Рассказка-пересказка
В этой байке не стоит искать географических или политических аналогий. Это просто байка.

Рассказана эта история много лет тому, в военном госпитале одной восточной страны.
Ночь принесла прохладу. В ординаторской за столом сидела главврач и ведущий хирург госпиталя Новикова Татьяна Николаевна. Напротив выздоравливающий после ранения капитан. Собственно, уже готовящийся к выписке. Родина-мать не забывала своих, выполняющих военно-советнический долг сыновей, и к празднику капитан получил поздравительный проднабор. В наборе были бутылка "Московской", полкило сала, палка копченой колбасы, банка нежинских огурчиков, шоколад "Гвардейский" и поздравительная открытка. Все это было нарезано, расставлено, разложено на столе. Бутылка практически опустела. Правда, в уголке была заботливо приготовлена темно-желтая, с притертой пробкой бутыль и банка с холодной кипяченой водой. Рюмками служили небольшие мерные мензурки.

Эпиграф

"Когда покончив с папою,стал шахом принц Ахмет,
шахиню Л.Потапову узнал весь белый свет"

Аббас не был сыном шаха. В стране, из которой он приехал, шаха не было вообще. Уже.
Голова последнего шаха, надетая на кол, некоторое время украшала вход в местный Президиум Верховного Революционного Совета. Позже, в угоду зарубежным слюнтяям-журналистам голову пришлось убрать и выкинуть собакам. А все население страны увлеченно отлавливало многочисленную шахскую родню и изничтожало способами, весьма порой экзотическими.
Папа Аббаса был начальником местного КГБ. Чтобы занимать такую должность на Востоке, необходимо иметь хитрость змеи, коварство крокодила, жестокость барса и ум всех основоположников сразу. Перечисленными качествами папа Аббаса обладал в полной мере. Дело свое знал, черной, низовой работой не брезговал, для чего частенько спускался в подвалы. Подчиненные его искренне уважали, также искренне ненавидели и боялись до расслабления сфинктера.
Аббас с детства учил русский язык. Ирония в том, что покойный ныне шах также был в прекрасных отношениях с СССР. Но, как известно,"Восток-дело тонкое", а восточная политика и подавно.
Советский Союз поставлял в эту страну что-то железное, и Аббаса отправили на Урал это железное принимать.
Поселили Аббаса в гостинице при заводе, обеспечив всеми благами, вплоть до холодильника прямо в номере. В первый же вечер Аббас решил прогуляться к протекающей рядом реке.
Неспешной походкой он шел по небольшой улочке к берегу. Одновременно с Аббасом решили прогуляться трое молодых крепких людей в костюмах. Такой же неторопливой походкой они следовали невдалеке, держа под мышкой газеты. Газеты были одинаковыми, костюмы и галстуки тоже. На берегу стайка местных сорванцов готовилась к забросу резинки. Дело это совсем не такое простое. Нужно закинуть снасть на течение, но не на стрежень. И чтобы не в траву. И не перехлестнуть за корягу. Главный специалист-метатель раскручивал над головой толстую лесу с тяжелым свинцовым грузилом. Глаза его выбирали точку заброса. Наконец, решив задачу, специалист резко ускорил вращение и распрямил руку, увеличив радиус. Сзади послышался глухой удар и странный всхрюк. Обернувшись, дети увидели валящегося в кусты Аббаса, которому грузило заехало точно в нос.
Обычно в таких случаях пишут фразу: "Дети в растерянности замерли" или "Дети в испуге разбежались".Ничего подобного не произошло. Увидев "бабая" с расквашенной мордой, дети залились веселым счастливым смехом, а специалист оценил ситуацию несколькими звонкими фразами. Печатными в этих фразах были только предлоги.
Через несколько секунд прямо сквозь кусты проломились трое молодых людей, которые схватив Аббаса под руки, повели-понесли к травмпункту, благо, находившемуся рукой подать.
Дежурный хирург определил,что нос не сломан, а просто сильно разбит, и Аббас был отправлен в перевязочную в распоряжение медсестры Танюхи. Медсестра училась на пятом курсе мединститута и скоро сама должна была стать хирургом.
Так Аббас впервые увидел Танюху. Увидел и пропал. Погиб.
Для того, чтобы между их массо-габаритными характеристиками поставить знак равенства, Аббасу пришлось бы добавить коэффициент "2". Танюха была девушкой крупной даже по уральским меркам. Но какое это имеет значение для настоящей любви?
На следующий день к вечеру, Аббас с распухшим носом и огромным букетом стоял у дверей травмпункта. Трое молодых людей стояли по другую сторону входа и внимательнейшим образом изучали позапрошлогодние информационные листки Горздравотдела.
Поначалу Танюха отнеслась к Аббасовым чувствам с юмором. Но Аббас появился и на второй день и на третий. На четвертый день Танюха решила не устоять и пригласила Аббаса на чашечку чая. Занимала Танюха комнату в огромной коммуналке. Кроме нее в комнате проживали ее отец и брат. Но сейчас они временно отсутствовали по уважительной причине, подробно изложенной в приговоре райнарсуда. Так что комната была в полном Танюхином распоряжении.
Татьяна Николаевна ловко вбросила в рот содержимое мензурки. Похрустела огурчиком.
- Представляешь, Сашко, он мне полчаса рассказывал про мои глаза, которым завидуют звезды, весенней полночью светящие над оазисом. Или как-то так. Ладно, думаю, чего уж там, еби что ль.
А он про руки завел, которые всевышний из волшебного небесного алебастра вылепил.
Татьяна Николаевна прыснула смехом.
