К ЧЕМУ ПРИВОДИТ ИДЕАЛИЗМ ИЛИ ЛЮБОВЬ К СТРАНЕ ВЕЧНОЗЕЛЁНЫХ ПОМИДОРОВ

(продолжение)


Боевая подготовка

Вот тут братья были слабее в коленках. В общем смысле этого слова. Вялые они какие то были и невразумительные. Но пара интересных моментов была отмечена.
Стрельбы. Скажем упражнение, которое выполняет любой боец. Три мишени: ростовая, поясная, пулемёт. По три патрона, итого девять на упражнение. Наши ребята вышли на рубеж, отстреляли. Попал - положительная оценка. Не попал - всё равно положительная, ибо обеспечивающие тоже люди и понимают, что оценка у подразделения должна быть положительной. Одним словом попал - не попал, а упражнение выполнил.
Другая картина была у братьев. Получил солдатик патроны. Глядим - расписываются. Отстрелялись. Те, кто попал, валят в сторонку. Тем, кто не попал снова на рубеж. Опять получают патроны, но как-то с кислыми рожами. Оказывается повторная стрельба у братьев уже за свой счёт. И стреляли они, пока все не выполнили упражнение. Говорили, что так же было и у танкистов, только те ещё и за горючку платили. Не знаю - правда, или нет, но даже в случае потери или порчи какого-то имущества им тут же выдавалось новое, но опять же за счёт потерявшего. Всё просто и со вкусом.

У нас бойцов выводили на огневой рубеж офицеры. Подводят, проверяют, наблюдают, после стрельбы проверяют оружие и выводят с рубежа на исходную. У братьев офицер сиди себе за столом на стульчике и контролирует выдачу патронов, ну и результаты в журнале отмечает, а работают на рубеже сержанты. Доверие младшим командирам, понимаешь.
Вождение. Устроили соревнование между экипажами. Причём категории были только по срокам службы. Наш ротный выбрал три чешских экипажа, их ротный выбрал наших.
У нас механиками водителями служили в большинстве своём выходцы из азиатских республик, так что команду отобрали чешский ротный такую - два азиата и один славянин. Среди их водителей тоже был один чернявый. Цыган, наверное. Внешний вид был тот ещё. Наши ребята в танковых комбезах, достаточно ... ну скажем так, не первой свежести. Их комбезы были разве что не очень хорошо наглажены. И все такие в пряжечках каких-то, карманах, шевронах. Но от позора их это не спасло. Наши ребята не отъездили, а просто ... танки летали, маневрировали так, что земля летела веером во все стороны. Звери, одним словом. Они ... ну скажу просто. Не один не уложился в норматив. Один позорно заглох и не смог больше тронуться. Ездили они по директрисе ... как по проспекту, поворотники только не включали.
Стрельба вообще без комментариев. Из девяти целей (по три на выход) накрыли только две, из пулемёта, в движении, не попали ни разу. Это при том, что у нас был только один промах. И то техника подвела. Что там при крене танка не так сработало, но снаряд лёг довольно близко к мишени, на мой взгляд в реале «убили» бы. Вот так.
Знание техники и умение ремонтировать её в полевых условиях. Разорванную гусеницу эти вояки так и не смогли восстановить - им лебёдку не завезли. Наши парни с ломом, кувалдой и какой то матерью, справились достаточно профессионально. Двигатель смогли запустить только один раз, наши, без проблем, устранили все три неисправности.
Вот так. Всё-таки боевая подготовка в Группе была на, действительно, высоком уровне.
На соревнованиях с немцами я не присутствовал, но те не подкачали, хотя первое место было присвоено нашим.
Самое большое «разочарование» для наших, оказалось в содержании приза. Большой жареный поросёнок ... А ребята ... я уже говорил. Но деталей не знаю - может и съели.

