Военная смекалка-4 (генеральская)

Генеральская смекалка в известных мне эпизодах отличалась широтой размаха и суровостью принимаемых решений.
Жила-была во граде Нойруппине 12-я гвардейская танковая дивизия ГСВГ, тихо-мирно занималась боевой подготовкой и повседневной деятельностью, никого не трогала (ибо приказа не было). Главным дивизионным "ристалищем" был полигон у поселка Шторбек, где танки дырявили мишени из вкладных стволов. Отсель грозили мы шведу и диктовали свою непреклонную волю всему мировому сообществу. Километровую "исходную" дорогу-рокаду в ту зиму танки при услужливом содействии постоянных дождей превратили в метровой глубины труднопроходимый грязенаполненный канал. С этим мириться было нельзя, и за дело взялся знающий человек - наш комдив. Назначил он ближайшую субботу полигонным днем и вывел к Шторбеку всю гребущую-роющую технику и тыщщу рыл с лопатами. Техника поползла чистить огневые дорожки, а личный состав с лопатами был выстроен в одну шеренгу на исходном рубеже для очистки рокады. "Один солдат с лопатой на метр фронта - и грязи не устоять!". Добры молодцы по команде "В атаку - вперед!!!!!" за пару часов прошли один шаг, навалив впереди себя сплошной полутораметровый вал из водопесчаной грязи. Дальше дело не двинулось. Счастье дивизии принес один балбес, который какого-то хрена попытался через этот вал пролезть вперед и, увязши и прилипши, занял на нем горизонтально-беспомощное положение. Ни отлепить гвардейца, ни стащить. Это позорное явление увидел комдив, подъехавший в надежде обозреть победный "переход через Альпы". Подумал маленько и дал команду типа "Пельмени развернуть, мясо на исходную!". Природа иноземная через пару месяцев разгладила следы вмешательства, посмеялась, простила и забыла.
Начальник нашего училища тоже проявлял смекалку. В том числе потому, что училище для Тюмени в 80-е годы было палочкой-выручалочкой во всяких нештатных ситуациях. Когда бить челом было уже некуда, оставался только начальник Тюменского высшего военно-инженерного командного училища, а выше его - Господь Бог. В каких-то ситуациях требовались просто рабочие руки. Много и сразу, и чтобы к утру. Иногда - техника, иногда - мозги.
Было дело, прислали под Новый год на завод ЖБИ вагонов сорок щебня, загруженного где-то далеко под дождем и при нашем 20-градусном морозе превратившегося в монолит. Заводчане за день отковыряли отбойными молотками всего пару вагонов и загрустили от нависших немалых штрафов за простой подвижного состава. Решили человек 500 с ломами в училище попросить. Наш генерал эту ересь отверг и предложил перенести плановые занятия по подрывному делу с полигона на завод ЖБИ. Завод сначала испугался, но после представленных расчетов согласился. За два дня наш взвод во главе с двумя преподавателями взрывным способом вытряхнул весь мороженный щебень, не повредив при этом ни одного вагона.