- Из небесного алебастра! А у меня рука больше его жопы. Так у нас в тот раз ничего и не было.
Тем временем, там где надо старательно проверяли медсестру Новикову. Проверка, надо сказать, много времени не заняла. Родилась и выросла Танюха в этом же городе. Учится здесь же. Мать давно померла, замерзнув по пьянке. Сама Танюха спиртным не злоупотребляла, образ жизни вела не монашеский но скромный. Что, как ехидно отметил оперативник, было связано не так с моралью, как с размерами. Вся Танюхина родословная легко просматривалась по материалам ГОВД и спискам местного ЛТП. В общем, наш человек, надежный.
Поэтому там где надо, решили роману не препятствовать.
Получив свое что-то железное, Аббас отбыл домой. В первый же день он имел с папой долгий и тяжелый разговор. Папа кричал и сверкал глазами. Но Аббас в ответ неожиданно тоже стал кричать. И тоже сверкать. Сын был единственный и любимый, поэтому папа пригасил блеск в глазах. А когда Аббас ушел, папа поднял телефонную трубку.
Через час папа Аббаса сидел в прохладном полумраке местной корчмы. Напротив, с портфелем на коленях, сидел Первый Заместитель Советского Посла по Шпионажу и Диверсиям. Впрочем, официально его должность называлась как-то по-другому.
После долгих рассуждений о погоде и политике, папа в цветистых выражениях изложил свою проблему. Не сможет ли уважаемый советский друг навести некоторые справки. О, это совсем не к спеху. И если это хоть сколько-нибудь затруднительно, то вопрос этого совершенно не стоит.
Ни в коем случае.
Первый Заместитель сдержано улыбнулся и достал из портфеля толстенькую папку с Танюхиным полным описанием, фотографиями и ТТХ. Этим он продемонстрировал папе Аббаса, что в ихних играх, несмотря на высокую должность, папе вполне впору в подмышечной кобуре носить запасной набор пеленок и слюнявчиков.
Папа удивленно цокнул языком, что с ним случалось крайне редко, и открыл папку. Взглянув на большое Танюхино фото, папа цокнул языком вторично. А дойдя до размеров, даже издал некий возглас на туземном наречии. В дословном переводе на русский звучавший как "Бляяяаааа".
Через неделю, после нескольких, уже более сдержанных бесед папы с Аббасом, состоялась вторая встреча с Первым Заместителем. А еще спустя какое-то время Новикову вызвали куда надо.
Там Танюхе объяснили, что об их любви с Аббасом им все известно, и они ни в коей мере не хотели бы мешать искренним чувствам молодых людей. Более того, Родина оказывает ей высокое доверие и направляет по распределению именно в ту страну, где живет Аббас.
И совет им да любовь. Родина надеется, что Татьяна Николаевна будет изредка вспоминать родную землю и посылать весточки. Те аспекты, на которые в письмах надо будет обратить особое внимание, Новиковой доведут позже. Удачи вам и счастья в личной и семейной жизни.
В аэропорту молодого хирурга Новикову Татьяну Николаевну встречал Аббас на папином лимузине. В госпитальном городке была выделена двухкомнатная квартира.
- Знаешь, Сашко, - Татьяна Николаевна убрала под стол пустую бутылку и пододвинула поближе темно-желтую посудину. - Я ведь в первый же вечер нарвалась, почти как Абик у нас. Погулять вышла.
Вечером, надев любимую светлую блузку, Новикова вышла из ворот госпиталя и пошла по тихой улице между каких-то глиняных что ли домишек. От группы стоящих аборигенов послышался окрик. Татьяна улыбнулась мужичкам и пошла дальше. Неожиданно ее схватили за плечо. Сзади стоял бородатый дядька. Что-то сказав, отчего в группе рассмеялись, он начал по-хозяйски расстегивать на Татьяне блузку.
- А как-то сложилось все. И нервы и перелет. Да и страшновато было, страна-то чужая. Ну, короче, врезала я ему. Из всех слабых женских сил. А я ведь хирург, мне руки беречь надо, так я ему ладошкой.
Татьяна Николаевна постучала пальцем по основанию ладони. Действительно, здоровенной как фуражка.
- Гляжу, свалился он, и лицо какое-то не такое. Форма, вроде, другая стала. Тут я совсем перепугалась. Ору на остальных, чтоб подняли того. А они, видать, то ли русский немного знали, то ли так поняли. Подхватили его, и тащить куда-то в сторону.
Я опять ору, чтоб к госпиталю несли. Поняли, понесли. На следующий день я сама Василь Петровичу, хирург здесь раньше служил, в отставке уже, ассистировала. Собрали мы ухажеру челюсть. Боялась ужасно, что домой отправят, что судить будут. А потом Абик приехал.
Успокаивал долго. Утром в палату захожу, а терпелец тот уже наручниками к койке пристегнутый. Еле отпросила у Абика.
Татьяна Николаевна разлила по мензуркам.
- Через месяц поженились мы с Абиком. Сколько лет уже прошло. Начальник, вишь, полковник.
Детей четверо. Ну, давай, Сашко, давай, капитан, за нас, за нашу армию. Разводить будешь? Нет?
Ну, с праздником нас. Потащили.
Через день, выписавшись, капитан у госпитальных ворот ждал машину. Возле служебного входа стоял большой черный ЗиЛ-111. Рядом с ЗиЛом бродили два огромных гориллоподобных охранника. На крыльце служебного входа Татьяна Николаевна с папиросой в зубах что-то диктовала, загибая пальцы, невзрачному мужичку в дорогом костюме. Мужичок кивал головой, запоминая. Татьяна Николаевна закончила, вынула изо рта папиросу и чмокнула мужичка в лоб.
Потом погладила по голове и ласково шлепнула по заду. Мужичок просиял и пошел к ЗИЛу.
Выскочивший водитель открыл дверь, а охранники отдали честь.