ОБМЕН

Представьте себе картину. Лето. Тепло. Солнечный денёк.
Чистенькая, даже сияющая улица чешского городка. По одной стороне улицы стоят жилые дома. Двух-трёх этажные, красивенькие такие. Под каждым окном цветочные ящики с цветущими разноцветными растениями. По тротуару люди проходят, мамаши с колясками ... кустики, ровно подстриженные между тротуаром и дорогой. Идиллия.
Другая сторона улицы ... кустики, тротуар и трёхметровый серый забор. Это воинская часть. МСП, кому интересно - 265 гвардейский, входящий в состав 48 Ропшинской.
Посредине, где-то, этого забора очень тоже аккуратное здание КПП. От тротуара до входа в КПП несколько ступеней. Перед входом в КПП стоит наш дневальный. Наглаженная начищенная парадка, белый ремень, штык нож на ремне. Слегка расслабленная строевая стойка, но вид подтянутый и бравый. И парень загляденье - гвардеец.
А вот на ступенях сидит солдатик. В повседневке, но с аксельбантом. Рядышком с солдатиком стоит бутылочка пивичка, а сам солдатик выковыривает штыком из маленькой баночки паштетик. Заедает этот паштетик рогаликом и запивает пивичком. Вы подумали это оборзевший дембель? Нет. Это солдат ЧНА. Он несёт службу в составе полкового наряда по КПП. Он из подразделения ЧНА, которое находится в нашем полку по обмену, в рамках укрепления советско-чешского военного братства. У него по распорядку дня - свадчина, это такой второй завтрак.

Из приоткрытого окна дежурки доносится не голос, а просто крик души:
- Тащ, мр, я его .......... он ..... ну я этого ......
Перевожу. Товарищ, майор, солдат из чешского подразделения, назначенный в наряд по КПП, грубо нарушает должностную инструкцию, не реагирует на мои замечания и указания, объясняя это тем. Что он не понимает русского языка. Я очень прошу вас вмешаться и сообщить его командиру. Пусть он его уберет со ступеней КПП, иначе я должен буду применить грубую физическую силу, может быт даже и применяя насильственные извращённые действия, сексуального характера. Причем и в отношении его родной матери и других близких родственников.
Слова то были другие, но смысл примерно такой.
Собеседник дежурного видно пытался что-то ему предложить или посоветовать, но пока шёл их диалог, к воротам подъехал УАЗик заместителя командира дивизии ... Подполковник выскочил из автомобиля. Наш дневальный вытянулся в струнку и :
- Дежурный на выход!
На ступени выскочил раскрасневшийся вспотевший дежурный. Вид у него был ещё тот. Фуражка набок, портупея сбита, а лицо такое доброе - доброе. По всему его облику было огромное желание чешского этого солдатика использовать в качестве футбольного мяча. Увидев замкомдива, он только поднял руки в стороны и резко опустил на бёдра с совершенно страдальческим выражением лица. Даже докладывать не стал. А что тут докладывать?
Прибывший начальник закрыл рот, качнул головой и обойдя солдатика прошёл в полк. Что уж там было дальше - не знаю, но ржали мы над этой сценкой долго. С другой стороны улицы, конечно. Потом ещё минут пять успокаивали дежурного, отпаивая его минералкой и перекуривая с ним за компанию.
Это не анекдот. Честное слово.
Вот по этому самому обмену в полк приехала мотострелковая рота из ЧНА. Программа была рассчитана на месяц, но свернули её через неделю. Ну, где взять, скажем ...
По порядку.
Заступает в состав суточного наряда чехи. Доходит дело до мытья пола и прочего в сортире. Вопрос, с чешской стороны конечно, а где резиновые перчатки? А где моющие средства? А .... И ничего не хочет понять, ну ничего. Идёт в магазин. Не в полковой, а за ворота. Игнорируя всяческие поползновения наряда на КПП, его задержать. Покупает там перчатки, щётку на длиной ручке, разную химическую хрень. Берёт чек, естественно. Приносит всё это в роту. И с помощью и при посредстве за пятнадцать минут отдрючивает все ...дцать очков до блеска. И спрашивает охреневшего старшину - почему это мы не используем таких простых вещей, а трём эти очки тряпкой с хлоркой и кирпичной крошкой, а не ...; почему солдатам не дают резиновых перчаток и этих удобных щёток; и где ему получить истраченные деньги, согласно вот этого чека????? Реакцию нашего старшины и наших прочих командиров представляете?
А как ответить на их вражеско - провокационные вопросы типа: почему в столовой чистая посуда покрыта жиром; зачем вскакивать и строиться утром за 45 секунд; почему после 18-00 нельзя спокойно пойти в пивную и выпить своё пиво и почему нельзя, чтобы с ними пошли новые советские друзья солдаты; почему надо идти на фильм, если смотреть его не хочется, почему в это время нельзя поваляться в расположении с книжкой или посидеть в курилке с гитарой; а где вечером можно принять душ; а где у вас прачечная ..... и т.д. Как вам? Ну и отправили их ... обратно вместе с вопросами.
Сам я попал в состав сводного взвода, который так же был направлен в «братский» чешский батальон. К нам то они не приезжали, ещё чего - в режимную часть. А нас отправляли на неделю.
Ну что сказать? Не служба, а курорт.


