Дело в том...
(сказка)

Часть 3. Моня - гнида.

1 мая (наконец-то)

Несмотря на то, что вчерашний вечер превратился в банальную пьянку, которая сказалась на сегодняшнем самочувствии, праздничное настроение это ни капли не подмочило. Намечался грандиозный сабантуй на даче у Павлова, куда мы вчера пригласили и нашего молодого сотрудника Эммануила Роже. В поисках холодной влаги я открыл холодильник, и облизав пересохшие губы, обомлел: на полке стояла бутылочка пива, благоразумно оставленная приходившим вчера в гости младшим братом Родькой. Жадно отпив половину бутылки, я взял сигареты и вышел на балкон. На часах было 8-30. Небо предательски затянуло тучами.
- А вот х#й ты испортишь нам праздник, Бог Погоды, - обратился я к невидимому образу на пасмурном небе, - Ты еще нашего Лужкова не знаешь...
В дверь настойчиво позвонили. Угрозы в адрес разных там Посвистов, Перунов и Стрибогов пришлось прекратить, так и не начав.
- Доброе утро, Александр! - на пороге стоял улыбающийся Роже.
- Ты как мой адрес узнал, молодой?
- Дело в том, что мне сегодня в 6 утра позвонил Константин и приказал тебя разбудить и помочь собраться.
- Вот гандон. Приказал он...
- Что?
- Это я не тебе. Проходи.
На кухне Эммануил достал из сумки пару бутылок холодного пива.
- Молодец, я знал, что ты толковый парень, - похвалил я Роже. - Сиди пей пиво, смотри телевизор, отвечай на телефонные звонки, а я в ванную. Вопросы?
- Дело в том, что...
- Открывалка над раковиной.
Побрившись до синевы, приняв контрастный душ, я напялил халат и вышел на кухню. За столом, разговаривая на какие-то возвышенные темы, сидели Эммануил и Вера - законная супруга Павлова.
- Доброе утро, Верочка!
- Привет, Шурик!
- А где..., - заикнулся я и скосил глаза на окно.
- Да, да, да, - засмеялась девушка, - подняться он отказался и отправил меня. Когда вчера ночью брат Коля со своим другом Женей приехали, то они сразу втроем приступили к репетиции. Сейчас, судя по времени, у них началась генеральная.
- А в шесть утра что у них было? - спросил у Веры Роже.
- Они про Селиверстова вспомнили.
- Хорошо хоть не в три ночи у них память проснулась.
Я выглянул в окно и увидел стоящую у подъезда пассажирскую «Газель» синего цвета. Я этот агрегат узнал сразу - он принадлежал родственнику моего друга, Коле из Рязани. Задние дверцы автомашины были открыты, и вокруг них стояло три гуманоида, которые, выражаясь протокольным языком, «распивали спиртные напитки в общественном месте».
- А кто, Солнышко, у нас за рулем? - задал я риторический вопрос, - Понятно... Эммануил, у тебя права с собой?
- Да?
- Ты когда-нибудь «Газелью» управлял?
- Дело в том...
- Б#я, ты можешь ответить «да» или «нет»!!! - прикрикнул я.
- «Газелью» нет, а на микроавтобусе «Рено» приходилось ездить.
- Уже хорошо, сядешь за руль. И не пей больше, я тебе на даче штрафную налью.
- А я не пил.
- Радуешь ты меня, Эммануил, - по-отцовски произнес я, открыл пиво и пошел одеваться. - Угости Веру кофе.
