опасности над собой они не чувствуют и за собственное здоровье нисколько в этот момент не беспокоятся.
Майор просипел только:
- Я тя урою щас!
После чего махнул рукой, развернулся и стремительно пошел прочь от батальона, даже не дав нам команду вернуться в строй.

Хорошо иногда быть идиотом?