Бытовые условия ... ну это сказка. Если бы рассказал кто - не поверил бы. Казарма .. да нет скорее гостиница. Кубрики на четверых, койки в один ярус, естественно. Постельное и нательное бельё в душевой лежат в шкафах ... хоть три раза в день мойся и меняй. Вода тебе и горячая и холодная, в столовой фарфоровая посуда и столовые приборы - ложки, вилки и ножи, что характерно из нержавейки. Еда ... как в лётной столовой. Чешская, конечно, но тебе и салаты и кнедлики и котлеты и ... Вечером нас никто не ограничивал в походах вместе с братьями по оружию в пивную, и сами мы ходили гулять по городу. Никаких препятствий. Если не занят по службе - записался у дневального и гуляй. Если надо отсутствовать ночью, то тогда, правда, надо испросить разрешения у командира. И всё это без истерик и очень спокойно.
Что касается боевой работы. Все принимаемые передачи записываются на магнитофон, задачей дежурного оператора является только отметить на бланке время, частоту и позывные принимаемой, вернее записываемой радиостанции. Если необходимо произвести юстировку или калибровку приёмника вызывается специалист, хотя там дел то на пять минут. Смена - святое. Никаких политзанятий, собраний, построений ... отработал, отдыхай. Это правило железное. Ну и так далее ...
Скучно, братцы. Не служба, повторюсь, а санаторий.

(продолжение следует)

ПОСЛЕДНИЙ...
(посвящается беспримерному восхождению на перевал Арсеньева Западный летом 2004г)
Сережке и Наденьке - с любовью и уважением

Он спал, раскинувшись, прямо на корявом каменном полу. За порогом колыхался туман, оседая каплями на скалах, а далеко внизу, под туманом, в долине ворочалось сырое теплое утро. Самая погода для сна. Туман глушит звуки, склеивает веки, и набухшие капли срываются с карниза, настукивая немудреную колыбельную. Поэтому он спал, неловко завернув голову, и могучий храп эхом отражался от низких сводов. В неверном свете тускло поблескивала кожа на поднимающейся груди.

Семь человек - три женщины и четверо мужчин - чертыхаясь и оскальзывая, взбирались на перевал. Сырой воздух лип к рукам и забивал горло. Клацали в тишине палки, да металось хриплое дыхание - остальную жизнь, казалось, проглотила плотная серая стена вокруг. Перемешивая мелкую каменную крошку, в которой ноги увязали по самую щиколотку, люди медленно поднимались вперед. Мир сжался до нескольких метров - только крутой осыпной склон, да спина соседа впереди.