Через пару часов, затарившись недостающей провизией и огромным количеством спиртного, собрав с разных адресов друзей и подруг, мы кортежем из трех машин «вылились» на Дмитровское шоссе. Всего на праздник жизни направлялось 19 человек. В «Газели», в которой ехали зачинщики всего этого безобразия, в том числе и ваш покорный слуга, творилось что-то невообразимое. Салон автомобиля был превращен в балаган на колесах. Единственно трезвым человеком был Роже. Следует отметить, что машину он вел уверено, без рывком, что позволяло без проблем употреблять спиртное из пластмассовых стаканчиков. Оставив город Лобню позади, коллектив отдыхающих принял решение сделать музыкальную паузу. Самозванец-дирижер Павлов, вооружившись сосиской и вилкой, взмахнул руками, и из глоток трудящихся хлынуло: «Наша служба и опасна и трудна, и на первый взгляд...». Полагаю, что в других машинах происходило то же самое. Но, может быть, отличие заключалось в песенном репертуаре.
Ну, вот и приехали...
Самостоятельно выйти из машин смогли немногие. Павлова выносил из салона я. Если с вилкой, которую он использовал в качестве палочки дирижера, он расстался без сожалений, то сосиску отдавать категорически отказался. Его и еще шестерых «утомившихся» путников мы положили для релаксации в беседке. Таким образом, спонтанно создалась группа бездельников под предводительством Командора-Павлова. Затем все происходило так, как и должно было происходить. Женщины занялись готовкой пищи и приготовлением спальных мест в доме, а мужики мясом, дровами, мангалом и баней. В принципе, все шло по ранее составленному плану. Муравейник жил своей автономной жизнью, которому не стоило мешать излишним руководством.
Достав из холодильника початую бутылку водки и выклянчив у Веры пару бутербродов с ветчиной, я подозвал Эммануила:
- Пошли остограммимся, а то как-то не по-человечески. Все пьяные, а у нашего Мони не в одном глазу.
Мы присели на террасе, выпили и стали трепаться о всякой ерунде. Роже поведал много интересного о своей семье, предках и о том, что о службе в милиции мечтал с детского сада. Рассказывал он живо, красочно и увлекательно, некоторые детали своего детства описывал с юмором. Скажу честно, слушать его было приятно. Незаметно за разговором прошел час. В стане «утомившихся» началось брожение. Из беседки один за другим выходили опухшие зомби и направлялись в сторону дома, где стояли заветные холодильники с пивом. Доносившиеся до нас женские крики «сколько же можно» и «зае@али» говорили о том, что «медикаменты» бойцам Командора достаются с трудом.
Докончив бутылку, я предложил Эммануилу собрать соратников из числа мужчин и направиться в баню, которая к этому времени уже раскочегарилась. Любителей пара и дубовых веников оказалось предостаточно. Однако среди них не наблюдалось Павлова. Да и пёс с ним.
Не успели мы зайти в предбанник, как нас остановил грозный рык Кости:
- Т-А-А-К, Б#ЯДЬ, ВСЯ СТРАНА РАБОТАЕТ, А ЭТА КУЧКА ЛЕНЬТЯЕВ И ХАЛЯВЩИКОВ ИДЕТ ПРИВОДИТЬ СВОЕ ТЕЛО В ПОРЯДОК!
- Что, проснулся, оперок, - с сарказмом заявил я. - Иди похмелись, если Верунчик даст.
- Да ладно, чё вы, я так... пошутил. Я с вами.
- Костя, - настойчиво позвала мужа жена. - Помоги нам.
- Чего? - заорал друг.
- Сюда иди, оболтус.
Тяжело вздохнув, Костя поплелся на заклание.
- Может, я помогу? - предложил свою помощь Роже.
- Стоять. Ей нужен не помощник, а ее законный супруг и твой наставник майор Павлов, - вразумил я молодого. - Отряд! Кру-у-у-гом! На помывку шаго-о-о-м марш!
Как же хорошо себя ощущаешь после настоящей русской бани. Приятная истома расходится по всему туловищу. Слабость в распаренных мышцах компенсируется легкостью тела. И какое же это наслаждение влить в разгоряченное нутро холодное пиво. Чистые, довольные и протрезвленные участники первой группы, отдыхающие под моим чутким руководством, вывалили из бани.