Обработал как сумел... Все совпадения с реальностью могут оказаться случайными.

Шрек

Медсестра поставила на тумбочку пластиковый стаканчик с таблетками - дневную дозу. Левая рука, пробитая катетером капельницы, ныла, не переставая. Иван поморщился - опять тянуло провалиться в темноту, уснуть... Из ватной мглы соткалось в воздухе знакомое лицо. Иваныч, замначальника угро... Что ему тут? Леха, как там Леха... Леха, братан...

- Внимание всем, внимание всем, я «Вятка»... - прохрипело в динамике. - Внимание всем, я «Вятка»... «Заря», повторяю, «Заря»! Улица...железнодорожный мост! Вводится «Метель», повторяю, вводится «Метель»... Как поняли меня, я «Вятка»?

Каждая служба в милиции работает на своей частоте. На первом канале работают патрули и ОМОН - ночные хранители города. Второй канал оккупировали гаишники - вон на всю ивановскую несется их азартное: «Сто два, сто два, гоню нарушителя на тебя, встречай!» Третий отдан охране - у них почти всегда тихо и спокойно, стандартные отчеты: «Объект семь-два-семь без происшествий...» Пятый занят наркополицаями - у них свой шифр, непонятный остальным... Но Центр пробивает все частоты. И тогда даже те, кто не должен был, срываются с мест... Потому что «Метель» - это серьезно. С этим не шутят.

Иван к тому времени уже стал старшим опером, успел повидать всякое... Они вместе служили в Войсках Воеводы, но после дембеля пути разошлись. Иван сразу пошел в школу милиции, а Леха... Леха девять лет оттрубил в патрульно-постовой службе. И когда прапорщиком пришел, наконец, в районное угро, получил самую, наверное, низшую должность - водитель. Он же младший оперуполномоченный. Он же - затычка в любой бочке, которая по непонятным причинам дала течь. Не все выдерживают собачий режим этой работы. Но Иван не забыл армейской дружбы - и взял Леху к себе в группу «мафонщиков». Так называли воров, грабящих автомобили - воровали то они в основном автомагнитолы... Говорят, армейская дружба самая крепкая. И Леха не обижался на подколки товарища. Да и прозвище принял как должное. Спокойный, как удав, младший опер...

Длинноволосый, очкастый, Иван еще в школе милиции получил прозвище Философ. Прозвище Алексея родилось само собой, как только он впервые переступил порог райотдела. Увидев здоровенного парня с блестящей как бильярдный шар лысой башкой и оттопыренными ушами, опера выдохнули разом:
- О, бля, Шрек!!!
Так и пристало - «Шрек»...

Неприметная красная «шестерка» выскочила на боковую улочку, сверкая синей «прилипалой». Ивана бросило на дверцу, он выругался сквозь зубы.
- Вот же ж, блин, адский водила... Аккуратнее!
Шрек лишь оскалился - как и все ментовские водители, он любил вот такую езду без правил. Правда, выпадало это очень нечасто - угрозыск не терпит эффектных погонь...

Они «вели» потенциального «клиента», потрошившего припаркованные в ночи автомобили на предмет магнитол, когда рация взорвалась призывами откликнуться всем. Иван матюгнулся - «клиент» уходил - но взял тангенту и подтвердил прием. Сигнал «Метель» означал, что всем ближайшим машинам нужно выдвинуться к обозначенному объекту, чтобы перекрыть подъезды к нему. А позывной «Заря»... Он всего-навсего обозначал короткое и страшное слово «теракт». Иными словами, мост на улице... был заминирован. Или какой-то шутник позвонил по 02, желая понаблюдать за суетой спецслужб. Такие встречались регулярно, благо уголовной ответственности, как правило, не несли... Как-то даже «заминировали» здание УВД, и матерящиеся сотрудники выносили уголовные дела на улицу, пока пиротехники «зондеркоманды» ФСБ обследовали пятиэтажное здание сталинской постройки...

Взвизгнув тормозами, «жигуль» встал поперек дороги, ведущей к проспекту. Этот проспект рассекал город на две равные части, но и сам делился пополам - «до моста» и «после моста». Длинный, выгнутый дугой красавец-мост лежал в сотне метров, высоко поднимаясь над железнодорожной магистралью. Именно он, если верить Центру, и был злодейски заминирован. Узкая улочка в этот час была тиха и пустынна. Только в квартале отсюда сиял огнями ночной клуб, да мертвенными синими бликами швырялась на асфальт «мигалка»...

- Как думаешь, ложный? - спросил Иван, зевая. - Кому нахрен этот мост нужен? У нас сроду ничего не взрывали.
- Да кто его знает... - ответил Леха, пытаясь поймать в старенькой магнитоле ускользающее «Авторадио». - Может, и ложный... Жалко, того «мафонщика» не выставили...
- Это да... почти взяли троглодита... - согласился Иван.
- Думаю, щас минут через пять объявят отбой... Тревога-то стопудов учебная! Опять у кого-то детство заигра...

Страшный удар швырнул его вперед - прямо на руль. Обожгло лицо, звоном отозвалось в голове... Грудь сжало тисками сминающихся ребер. Сквозь туман, заволакивающий глаза, Шрек увидел прямо перед собой белесую паутину трещин на лобовом стекле. С трудом, превозмогая боль в груди, открыл дверцу и вывалился из машины...