Завод в долгу не остался, и через некоторое время помог нам при строительстве училищного бассейна. Ванну бассейновую по проекту положено было заливать непрерывно, всю сразу от начала до конца. Все остальное мы своими силами делали, "хозспособом", а тут не пошалишь, ибо самая ответственная часть технологического процесса. Время "Ч" назначили на поздний вечер (днем весь бетон расписан по городским стройкам), и к училищу потянулись бетоновозы-"миксеры". Они вываливали бетон в желоб, а внутри здания бассейна этот бетон ловила носилками 7-я рота (брошенная за недавние грехи, как штрафбат на прорыв) и растаскивала по опалубке. Процессом руководил оперативный штаб, возглавляемый начальником училища. КП разместили на лесах над ванной. "Карусель" с носилками не сразу удалось закрутить в нужном темпе и направлении. "Эй, вы двое, куда? Да не вы! Не туда! Вон того ко мне бегом! Не этого!". И т.д., и т.п. Генерал упорядочил это броуновское движение одним махом: "Командир роты, одеть личный состав в лыжные номера!".
И раздавалось до утра из-под потолка: "Семьдесят первый и семьдесят второй, быстрее, не спать на ходу!!! ... Двадцатые и тридцатые - перекур 15 минут! ... Сто второй, куда полез???!!! ... Шестьдесят третий - трое суток ареста!!!".
Об этом мы узнали утром, встретившись с седьмой ротой у столовой перед завтраком. Стоп-кадр так и сохранился в памяти: снег, утро, столовая, а рядом - седьмая рота в линию взводных колонн в хэбэ-подменке, в ватниках, забрызганная бетоном по уши, с засыпающими озверевшими мордами и... в лыжных номерах.
Цепочка бетонно-бассейно-смекальных событий на этом не закончилась. Достроенный бассейн (как спортивный и водолазный) решили открыть официально, торжественно и показательно. Водолазить (показать спуски во всех видах снаряжения, поиск боеприпасов под водой, резку тросов якорных мин, остропку, подъем грузов и прочее) поручили самому "водяному" взводу четвертого курса, то есть нам. С перетаскиванием и проверкой снаряжения мы специально завозились до позднего вечера, чтобы втихаря совершить первый заныр.
"Ну что, вроде все ушли? - Сейчас проверим". Только сунул я нос в двери к бассейну, как сбоку зазвенел генеральский металл: "Товарищ сержант, ко мне!". Етитская сила, вот это попал... Генерал со свитой проверяет готовность к открытию. Бум-бум-бум копытами, на ходу отмазку придумываю. "Товарищ генерал-майор, водолазное снаряжение к показным спускам готово! Заместитель командира...". Обрывает меня взмахом руки. "Что у вас надето под обмундированием? - Плавки, товарищ генерал-майор". Плотоядный огонек вспыхивает в его глазах. "Раздеться и на вышку бегом марш!". Разделся, залезаю на вышку и охреневаю от взгляда вниз. Кому-то всего три метра, а я и с метра вообще до этого в воду не прыгал. "Товарищ генерал-майор, я первый раз, разрешите ногами вниз?". Генеральский металл становится легированным: "Только головой! Курсант ТВВИКУ должен прыгать хоть в железо! Вперед!!!". Прыгаю кое-как, вхожу в воду градусов под 45, отшибаю все, что можно отшибить. Выныриваю, вылезаю с перекошенной мордой. Все забрызганные, но ржут (козлы такие). Только генерал серьезный, снова гремит: "Повторить! На вышку - вперед!". Наверное, на моей морде появилась надпись "лучше убейте". Он уже совсем без железа, спокойно говорит: "Если ты прямо сейчас не прыгнешь второй раз, то потом уже не прыгнешь никогда. Давай, все будет нормально". Прыгаю, получается лучше. Вылезаю, он кивает, жмет мне руку. "Если все готово, людей - в роту и отбой". Спасибо "крестному отцу", после этого с вышками и водой проблем не было. Такие вот у нас были учителя и отцы-командиры.