- Next! - заорал братан Павлова Коля, отмахиваясь мокрым веником от приставшей к нему мухи.
- Мы, мы следующие, - раздались женские голоса, и ватага наших боевых подруг и жен кинулась доставлять радость телу и душе.
- Вера, а где Костя? - спросил я у супруги Павлова.
- За пилой к соседу пошел, - крикнула женщина и закрыла за собой дверь в баню.
- На#уя ему пила? - задумался я. - Так, мужчины, идем собирать старый павловский стол и сооружать места для посадок.
Моя команда быстро выполнила возложенную на нее задачу. Группа Павлова без дела слонялась по участку и втихаря глушила водку. Их Командор отсутствовал. Здесь стоит вспомнить, что уныние и отсутствие командования погубило не одну армию мира.
Солнце медленно стало падать на горизонт. Наш женский батальон, давно уже напарившийся, наводил марафет. Всем самцам под угрозой кастрации было категорически запрещено подходить к дому ближе, чем на пять метров. Дабы не мучиться от тоски, я предложил выпить по маленькой для аппетита. Принято единогласно. Выпили. Началось слюноотделение. Ветерок доносил от мангала ароматный дымок готовящегося шашлыка. В этот же момент во двор неровной походкой вошел Павлов с ножовкой в руках. Продефилировав мимо нас с безразличным видом, он стал неумело карабкаться на огромную яблоню, под которой был установлен стол. Все молча наблюдали за сим действием.
- Может, не надо? - с надеждой в голосе спросил земляк Коли Женя.
- Мне Верка сказала спилить ветку, и я ее спилю.
- Константин, давай я это сделаю, - попытался избавить друга от экстрима Роже.
- Отставить! Я мужик или х#й соси? - спросил у окружающих Костя и..., ломая ветки, полетел вниз. Удар был глухой. Я бы сказал, приглушенный.
- ОЙ Й-О-О!!!! У-У-У!!! СУКА-А-А-А!!! ВЕРА-А-А-А!!! - заорал мой друг, сидя на земле и держась за ногу.
- Пи#дец, - прошептал Коля и перекрестился.
На вой этого пожилого орангутанга из дома выбежали женщины. Их внешний вид заставил нас на несколько секунд забыть про раненного Командора. Они были прекрасны. Некоторые с испугу забыли поверх нижнего белья накрыться халатами.
- Котик, Котик, что с тобой, - запричитала подбежавшая к супругу Вера, - где больно?
- Нога, - простонал Павлов.
Усадив Костю на скамейку, мы сняли ему кроссовку. Правая нога опухала с каждой секундой. Все понимали, что травма нешуточная.
- Значит так, товарищи, я везу его в травмпункт в Дмитров, - принял я решение, - а вы начинайте веселье.
- А можно, я посмотрю? - раздался сзади тихий голос Эммануила.
- Ну, посмотри, если делать не#уя, - великодушно разрешил травмированный.
- Дело в том, что это обыкновенный вывих и я, в принципе, могу его вправить.
- А откуда..., а, действительно, ты же говорил, что у тебя мамка врач-травматолог, - стукнул я себя ладонью по лбу. - Точно сможешь вправить?
- Смогу, - уверено проговорил Эммануил и добавил. - Если Константин не будет против.
- А кто его спрашивать будет? Вправляй! - закричал Коля и обхватил брата механизаторскими руками сзади за шею.
- Минуточку..., - попытался сопротивляться хозяин дачи.
- Держи его, - скомандовал я, и как в тиски зажал в своих руках его левую ногу.
- Костенька, милый, это ради твоего же блага! Я тебя люблю! - ворковала Верунчик, держа благоверного за руки, - сейчас тебе ножку вправят и ты, мой золотой, будешь водовку пить.
- Не хочу водку, пустите, ироды!!! А-А-А-А!!!!
Ловкая манипуляция руками и... ХРЯСЬ!