Багажника «шестерки» больше не было - изделие тольяттинских умельцев превратилось в новоявленный хетчбэк. Что-то звенело в тишине, и не сразу Леха понял, что звенит в ушах. Сзади стояла серебристая «девяносто девятая» со смятой «мордой»... Сквозь наглухо тонированные стекла не было видно ничего. Живы? Сколько их там... А, неважно... Глотая трудный колючий воздух пополам с кровью и выбитыми зубами, Шрек обогнул машину, схватился за правую ручку. Ничего. Замок «словил клин», как это чаще всего и бывает при авариях. Леха сцепил зубы, чтобы не заорать, и рванул сильнее. Дверь поддалась. Он откинул ее, болтающуюся на смятых петлях - и еле успел подхватить оседающее тело напарника. Лицо его было сплошной кровавой маской, кажется, приложился о лобовое... В багровой каше на месте раздавленного носа поблескивали осколки дымчатого стекла. Очки... Этот пижон всегда таскал дымчатые очки... Левая нога застряла, зажатая креплениями сиденья. Шрек нагнулся было освободить, и не удержался на ногах. Упал на колени, с ужасом чувствуя, как страшно кружится голова. И в этот момент в «девяносто девятой» открылись задние двери.

Первым на улицу вывалился какой-то бритоголовый парень в спортивном костюме. Встал, ошалело мотая головой. Следом, оттолкнув бритого, выпал еще один - в короткой кожаной куртке. Водитель «девяносто девятой» лежал лицом на руле и не двигался.

- Ну... это... йобть... - глаза «кожаного» сфокусировались на «шестерке». - Бля, вы на кого наехали? Порву, на...

Все еще пытающийся освободить ногу товарища Леха увидел, как бритый вытащил из салона длинную бейсбольную биту. Такие стали чуть ли не штатным оснащением «пацаномобилей» в городе, да и многие таксисты возили их с собой для самообороны. Сама мысль, что на них могут напасть, показалась ему смешной. Но бритый шагнул вперед, и «кожаный» тоже двинулся к нему, шаря рукой в кармане, глядя пустыми стеклянными глазами. И еще кто-то невидимый возился в салоне «Самары»... Тут Иван начал тихо подвывать - видимо, вернулась чувствительность в зажатых, перебитых ногах.

Оперсостав, вопреки стереотипам, не носит оружие под мышкой - чаще в кобуре слева на поясе... Рукоятка «макара» легла в ладонь, и короткая черная линия враз пролегла от глаза к цели. Шрек видел все как в тумане, но ближайшая фигура все же была различима, и можно было надеяться, что промаха не будет. «Стрелял только в тире» - мелькнула мысль. Вторая рука нашарила под бардачком микрофон рации. Три коротких сигнала пронеслись в эфире, растворившись в привычном фоне помех. «А работает ли рация? Ладно, не до того...»

- А ну, на землю! - Лехе казалось, что он крикнул, а на самом деле прохрипел еле слышно. - На землю, бля, урою!

Но его услышали. На землю, точнее, на пахнущий бензином асфальт, никто не лег. Оба замерли, не сводя глаз с пляшущего в руке пистолета. В руке бритоголового «спортсмена» так и застыла неловко схваченная за середину бейсбольная бита. «Кажется, не накуренные. Бухие просто» - подумал Шрек, борясь с тошнотой. - «Свались сейчас, тут и конец... Забьют...» В салоне «шахи» опять застонал напарник, но отвлекаться было опасно - «шпана» могла воспользоваться моментом. «Интересно, а я выстрелить смогу? Вот так, в человека, сразу...»

Если бы пассажиры «девяносто девятой» знали, что стоящий перед ними человек буквально еле дышит... Но они ничего не поняли. И Леха продержался-таки столько, сколько нужно, пока не лег на уши знакомый ликующий вопль сирены. И падая лицом на асфальт, он еще успел заметить застывшую в лихом заносе патрульную «канарейку», выпрыгивающих на ходу омоновцев в горизонтальном камуфляже... Без слов ложащихся на асфальт отморозков, накрывающих руками головы... И пришла темнота.

- Ну что, я пошел тогда... - замнач помялся. - Выздоравливай давай...
- Иваныч, как там... Леха? - прошептал Иван, с трудом борясь с обмороком. - Правду... скажи... Не юли...
- Не вытянул Леха, Ваня... - просто и вместе с тем трудно ответил замнач. - Внутреннее кровоизлияние. Не спасли... Хоть бы он этих подонков пристрелил, что-ли! Не так обидно...
- Ммммм... - руки сжались на простыне, комкая ее и сминая. - Мммм....
Замнач тихо попятился из палаты и закрыл за собой дверь.