Откуда-то сверху, звонко щелкая, скатился камушек. Подпрыгнул на выступающем козырьке, ударился о скалу, и замер у самого входа. Храп тут же смолк. Одним неуловимым движением неуклюжее на первый взгляд тело вдруг оказалось за выступом стены. Несколько секунд он лежал, прислушиваясь, но вокруг царила тишина. Может быть, камень упал случайно. А может... Слишком уж беспокойно стало в последнее время в этих горах.

Перевальный взлет подошел к концу - вместо неверной сыпухи под ноги высунулись угловатые обломки скал, скользкие от влаги. Идти стало легче, но опаснее - одно неловкое движение грозит трещинами в ребрах или переломанными ногами. Не беда - перевал близко. Если бы не треклятый туман, то его, наверное, было бы уже видно. Угрюмые темные стены едва заметно угадывались за влажной пеленой, расходясь в стороны. Никаких ориентиров, ничего... Но где-то же он должен быть? После короткого совещания решено держаться ближайшей стены - вдоль нее как будто заметно понижение. Люди осторожно ступали по острым камням. Минуты утекали одна за другой, туман дышал огромным зверем, а перевала все не было. Тропа вдруг, нырнув, оборвалась на крошечной площадке - с двух сторон скалы отвесно уходили вниз. Спуститься было невозможно, тупик. С третьей стороны, в паре метров от края, практически вровень с основной площадкой торчал отколовшийся в незапамятные времена от основного массива вертикальный пласт. При большом желании можно было попробовать спуститься вниз по щели, тем более что склон с этой стороны был не сильно крутой, но как раз в тот момент, как эта мысль пришла в шальные головы, порыв ветра неожиданно приподнял клочья тумана, и стало видно, что метрах в двадцати ниже стена образует козырек, за которым явно расходится отрицательным углом. Перевалом здесь и не пахло - надо возвращаться.
- Перекур пять минут.


В животе заурчало. Заяц, пойманный и съеденный еще позавчера, не оставил о себе даже воспоминаний. Дичи тоже стало мало, и ловить ее с каждым разом все труднее. Зато людей все больше и больше. Того и гляди - попадешься кому-нибудь на глаза. Правда, пещера эта снаружи незаметна, и надо точно знать, что она здесь есть, чтобы попытаться в нее проникнуть - настоящее тайное убежище. Но ведь есть тоже надо, а еда сама не приходит. Все же придется снова выйти наружу, и туман здесь только в подмогу.

Пронизывающий ветер хлопал сырыми штормовками, и уносил тепло разогретых подъемом тел. В поисках укрытия люди отступили по тропе назад, под защиту камней, и, сняв опостылевшую поклажу, меланхолично закурили. Одна из женщин, бросив на ходу попутчикам: «Я на минутку» - скрылась за поворотом. Вернулась она, правда, когда остальные были уже на ногах. Заторопившись, рванула с камня свой рюкзак... Нога подвернулась, и, совершив замысловатый пируэт, женщина завалилась поперек тропы. Звонко клацнули от удара зубы.
- Сильно ушиблась?
- Нннет... Почти нет...
- Вставай тогда.
Один из спутников протянул ей руку. Поднимаясь, она оперлась было на подвернувшуюся ногу, но, взвыв, снова упала, вдобавок задев плечом рюкзак. Тот неожиданно пополз, а затем и покатился по склону вниз, увлекая за собой мелкие камушки - сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее. В каком-то оцепенении все семеро смотрели, как рюкзак набирает скорость, а потом, подпрыгнув, исчезает в щели между стенами, вновь наполненной туманом.