- У-У-У!!! ТВАРИ!!! СЕЛИВЕРСТОВ, ИУДА!!! ПРОДАЛСЯ!!! МОНЯ, ГНИДА!!! ДА ЛУЧШЕ БЫ МОЙ ПРЕДОК ТВОЕГО В ДВЕНАДЦАТОМ ГОДУ ПОД МОСКВОЙ ЗАВАЛИЛ БЫ!!! А ТЫ, ВЕРКА..., ЕЩЕ ЖЕНОЙ НАЗЫВАЛАСЬ, НОСКИ МОИ С ТРУСАМИ СТИРАЛА!!! - голосил пьяным голосом Павлов.
- Вера, принесите бинт, - вежливо попросил Роже, - Ему надо туго перебинтовать связки и приложить холод.
- Коля, пулей за холодным пивом и пустым ведром, - отдал я распоряжение родственнику страдальца.
- Расступись, - раздался голос Жени, в руках которого была рюмка с водкой и тарелка с маринованным огурчиком. - Прими, стресс снимет.
- Да пошли вы со своим стрессом..., - пробурчал друг, но от рюмки не отказался.
Через некоторое время все забыли этот неприятный инцидент и дружно с головой ушли в мир Бахуса. Один лишь Костя, сохраняя раненную ногу в ведре с холодными бутылками пива и стряхивая пепел в свою тарелку с шашлыком, тихо шевелил заплетающимся языком:
- Эх, Роже, Роже... Без наркоза, сволочь. Пригрел паука на своей оперской груди. За что же мне такое наказание? Ну, погоди, Папа Дорсет, получишь ты в следующий раз раскрытие за сутки, я тебе висяков навешаю...

Продолжение следует.

"Наша любовь преодолеет все трудности"
Андрей Н., курсант 3го курса СВВАУЛ, 1981 год

"А было это летом, восемнадцатый год.,
Убили Мишку в Питере с нагана,
На сходке порешили отомстить за него
Ребята загорелые с лимана"

известная песня

Осень 1981 года, конец октября, приехали из отпуска в Пугачевский учебный полк СВВАУЛ, третий курс. Дорогой Леонид Ильич - на боевом посту. Родная авиация летает так, что ласты заворачиваются, нормы довольствия - более чем. В свободное и не очень от службы время личный состав в меру своих финансовых возможностей и фантазии употребляет крепкие спиртные напитки, а также совершает другие грубые нарушения воинской дисциплины в виде самовольных отлучек на блядки, через это дело имеет проблемы с местными девицами и непосредствеными начальниками. Воинская дисциплина? А где вы видели в авиации, да еще в то время, воинскую дисциплину? Летных происшествий нет - и ладушки.
Беда не беда, проблема, скорее, возникла, я бы сказал, из статуса и "ложно понятого чувства товарищества и дружбы".
Статус - местные девушки, одинокие и не очень дамочки могли вырваться из этого богом забытого места, выйдя каким угодно образом замуж за одного из курсантов. В этом случае горизонты для них резко расширялись, высоты виделись небывалые, перед ними лежала вся страна, а для особо удачливых - территория группы войск. Одна загвоздка: замуж не очень брали. То есть совсем хреново, водки там выпить, интим, это со всем нашим удовольствием, а замуж взять - шиш. Да и о какой женитьбе может идти речь в 20-21 год? Ну, спермотоксикоз, конечно, долбал, но не до такой же степени! Жениться?! Как сказал Вадик Евсеев позже по другому поводу, но образно и кратко: " Х..й вам".
Курсант Андрей Н. в те годы был не особо завидной партией, исходя из внешних данных. Обычный, где-то даже низкорослый, 160-163 может, молчаливый, поскольку из глухой белорусской деревни, там, видно, не очень народ треплется, работает больше. Андрюха был работящий, это да. Видимо этой своей натурой и немногословием он и привлек внимание Зинки, подавальщицы из курсантской столовой.