Дискуссия о том как воевали наши предки, плохо или хорошо, в ВОВ - бесконечна.
Однозначно, что если у тебя есть толковый командир, твои шансы выжить неплохи, а с дураком пц всем. Давно уже, собутыльник моего дядьки рассказывал как его роту, усиленную "чужими" (чел. ~200), бросили затыкать какую-то дыру в нашей обороне в р-н Кривого Рога. Задача была держать "до последней капли крови" единственную дорогу, которой могли воспользоваться немецкие танки. Танки остановить и умереть - благодать!
Роту пригнали на место, отгрузили чуть не целую "полуторку" противотанковых гранат, сказали что танков завтра наверное придет много и уехали. Жить им оставалось меньше суток. НИКАКИХ других противотанковых средств не обеспечили.
Командир осмотрел местность и приказал: "Стыдно, люди к нам в гости из Германии едут, а у нас дорога такая разбитая". "Свихнулся наверно от страха" - подумали многие. Командир продолжил: "Всем вытряхнуть все из вещмешков и за мной." Рота пошла к ближайшему от дороги холму шлака, с какой-то металургической фабрики неподалеку. Командир заставил набирать в мешки шлак и нести к насыпи. На саму дорогу шлак сыпался неравномерно, побольше там, где дорога в горочку идет. "Чтоб им не скользко было", - бубнил командир. Шлакозасып продолжался очень долго, все мешки были изорваны в лохмотья, лопатки
сточились до черенков. Засыпали чуть не два километра дороги. Народ злой и усталый, теперь ведь еще и окапываться полночи. Утром с шлакогор подали сигнал: "Вижу танки".
Сжимая свои почти бесполезные гранаты, солдаты знали, что жизнь закончилась. Наконец танки начали заходить на "благоустроенную" дорогу.
Третий танк колонны потерял гусеницу первым, а через минуту эта эпидемия охватила остальные машины, числом восемь. Стоячий танк если его не злить, штука не опасная. Не совсем поняв, вас ис дас, немцы угробили и танк-эвакуатор. Пехота у немцев не дурная, вперед без танков не пойдет - затор. Нашим на них "за сталина" нарываться, тоже нет резона.
Командир, формально выполнивший боевое задание - остановить танки, посылает гонца найти хоть какое начальство и передать - "Задача выполнена. Потерь нет". Гонец принес хорошую новость - "ночью можете уходить, сзади есть оборона. Будет возможность, накроем потом артиллерией".
Секрет командира в его образовании техника по холодной обработке металлов. Никельшлаки - отходы металлургии, страшный абразив, лишь немного уступающий корунду и оксиду алюминия. Никакие пальцы гусениц не выдержат издевательства такой дрянью, и что приятно - гусеница приходит в негодность целиком, забирая с собой большую часть всего привода.
********************
Извините, не нашёл первоисточник, но история хороша.

Торговля это, несомненно, борьба двух психологий - продавца и покупателя.