Потянувшись, словно собака, он встал, всласть почесался, зевнул, выпустив из носа пару колечек дыма, и неторопливо пошел ко входу. Долины по-прежнему не было видно. Ничего страшного, внизу наверняка видимость получше. А если нет - так рыбы всегда можно наловить. Правда, он не очень любил рыбу, но теперь выбирать не приходилось. Передернувшись всем телом от сырости, он развернул слегка помятые перепончатые крылья, и шумно замахал ими. Загудел воздух, загулял сквозняк по пещере, заскребли по полу когтистые лапы, застучали костяные пластины на спине и боках, и среди всего этого шума сверху вдруг опять посыпались камешки, а следом, ударившись сначала о козырек, а потом о выступ противоположной стены, на него рухнул тяжеленный рюкзак. От испуга и боли он заревел так, что, казалось, закачались горы, а в следующий момент факел огня испепелил врага, осмелившегося так коварно напасть в священный момент подготовки к полету.

С видом, не обещавшим ничего хорошего, старший повернулся было высказать все свое неодобрение по поводу случившегося, но замер, так и не успев открыть рот. Снизу раздался ужасающий рев, от которого все подпрыгнули на месте - даже та, что по-прежнему лежала на тропе.

Тряся ушибленным крылом, он злобно разглядывал оплавленный ком, который принял сначала за живое существо. Тот медленно исходил вонючим дымом. Он подошел поближе, ткнул лапой, и на пол, глухо брякнув, высыпались разноцветные железки. Должно быть, они лежали в середине, и поэтому даже не почернели. Он задумчиво рассыпал их по полу, немного полюбовался, потом отложил несколько самых привлекательных, а остальные унес в глубину пещеры, и привалил большим камнем. Решено - он покидает эти родные, но ставшие такими негостеприимными места. Эта мысль давно сидела в закоулке сознания, но теперь терпению пришел конец. Надо улетать. До зимы еще есть время, и он вполне может успеть добраться до страны кипящих озер. Надо только держаться закатного солнца, и через несколько недель он будет там - если, конечно, не врут старинные предания. Путь долгий, и хорошо бы преодолеть его налегке, но кто знает - вдруг он когда-нибудь вернется сюда?
Он подхватил остатки рюкзака, и потащил к краю, чтобы сбросить вниз. Негоже оставлять в доме всякий мусор, даже если ты уходишь навсегда. Но тюк совсем развалился, и оттуда выкатилось несколько железных банок. Он встречал такие в долине, они всегда хорошо пахли. Спихнув горелые ошметки со скалы, он вернулся к банкам, уселся, взял одну из них в лапы, и раскусил пополам. Внутри было мясо. Вкусное. Жалко, что мало. Ладно, худо-бедно за завтрак сойдет. Опустошив все банки, он отправил их вслед за рюкзаком, еще немного потоптался на пороге, затем вздохнул - и пополз по отвесной стене, цепляясь за мельчайшие трещины длинными острыми когтями. Когда стены разошлись, и открылась бездна, он оттолкнулся от стены, и рухнул вниз стремительным снарядом. Набрал скорость, перевернулся, раскрыл крылья, и, поймав восходящий поток, закружил над скалами.

Оцепенев от ужаса, люди сбились под защиту камней, но ничего не происходило, и неотложные дела напомнили о себе. Разули и ощупали поврежденную ногу - по счастью, просто растяжение. Аптечка была в другом рюкзаке, поэтому все забинтовали на совесть, вкололи обезболивающее, и за оказанием помощи заодно подсчитали прочие потери. Могло быть и хуже, а так - ближайшие пару дней ужин будет без мяса, завтрак без сахара, и скалолазание тоже отменяется. Зато все живы, и практически целы, а в соседней долине - КСС, и если дело будет худо, то можно будет сняться оттуда. Утешив себя таким образом, собрались было уходить, как вдруг истошный визг поднял у каждого волосы на затылке. С безумными глазами самая младшая из женщин указывала на долину. Облака за это время успели подняться, дымка поредела, внизу проглянули кудрявые пятна лесов, и на их фоне плавными кругами набирал высоту иссиня-зеленый дракон, переливчатый, словно голова селезня. Широкие перепончатые крылья несли небольшое, но изящное тело, крепкие лапы поджаты под брюхо, гребенчатый хвост вытянут в линеечку...