Опять же конкуренции со стороны товарок никакой. Не шибко заметен, как уже говорилось, был Андрюха.
Зинка. Сказать, что она была страшна, значит нагло наврать, беспардонно спизд..ть. Она была ужасна. Нет тех слов, которыми можно было описать уебищ...ю Зинку. Тем не менее, попробую. Представьте себе грымзу ростом под 180-185 с плечами пловца-спортсмэна, кривоватые ноги кавалериста, приставленные к жопе, которой нет. Как нет и груди. Пергидрольные кучерявые кудельки на круглой физии с глупым выражением вечного удивления. Личико (хм) вогнуто от природы. Высокий пронзительный голос. Ужоснах. Как говорится, в голодный год за вагон урюка... Месяц думать буду.
Стакнулись они, надо понимать, когда их эскадрилья шустрила в нарядах по столовой. За какие-то залеты комполка, "красный полковник", зарядил их исправляться. Внимания они не привлекали, да в общем-то кому какое дело, кто кого трахает? Но в начале ноября Андрюха неосторожно для себя поделился с экипажем новостью, что, мол, заявление подают, женится он на Новый год, и экипажу будет где отметить праздник. И, если получится, разделить их радость. Командир летной группы Вовик "Шерстяной", постояв в ахуе с полчасика и узнав, кто же эта счастливица, сказал частично словами уже упомянутого Вадика Евсеева: "Х..й вам. Одно дело трахать все, что шевелится, другое - на этом жениться и рожать детей. Я ему раскрою глаза".
Кстати, Шерстяной - это вовсе не фамилия, просто у Вовы волосы росли везде: на ушах, плечах, коленях и прочая, прочая, прочая. Чужие проверяющие на строевых смотрах показательно пытались дрючить сержанта В. за небритость: шерсть с груди лезла через наглухо застегнутый подворотничок, создавая полную иллюзию неуставной бородатости. Свои привыкли и сильно не парились по этому поводу, однажды заставив Вову расстегнуть гимнастерку. О такой шерсти на груди в Уставах ничего нет. А на нет и суда нет. Ну это так, к слову.
Надо также заметить, что такие события как подача заявления в ЗАГС всерьез и искренне волновали сокурсников, тем более, членов своей летной группы. Если кандидатка заслуживала внимания и не имела темных пятен в своей биографии в виде порочащих связей с курсантами предыдущего курса, не говоря уж о ближайших корешах, то ограничивались дружескими подъебками и пожеланиями счастливой совместной жизни. Само собой, предвкушали хорошую дружескую попойку на предстоящей свадьбе и осторожно предполагали использовать будущее семейное гнездо как место хранения "гражданки", алкоголя, запасаемого на ближайший праздник и просто чтоб был, "мгновенного контакта" с тетьками в смысле перепиха, но последнее - крайне редко. Мы были таки достаточно целомудренными и старались не посягать на святое - домашний очаг - чрезмерно настойчиво и часто. Сведения о недостойных кандидатках, ближайших и отдаленных местах, где можно приобрести (и употребить) алкоголь в любое время дня и ночи (не забывайте о том непростом времени, в котором происходят описываемые события), предыдущим курсом оставлялись в виде напутствия и схемы (кроки местности), начертанной на внутренней стороне крышки прикроватной тумбочки.
Зинка, подлюка такая, всех зацепила за живое. Была проведена оперативная работа с привлечением агентурных источников - в списках недостойных кандидаток ее не было - кому придет в голову вообще рассматривать Зину как будущую жену?! Просто пинцет. Но случилось.
Сработала агентура - honey trap - одну дамочку из финотдела штаба полка очень близко "знал" один их наших. После многочисленных интимных встреч источник, оказавшийся Зинкиной соседкой по частному сектору, сдал "подходы" на бывшего Зинкиного "баюкаря". За "четверку красненького" тот был готов сделать заявление в присутствии заинтересованных сторон.