Году где-то в 95-м занесла меня судьба в Сирию - рай для тех, кто хочет поторговаться. Там таких людей действительно уважают, и иногда готовы продать товар ниже закупочной стоимости.
СРЗК «Приазовье» Черноморского флота, где я имел честь быть «туристом», то есть прикомандированным, зашел в порт Тартус на побережье Средиземного моря. У нас была почти неделя. Городишко небольшой, но рынков и магазинчиков самого разного ранга в нем хватало. Вообще у меня создалось впечатление, что не менее половины мужского населения города - это торговцы, вторая половина - покупатели. Женщины не работают, они сидят дома - это мусульманский Восток, самое большее - ходят на рынок, любую более-менее серьезную вещь покупает мужчина. Совсем непонятно, откуда берутся материальные ценности и деньги, на которые их покупают. Кроме порта каких-либо промышленных объектов замечено не было. Обычная ближневосточная торговая улица - это ряд чаще двухэтажных домиков, прилепленных друг к другу, на первом этаже - магазин, на втором живет сам продавец с семьей. Соответственно, размер и магазина и дома зависит от достатка продавца. Чаще всего это помещение примерно пять на пять метров, иногда меньше (совсем клетушка), иногда больше, с выходом в задний двор и лестницей на второй этаж. Товар висит в помещении и часть на улице. В некоторых более приличных могут быть стеклянные витрины, приличные двери и прилавок, даже кондиционер, в большинстве же - просто большой проем, закрываемый роллетой. Продавец он же - хозяин, он же - глава семьи, конечно, мужчина. Он сидит на стульчике перед магазином в тенечке, курит, пьет чай, а чаще матэ, очень редко кофе, и зорко оглядывает окрестности в поиске жертвы. Как паук.
Нас мало, а продавцов много.
Неосторожно брошенный взгляд на витрину или просто на висящий над проемом товар вызывает у продавца бурю эмоций. Здесь вам не отвертеться. Вас хватают под руку и ведут в помещение, в тенек. При этом мимика, жесты и речь продавца однозначно говорят о том, что счастье привалило именно вам, а не ему. В вольном переводе с арабского это примерно так: «Аллах столь велик и справедлив, что не дал тебе заблудиться в дебрях этого огромного города и привел именно ко мне, где ты найдешь именно то, что искал всю жизнь, и за совершенно смешные деньги!»
При незнании арабского языка вся торговля происходит жестами и на калькуляторе. Товар, на который неосторожно упал ваш взгляд, моментально снимается, преподносится вам как самый-самый, а на глупый вопрос "Сколько?" продавец рвет на себе волосы, практически плачет, раскаивается до бесконечности, что-то тычет в калькуляторе и, глядя в сторону, осторожно показывает его вам, кося взгляд на вас же.
Вы изображаете на лице дичайшее непонимание происходящего и на типа английском (русский тоже пойдет) скромно интересуетесь: «Сирийские фунты?» Продавец заглядывает в калькулятор, потом вам в глаза, понимая, что первый раунд за вами, опять рвет на себе волосы, проклинает все, что дозволено проклинать аллахом, ссылается на все неблагоприятные обстоятельства, заставившие его совершенно случайно нажать лишний нолик, набивает новую цену и, отдав вам калькулятор, умиротворенно садится на стул, произнося сакраментальное: «О, Аллах! Ты спас меня от случайного обмана честного человека, пусть он и не мусульманин. Как ты велик! Хвала тебе! Все во имя тебя!» В конце фразы слышится боевой клич моджахедов: «Аллах Акбар!», но произносится он в зависимости от обстоятельств и настроения, а в данном случае - как спасибо.
Новая цена тоже велика, и вы с сомнением начинаете рассматривать швы или другие мелочи, которые ясно говорят, что они того не стоят. Здесь очень важно ничего не говорить и не указывать продавцу на недостатки - он и сам о них знает. Через некоторое время он вырвет у вас товар из рук и вручит калькулятор с новой ценой - в два раза ниже, при этом возможно очередное вырывание волос и причитания на тему «чем я буду кормить детишек...» (жаль, что мы не знаем арабского). После этого вам следует показать некоторую заинтересованность, можно даже достать кошелек, потом, правда, засунуть его обратно, покачать головой и твердо, но с обязательно очевидным сомнением сказать: «Нет, спасибо, это мне не подходит». Главное - интонация, язык может быть любым, ваш отказ и малейшее сомнение понятны продавцу на любом языке!
Наиболее вероятный вариант развития дальнейших событий: продавец условно падает на колени, условно рвет на себе рубашку (проявления могут быть разными) и, тыча тебе в лицо калькулятором, со слезами на глазах молча орет (поскольку ты все равно не понимаешь арабского): «Ну, хорошо, урод, сколько ты можешь заплатить за эту потрясающую вещь?»
То, что вы написали на калькуляторе, вызывает у продавца сначала ступор, потом истерический хохот. Затем он бежит через улицу к соседу, и они вместе смеются, глядя на тот же калькулятор. Потом он возвращается к вам, калькулятор летит через всю комнату в угол, но «совершенно случайно» аккуратно падает на диван (что бы, не дай Аллах, не разбился), сам продавец садится и, скрестив на груди руки и поджав губы, говорит: «Хорошо, забирай».
Здесь возможны два варианта развития событий:
1. Вы согласны, и на этом история заканчивается. Вас не начинают уважать - вы просто обычный покупатель.
2. Торговля еще продолжается, и вы, находя все новые и новые недостатки товара, начинаете поглядывать на окрестные лавочки (коих там мириады), продавец начинает нервничать, понимая, что вы от него уходите к соседу, и этого позора ему никогда не смыть. И вот когда он готов почти на все, вы скромно набираете на калькуляторе полцены от последней цены и с грустью в глазах (это важно) даете посмотреть продавцу...
Лучше вам не знать арабского, и что имеет ввиду продавец по этому поводу, «шайтан» там повторяется через слово, и будьте уверены, что это именно о вас. Потом вас легонько подталкивают к выходу, всем видом давая понять, что правоверный мусульманин такого оскорбления не сможет вынести, и вы уходите...
Вам удается пройти 10, 25 или даже 50 метров - в зависимости от стойкости нервной системы продавца, когда он нагоняет вас с тем самым товаром, и, крича что-то невообразимое, типа «Да чтоб ты провалился, да не нужно мне твоих денег вообще! Да подавись ты этой рубашкой (условно)», внимательно смотрит на твой кошелек...
Так, вот, если в этой ситуации ты сможешь выторговать еще что-нибудь, то превзойдешь себя. Тебя не просто будут уважать, предлагая посидеть, отдохнуть, выпить кофе или матэ. Тебя будут уважать с восхищением как «такого шайтана!» (произносится с любовью, интонации на Востоке решают многое) - то есть человека умного, находчивого, веселого, пускай даже и не правоверного (он просто пока еще не нашел свою веру)...
До последней стадии я, к сожалению, не дошел, а покупал дорожную сумку.
P.S.
Однажды мы набрели на магазинчик мужской одежды с весьма неплохим выбором. Одна рубашка мне очень понравилась.
- Сколько? - спросил я на английском продавщицу - рыжеволосую высокую женщину средних лет, со строгими и правильными чертами лица, совершенно европейской наружности, скорее всего, гречанку.
- Десять долларов, - произнесено было на безупречном английском.
- А дешевле?
- Мы не торгуемся, - просто, но строго сказала она. - У нас приличный магазин.
Это - Сирия, страна Ближнего Востока, где спокойно уживаются рядом и не мешают друг другу три религии. Где половина магазинов закрыта по пятницам, а вторая - по воскресеньям. Где, выбежав из ресторанчика посмотреть на мусульманский обряд отправки усопшего в последний путь, можешь узреть попа с кадилом и православные кресты. И где по-прежнему сильны традиции восточной торговли: тебя могут «обуть», заломив невероятную цену, но ни за что не украдут твоих денег: «Друг, у тебя кошелек торчит из кармана. Спрячь поглубже: ведь ты можешь его потерять, а подумаешь, что украли».

ВАТСОН
(из цикла «Будни АГП»)

