Управление

Каждый надувшийся гондон мнит себя дирижаблем!
Александр Покровский

Вы говорите, что полками управляют полковые командиры? Хм. Позвольте не согласиться и мнение ваше оспорить.

Нет, когда командир на плацу и с высоты трибуны и служебного положения нас, подчинённых, материт, то тут не поспоришь. Тут командир как может, но управляет. Лично. Но, когда командир, спустившись с трибуны, теряется в недрах штаба, то не факт, что полк управляется по его хотению и по его командирскому велению.

Большие сомнения в эффективности личностного управления появляются тогда, когда командира вообще нет на службе. Заболел, не дай Бог, или к тёще погостить уехал. Кто в таком случае управляет полком? Начальник штаба? На первый взгляд это так, но воля командира при этом хоть и просматривается, но уже через призму видения проблем начальником штаба.

Ведающие люди говорят, что самое надёжное управление - это управление матричное, которое в отличие от личностного, идёт неспешно, размеренно, незаметно, будто само собою. Так бывает, когда командир определил цели управления, создал собственную управленческую матрицу, вписал в неё подчинённых и в процессе управления периодически снимает с этой матрицы обратную связь, дабы при необходимости корректировать ход процесса. При таком управлении командир может и на службу не ходить, матрица сама справится.

Только не встречались в войсках «матричные» командиры. Не учили такому управлению ни в училищах, ни в акамедиях. Да и сегодня, говорят, не учат.

В жизни, бывало, что и подчинённые управляли командирами или же сильно влияли на принятие командирами решений. Как правило, такое вмешательство было неявным, незаметным ни для командира, ни для полка.

Каждое утверждение воспринимается лишь тогда, когда говорящий предъявляет факты, подтверждающие его слова. Сейчас будут и факты.

Середина девяностых, часть ПВО с изящным позывным «Кинодрама». Зенитчиками командовал молодой и энергичный полковник Николай Иванович С. Я служил при штабе, носил новенькие майорские погоны, ведал вопросами боевой подготовки и выполнял кучу всяких других обязанностей и поручений. Одно из них заключалось в издании ежемесячного приказа на премирование офицеров и прапорщиков.

Раньше, в Советской Армии, премий не было. Каждый офицер ежемесячно, тринадцатого числа, получал денежное довольствие, размер которого зависел не от успехов в службе, а от воинского звания, занимаемой должности и выслуги лет. А в Збройних Силах України к окладу добавили премию. Если военный не шалил, водку не хулиганил и на развод не опаздывал - получи дополнительные тридцать три процента от оклада. Но если оступился - премия, либо уменьшалась, либо обнулялась. Бывало, что за особые отличия в службе офицер мог получить увеличенную премию. Кому и сколько платить решал исключительно командир части. Командирское решение оформлялось приказом.

В одном из ящиков моего казённого письменного стола появилась толстая тетрадка. Из месяца в месяц, от страницы к странице тетрадка заполнялась одним и тем же: шапка приказа, коротенькая преамбула и внушительная, на несколько листов, приказная часть. В определённый срок черновик ложился на стол командиру. Николай Иванович оставлял тетрадку у себя, и день-два скрупулёзно вникал в суть документа. Без кардинальных правок не обходилось.

Чтобы разобраться в обновлённом тексте, приходилось попотеть. Дело в том, что почерк полковника был мелок и неразборчив. Если заново не переписать исправленный проект, то машинистки такого напечатают!

После выхода из машбюро чистовик отдавался на подпись. И не факт, что командир визировал его с первого раза. Бывало, что за время корректировки кто-то из офицеров успевал отличиться. Вот Николай Иванович прямо по чистовику делал новую правку. Тогда приказ нужно было перепечатывать заново.
Как бы то ни было, но приказ выходил. А мы шли в кассу за денежкой.

Однажды, в бурлящем потоке будней, пришлось мне заступить в наряд. В тот субботний вечер я был помощником дежурного по части.

Прибыл в часть, получил пистолет, провели с дежурным развод, приняли наряд и пошла размеренная служба.

Прошёл вечер, минула ночь. Дежурный, подполковник Дмитрий Васильевич М., провёл завтрак и с чистой совестью улёгся отдыхать. Это были его законные часы отдыха. Я, оставшись за него, занял место за пультом.

В выходной в части никого. Штаб безлюдный. Лишь я, дежурная телефонистка на узле связи и посыльные. Сиди за пультом, листай книжку, отвечай на звонки да не прозевай контрольный сигнал от оперативного из «верхнего» штаба. Но блаженное спокойствие прервал звонок из парка. Расслабленно беру трубку:
- Помощник дежурного по части майор Самойлов!
- Товарищ майор! На третьем посту караула стрельба!!! - нервно докладывает дежурный по парку.

Ого! После такого доклада расслабленность мгновенно улетучилась, а из комнаты отдыха голос дежурного:
- Андрей, что в парке?
- Стрельба на третьем посту!
- Передай начальнику караула, чтобы поднимал караул «В ружьё!». Я сейчас буду.

Через мгновение Дмитрий Васильевич, покинув тесную комнатушку для отдыха, рванул в караул. И не зря - это было нападение на отдалённый пост.

Часа два я в качестве диспетчера держал руку на пульсе событий, а в это время Дмитрий Васильевич лично руководил операцией по задержанию нарушителей. Подполковник был грамотным офицером и знал, что в таких случаях делать. Именно благодаря его руководству караульные задержали парней, грабивших технику.

Несколько дней спустя командиры подразделений подали рапорта на премирование и я сел за проект очередного приказа. Держу рапорт начальника штаба и вижу Дмитрия Васильевича в числе претендентов на повышенную премию. С чистой совестью вношу его в соответствующий раздел приказа. Но командир Дмитрия Васильевича оттуда вычеркнул, и подполковник оказался в перечне тех, кому будет выплачена обычная премия.

Я не знаю причин командирского решения, но, отдавая приказ в машбюро, на свой риск вписал фамилию подполковника обратно в список офицеров, получающих повышенную премию. Так машинистка и напечатала.

В конце дня несу бумаги на подпись. Командир имел привычку читать документы, которые подписывает, поэтому душа моя была неспокойной. Однако, юлить и оправдываться не пришлось. Николай Иванович торопился и задал лишь один вопрос:
- Напечатано так, как я написал?
- Так точно, товарищ полковник!
Командир взял ручку с золотым пером, завизировал приказ и умчался по своим делам.
А там и получка подошла.

Про этот случай я четверть века молчал. Не рассказывал, даже самому Дмитрию Васильевичу. Но недавно сидели мы с ним во дворе на лавочке, выгуливали в песочнице внуков да службу вспоминали. Тут-то я и напомнил давнюю, почти забытую историю. Теперь и с вами делюсь.

Кривой Рог,
13.07.2021