"Баюкарем" оказался небезызвестный в местном полку техник вертолета по фамилии Кучер. Со званием его были сложности. Его большинство просто толком не знало. То есть оно, конечно, было, но вот так, с ходу, наверняка определить было сложно. Ибо Кучер был человеком неженатым, на работе не то что горел, но лазил постоянно в "техничке", снашивая ее до лохмотьев. Подходил срок износа и "техничка" менялась на новую, до следующего, как говорится, "истечения срока".
Кучер закончил вроде бы Кировское училище, получил " Ваню Умного" и первичное воинское звание лейтенант. Младшой. По прибытии в часть лямку маслопупа тянул исправно, с достоинством и уважением к старшим по званию. Звание "лейтенант" присвоили вовремя, поговаривали, что с таким отношением к делу, повышение - не за горами. Служба же по Уставу маленько Кучеру поднастопи...ла. Хвалебные речи в его адрес поспособствовали снижению требовательности к себе и развили неоднозначное пристрастие к горячительному, в том числе в служебное время, что чревато, учитывая должность. Благодаря товарищам по службе и, в основном, нескольким крепким пиздюлинам от командира эскадрильи лично (горячий представитель татарского народа не терпел алкоголиков и боролся с ними всеми способами. Признавал только эффективные. Не брезговал и курсанту, вовремя не отдавшему честь, ладошкой по холке засандалить. Ну зачет у нас был, в конспект залез, когда он появился не заметил), и прочим подобным обстоятельствам лейтенант дослужился до старлея. После чего сбросил с себя маску служаки и показал разнузданное мурло злостного нарушителя воинской дисциплины, гуляки и ебаря-перехватчика. Однако музыка играла недолго - с пьяного глазу Кучер намутил что-то с заглушками на ВУ и при холодной прокрутке одну из контрольных лент засосало в движок, повредив лопатки первых ступеней. Звезда слетела как и не было ее, присовокупив 25% оклада жалования ежемесячно на возмещение убытков от запоротого движка.
Перспектив никаких. Продолжая упорствовать в своих заблуждениях, лейтенант, техник по-прежнему вертолета, запил вчерную. Потянуло на баб со страшной силой. За утешением. И само собой, за этим самым. Пиздюлины не помогали и были отвергнуты как неэффективные. Очередным судом офицерской чести разжалован в младшие лейтенанты. На удивление помогло. Пить перестал. Почувствовал прежнюю тягу к авиатехнике и повысил требовательность к себе. Но чрезмерное пристрастие к женщинам, в том числе чужим женам, не могли выбить даже мужья, застигавшие незадачливого "перехватчика" on a scene of crime.
По поводу званий. Кучер таскался постоянно в "техничке", как уже говорилось, но на парадке оставались старлейские погоны(в ней он и стрался охмурять доверчивых гражданских дамочек), шинелка имела погоны лейтехи, к чему непосредственное начальство относилось снисходительно скептически, а строевые смотры - как положено, согласно Устава, младший лейтенант, таки офицер, не кот начхал.
Во время перетурбаций с воинскими званиями Кучера Зинуля замужествовала за железнодорожным человеком, который регулярно отбывал в служебные командировки. Чаще чем хотелось бы, но ведь служба. Не способствующая крепости семьи, особенно если рядом, подобно стервятнику, вьется этот, не побоюсь этого слова, ловелас недоделанный. В смысле Кучер. Железнодорожный человек убыл, вроде бы, в очередную службеную командировку, а Кучер тут как тут. Уже приступили и к прелюдии, да вот ведь афронт - командировка не состоялась, и железнодорожник вернулся нежданным. Частный дом. Зима. Зинка дезабилье, Кучер только без штанов. Кое-как скомкав вещи, он "замышился" за раздвижной тряпичной занавеской в сенцах. Дверь входная открылась и - тишина. Как рассказывал сам "виновник торжества: "Я хотел только посмотреть, можно ли уже на улицу сквозануть, занавесочку раздвинул, смотрю - летит. Очнулся уже на улице". Железнодорожник приметил хахаля за занавеской сходу и просто стоял и терпеливо ждал развития ситуации. Как только вражья морда вылезла на свет - поднес, мама не горюй, после чего ловелас недоделаный был изрядно поколочен и выпровожен пинками со двора. Неверную Зинулю железнодорожный человек метелил со знанием предмета, не оставляя слишком бросающихся в глаза примет физического воздействия. Соседка-финансистка уверяла, что получала Зинуля в основном по жопе, которой вроде бы и не было, но вопила так, что вроде и была. Две недели больничного по женскому недомоганию. А вогнутость лица, уже упомянутая, что от природы, на глазок (соседки-финансистки), маленько увеличилась.