Во время службы в Заполярье многие обзаводились домашними питомцами.
Полчасти, например, разводило декоративных рыбок в аккумуляторных банках, списанных с узла связи. Банки были из сантиметровой толщины зеленого стекла, рыбок в них разглядеть можно было с трудом, а уж породу определить - совершенно невозможно, зато раздобыть такую банку можно было у связистов практически даром - не пропадать же добру!
Жившие на территории части неженатые двухгодилы держали леммингов. Лемминги двухгодилам тоже доставались даром - их приносили в общежитие дневальные по отделам (пушистые зверьки безбоязненно шмыгали по казармам). У дневальных был свой резон - они с удовольствие наблюдали, как глупые двухгодилы собираются по вечерам у распахнутого окна общаги, выпускают на подоконник своих леммингов и зачарованно смотрят на них в напрасном ожидании, что те начнут прыгать с четвертого этажа, как и положено нормальным леммингам.
Начальник четвертого отдела майор Герцен, по его словам, «разводил на продажу породистых доберманов». Доберман, правда, у него был всего один, и то какой-то больной - то уши у него вовремя не вставали, то ноги не вовремя подкашивались. Жена Герцена в морозы и метели самоотверженно выгуливала этого добермана на руках в надежде на скорое исцеление несчастного животного. Куда там! Хитрый цуцик быстро просек, что болеть выгодно - и, знай себе, пердел и кашлял, не собираясь слезать с рук до скончания жизни.
У нас на астрономо-геодезическом пункте жил кот Ватсон, официально числящийся «средством борьбы с биологическим вредителем», а попутно выполнявший другие полезные функции, как то - протягивание кабелей в патернах и создание на техническом здании неповторимой ауры домашнего уюта. По примеру большинства советских воинов, служебными обязанностями Ватсон себя не утруждал - с биологическим вредителем боролся без энтузиазма, предпочитая мышам столовские харчи, кабель через патерну протянул всего один раз, и то не добровольно, а с подачи начальника АГП майора Окорочкова. Что же касается неповторимой ауры домашнего уюта, то после случая с патерной мстительный кот периодически гадил под дверью окорочковского кабинета, и уж такая при этом аура была на здании - будь здоров! Неудивительно, что в моих глазах Ватсон был просто банальным кошаком, ничем особенным из рядов своих помойных соплеменников не выделявшийся. Но жизнь полна сюрпризов.
Как-то раз, на подходе к техническому зданию, мое внимание привлекла странная дыра в сугробе метрах в пяти от крыльца. Приглядевшись внимательнее, я рот раскрыл от удивления - в сугробе зияло средних размеров отверстие, из которого по направлению к зданию вилась змейка кошачьих следов. Именно от дыры к зданию - следов, ведущих от здания к загадочной дыре, не было! Это противоречило всему, что я до сих пор знал о котах, но было совершенно очевидным фактом - морозной полярной ночью кот спал в сугробе, а утром вылез из него и пошел на здание завтракать! И этим котом мог быть только Ватсон, сидящий на обледенелых ступеньках и насмешливо косящий в мою сторону - что, мол, Дуст, не ожидал от меня такого?
Взбудораженный невиданным явлением, я бросился делиться своим открытием со старшими товарищами. Первым, кто мне попался, был старший лейтенант Вовка Агапов, смотревший в комнате отдыха телевизор и фальшиво подтягивающий певцу Добрынину, убеждая кого-то не сыпать ему соль на рану.
- Это кто ж его так достал на здании? - вяло отреагировал Агапит на новость о том, что Ватсон ночует в окрестных сугробах, и снова уткнулся в телевизор.
Несколько разочарованный Вовкиной реакцией на очевидное-невероятное я поспешил в аппаратную, где заполнял журнал приема-сдачи дежурства капитан Королев. «Академик» был человеком здравым, и рассказ про необыкновенные способности Ватсона не должен был просто так проигнорировать. Правда, налетали на него в последнее время периодические приступы дебильного веселья - наверное, переслужил в Заполярье - но сегодня, похоже, он был в норме.
- Ну, надо статью писать в журнал, - задумчиво протянул «Академик», выслушав мой рассказ. Потом глаза у него загорелись адским огнем. - В «Советский воин», ха-ха-ха!
Я молча вышел из аппаратной и зашагал по коридору к учебному классу. Злости на «Академика» не было, я грустно размышлял о том, на какой стадии своей жизни умные, образованные люди перестают замечать удивительное, адекватно реагировать на неведомое? Неужели и меня со временем одолеет этот вирус равнодушия ко всему на свете?
Нет, не бывать этому! «Академик», сам того не подозревая, дал мне хороший совет - конечно же, надо написать про Ватсона в научный журнал! Правда, из научных журналов про животных мне был известен только «Юный натуралист» и еще мистический журнал «Свиноводство», на который офицеры четвертого отдела, якобы, каждый год подписывали Герцена. Масштабы моего открытия сразу отметали «Юный натуралист», что же касается «Свиноводства», то, во-первых, я не был до конца уверен в его существовании, а во-вторых, Ватсон, хотя и был временами порядочной свиньей, все-таки формально относился к кошачьим.
Справедливо рассудив, что узнать про другие солидные журналы можно будет в библиотеке, я отправился к нашим бойцам за фотоаппаратом - снежная лежка Ватсона, следы и сам виновник происшествия должны быть надежно запротоколированы для истории! По пути мне внезапно пришло в голову название журнала «Нешнл Джиогрефик» и я поймал себя на том, что уже знаю, как будет называться моя статья на английском - «Рашен Сноу Кэт».
В учебном классе паковал материалы регистрации рядовой Аладушкин.
- Саша, у тебя есть фотоаппарат? Я сейчас такое обнаружил! - завопил я с порога.
- А в чем дело, товарищ лейтенант? - искренне заинтересовался Аладушкин, которому смертельно наскучило паковать материалы регистрации.
Увидев неподдельный интерес к своей истории, я возбужденно поведал Аладушкину о таинственной норке, следах и очевидных необыкновенных способностях Ватсона. «Рашен Сноу Кэт» сидел тут же на подоконнике, с удовольствием слушая дифирамбы в свой адрес.
- Ну что ты об этом скажешь?- на пафосной ноте закончил я свой рассказ. - Можешь как-нибудь по-другому все это объяснить?!
Вопрос был риторический, но Аладушкин задумался, а потом спокойно сказал:
- Думаю, что могу, товарищ лейтенант.
Взяв за шкирку не особо возражавшего Ватсона, Аладушкин решительно направился к выходной двери. Я, опешив, последовал за ним. Выйдя на крыльцо, Аладушкин молча метнул кошака в знакомый мне сугроб. Ватсон пролетел метров пять по воздуху и, извернувшись, ловко приземлился в снег, образовав в сугробе аккуратное отверстие средних размеров, из которого сейчас же выскочил и поскакал обратно, оставляя цепочку следов, ведущую к зданию.
- Утром снова насрал у товарища майора и пытался свалить на Хунаева, - сурово пояснил Аладушкин и ушел обратно в класс.
Я остался стоять на крыльце, чувствуя себя полным идиотом. Рядом вылизывался довольный Ватсон, периодически бросая лукавые взгляды в мою сторону.
- Ну ты, Дуст, и лошара! - сияли его бесстыжие зеленые глаза.