Он услышал приглушенный расстоянием крик. На вершине его скалы копошились несколько фигурок - на сером камне яркими кляксами выделялась одежда. Ему стало весело. Набрав высоту, он словно с горки ринулся туда, прямо на них...

Не веря своим глазам, они смотрели, как невиданной птицей дракон мчится к скалам. Все ближе, ближе, ближе - и вот уже даже виден гребень на голове и развевающаяся под разинутой пастью бородка... А затем громовой рык, мелькнувшее перед глазами чешуйчатое брюхо... и тишина. Такая, что звенит в ушах. Прошло не меньше минуты, прежде чем ошалевшие путешественники смогли вернуть на место вылезшие на лоб глаза.
- Это горняшка. Точно. Или мы вчера грибов переели.
- Может, это птица такая?
- Птица? Где ты видел птиц с такими крыльями?!!
- Ну, не знаю, археоптерикс, например... Динозавр, типа...
- Хренозавр! Ты себя послушай, что ты несешь! Какой, к чертям, динозавр?
- Ну да, конечно - дракон гораздо правдоподобнее, ясное дело!
- Дракон, динозавр - какая разница! Надо идти на КСС, и рассказать, что здесь водится неизвестный науке вид...
- Ага, драконов. И тут же приедут исследователи. Толпой просто. И белых халатов с собой привезут. А что рукавчики длинноваты - так это на спине подвяжут.
После долгих споров сошлись на том, что ничего не было. Бред, морок, массовая галлюцинация, перепад давления и горная болезнь. Все, что угодно - только не дракон. И лишь перед тем, как начать подъем обратно, та, что первая завизжала, робко спросила в спину остальным:
- Скажите, а только я видела у него на хвосте красную «восьмерку» и пару салевских карабинов?
Шесть спин на мгновение окаменели, а потом в повисшем молчании старший повел маленькую группу прочь - искать перевал.

Он летел к закатному солнцу - последний из хибинских драконов. Летел через горы и моря. Летел в страну кипящих озер. Если не врут старинные легенды, там он будет не один. И когда он встретит ту, что пожелает стать его возлюбленной, ему будет, чем ее удивить.
Он довольно махнул на лету хвостом, весело звякнувшим в ответ разноцветными железками - два салевских карабина и красная блестящая «восьмерка»*

-----------------------
*"восьмерка" - классическое страховочно-спусковое устройство в альпинистском снаряжении. Представляет собой два кольца разного диаметра, соединенных перемычкой
салевский - карабин фирмы "Saleva"

О ПОПЫТКЕ СОЗДАНИЯ «ИЗРАИЛЬСКОЙ» КАВАЛЕРИИ

Принц де-Линь, находившийся в ставке князя Г. А. Потемкина-Таврического во время русско-турецкой войны 1787-1791 гг., в одном из писем упомянул о таком случае:
Потемкин сформировал для своего конвоя несколько отрядов из сербов, молдаван, болгар, кроатов (хорватов - N. R.) и др. Ему очень хотелось сформировать также полк из евреев. Эскадрон этого полка, который предполагалось назвать «израильским», уже был собран и представлял чрезвычайно комическое зрелище. Длинные седые бороды, простиравшиеся до колен, пейсы, ермолки, короткие стремена и опасение сидеть верхом — давали бедным иудеям вид обезьян; они с беспокойством посматривали на своих лошадей и, забавным образом держа пики, хотели подражать казакам. Кто-то уверил Потемкина, что составление такого полка противно священному писанию, и он велел распустить его.

Примечание: полагаю, неизвестный доброхот обратил внимание Потемкина на то обстоятельство, что раз в неделю, по субботам, такой полк был бы полностью небоеспособен.