Всю эту историю о командировке, железнодорожном муже, неверной Зинке, Кучер рассказывал, сидя на первом ярусе Андрюхиной койки, попивая гонорарную "четверку красного". Напротив него, зажатый с двух сторон дюжими хлопцами Славой Ш. и другом его Толиком Г., внимал рассказу Андрей Н. Внимал он с откровенной неохотой, возможно нескрываемой злобой, но руки ему, Андрюхе, придерживали Толик и Славик, зажать уши возможности не было. Вот и внимал.
Кучера с его воспоминаниями понесло на какое-то сосем уж непотребство, Славик посмотрел только неодобрительно, а битый неоднократно ревнивыми мужьями младший лейтенант, что-то знакомое уловив во взгляде, засобирался. Пойду, мол, завтра на службу, с вами тут засиделся да и гонорарий все уже, пойду. Так и отчалил. Где он и кто он сейчас - кто ведает?
После экзекуциии не ради издевательства и глумления над чувствами, а торжества справедливости и дружеского участия для, наш товарищ был отпущен. И Андрей сказал, что все это херня полная, это было до него, не волнует, один хрен поженятся.
Руки опустились, скупых мужских слез не было, одни эпитеты, непечатные настолько, что некоторые и сейчас кажутся чрезмерными.
Вова "Шерстяной" однако был хитер. Когда эскадрилья по форме с голым торцом изнуряла организмы на физзарядке, пользуясь служебным положением и закосив от зарядки в курилке, вернулся в кубрик и совершенно пошлым образом спер военный билет курсанта Андрея Н. из неосмотрительно оставленного кителя. "Пусть идет теперь заяву попробует подать без билета-то, мать их ети".
Однако курсант Андрей Н. оказался неожиданно тверд, и упорствовал в своих заблуждениях не менее уже упомянутых ранее. Со словами: "наша любовь преодолеет все трудности" потащился к комэске писать рапорт об утере военного билета. Вот ведь, бл...ь, старались открыть глаза, а тут любовь. Да иди ты со своей Зиной на х... Военный билет отдали, женитесь, х...й с вами.
Прошел год. Родители Андрюхи, по слухам, вроде бы кто-то читал их письмо, Зинку, ясен пень, не приняли. С самим Андрюхой, несмотря на заметку в районной газете "Наш земляк, Андрей Н. пилот вертолета наших доблестных ВВС и проч.", в контрах страшных.
На ноябрьские 82 года я залетел в очередной раз и был назначен комбатом Корнетовым на рытье колодца для бетонных колец для устройства выгребной ямы вне периметра расположения полка. Сижу, курю. Колонка на углу, водопроводная. Вприпрыжку, в галошах на босу ногу, гремя пустыми ведрами, в одном ПШ нараспашку, пер, как лосось на нерест, Андрюха Н. за водой для дома. Морды счастливее видеть не доводилось. Вот ведь, Зинка, ни рожи, ни кожи, а устроилась.
За месяц до выпуска меня отчислили, ребята выпустились благополучно. Растерялись со временем многие связи, и ответить, где сейчас Андрей Н. и Зинка-подлюка, затруднительно, растаяли их следы на просторах нашей необъятной Родины.