Дядя Петя до сих пор живой, всем смертям в пику. В войну автоматчиком пришлось ему быть. Я как в отпуск - помогаю, то антенну поставлю, то телек настрою, с базара продукты на зиму завезу - там дешевле, электрику помогу обновить старую, бо сыпятся розетки и выключатели. Болеет дядька частенько. В шахте полный пенсион после войны выработал.

Я ему мешки с картошкой, луком, капустой, морковкой сгрузил в летнюю кухоньку. Под ней подвал. На табуретку плюхнулся - жду тётку. А он присел рядом и, ни с того, ни с сего давай рассказывать. Молчу, боюсь прервать - живой участник, с передовой, ордена только на Девятое Мая носит или если с бюрократами идёт "воевать". Никогда мне ничего не ведал про войну. А тут вдруг...Говорит наши после артподготовке прорвали фронт, там, в "европе", первый эшелон рванул преследовать драпанувших немчуров за вторую линию окопов немецкой обороны. Я, грит, со всеми, а меня командир тормозит - ты грит, Петя, назад давай!

- Куда назад, всеж вперёд ушли?

- Если комрады где-то выжили и мы их пропустили - могут в спину ударить, как на прорыв пойдут. А полезут обязательно. Им к нам в плен не резон попадать. Иди проверь, а мы вперёд. Задницу нам прикрой. На рожон не лезь - шумни, если что, мы поймём - развернёмся. А сам вали - они по одиночке драпать за нами не будут. Тебя одного пошинкуют с перепугу. Поэтому, без героизма, сержант! - конец войны скоро, воевать научились, бережёт солдат командир.

- Ну, я автомат взял, наган в кобуре на поясе, сидор за плечами две гранаты и запасной диск. Иду, дымится кое-где земелька. Мертвые однако. Да, и наши, и немцы.
Далее от окопов гитлеровских отойти не успел - телега едет. На ней фашисты - шесть человек в сером. Ото и думаю, шо ж делать?

- А патроны, дядь Петь?

- Та шо патроны? Есть! Та их шесть с пулемётом. А наших и не слышно уже, не то что - не видно. Вперёд куда-то погнали преследовать отступающих «гансов». Вокруг никого, только я, немцы и поле боя между линиями обороны перебитое воронками.

- Спрятался? - я попытался угадать. Ну, не лезть же буром дядьке на шестерых и пулемёт. Ему тогда сколько было? Лет двадцать не больше.

- А шо делать? В окопчик. А они ближе едут. Не видят меня. Один раненый на телеге, - я притих, сижу не дышу, - да, - занервничал дядь Петь. Руки трёт о колени. Переживает вроде как снова оказался с ППШ в руках и запах войны вспомнил, аж брови поднял, морщины разровнял на лице. Задумался на секунду, заваленный всполохами памяти. Потом видно вспомнил про меня, - подъехали они ближе, и я в них обе гранаты. Одну за другой, и кинул.

- А какие гранаты дядь Петь? - не мог я не спросить. Мне, дурню великовозрастному, главное - мелочи.

- Та лимонка одна была, а одна простая. Им бы и лимонки хватило, пожалел вдруг немцев дядька. Или мне показалось?

- А дальше?

- Та шо, выскочил после разрывов, а они вокруг телеги лежат. Кто-то шевельнулся, а я ж не знаю, они одни или может ещё кто есть. Так я их кантуженных и раненных, кто живой был из автомата стрельнул,- и замолчал дядька. Смотрит перед собой и я чую, что не видит он стенки кухоньки летней, куда глаза его глядят. Он там, с оружием, один против шестерых. Страшно ему, что вдруг не всех уложил. Крутится дядь Петь с автоматом - вдруг проглядел смертушку. Немцев проверяет тэтэшными пулями там, в Европе, в сорок четвёртом. Боюсь даже шевельнуться. Не дай боже - собью с мысли, перестанет рассказывать, потом, когда ещё такое услышишь!

- А дальше? - очнулся дядька, вынырнул из тысяча девятсот сорок четвёртого.