Новый год среди картин и брони

Было раннее утро 31 декабря 197* года. Город еще кое-где дымился, и постреливали еще на улицах, но власть уже переменилась. Партизанская бригада выбила отряды коллаборационистов, пытавшихся учредить тут свое правительство в пику нашим союзникам, обосновавшимся в столице. Накануне штурма мы доставили нашим друзьям полдюжины БРДМов, что и послужило решающим фактором в быстрой победе над прислужниками колониализма.

Мы уже хотели озаботиться местом более менее комфортабельного ночлега, как к нам вдруг заявился заместитель комиссара по культуре нового правительства камарадо Жозе. Он радостно сообщил, что нашел для нас прекрасную виллу, где мы сможем отдохнуть. И от имени народного правительства награждает нас партией деликатесов, отбитых у противника, и добавил, лучась благостной улыбкой: "Вы сами можете выбрать себе то, что вам по вкусу". И показал рукой на стоящие неподалеку два рефрижератора. При слове "сами выбрать" Тарасюк сделал стойку, умиленно-ожидающе посмотрел на командира и, дождавшись отмашки, хищно ринулся к обреченным на разор и потрошение рефрижераторам. Так как халявы не бывает, было ясно, что от нас хотят какой-то услуги. Так оно и оказалось...

На старинной пригородной вилле, где жил некий чудаковатый отставной столичный чиновник (куда-то пропавший во время штурма), была частная коллекция чуть ли не эпохи Возрождения. Это были картины Григорио Лопеша, Жорже Афонсу, Кристобаля де Фигейреду, Франциску Энрикиш и еще кого-то. Даже Арканя, как знаток той эпохи, слышал только одну из тех фамилий. Короче, за этой коллекцией, имеющей огромную культурную ценность, приедут завтра, или самое позднее - послезавтра, аж из самой столицы, а нас, как наиболее надежных по части культуры камарадос, попросили пожить на этой вилле и присмотреть за достоянием республики. Причем, охранять виллу будет снаружи рота команданте Пепешаша. Не успели мы удивиться странной фамилии, как перед нами нарисовался добрый молодец в камуфляже и с ППШ на груди. Это несколько разрядило атмосферу и уже через полчаса мы выдвинулись к месту новой дислокации.

Домик стоял над обрывом глубокой лощины и был несколько не стандартной архитектуры, то есть - он был двухэтажным, но на первом этаже из окон была только массивная дверь, окованная железом, окна второго этажа были закрыты такими же массивными ставнями. Дом бы обнесен невысокой стеной в форме буквы "П", почему-то проломленной в нескольких местах со стороны ворот, и буквально кишел автоматчиками, и что характерно - с ППШ. В принципе, кишевших автоматчиков было не больше тридцати, но кишели они как полная сотня. Команданте доложил, что его людям запрещено заходить в здание вручил нам ключи, размерами похожие на городские, и отправился строить своих автоматчиков, а мы приступили к обследованию охраняемого объекта. Первый этаж был занят всевозможными службами и огромной кухней с полным набором посуды и прочих аксессуаров. Были даже дрова и уголь для кухонных печей, а в подвале был генератор. На втором этаже были спальни, гостиная, столовая (туда вел старинный кухонный лифт) и большой зал с картинами. Картины были исключительно на религиозные темы, по стилю напоминавшие грубоватые копии Веласкеса, так что, мы по-быстрому про них забыли и приступили к подготовке Новогоднего стола. А на кухню заносили и заносили продукты, отобранные Тарасюком. Небольшую звякающую коробку Барон демонстративно не заметил, но большую конфисковал и, улучив момент, спрятал её в выставочном зале, подумав, что туда уже точно никто не пойдет своей волей. Виду того, что ёлок в данной местности не водилось, Аким выстриг елку из можжевельника, и получилось вполне пристойно. Вместо звезды приделали какой-то местный экзотический цветок, ну, а гильзы и патроны разных калибров вполне подошли, как елочные игрушки. Часть народа предавалась радостям кулинарии и сортировки, а Таракан с Акимом, Птицей, Борькой и Тарасюком пошли прошвырнуться по окрестностям. Барон приказал поставить на подступах к стене какую-нибудь шумовую сигнализацию, а у Тарасюка как раз остались от прошлых гешефтов пара ящиков каких-то странных китайских взрывпакетов, - вот из них наши Кулибины и Бертольды Шварцы и решили сделать псевдо-растяжки.