Мисдар, как много в этом слове...

Вы не знаете, что такое "мисдар"? О-о-о, если услышав это слово, вы не взрагиваете и не начинаете лихорадочно озираться в поисках ведра и тряпки - вы никогда не были в учебке.
Мисдары бывают разные: бывает утренний мисдар, когда командир курса приходит в казарму на осмотр комнат. Тогда достаточно подмести, заправить кровати и рассовать барахло по шкафчикам. А бывает... Бывает "мисдар ха-мефакед" (кто прочитал "мазефакер" - почти прав), когда комнады проверяет САМ офицер, ответственный_за_жилые_помещения_курсантов. Как правило, это какой-нибудь майор, которому в дополнение к основным обязанностям навешивают такую "общественную нагрузку".
В "Техни", учебке техперсонала ВВС, была два вида курсантских казарм - "хилтоны" и "ювалим". "Хилтонами" именовали мрачные бетонные квадратные здания в три этажа, где по периметру шли комнаты на шесть человек, а посредине был плац. Эти казармы прозвали "хилтонами" за достаточно комфортные комнаты, которые были двухэтажными(!) - на первом этаже комната для самоподготовки со столами и книжными полками, а сверху спальное помещение с двухэтажными койками и шкафчиками для одежды. До распределения по специальностям все курсанты жили в "хилтонах", потом те, кто шёл на режимные курсы (где нельзя выносить учебники и конспекты из класса и самоподготовка в казарме всё равно невозможна), переводили в "ювалим" - небольшие домики на несколько спальных комнат (от 5 до 8 человек на комнату).
Так вот, офицер отвечавший за "хилтоны", был знаменит тем, что НИ РАЗУ ни одна комната ни под каким видом не проходила его мисдар с первого раза. Почему? Дык, как говорит русская народная мудрость, свинья везде грязь найдёт. И находил, сволочь! Находил там, куда нормальный человек и не подумает палец совать. А после сношал курсантов вербально и дисциплинарно и "отправлял на переэкзаменовку" (причём проводил он это мероприятие в пятницу утром, а повтор назначал на утро в воскресенье, лишив тем самым курсантов увольнительной на субботу домой).
Когда тень мисдара замаячила над нашей комнатой (вечером к нам зашёл наш сержант-инструктор и предупредил, чтобы завтра всё в комнате блестело как в операционной, а иначе...), мы решили войти в историю как первые, кто таки пройдёт этот долбаный мисдар с первого раза. Как мы мыли эту комнату! Полы, двери, окна снаружи и изнутри, подоконники, оконные рамы, плитусы, все углы, ступеньки на второй этаж, койки (включая панцирную сетку и ножки изнутри)... К утру комната стала не просто чистой, а идеально чистой.
И вот час Ху настал! Майор в сопровождении нашего сержанта и дневального по этажу заявился в нашу комнату. С брезгивым выражением морды лица он достал белый платочек и провёл по верху входной двери. Посмотрел на платочек, удивился (ха!) и кряхтя полез под лестницу, провёл по железным ступеням изнутри, удивился ещё больше (три раза ха!), поднялся наверх... Он проверил пазы оконной рамы, потребовал отодвинуть койки и проверил панцирные сетки (десять раз ха!)... Озадаченно остановился посреди комнаты и нахмурился. Тут его взгляд просветлел и он сказал:
- Дневальный, снять плафон со светильника.
Дневальный вытащил из кармана отвёртку, и забравшись на стул, снял плафон с лампы дневного света под потолком.
Плафон, разумеется, был вымыт, но майора он не интересовал. С довольной ухмылской он ткнул пальцем в лампу:
- Почему не вытерта пыль в патроне?
Откуда я набрался наглости - не знаю, но..:
- Удаление пыли из патрона не представляется возможным, ибо может привести к травме вследствии поражения электрическим током, а отключить электричество на распредщите мы не имеем право по Уставу, ибо не являемся дипломированными электриками, командир!
- Кто тебя, курсант, на электронщика взял? Ты что, не знаешь, что если свет выключить, то электричества на патроне не будет?
- Всякое бывает, командир.
- Ага, всякое... Бывает, что особо умные курсанты по месяцу за ворота базы не выходят. Дневальный! Влажную тряпку!
Дневальный кубарем скатился вниз и через полминуты вернулся с куском влажной ветоши в руках. Майор демонстративно выключил свет, взял тряпку, взгрмоздился на стул и... я не знаю, кто и как делал электропроводку в этой комнате, но... что-то щёлкнуло, проскочила искра, майор как-то совсем по-детски взвизгнул, и нелепо дёрнув конечностями, полетел со стула.
С пола его поднимали полумёртвый от страха дневальный и лопающийся от еле сдерживаемого смеха сержант. Майор пробормотал что-то невнятное и не совсем твёрдой походкой направился в санчасть.
Остальные комнаты прошли мисдар заочно, а мы вошли в историю! :)