- Дальше? А один живой и невредимый оказался. Оглушило только. Седой весь, старик. Но в форме. Я его сразу не приметил, за телегой воронка была, оттуда он и вылез. Нихт шиссен! Говорит! Ага! Хах! Гитлер Капут! И пальцы мне показывает - Киндер говорит! Дети значит - шесть и внуки! Трясётся весь! На колени бухнулся. За ноги меня ухватить пробует! К сапогу приложится хочет, не иначе! Хех, - оживился мой заслуженный донецкий шахтёр с персональной украинской пенсией. Улыбнулся на осеннем солнышке под листьями и лозами спелого винограда. Головой закивал, - мне аж неудобно стало. Да.

"Блин, - думаю, - неужто грохнул дядь Петь и этого?"- А сам мыслю, что я бы, на месте дядьки укокошил без раздумий и ещё добил каждого контрольной пулей из тех, кто уже не двигался. На себя его поступки примеряю.

- Убил? - осмелился я прервать воспоминания фронтовика.

- Не. Хендехохнул его, для порядка. Спросил есть ли ещё немчура. Он сказал , шо нема. И Отпустил. Жалко мне его стало. Не вояка, так чернорабочий, фольксштурм или как там их - реквизированный мобилизацией на войну дед. Ему тогда чуть меньше, чем мне сейчас было. Но шустрый. Показал куда ему двигать надо. Сунул кусок белой тряпки в руку, чтоб не пристрелили наши. Ну, поглядел в спину, шоб не шалил. И он - на запад. А я - вдоль окопов с восточной стороны, чтоб если что, дак было куда голову спрятать.

До сих пор жалею, что дальше не расспросил. Спешил блин. Ну да, отпуск короткий, не то что в Советской Армии. А ведь только один эпизод. А надо поспрашать. Как одевались, как жили, как их учили, чем топили, как от вшей спасались, что ели, как кормили, про коммиссаров, про НКВД, как везли, как снабжали, как победу встретил про ...ё-моё сколько. Вдруг не доживёт дядька до осени? А мне ж ему и картошку, и капусту, морковку опять же с буряками и луком доставить надо. А то он пешком с тачкой до рынка почти два километра туда и назад. Не любит просить, а машина ведь есть, купил я им машину. Три года горбатился, но купил. Новая, немецкая, надёжная - "Фольксваген Гольф", есть куда мешки с картошкой пихать. А не хочет дядя Петя, сам на рынок идёт с тачкой маленькой, пешком, до самой церкви, что над рекой.

- Петь, ну что ж ты пешком-то? Сядь на автобус - тебе ж бесплатно, - переживает за дядьку мама. Упаси боже - упадёт где - не молодой же бегать по нашим дорогам. А мобильника нет. Не может он им пользоваться, не то поколение. Трудно ему за современным миром угнаться. Та ото ж мы за него и тревожимся.

- Так, Лида, я ж не вижу де та остановка, что сходить. Та и в автобус тяжело забираться с полной тачанкой, та и с пустой тоже, гордится своим "подвигом" дядь Петь. А ведь для него это действительно - поступок. Даже раз в неделю, а он бывает и чаще ходит.

- Так попроси - помогут люди. Ну, дэ цэ вы ото такэ бачилы? Машина - е, здоровья - нэма, а вин пишки ходэ?! А впадэшь дэсь? Що тоди робыть? - переходит на украинский сестра жены дяди Пети и всплёскивает ладонями.

- Та мне так надёжнее. Не промажу если шо, - не желает одалживаться дядька. А он же и зимой прёт как танк по гололёду, сам, и весной по лужам, и осенью по слякоти, и летом по жарюге.

Во-Во, ага, вот именно столько ему лет... сейчас в 2013.

И самое главное, пусть живёт дядька столько, сколько ему самому захочется. Он у нас один такой остался...

«Если безобразие невозможно предотвратить,
Его надо возглавить».
военно-морская и житейская мудрость....