Ну, а потом пришло время новогоднего застолья. Мы, естественно, пригласили к себе команданте Пепешаша, - он учился в Союзе, следовательно, водкой и матом владел в совершенстве, и в застолье вписался. Стол был богатейший, и на нем было все: от мяса и консервированных омаров до ананасов и французского шампанского, коньяк так же присутствовал. Когда булькающее содержимое в маленькой коробке кончилось, народ потребовал продолжения банкета, и командир дал информацию о нахождении нашего винного подвала. Электричество работало только на первом этаже, на лестнице и в столовой, где мы расположились, так что Аким пошел в зал с картинами, взяв с собой фонарик, но достаточно быстро вернулся и сказал, что ничего не нашел, причем лицо у него было странно задумчивое. Я, заподозрив нештатное умыкание спиртных запасов, решил проверить: поднялся наверх, и зашел в зал. Зал был полностью погружен в темноту и я, включив фонарь на максимальный режим, пошел в сторону места, где оставил коробку с бутылками. И тут я почувствовал на себе чей-то взгляд, а вернее - взгляды. Боковым зрением я увидел, что слева на меня смотрят какие-то лица, но находятся они почему-то выше уровня человеческого роста, я уже положил руку на кобуру и собирался качнуть маятник, но тут до меня дошло... Это картины! А ощущение, честно говоря, было не самое благостное, и, я бы сказал, - зябкое. В зависимости от угла освещения казалось, что фигуры на картинах даже шевелятся, но вне зависимости от угла освещения все глаза были направленны прямо на меня. Больше всего хотелось повернуться и ретироваться быстрым шагом, переходящим в бег, но негоже командиру показывать слабость на глазах у подчиненных. Так что, я бодро принес ожидаемый ящик в столовую и непонимающе встретил испуганно-вопросительный взгляд Акима. А тут и подошел Новый год по Московскому времени, в фужерах (именно в фужерах) запенилось шампанское, прозвучали тосты и, не успели мы осушить свои емкости до конца, на улице грянуло. Не очень сильные взрывы пошли буквально пачками, и тут вдруг, метрах в двадцати за забором, над зарослями и проплешинами стали расцветать разноцветные огни салюта, и в их мерцающем свете стали видны чьи-то фигуры с оружием в руках. Но тут зафырчали ППШ, а с чердака, разрушая великолепие Новогодней ночи, ударил РПД-44, ибо праздник - праздником, а караул по распорядку. Пепешаш кинулся на улицу командовать своими, а мы заняли места согласно боевому расписанию, и первое, что сделал наш штатный радист Птица, так это то, что связался с комендатурой. А взялись за нас всерьез и, судя по действиям нападающих, это были не простые ребята с плантаций, и было их чуть ли не под сотню. Тяжелого оружия у них не было, было несколько ручников, но пользовались они ими лихо. То есть очень грамотно прижали автоматчиков огнем к земле, да и нас достаточно сильно нервировали своей точной стрельбой по окнам.

Скорость БРДМ-2 по хорошему шоссе - километров девяносто, до города было километров восемь и шоссе было плохим. Так что через четверть часа боя Барон приказал поджечь грузовики, стоявшие во дворе (все кроме одного, того самого, на котором Тарасюк вез трофеи). При свете горящих грузовиков атакующие наемники были очень хорошо видны, особенно хорошо они были видны на фоне белых стен виллы башнерам с подъехавших БРДМов. Четыре КПВТ стали, как вшей, вычесывать наемников четырнадцати с половиной миллиметровым гребешком. Обошлось без потерь, пара царапин не в счет. Если, конечно, не считать за тяжелое ранение моральную травму нашего старшины, произошедшую с ним после озвучивания цен на спасенные нами полотна. Ведь четверть от миллиона американских карбованцев, да умножить на пятьдесят семь грошей... (В Советском Союзе за найденный клад, давали 25% премии от общей суммы)

А энное количество лет спустя, второго января, мне позвонил приятель и пригласил вечером навестить его племянника, работающего в Третьяковке. Мы приехали к нему часов в шесть, и пока то да сё (у нас с собой было), незаметно наступил поздний вечер, и молодой искусствовед предложил нам пройтись по ночному музею, с фонарями естественно. Мда, ощущеньице, я вам скажу. Врубели и Васнецовы будут круче любых европейцев эпохи Возрождение. До сих пор помню влекущие в Бездну глаза Демона, смотрящие из темноты, косящий взгляд Грозного царя и гипнотизирующий взгляд Алеши Поповича. Протрезвели мы в момент, а я ловил себя на том, что периодически искал у себя на поясе любимый Стечкин.

А вы говорите - живопись.

ПРИЛОЖЕНИЕ

ППШ - Пистолет Пулемет Шпагина. Самый массовый пистолет-пулемет Второй мировой войны, выпущено было 6 000 000. После войны воевал по всему миру, и в регулярной армии и в партизанских отрядах, и до сих пор то в Африке, то в Азии слышен фырчащий звук его очередей.