Школа танкистов

Искусство управлять, судя по всему, заключается не только в выработке и реализации гениальных планов, доведения алгоритмов действий до подчинённых и взаимодействующих сил, но и в умении разрядить обстановку, когда она накалена до предела, направить «пар» в наименее безопасном направлении..... Этот постулат, несмотря на свою кажущую громоздкость, неоднократно доказывал свою состоятельность. В лейтенантские годы и потом, когда уже самому довелось покомандовать и поруководить....
На флоте, как и в любой замкнутой системе, существуют свои традиции, обычаи и понятия. Так между минерами и артиллеристами постоянно идет негласная борьба за лидерство. Представителям ракетно-артиллерийской боевой части, на первый взгляд, проще. Их просто больше. Поэтому, минеры, называемые так же румынами, берут нестандартными ходами и тем, что сами по себе они ощущают свою принадлежность к элите, потому, что практически поголовно окончили училище Фрунзе, т.е. бывший Морской Корпус. Где - то есть еще выпускники Тихоокеанского училища, но в Европе я их не встречал. Артиллеристы, или же, рогатые, в своем большинстве - калининградцы, выпускники нашего бывшего филиала. Раньше встречались и севастопольцы, но их всегда было меньше. Так и жили - они говорили, что мы пять лет в училище изучали торпеду, в год по метру, а мы просили их показать права на управление трактором и танком и называли танкистами. Это была постоянная конкуренция, которая, под умелым руководством могла пойти только на пользу.
Июль девяносто пятого. Завод «Янтарь», два года командировки, вместо заявленных полутора. Судьба большого противолодочного корабля «Адмирал Чабаненко» не определена. Страна дергается то ли в конвульсиях приближающегося конца, то ли в страшных родовых муках, пытаясь воспроизвести новый мир. Рапорта о возвращении на Север или увольнении в запас даже не рассматриваются. Дисциплина и самосознание резко падают вниз. Приближается День ВМФ.... Экипаж валится на глазах. Бытовые пьянки становятся обыденностью. Да, даже стоя у стенки, корабль живет. Тревоги, учения, задачи. Все дни расписаны по минутам, но маятник скрипит, инициатива сменилась инерцией. Жара.... Ощущение тупика и безысходности.... Нужен был креатив.... Надо было разряжать обстановку, создать атмосферу праздника и единения.
- Сергей Алексеевич! Есть гениальная идея.
- Отстань, румын. Твои даже обычные идеи таким геморроем оборачиваются, а ты про гениальные заговорил.
- Да когда мои идеи не срабатывали?
- Когда? - старпом даже привстал из-за стола, и продолжил:
- Может и врут, но рассказывали, что Доброскоченко перекрестился, когда узнал, что ты в Калининград вторым бортом улетел....
- Когда это было.... А вот сейчас....
Уже через десять минут старпом энергично заходил по каюте.
- Два они же тебя порвут!
- Первый раз что ли? За то, как сработает!
- Ладно, пошли к Командиру. Он наш, фрунзак, хотя и штурман, но ладно, бывает....
Командир долго хохотал, а потом назвал нас идиотами и дал добро.
День ВМФ. Торжественные речи, поздравления и флаги расцвечивания. Вручение очередных воинских званий и долгожданное известие о выходе на ходовые испытания. Экипаж отпущен, на вертолетной площадке остался только офицерский состав. Командир, капитан второго ранга Игорь Александрович Быков командует:
- Зачитать приказ Главнокомандующего ВМФ.
Старпом начинает зачитывать текст, приказная часть которого заполнена дифирамбами исключительно в адрес офицеров боевой части два (ракетно-артиллерийской), причем, исключительно выпускникам калининградского училища....
- Наградить почётным знаком.... Старпом, выпускник Фрунзе, румын, еле сдерживает смех. Первым подходит командир бч два капитан третьего ранга Сёмин, Игорь Валентинович и из рук старпома получает белый академический значок, в центральной части которого размещен танк, а на шильдике выгравирована надпись «танковая школа».... Сначала он смотрит на знак, потом на старпома, на командира..... На лице читается непонимание, обида и...... восторг. Командир улыбается. Семин поворачивается к строю своих офицеров и командует:
- Танкисты, по машинам!....
Строй ломается, все веселятся как дети, в том числе и танкисты. Вечером, происходит торжественное обмывание полученных наград и как - то, незаметно, все начинает меняться.... Тем более, что через полтора месяца, мы, наконец-то, проходим Калининградский канал и выходим в Гданьский Залив. И кто знает, может быть, в этом есть заслуга и маленьких танков из нержавейки, которые с гордостью носят артиллеристы, превратившиеся с того дня в танкистов! Правда, мне, под горячую руку танкистов в тот вечер пришлось вспомнить старую фразу о Южной Родезии.... Всё таки нет пророков в своём Отечестве!